Read the book: «Кто плачет последним»

© Ксения Довыденко, 2018

ISBN 978-5-4485-4136-0

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Кто плачет последним

 
Заветное имя сказать, начертать
Хочу – и не смею молве нашептать.
Слеза жжет ланиту – и выдаст одна
Что в сердце немая таит глубина.
 
 
Так скоро для страсти, для мира сердец
Раскаяньем поздно положен конец
Блаженству – иль пыткам?.. Не нам их заклясть
Мы рвем их оковы – нас сводит их власть.
 
 
Пей мед; преступленья оставь мне полынь!
Мой идол, прости меня! Хочешь – покинь!
Но сердце любви не унизит вовек
Твой раб я – не сломит меня человек.
 
 
И в горькой кручине пребуду я тверд:
Смирен пред тобой и с надменными горд.
Забвенье с тобой – иль у ног все миры?..
Мгновенье с тобой все вместило дары!
 
 
И вздох твой единый дарит и мертвит.
И вздох твой единый дарит и живит.
Бездушными буду за душу судим
Не им твои губы ответят – моим!¹
 

ПРОЛОГ: Неизвестный

Но минули блаженства дни:

Я, одинокий, как в изгнанье,

Здесь буду находить одни

Бесплодные воспоминанья…

«Она ангел, – подумал юноша, – ангел во плоти. Как она грациозна, красива, мила и обаятельна».

Он в очередной раз сидел в кафе напротив университета, где она училась. Каждое утро он приходил туда в одно и то же время, чтобы проводить ее на занятия, каждый обед он встречал ее с лекций, но никогда не решался подойти, лишь смотрел на нее. Он думал:

«Боже, она слишком красива, чтобы обратить на меня внимание, я не достоин её».

Возможно, он был слишком закомплексован и застенчив для своего возраста, но когда он смотрел на нее, сердце замирало, а глаза жадно ловили каждое ее движение.

Хотя эта девушка и вправду заслуживала внимания, но, посмотрев в ее сторону, сложно было заметить толпы поклонников. Она одиноко приближалась к массивной двери университета, утрамбовывая пыль своими белыми конверсами. Золотисто-белые волосы прекрасно гармонировали с голубыми глазами, полными грусти и тоски. Юноша редко видел ее в чьей-то компании, но знал, что друзья у нее имелись. Он сам не был с нею знаком, но все равно наблюдал за ее перемещениями, читая, а точнее, прикрываясь газетой.

Мгновенная мысль – и она остановилась, так и не дойдя до входа, застыла и медленно опустилась на скамью, занятая какими-то размышлениями. Заинтересованный молодой человек, сидевший за столиком в кафе напротив, сочувственно смотрел на нее, так как лицо девушки помрачнело, но потом она забавно наморщила лобик, вскочила и со всех ног понеслась к зданию.

Дверь за ней тяжело захлопнулась, грохотом напугав прохожих. С каждой секундой улица становилась все загруженнее и люднее, машины, велосипеды, и наконец, люди сновали во всех направлениях. Стало шумно: водители сигналили, велосипедисты щелкали звоночками, что было вполне объяснимо, ведь кафе располагалось на Пикадилли-стрит, одной из самых загруженных улиц Лондона.

К столику подошла молодая симпатичная официантка с чашкой кофе. Водрузив ее на стол, она прощебетала:

– Ваш кофе. Желаете еще чего-нибудь?

– Нет. Спасибо. Сколько я должен?

– Два с половиной фунта, – промолвила она. Девушка даже не успела отвернуться, как юноша отхлебнул немного кофе и стремительно направился прочь, оставив щедрые чаевые. На улице, как всегда, было сыро и моросил дождь, но никого, кроме приезжих, это не смущало – лондонцы с рождения привыкли к слякоти, к серым тонам своего города.

Молодой человек вышел из кафе, легко перешел дорогу, а затем направился к той же самой двери, в которую еще каких-то пять минут назад вошла девушка. Юноша остановился у самого входа, нервно огляделся и скрылся за могучими дубовыми дверями старого университета.

Никто из прохожих не заметил этого маленького инцидента, произошедшего в огромном городе, среди тысяч людей. Никто не заинтересовался этими молодыми людьми, никому не было дела до чужих проблем, у каждого были свои дела, заботы, хлопоты. И только старинный университет возвышался над городом, поражая туристов и умиротворяя горожан, олицетворяя спокойствие и могущество.

ГЛАВА ПЕРВАЯ: Вечное одиночество

Британки зимне-холодны,

И если лица их прекрасны,

Зато уста их ледяны

И на привет уста безгласны;

Но Юга пламенная дочь,

Испанка, рождена для страсти —

И чар ее не превозмочь,

И не любить ее – нет власти.

Хелен открыла глаза, первый солнечный лучик нежно щекотал живот. Она сонно что-то пробормотала и накрылась одеялом с головой. Девушка знала, что ровно через минуту прозвенит будильник, и ей придется вставать, одеваться и идти через весь город мокрой от дождя. А можно было бы остаться дома, долго нежиться в теплой кровати, пить горячий чай и смотреть Animal planet. А еще можно пойти в кафе, там…

…И её сладкие мечты прервал будильник. От резкого звука проснулась не только Хелен, но и кот, спавший на кухне. Он сразу же рванулся к хозяйке, умоляя о завтраке.

Заспанная Хелен нехотя встала и устало поплелась в сторону ванной. В зеркале было ясно видно белое лицо с темными мешками под глазами. Честно говоря, она всегда очень нетребовательно относилась к своей внешности, не считала себя привлекательной, а ведь была очень даже симпатичной. Даже в простой розово-белой пижаме она была красавицей. Волосы Хелен стоит отдельно упомянуть, так как они по праву считались её визитной карточкой, хоть и не совсем длинные, чуть доходили до лопаток, они имели очень редкий белый оттенок, но седыми не выглядели; от волос будто исходило свечение, создавая доброе, светлое чувство. При всех качествах и прекрасной внешности Хелен не имела молодого человека, а из особей мужского пола близка была лишь со своим другом Робом. Его она знала с самого раннего детства, вместе пошли в детский сад и школу, а вот теперь еще и в один университет решили поступить. Хелен знала, что Роб никогда не имел влечения к культуре древнего мира и истории, но прекрасно понимала, что он последует за ней везде, он был самым настоящим и преданным другом.

– Мало времени, – сказала Хелен, и уже через полчаса девушка уверенным шагом направлялась к метро.

До начала лекций оставалось совсем мало времени, девушка уже миновала улицу и подходила к дверям, как вдруг что-то, а точнее, кто-то её остановил. Это был мужской голос.

– Хелена, дочь моя… – голос прервался, в испуге Хелен опустилась на лавочку, но вспомнив о занятиях, она моментально вскочила и продолжила свой путь.

Весь день шел как-то наперекосяк, ее спрашивали о том, чего она не знала, она смущалась, запиналась, а еще очень сильно болела голова, буквально раскалывалась. Хелен была сильно напугана, даже не понимала отчего. Любой человек бы подумал, что кто-то просто пошутил, и не придал бы никакого значения случившемуся.

После окончания последнего занятия все студенты шумной толпой покинули класс, и каждый направился по своим делам. Хелен немного замешкалась и вышла последней, в коридоре ждал Роб:

– У тебя все в порядке, Хелен? Ты какая-то сегодня напряженная, что-то случилось?

– Все нормально, просто сегодня голова болит, – скороговоркой ответила Хелен.

Робу никогда не нравилось, когда она так отвечала, «все нормально» или «все о’кей», так как эти слова просто кричали: «Роббин, мне так плохо, меня все ненавидят, и вообще, я одна-одинешенька, никому не нужная». Роб всегда прекрасно понимал свою подругу, он знал, как ей было тяжело, грустно и тоскливо после потери родителей, которые погибли после крушения самолета всего лишь год назад. Но Хелен как ни в чем не бывало продолжала жить в их старой квартире. Парень не переставал поражаться ее силе и мужеству, поэтому всячески поддерживал.

– Ты не голодна? – участливо поинтересовался Роб, беря ее за руку.

– Нет, – ответила она, все больше и больше бледнея.

– Хелена, ты до сих пор не научилась врать! Наверное, как всегда, только кофе выпила! Быстро пошли в кафе! На одном кофеине и сладостях ты долго не протянешь! – по-отечески заботливо сказал юноша и потянул Хелен к выходу.

Дождя уже не наблюдалось, небо снова было ясным, и даже солнце немного припекало, вот она – переменчивость английского климата. Молодой человек галантно отворил дверь кофейни, чтобы пропустить вперед девушку. Они вошли внутрь и заняли симпатичный деревянный столик у окна, которое, к слову, выходило прямиком на Пикадилли-стрит. Девушка явно не была голодна, но от чашки чая и салата не стала отказываться при юноше. Он тоже что-то заказал и укоризненно произнес:

– Если не съешь хотя бы половину моего сэндвича, обед я не засчитаю!

– Ладно, уговорил, – покорно ответила девушка.

– Хелен, что с тобой вообще сегодня происходит? Вроде вчера все было нормально. Может, ты просто не выспалась? Согласен, вечеринка у Кати серьезно затянулась, но я же видел, что ты ушла раньше десяти.

– Сколько мне тебе раз повторять, что у меня все нормально. Просто немного болит голова, и ничего со мной не случалось.

– Ладно. Не хочешь говорить – не надо, в конце концов, я же мужчина и, видимо, не пойму тебя.

– Роб, милый, не обижайся. У меня правда все отлично. Ты лучше расскажи, как вчера кончилась вечеринка, я ушла, когда Пол встал на стол, чтобы запустить фонарики в небо…

Девушка что-то еще продолжала говорить, но он уже не слушал. В голове застряли слова «Роб, милый, не обижайся», он вдруг понял, что дороже Хелен у него никого не было, ведь она была ему почти сестрой. Нет, даже больше, чем «почти сестра», она и была ему сестрой.

Улыбнувшись, молодой человек принялся рассказывать о событиях вчерашнего вечера во всех красках и подробностях, шутил и сильно жестикулировал.

За окном уже давно стемнело, на небе виднелись темные, почти черные тучи. Хелен сидела на широком кирпичном подоконнике, взгляд был устремлен куда-то вдаль, но, по правде, не имел точной цели. Девушка была глубоко увлечена своими размышлениями. Она уже несколько часов сидела в одном и том же положении, откинув грустные мысли прочь, она очнулась и бесшумно спрыгнула на пол. Руки рефлекторно потянулись к кофемашине, налили воды, заправили капсулу, поставили чашку, девушка повернулась и оказалась прямо лицом к огромному шкафу, полностью наполненному книгами. На самых верхних полках стояли толстые фолианты, явно научные книги, чуть пониже располагались классические произведения и женские романы, совсем внизу можно было найти современную фантастику. Немного подумав, Хелен посмотрела на полку средневековых романов, затем закрыла глаза, тонкие пальцы пробежались по грубым переплетам и мгновенно вытащили книгу. Хелен открыла глаза, в руках она держала сборник стихов, это был Байрон, великий представитель новых английских романтиков, правда, стихи носили грустный или эгоистичный характер.

Почти каждый вечер она сидела здесь, читая при свете торшера. Улица была темной, фонарь давно перегорел, поэтому окно Хелен было отлично видно, ровно так же, как и ее миниатюрную фигурку. Молодой человек в длинном пальто стоял, прислонившись к стене дома напротив, взгляд его был устремлен ровно на это окно.

 
Как одинокая гробница
Вниманье путника зовет,
Так эта бледная страница
Пусть милый взор твой привлечет.
И если после многих лет
Прочтешь ты, как мечтал поэт,
И вспомнишь, как тебя…
 

– что-то отвлекло ее размеренное чтение, Хелен оторвала взгляд от книги, заметила фигуру, стоящую внизу.

 
…любил он,
То думай, что его уж нет,
Что сердце здесь похоронил он.
 

Хелен снова посмотрела за окно, но там уже никого не было.

– Как грустно, но почему же так грустно, почему столько боли и печали? – но никто не ответил ей на этот вопрос, хоть он и был риторическим.

 
Как дерево благоухая,
Прекрасней цветущих ветвей,
Сияешь, Гайдэ молодая,
Ты юной душою своей.
 
 
Любой отравляет напиток
Цикуты безжалостный сок.
Меня он избавит от пыток —
Как сладок мне яда глоток!
 
 
Я плачу, тебя умоляя:
Вернись и останься со мной!
Ужель не увижу тебя я?
Так двери гробницы открой!
 
 
В победе уверена скорой,
В меня ты метнула копье.
Копьем беспощадного взора
Ты сердце пронзила мое.
 
 
Одной лишь улыбкой своею
Могла бы спасти меня ты.
Надежду я в сердце лелею,
Но сбудутся ль эти мечты?
 

Хелен снова читала, читала, читала, пока глаза не начали слипаться, пока не перестала различать реальность и сон.

Она уже была в длинном платье, шла по саду. Аромат цветов сводил ее с ума, еще шаг – и она летит в пропасть, ей не страшно, в животе какое-то странное ощущение. Ее платье уже почти коснулось земли, она закрыла глаза, Хелен почувствовала еще что-то странное и поняла, что летит, летит высоко в небо, летит среди облаков. Из неба возник голос: «Хелен, дочь моя…»

***

Затекшие суставы ужасно болели и тянули, но размять их было невозможно, Хелен спала. Сна не было, вокруг была сплошная темнота, никаких звуков, событий, словно ее с головой накрыла вода. Она попыталась открыть глаза, но тщетно – на веках будто лежали пудовые гири. Что-то громкое ворвалось в мозг, она испугалась и конвульсивно дернулась, открыла глаза и поняла, что сидит на том же подоконнике. Книга лежала на полу, Хелен спрыгнула вниз и опустилась на колени, чтобы подобрать сборник.

На часах было 6:30, пришлось идти в ванную. Как это часто бывает утром, глаза устало смотрели в одну точку и их невозможно было оторвать, но ледяная струя быстро привела девушку в сознание. В судороге она сжалась, задержала дыхание и почувствовала, как мурашки побежали по всему телу. Хелен застыла, вернувшись ко вчерашним страхам, вспомнилась строчка: «Надежду я в сердце лелею, но сбудутся ль эти мечты?», но она быстро мотнула головой, чтобы откинуть грустные мысли.

На простой лондонской улице было, как всегда, сыро и зябко, дверь подъезда распахнулась – Хелен торопилась на учебу. Но на пути было препятствие, в которое она, разумеется, врезалась.

– Эй, полегче! – раздался знакомый голос. – Если ты хотела избавиться от меня, то выбрала не очень эффективный способ! – засмеялся Роб.

– Прости, я не заметила тебя, задумалась.

– Видно, ты сильно обеспокоена, раз не заметила своего лучшего друга, поэтому повторю свой вопрос: у тебя точно все в порядке?

– Роб, повторяю! У меня все отлично, но если еще раз спросишь, я поколочу тебя!

– Ладно, беру свои слова обратно. Какие планы на сегодня? Только не говори, что ты сейчас так в универ торопишься.

– Ну ты прямо экстрасенс! Как же ты догадался, что я рано утром иду в университет, в котором уже два года учусь?!

– Сарказм… Понятно. Просто я подумал, что ты слишком скучно живешь, и решил предложить сходить куда-нибудь, не знал, как предложить. Хотя ты вряд ли согласишься.

– Негодяй, вот знаешь ты, как меня заинтересовать, и понимаешь, что я все наоборот делаю. Куда ты там хотел сходить? – наморщилась Хелен.

– Ну, я еще не думал, – заерзал парень. – Кажется, сегодня новый клуб открывается, можно сходить на разведку.

– Только не говори, что ты это придумал сейчас, я прекрасно знаю тебя. Купил билеты? Во сколько начинается? Есть дресс-код? Мы одни… – Хелен пришлось прерваться, так как Роб не был готов к тому потоку вопросов.

– Тише, тише. Да, каюсь, билеты купил, но всего остального я не запомнил, думал, ты не захочешь идти. И вообще, ты же не любишь вечеринки, что на тебя нашло? – изумленно спросил он.

– Ничего странного не произошло, просто решила развеяться и отдохнуть в прекрасной компании, – отшутилась Хелен. Ей не хотелось никому говорить про свою депрессию и глюки, особенно Робу, ведь он так за нее волнуется, особенно после смерти родителей. Она посмотрела на юношу, он что-то пытался найти в недрах своего мобильника.

– Бинго! Я нашел, начало сегодня в 9 вечера. Дресс-код: только белая одежда. Все.

– Отлично! Тогда зайдешь за мной в половину девятого.

– Нет! – прервал ее Роб. – Ты не пойдешь в университет, потому что сейчас мы идем в торговый центр, покупать одежду, соответствующую вечеринке.

– Ладно, уговорил. Пошли, – они направились к ближайшему центру.

Хелен редко бывала в подобных местах, так как не питала страсти к вещам и их покупкам, но сегодня Робу невозможно было перечить, он твердо решил провести восстановительную, антидепрессивную шоппинг-терапию. Парень настойчиво заводил ее во все магазины и заставлял примерять всю белую одежду, девушке оставалось лишь поражаться терпению друга (моделью она была никудышной). К большому удивлению всех консультантов, Роб подбирал очень стильные образы. В итоге Хелен остановилась на трех вещах: белой атласной тунике, едва доходившей до колен, белом кружевном платье без рукавов и подкладки и белом простом платье с длинными рукавами, походившем больше на наряд какой-нибудь феи, некогда вдохновлявшей короля Артура. Девушка, разумеется, остановилась на образе средневековой Гиневры², впрочем, ее сэру рыцарю Роббину наряд тоже пришелся по душе, а если говорить откровенно, то он был крайне поражен красотой Хелен. После магазина каким-то чудесным образом они оказались в парке, не успела Хелен и глазом моргнуть, как в руке появилось мороженое.

Гайд-парк – излюбленное место не только туристов, но и местных, поэтому в Лондоне не осталось уже ни одной парочки, не гулявшей здесь. Но среди них лишь Хелен и Роб не были парой, по крайней мере, они это категорически отрицали.

Дождя не было, было тепло – очень странная и редкая погода, поэтому все горожане наслаждались прогулкой. На зеленых полянах Гайд-парка расположились отдыхающие, некоторые гуляли, в общем, жизнь кипела; одной из достопримечательностей парка является дуб, он растет здесь со времен королевы Виктории, именно под этим дубом сидел юноша в длинном черном пальто, он читал книгу. Все прохожие настороженно смотрели на подозрительного парня. Мгновенно его настроение переменилось, будто ветер оторвал взгляд от страницы, юноша пристально смотрел на девушку, она смеялась. Девушка была не одна, кавалер ее нежно приобнял. Лицо подозрительного юноши не выражало никаких эмоций, но в один момент переменилось: на нем была и грусть, и ярость, и печаль, и ревность – все самые ужасные эмоции человека.

– С тобой так хорошо, как в детстве, никаких проблем и переживаний. Роб, ты такой родной, – Хелен встала и направилась к дорожке. – Но знаешь, нам уже пора.

Дорога быстро привела к выходу из парка, на перекресток с Пикадилли-стрит, Роб направился к станции метро «Гайд-парк корнер». При помощи подземки они легко добрались до площади Пикадилли, недалеко от которой и располагался клуб.

Прогулка по вечернему живому, полному людей Лондону освежила Хелен, но вместе с бодростью вернулись и страхи. Девушка вдруг поняла, что у нее уже давно болит все тело, будто что-то происходит с костями, еще шумело в ушах, но не настолько сильно, чтобы придать этому значение.

В наши дни столицы очень непохожи на те города, которыми являлись еще какие-то 20—25 лет назад. Все свободные места заняты небоскребами и магазинами, на улицах уже не видно памятников архитектуры – везде экраны, реклама и неоновые названия. Не все люди переносят свет этих вывесок, Хелен к таким не относилась, но сейчас она была сама не своя. Она понимала, что происходит, все видела, но вдруг весь мир отдалился, будто она сидит в глубоком колодце, куда не доходит ни свет, ни звуки, ни голоса. Голова кружилась, ей хотелось крикнуть, хотя бы сказать, что ей плохо, но она не могла, все внутри сжалось, девушка утратила контроль над телом. Хелен прекрасно понимала, что еще секунда – и она лишится создания, она опустилась на тротуар, посмотрела в глаза испуганного Роббина, закрыла глаза.

Когда свет проник сквозь мутную завесу, Хелен уже прекрасно себя чувствовала, не осталось и следа от полуобморочного состояния. Контузия прошла, и теперь поток вопросов Роба буквально взрывал ее мозг.

– Тихо! – крикнула она и заткнула уши.

– Прости, – занервничал парень, – я просто очень испугался за тебя. Теперь я даже не буду спрашивать, в порядке ли ты – я и так все вижу. Знаешь, ну его, этот клуб, пошли… – и тут Хелен действительно отключилась.

Девушка видела сон, он был тревожным и непонятным. Сначала она летела в небо, так высоко, что из вида пропали облака, потом погружалась в темноту… Поезд метро, Роб… Теперь падала в бездну, унося за собой тяжелый шлейф платья. В первом видении она была в длинном белом платье строгого покроя, но потом – в черном, отливающем то ли медью, то ли бронзой, нижний край висел клочьями, будто его рвали. Хелен летела сквозь черные страшные тучи, внизу была пропасть, сейчас чем ниже она опускалась, тем медленнее, становилось жарко. Как и в первом кошмаре, она застыла в миллиметре от земли, но это была не земля, а раскаленная лава.

Самый страшный сон – это когда ты в нем ничего не делаешь, вот и Хелен висела над лавой, алого цвета от температуры. По щекам тек пот, но девушка не могла пошевелиться. Как же это мучительно! Взгляд опустился на руки, затем скользнул к ногам, еще одна странная и пугающая вещь – её сковывали цепи.

Роббин шел по площади, болтая с Хелен и ничего не замечая вокруг. Но в один момент лицо подруги позеленело, она прислонилась к стене, любой человек бы понял, что с ней что-то не так, поэтому юноша очень испугался, особенно когда она потеряла сознание. Он стал приводить ее в чувства, но она и так очнулась. Было понятно, что сейчас в клуб идти совершенно нельзя, пришлось тащить обессилевшую девушку к подземке, она несколько раз открывала глаза, но только на секунду, поездку сопровождал нелепый болезненный бред. Примерно через час они добрались до дома Хелен, Роб еле нашел дверь и ключи от нее.

Планы Роббина были, разумеется, нарушены, но он не сожалел, потому что каждая секунда, проведенная с Хелен, была прекрасной. Юноша никак не хотел допускать мысль, что он любит ее, но это было так, и он понимал это. Подруга лежала на кровати, даже сейчас, в жару, бреду и поту, она была красива, очень, невозможно красива. «Нет. Все-таки она не из этого мира», – сказал Роб и понял, что сказал вслух. Некоторых людей отпугивала внешность Хелен, не все чувствовали ее красоту с первого взгляда. Но и сам Роб, знавший ее уже целую вечность, не до конца изучил девушку, она поражала его каждый день.

Вдруг парень понял, что хочет поцеловать Хелен, но сразу прогнал и эту преступную мысль. Роб бережно накрыл девушку одеялом и закрыл входную дверь. Через 10 минут поезд метро уже увозил юношу на север города, где он жил.

Казалось, ничто не могло вытащить Хелен из этой пропасти, но наконец-то раздался спасительный звук родного мобильника. К тому моменту тело Хелен закоченело и превратилось в стекло, а теперь по нему пошли трещины, и тысячи маленьких осколков черного стекла полетели в стороны.

Она проснулась. Хелен все еще дрожала от ужасного сна, но обстановка дома быстро ее успокоила. На тумбочке лежал телефон, на экране высветился четвертый пропущенный вызов от Роба. Хелен терпеть не могла, когда ее ждали или из-за нее волновались, поэтому сразу же метнулась за трубкой.

– Ал… – было начала она, но тут же была прервана властным голосом друга:

– Слушай меня, вчера я окончательно уверился в том, что у тебя не все в порядке, поэтому сейчас ты пойдешь собираться. Через полчаса я заеду за тобой. Мы летим в Париж. До встречи.

– Эй, подожди! У меня дела, встреча, университет, в конце концов… – но последняя реплика была адресована автоответчику. Ошарашенная Хелен отняла мобильник от уха, но опомнившись, побежала собираться.

10:30 утра. Роббин позвонил в дверь той же квартиры, куда вчера привез больную Хелен. Шли минуты, никто не отзывался, только парень решил позвонить снова, дверь отворилась. В освещенном проеме стояла Хелен, она была одета, но вещи были влажные, видимо, она только вышла из душа, этот факт подтвердили мокрые волосы, опутавшие шею. «Проходи, – сказала девушка, – я почти готова». Это «почти готова» выражалось полупустым чемоданом и вышеупомянутыми волосами.

– Дорогая, ты уверена, что почти готова? – съязвил юноша.

– Да, ДОРОГОЙ, я уверена! И не смей меня так называть! А то я начну думать, что ты влюбился.

– Да, любимая, не буду! – он засмеялся снова.

– Ой все! – Хелен швырнула в друга подушкой. – Ты неисправимый человек! Как я могла вообще дружить с тобой?!

Она продолжила собираться, но после очередной остроты выпроводила его на кухню. Обычно говорят, что девушки долго собираются, но Хелен, разумеется, ломала все стереотипы. Поэтому уже через 10 минут чемодан был аккуратно упакован и стоял в коридоре. На кухне ее поджидал Роб с пучком новых острот.

– Милая, ты готова? Ну надо же, сегодня собралась на 10 секунд быстрее! – он даже сказал это по-особенному, будто у них счастливый брак и они уже лет 20 живут вместе.

– Слушай, ты когда-нибудь перестанешь? – Хелен уже теряла терпение. – А то я никуда не поеду с тобой.

– Ну ладно, ладно! – опомнился парень. – Прости.

В зале ожидания аэропорта, как всегда, было много народа, и в кафе, где ожидали рейса Хелен и Роб, тоже.

– Номер 23, ваш заказ готов, – крикнула кассирша.

– Подожди минуточку, я заберу поднос, – засуетился Роб.

– Да. Конечно, – ответила девушка. Честно говоря, она до сих пор не отошла от спонтанности друга. Но ей нравилось так жить, тем более Париж – город мечты, город любви, город жизни. Хелен уже не терпелось туда попасть, она быстро отошла от вчерашнего недомогания, а Роб даже не вспоминал, поэтому ее ничего не волновало.

– Я забыл, капучино тебе, а латте мне? Или наоборот? – спросил подошедший парень.

– Я, кажется, латте брала и круассан. Спасибо. Хотела спросить: с чего такая спонтанность?

– Ну, знаешь… Сюрприз… Неважно, – он явно погрустнел, но это была лишь минутная слабость.

Никто и не заметил, что за девушкой в аэропорту следили. Юноша в дальнем углу зала, казалось, читал газету, но это было не так.