Дневники Енота. Том 1. Туда, где овации

Юля: А старшее поколение – это как раз от семнадцати до двадцати?

Алексашка: Ну да. Им-то уже все равно, жизнь уже прожита.

Наталья: Хм.

Алексашка: Ой, уже пятый час, скоро должен прийти мой друг, я вас с ним познакомлю.

Леша: Скажите…

Алексашка: Алексашка.

Леша: Скажите, Алексашка, а у вас это все книги?

Алексашка: Да, часть пришлось продать, потому что Ринке, моему парню, понадобился новый коммуникатор. А книги стоят пылятся, вот мы и подумали – а так хоть какая-то польза. Я до сих пор не понимаю.

Юля: Чего?

Алексашка: Как можно было жить без компьютеров, Интернета и прочей техники.

Леша: Счастливо.

Алексашка: Это же ужасно скучно, а так можно познать мир, всего с одного нажатия кнопки. И вот ты уже во Франции или Италии. Париж, ох как я его обожаю.

Юля: А вы были там?

Алексашка: Конечно, я там почти каждый день. Вот, смотрите.

Алексашка нажимает на пульте управления несколько кнопочек и тут же появляется большой проектор, он заполняет всю комнату, делая белые обои, видом на Марсово поле Парижа.

Алексашка: Вот. Не правда ли, красиво? Сейчас, подождите: мы это еще больше оживим.

Она включает аудиоколонки, из которых начинают исходить различные звуки, напоминающие птиц, людей, машины. Следом появляется легкий ветерок и запах свежеиспеченных булочек. 

Юля: Это фантастика!

Алексашка: Это еще что! А вот, в Мюнхене мне еще очень нравится….

Раздается звонок в дверь.

Наталья: Ну, слава богу, хоть что-то осталось неизменно.

Юля улыбается, Леша продолжает читать. В комнату входят Ринат и Оля.

Алексашка: О, ты и Олю прихватил! Молодец ты мой, сейчас будем пить чай. У нас, кстати, гости.

Ринат: А-а-а, это вы, марсиане. Ну, здрасьте.

Алексашка: А, вы уже знакомы? Я так и поняла, когда вы сказали его коронную фразу. Он всегда ее говорит, когда попадаются на редкость странные или тупые люди.

Наталья: Ну, спасибо.

Алексашка: Ой, простите, я не хотела вас обидеть, но вы такие…

Наталья: Странные или тупые?

Алексашка: Другие.

Ринат: А вы и в самом деле выглядите как-то слишком… Кхм… взросло.

Наталья: Эй, я тебе покажу «взросло». Бестолочь!

Ринат: Сама бестолочь, я же не старухой тебя назвал.

Наталья: Ну и на том уж спасибо.

Юля: Так, не ссорьтесь.

Ринат: Вот, встретились мне вот эти по дороге, когда я на работу шел. Говорят, издалека приехали, хотя что-то мне подсказывает, что никакие они не путешественники.

Алексашка: А кто же они тогда, дорогой?

Ринат: Помнишь, мы с тобой неделю назад ходили в театр?

Алексашка: Помню, конечно. Очень милый спектакль про двадцатый и начало двадцать первого века.

Оля: Вы хотите сказать, что они актеры?

Ринат: Ну конечно, сейчас многие режиссеры подсели на тему прошлого, им нравится то, что раньше можно было пожить подольше. Вот и наряжают своих актеров под стать тем векам. Воплощают, так сказать, свои фантазии в реальность. Признавайтесь, из какого вы театра?

Наталья: Мы не из…

Юля: Мы из театра Просвещения.

Ринат: Не слышал о таком театре. Эпоха такая была в древности древнейшей. А о театре таком не слышал. Кто у вас режиссер?

Юля: Он! (Показывает на Алексея).

Алексашка: То-то он в книжки уставился, сразу бы сказал, что режиссер театральный.

Алексей оторвался от книг и вопросительно уставился на них.

Оля: Скажите Алексей, что вы поставили в своем театре? Что играете сейчас?

Леша: (отложив книгу). Сейчас… сейчас я подбираю материал для нового спектакля, он будет называться «Переходный период».

Алексашка: Очень интересно! И что куда будет переходить?

Леша: Ничто никуда переходить не будет, надеюсь. Это период начала двадцать первого века, когда нормальные люди стали вымирать. И превращаться в механически зависимых зомби.

Ринат: В кого-кого превращаться?

Леша: В зомби. (С сарказмом). Это такие существа, в которых превращаются люди. Наркозависимые люди, к примеру, от всей этой техники и всемирного прогресса.

Оля: Мы знаем, кто такие зомби.

Леша: Хоть на этом спасибо. (Садится в кресло).

Ринат: Подождите, вы хотите сказать, что вот эта чудо-техника, которая дала миру много радостей, счастья, разукрасила черно-белую полосу мирской жизни, зомбирует нас?

Леша: Абсолютно.

Алексашка: Хм, бред!

Леша: Вы только посмотрите на себя! Вы же еще дети, а ведете себя как, как… где ваше детство? Где родители, которые должны оберегать вас в это прекрасное время, когда нужно расти, развиваться, познавать мир. А не сидеть, уставившись в плазму и считать себя великим путешественником. Бред!

Юля: Леш, успокойся, тихо. Ты чего?

Леша: Я ничего. Я спокоен. Меня просто бесит все это идолопоклонство.

Оля: Ну, ты загнул! Так вжиться в роль режиссера! Вот кому нужно в театральное!

Ринат: Послушайте меня, господин режиссер, или как вас там. Ваше так называемое «нормальное время» прошло уже как четыреста лет назад, еще в девяностых годах прошлого тысячелетия ваша «нормальная жизнь» стала умирать, не так ли? И если вам что-то не нравится, прошу, создавайте машину времени и катитесь в свое великое прошлое. Мы вас не держим.

Юля: А что, еще не изобрели? Странно.

Оля: А, ну да, ну да. Были, вроде бы, несколько попыток.

Юля: И что?

Оля: Ну, они, по-моему, провалились.

Алексашка: Надеюсь, что все-таки скоро изобретут, и мы наконец сможем изучать историю совсем по-другому. Так, как раньше не изучал никто. Вон, показывали недавно по новостям, что новая разработка машины времени уже испытывается и скоро будет доступна обывателям. В первую очередь, учебным заведениям. Надеюсь, в этот раз у них что-нибудь получится.

Оля: Это точно.

Леша: Интересно, с какого возраста у вас начинают учиться?

Ринат: С двух лет идут в школу, с четырех – в университет. А в шесть уже можно устроиться на престижную работу и до пенсии не голодать.

Наталья: Так еще и пенсия есть?

Ринат: Конечно, есть, ее дают с шестнадцати.

Наталья: Не, ребят, я, конечно, понимаю, но, по-моему, вы заигрались, давайте уже мыслить адекватно: либо играем по установленным правилам, либо не играем совсем, а то так скоро и до педофилии договоримся.

Ринат: Нет, надо же давать людям отдохнуть немножко, и, тем более, в такой период обычно женщины становятся матерями для матерей помладше.

Леша: Уже договорились.

Наталья: Так, все ясно: мы, пожалуй, пойдем.

Оля: Куда вы пойдете?

Наталья: Прогуляемся. Алексей, Юля, идемте.

Алексашка: Вы ночевать приходите, если, конечно, хотите.

Леша: Мы придем.

Юля: До свидания.

Алексашка: Пока, ребят. Было приятно познакомиться.

Затемнение.

Ночь. Наталья, Алексей и Юля выходят, сидят на лавочке, молчат. Первой заговаривает Наталья.

Наталья: Знаете, если бы это не было игрой, а если бы мы по-настоящему попали в такое будущее, я бы не хотела чтобы мои дети, внуки жили так, как они.

Юля: Я тоже.

Наталья: У них ведь нет души. Правильно сказал Леша: они – механизированные зомби. Хоть кто-нибудь из них хоть раз заикнулся о душе или о боге? Никто.

Леша: Да как они могут о нем заикнуться, если они еще дети? Маленькие дети, которые очень рано повзрослели. Если бы в этом была виновата неполноценная семья, понимаю, а так – прогресс человечества, чтоб его.

Наталья: А мы и так неполноценная семья.

Юля: Я хочу домой.

Леша: Жаль, что наше поколение последнее, кто видел детство, кто смотрел добрые фильмы и мультики, те, кто собирался во дворах и играл в разные игры всем двором, а иногда и районом. Мы стали последними из рода человеческого, кто видел закат и рассвет времен.

Ринат: (Со второго этажа). Ну, ты сказанул, Лех! Даже я бы так не смог.

Леша: А ты возьми и смоги.

Юля: А я хочу быть рядом с теми, кого я знаю с самого раннего детства. С теми, кто понимал меня и поддерживал, кто рос, любил, учился вместе со мной. Но, боюсь, что это невозможно…

Наталья: Почему?

Юля: Потому, что самыми моими близкими друзьями были друзья Гарри Поттера и он.

Смех.

Ринат: Ничего глупее не слышал.

Леша: Зря ты так. (Приобнимает прослезившуюся Юлю).

Ринат: Ну так вы будете возвращаться, или как?

Наталья: Куда?

Ринат: Куда-нибудь.

Наталья: Сейчас вернемся.

Выходят трое молодых людей в черных капюшонах. Они подходят к сидящим и оцепляют их в кольцо.

Леша: Что вам нужно?

Ринат: (В капюшоне). Смотрите-ка: по ночам кто-то у нас шляется, а ведь мы предупреждали, что ночь – это наше время, не правда ли?

Оля: (В капюшоне). Да-а-а, ну а разве они бы нас послушали?

Алексашка: (В капюшоне). Нам же так веселее!

Ринат: И, правда, молодец! Сейчас повеселимся. Ну-ка кто тут у нас? (Хватает Наталью, светит в нее ярким фонарем, отскакивает).

Оля: В чем дело?

Ринат: Она… она…

Оля: В чем дело?

Ринат: Она старая…

В ужасе.

Алексашка: Давайте валить отсюда.

Оля: Вы че, старух боитесь? Че они нам могут сделать? Они же беспомощны, а у нас сил сколько!

Алексашка: Старших надо уважать, и поэтому я предлагаю уйти.

Ринат: Откуда они взялись? Такие вымерли давно.

Алексашка: Какая разница, откуда они взялись? Может быть, сохранились хорошо. Или сбежали из кунсткамеры. Пошли, я говорю.

Уходят.

Наталья: Не так уж и плохо быть старой.

Леша: Интересно, что же их напугало? Я в той библиотеке прочитал, что в двадцать третьем веке была массовая гибель стариков.

Юля: Чего?

Леша: Изобрели какой-то новый препарат молодости и думали, что если давать этот препарат детям и старикам, то дети будут всегда молодыми, а старики, наоборот, помолодеют. Но, к большому их сожалению, старики не пережили: у них не было уже каких-то микроорганизмов, которые могли бы бороться с этим препаратом. И…

Наталья: И они погибли?! Да?

Леша: Да.

Юля: Все?

Леша: Да.

Юля: Это же так много народу. Какой кошмар! Это же почти как Третья мировая.

Леша: Сплюнь, дурочка.

Юля: Тьфу-тьфу-тьфу. А что ты еще вычитал?

Леша: Ой, сколько всего я вычитал! И хотелось бы вычитать, на самом деле, но я думаю, что лучше этого не стоит делать.

Юля: Почему?

Леша: Помнишь, за что Зевс наказал Прометея?

Юля: Помню. За то, что он дал людям огонь.

Леша: Да, а еще до этого боги забрали у людей дар предвидеть свое будущее.

Наталья: Ну, правильно, нафиг нам его знать, когда нам и так неплохо живется.

Леша: Вот. Так что лучше ни мне, ни вам, ни кому-либо другому не знать этого будущего, не так ли?

Юля: Зря мы это затеяли.

Наталья: Слава богу, золотые слова.

Ринат: Слушайте, вы чего-то со своим будущим затянули, про нас не забыли?

Юля: К вам вернуться?

Ринат: Нет, блин, не к нам, можете на Марс.

Наталья: Отличная идея. Можно и на Марс. Там хоть симпатичней.

Леша: Ладно, пошлите к ним. Юлька права, домой топать надо.

Занавес.

Действие второе

Место действия – там же.

В здание заходит высокая женщина сорока-сорока пяти лет, одета она в деловой костюм: бордовая юбка, белая блуза, пиджак накинут через плечо. Следом за ней, семеня, вбегает мужчина лет сорока.

Галина Николаевна: И вы думаете, это смешно? Вы – взрослая женщина, Наталья, но вы как могли это допустить? Я – не пятилетняя девочка, чтобы гоняться за вами по всему городу и искать по вонючим гаражам. (Брезгливо осматривает помещение).

Леша: Это склад, Галина Николаевна.

Галина Николаевна: Молчи. Тебя не спрашивают. Я к вам обращаюсь.

Наталья: Галина Николаевна, я уже давно не ваша. Я давно взрослый человек и сама могу отвечать за свои поступки.

Галина Николаевна: Вот именно, что взрослый. А поступаешь как школьница. Ладно эти оболтусы ничего не понимают, им простительно. Ну а ты… Эх… Ну, а вы что молчите?

Никодим Александрович: А что? Я, Галина Николаевна, пошел сопровождать вас, а не вступать в полемику с вашими нынешними и бывшими воспитанниками.

Ринат: Галина Николаевна, мы просто игрались.

Галина Николаевна: Игрались вы! А если бы вас тут убили или уроды какие-нибудь на наркоту посадили? Или, чего доброго, завалило бы вас тут. Нашли место играть, нет бы около школы. Я уже все больницы обзвонила, морги, а вы тут игрались. И во что вы тут игрались?

Ринат: В ролевые игры.

Галина Николаевна: Во что, во что?

Ринат: Игры, ролевые. Ну, это когда мы берем чужие шкуры и примеряем их на себя.

Галина Николаевна: Я знаю, что такое эти ваши игры. Вам что, своих шкур мало?

Ринат: Нет.

Галина Николаевна: Ну, а что тогда?

Юля: Галина Николаевна, не ругайте нас, пожалуйста.

Оля: Да, пожалуйста.

Галина Николаевна: С вами я потом разберусь. А что до вас, молодые люди, то вы прекрасно знаете наши законы. Или хотите обратно?

Ринат: Нет уж, спасибо. Ой, извините.

Галина Николаевна: Ниче-ниче. Продолжайте. Ну а вы, Алексей, что можете сказать в свое оправдание?

Леша: А я вот что скажу, Галина Николаевна: нас заберет мама. Нас всех. Мы, точнее я, так решил.

Галина Николаевна: Ах, ты так решил! А ты знаешь, мой дорогой Лешенька, что решаю здесь я, и то, что ты нас покинул, еще не означает, что вправе решать за остальных. За них пока решаю я. Ты сначала мать свою в известность поставил?

Леша: Еще нет. Но она согласится. Я ей верю.

Галина Николаевна: Хорошо. Я с ней поговорю на этот счет. Завтра. А сегодня Юля, Оля, Александра отправятся со мной.

Алексашка: Нет, Галина Николаевна, мы никуда не пойдем. Я хочу остаться с Лешей и ребятами.

Галина Николаевна: Вот-вот, послушайте, Никодим Александрович, послушайте, до чего довело бедного ребенка это дурное влияние зажравшегося неблагодарного мальчишки.

Наталья: Галина Николаевна, а вы не думаете, что палку вы немножечко перегнули? А вы не забыли, как сами туда попали?

Галина Николаевна: Замолчи.

Наталья: А что вы мне рот затыкаете? Я – человек с паспортом, со своим собственным жильем, с работой. Я не пропаду. Я даже может, Алексашку, себе заберу или Юльку. А, может, и их обеих.

Галина Николаевна: Нет, этого никогда не будет.

Наталья: Это еще почему? Вы думаете, я не смогу быть хорошей матерью для двух взрослых дочерей? Я думаю, не вам этого решать, а органам опеки и государству. Ну что, поедете ко мне?

Юля и Алексашка:(Хором). Еще бы!

Наталья: Вот видите. Я девочек люблю, и они меня тоже.

Леша: А мы тогда Олю заберем.

Наталья: Вот и решили.

Галина Николаевна: Ничего вы не решили! Еще раз повторюсь: решаю здесь я. Девочки, за мной.

Ребята стоят как вкопанные.

Галина Николаевна: Ах, так?! Ну ладно. Оставайтесь в этом грязном подвале. А завтра я позвоню твоей нынешней матери и скажу ей о том, что ты выкрал молодых девушек и держишь их здесь силой. А заодно обращусь в правоохранительные органы.

Алексашка: Никого он не украл! Это неправда!

Галина Николаевна: Ну, об этом вы скажете в прокуратуре, следователю по правам несовершеннолетних. Он уже мальчик большенький, срок дать могут законно.

Оля: Вы – злая, гнусная, вредная старуха!

Галина Николаева: А ну-ка повтори! Кто я?! Злая и гнусная старуха? Так ты платишь за доброту, так, Ольга? За то, что мы не дали тебе пойти по стопам твоей мамаши и не стать девушкой на потребу. Вырастили тебя как человека. А теперь я – злая и гнусная старуха? Хорошо-хорошо. Мы еще поговорим.

Ринат:(Обнимает испугавшуюся Олю). Не трогайте вы ее…

Никодим Александрович: Галина Николаевна, пусть дети остаются здесь, если хотят, а я их посторожу. Никуда они до завтра отсюда не денутся. Идите отдохните.

Галина Николаевна: Хорошо. Да, я так и поступлю. А вы следите в оба глаза, чтобы эти твари отсюда не ногой. Пусть спят на полу, друг на друге, на чем хотят. Я предложила им пойти домой, а они не захотели. За что они так со мной? За что, Никодим Александрович? Я ничего плохого им не сделала, я их как своих детей люблю. Переживаю за них, они же мне как родные. А они так со мной. За что?

Никодим Александрович: Ну-ну, Галина Николаевна, успокойтесь, они не со зла.

Галина Николаевна: Я знаю: это все дурное влияние старшего. Это он всех настроил против меня. Он и Наталья.

Наталья: Эй, я никого не настраивала. Заняться мне больше нечем!

Никодим Александрович: Помолчи, Наташ. А вы идите, Галина Николаевна. Я за ними послежу, будьте покойны.

Галина Николаевна уходит.

Никодим Александрович: И что вы тут устроили? Как будто вы ее не знаете. Ладно, забыли. Леш, сейчас сюда едет Любовь Николаевна.

Леша: Что? Зачем?

Никодим Александрович: Галина Николаевна поставила всех на уши. В том числе и ее.

Ринат: Ну вот! Сейчас начнется.

Леша: Черт! Ей же нельзя волноваться, у нее слабое здоровье. А вы! Твою мать! Кто вас просил?! Нет, скажите, вас кто-нибудь просил ее беспокоить?!

Никодим Александрович: А вы, милый Алексей, не думаете о том, что она может волноваться и без нас?

Леша: Нет. Я – взрослый. И, тем более, кроме меня у нее очень много дел. В магазин надо, убраться надо, постирать надо, накормить все семейство тоже надо. И все она одна на себе гнет.

Никодим Александрович: А вы, молодой человек, разве не помогаете?

Ринат: Он целыми днями на подработках. Деньги в дом носит. А я учусь.

В помещение забегает еще одна женщина: полноватая, добродушная, с перепуганными глазами. На ней коротенькая курточка, из-под рукавов виднеются татуированные запястья, левое ухо полностью проколото и увешано сережками, а также проколота губа и бровь. Волосы небрежно наспех собраны в пучок.

Любовь Николаевна: Лешка, Ринка! Паршивцы! Что вы опять натворили!!!

Леша: Ничего особенного, мам. Мы играли в ролевые. Позвали наших девчонок, чтобы скучно не было, а Галина Николаевна подняла кипиш. Ну, ты как будто не знаешь ее.

Любовь Николаевна: Да уж, довелось узнать. Можно как-то с ней не связываться?

Ринат: Можно. Если девчонок к себе забрать. Тогда можно.

Любовь Николаевна: Забрать?

Наталья: Я могу взять кого-то себе. Я уже давно имею на это право.

Любовь Николаевна: Они что, мешок с картошкой или чемодан, который можно взять или не взять? Или вернуть обратно в магазин за ненадобностью? Что за хамское отношение?

Леша: Ну мам. Ты сама сказала, что койки пустуют.

Любовь Николаевна: Пустуют.

Леша: И что, после того, как Наташка от нас ушла, стало тихо. Вот. Почему бы нам не взять себе Олю, Алексашку и Юльку.

Любовь Николаевна: Ну, ты сам понимаешь, что это дело не одного дня. Что нужно начинать собирать документы. Я завтра схожу, поговорю с вашей этой Николаевной, пусть она разрешит девчонкам хотя бы ночевать у нас.

Алексашка: Ура!!!

Любовь Николаевна: Ой, ты моя золотая! Спасибо вам, Никодим Александрович, за звонок.

Ринат: Звонок?

Любовь Николаевна: Он позвонил и предупредил, что ваша мадмуазель отчалила.

Ринат: А-а-а.

Любовь Николаевна: Не бойтесь, я вас никому не отдам. Вы теперь мои. А теперь поехали домой. Все устали. А у нас места хватит всем. Спасибо вам еще раз, не хотите ли вы тоже к нам?

Никодим Александрович: Нет, спасибо вам большое, Любовь Николаевна, но я, пожалуй, пойду к себе. Тем более, завтра придется в красках объясняться и рассказывать, как я, старый дурак, проспал детей.

Любовь Николаевна: Как говорил мой дядя, лучшее оправдание – это совесть. Если совесть чиста, то все остальные разговоры, лишь обычное сотрясание воздуха.

Никодим Александрович: Мудрый дядя у вас был.

Любовь Николаевна: Почему был. Он и сейчас в полном здравии и уме.

Никодим Александрович: Ой, извините, пожалуйста. Я думал, что, вы говорите о нем в прошедшем времени.

Любовь Николаевна: Ну, правильно, он раньше так говорил. Сейчас он думает и говорит немножко иначе. Он говорит, что за деньги можно купить и продать все, даже совесть. Он так начал думать и говорить после того, как его друг, соратник, однокурсник – так он сам выражался –  из полнейшей голытьбы выбрался в люди благодаря деньгам. Конечно, за это ему можно только поклониться, потому что так пахать, как пахал дядя Миша, никто никогда не пахал.

Леша: Зато сейчас дядя Миша распивает чай с семейкой Добронравовых за светским обедом.

Никодим Александрович: Простите, а кем работал ваш дядя Миша?

Любовь Николаевна: Он закончил три высших образования. Его проворности и терпению можно только позавидовать.

Никодим Александрович: А работал-то он кем?

Любовь Николаевна: Кем он только не работал. И рабочим на стройке, и садовником, в конечном итоге, он закончил экономический факультет и стал продюсером благодаря одной своей подруге, бывшей жене одного бизнесмена, у которого дядя Миша работал садовником, и откуда его… ну это не важно.

Никодим Александрович: Так дядя Миша – это ваш дядя?

Любовь Николаевна: Нет, конечно. Дядя Миша – это тот самый знакомый моего дяди. А моего дядю зовут Павел. Павел Григорьевич. Вы мне тут зубы не заговаривайте! Я прекрасно знаю, к чему вы клоните, Никодим Александрович! Пока я тут с вами разглагольствую, эти сорванцы, видимо, смылись. Но это не лишает их наказания.

Леша: Какого такого наказания?

Любовь Николаевна: А вы думали, вам это просто так сойдет с рук? Вы сбежали из дома, подставили девчонок. И думаете, я вас так просто по головке поглажу? Ошибаешься, радость моя.

Леша: Я ничего не думал, ма.

Любовь Николаевна: Вот именно! Не думал он! Старший, а мозгов – с гулькин нос, эх ты. (Дает подзатыльник).

Леша: Ай!

Любовь Николаевна: Балбесина! Все. Все марш домой.

Оля: Ринка, а нам с вами точно можно?

Любовь Николаевна: Олечка, деточка, ты что такое говоришь? Вам в первую очередь не можно, а нужно.

Оля подбегает к Любови Николаевне и целует ее. Следом за Олей это проделывают Юля и Алексашка.

Затемнение.

Темная комната, по углам комнаты стоят три кровати, две девочки мирно сопят своих кроватях, третья сидит с фонариком под одеялом, читает книжку. В комнату на цыпочках заходит молодой человек. Это Ринат. 

Ринат:(шепотом). Бу!

Оля: (взвизгнув, появляется из-под одеяла, так же шепотом). Тьфу, зараза! Это ты.

Ринат: Я. Но я не зараза.

Оля: Напугал.

Ринат: Я старался.

Оля: Мог бы и предупредить.

Ринат: Ага, чтобы ты скандал подняла. Нет уж, спасибо.

Оля: Между прочим, это комната для девочек, не ясно, что мама сказала?

Ринат: Я дольше тебя здесь.

Оля: Что пришел-то?

Ринат: Я к тебе пришел.

Оля: Соскучился, что ли?

Ринат: Ага. Аж сорок пять раз. Двадцать из них споткнулся, пятнадцать – перекрестился, а остальные пять – решил тебе подарить.

Оля: Иди ты, математик хренов.

Ринат: Оль, ты это, не обижайся на меня. Пожалуйста. Я не хотел тебя обидеть, ты же мне очень и очень нравишься.

Оля: Ты мне тоже нравишься. Но как ты себя тогда повел…

Ринат: Я знаю, это было по-свински.

Оля: Не то слово. Нет, надо ж было додуматься меня так опозорить.

Ринат: Ну прости – дурак.

Оля: Идиот.

Ринат: Простила?

Оля: На этот раз.

Ринат: Отлично. Ты чудо!

Оля: Можешь спать спокойно.

Ринат: Спать рано. Я что приходил-то. Я новое стихотворение написал за ужином. Думал, кому прочесть, но все были так заняты своими делами, да и им читать мне не хотелось. Они какие-то злые. Не любят они меня. А мне хочется, чтобы меня хоть раз поняли. Сказали, что я чего-то стою, что мои стихи – не всякая дребедень.

Оля: Мне нравятся твои стихи.

Ринат: Вот я к тебе и пришел. Ты – единственный человек, который меня понимает. А что до остальных, они просто завидуют.

Оля: Конечно. Им не понять такое дарование, как ты. Ты – талант!

Ринат: Спасибо! Ты единственная, кто это ценит! Спасибо тебе!!!

Оля: Не за что. Читай. Читай свое новое гениальное произведение, ты же только для этого пришел.

Ринат: Не только. А еще сказать, какое ты чудо! Вот слушай. (Достает листок бумаги, она подсвечивает фонариком).

Оля: Ты пришел ко мне читать свое стихотворение и не выучил его?

Ринат: Ты же знаешь, я не учу их. Я люблю их писать. А если я буду их учить, тогда в каждом втором стихе буду повторяться.

Оля: Ну, начинай.

Ринат:

Так редко бывает: порой встречаешь хорошие стихи,

А, может, они даже отчасти не хорошие,

А только кажутся хорошими стихами.

Но все же,

Может быть,

Где-то там, живет поэт, влюбленный в свою лирику.

Он пишет стихи о любви,

О политике и солнце над ликами.

Его стихи, может, не так хороши,

А мои, может, даже и хуже.

Но все же, его стихи о любви,

О политике и солнце над ликами

Будут звучать из уст над Северным городом,

А мои – умрут там же, где родились:

Над мостом и колючим серебряным проводом.

Оля: Очень хороший слог.

Ринат: Спасибо! Это мне сегодня пришло в голову.

Оля: А почему ты считаешь, что твои стихи не так хороши, как у других?

Ринат: Потому что я же вижу! Все уже давно написано, все сказано. Все, кто пишет, только притворяются, что создают что-то новое, а на самом деле все новое уже давно написано кем-то. А то, новое, кто-то тоже слямзил у другого: на самом деле, написал это еще кто-то. И так далее. Этот круг, цепочка, восьмерка. Она неразрывна и будет повторяться изо дня в день, из года в год, пока кто-нибудь не остановит этот катящийся с горы снежный ком.

Оля: А, может, именно ты – это человек, который должен остановить. Ты не думал об этом?!

Ринат: Нет!!! (Тихо). Нет, Оль, это не я, и никогда им не стану. Это должен сделать сильный человек. А я могу лишь сочинять эту дрянь и говорить на каждом шагу, какой я гений. Я – трус, Оль.

Оля: Не говори так. Ты сильный и мужественный. Помнишь, помнишь однажды, еще до того, как тебя забрала мама, тебе очень сильно досталось от Галины Николаевны за то, что Лешка побил малолетку и отобрал у него пейджер, а ты взял всю вину на себя, хоть и был тогда в два раза меньше того мальчишки.

Ринат: Помню. Но все равно мне не поверили. Потому что тот мальчишка действительно был старше меня и, если бы я даже мог его побить и что-то отобрать, то уж точно не в шестилетнем возрасте, когда Лешке на тот момент было уже около одиннадцати. Лешку чуть не отправили в колонию, а я сидел под дверями этой грымзы и рыдал, пока она не вышла и не дала мне оплеуху при всех. За то что я как баба реву, вместо того чтобы что-нибудь сделать и поступить по-мужски. Я тогда описался. И надо мной смеялись. Очень и очень долго. Не смеялись только ты и Леша. Леша меня после того даже зауважал, потому что я хотел таким образом его защитить, а подставил себя.

Оля: Рин, ты хороший. Ты очень хороший. Тебе, наверное, нужно только проявить себя. Перестать бояться. Я всегда так делаю, когда начинают издеваться надо мной и обзывать ведьмой. Ну какая я ведьма?

Ринат: Они шутят так.

Оля: Я тоже так думаю. Поэтому не обижаюсь. Вон, у Юльки хоть друзья были настоящие, я бы тоже таких хотела. Да и от волшебной палочки не отказалась бы. Если я ведьма, пусть буду ею полноценной.

Сонный голос Юли: Дайте поспать, трынделки.

Оля: Иди, Ринка, отдыхай, если тебя здесь застукает мама, или мы разбудим девчонок, нам несдобровать.

Ринат: Ясень пень.

Оля: Спокойной ночи?

Ринат: Спокойной ночи, Оль. Спасибо тебе.

Оля: За что?

Ринат: За то, что ты – мой друг.

Оля: Ты – мой друг, а за это спасибо не говорят.

Ринат: Оль!

Оля: Да?

Ринат: А можно, можно я тебя… кхм… поцелую.

Оля: Поцелуй.

Легонько целует Олю в губы. Уходит.

Утро. Вся семья за завтраком. Ринат сидит в стороне, что-то сочиняет. Алексашка выхватывает у него лист бумаги и бежит ко всем.

Алексашка: Мам, мам, Ринка новый стих сочинил.

Ринат: Отдай! Паршивая девчонка!

Любовь Николаевна: Саш, это некрасиво, отдай Ринату его листок.

Алексашка: Ну, ма, я же прочесть хотела.

Любовь Николаевна: Если Ринат сам захочет, он прочтет.

Хором: Ринка, прочти, прочти, пожалуйста.

Ринат: Я еще не закончил.

Алексашка: Ну, пожалуйста! Ринка! Я тебе свою порцию котлеты отдам!

Леша: (Юле, очень тихо). Спорим, он за котлету согласится.

Ринат: Ладно, но только за котлету!

Леша: Что я говорил.

Юля: Я с тобой и не спорила.

Любовь Николаевна: Ну, начинай дорогой. Если хочешь, мы можем дать тебе стул.

Леша: Давай, как в детстве, на табуреточку.

Ринат: Иди ты.

Любовь Николаевна: Мальчики!

Ринат садится на стул посредине комнаты и начинает.

Ринат:

Мне опять сегодня привиделось:

Не обласканный пудель на привязи

У дороги как будто обиделся,

Стоял мальчик, у дома над крышами

Небо скатертью расстелилося,

Окунулось в бездну унылую,

Может быть, по соседству поселится,

Пуделиха с хозяйкою милою.

Этот дождь, нахлынувший осенью,

Растрепал твои косы длинные.

Если любишь – люби без памяти,

Без любви не бывает и проседи.

В одиночестве нет опасности,

В одиночестве нет спасения,

Оно хуже, чем горькая праздность,

Одиночество – есть забвение.

Под мостами на улицах Лондона,

Под дождями Парижа и Питера

Возвращалась она – бесподобная

И стояла под окнами в свитере.

Наблюдала, как там, за окнами

Пекут бабушки пироги с печеньями,

Угощают своих возлюбленных,

Угощают, обнимая за плечи их

И даря им свои улыбки,

И теряясь в ответных колкостях.

Они ведь такие ранимые,

Все ждут от кого-то помощи.

Одиночество может быть радостью,

Когда ты любовью согрет, любимыми.

Может стать она твоею слабостью,

Но пред Господом и откровением.

Все аплодируют. 

Любовь Николаевна: Ринат, милый, какое хорошее стихотворение! (Целует его в макушку).

Оля подходит и обнимает его.

Оля: Это твое лучшее.

Ринат: Ты думаешь?

Оля: Да. Ты – наш талант.

Алексашка: Молодец.

Ринат: Да ладно вам.

Наталья: Ма, кстати, ты не забыла, что тебя сегодня по телеку будут показывать?!

Леша: Уже сегодня?

Наталья: Да. Сегодня пятница, а помнишь, они обещали выпуск программы в пятницу в пятнадцать ноль ноль.

Леша: Да, точно. Я – балда. Блин, придется отменять встречу.

Наталья: А ты уже свидание успел назначить?! Действительно, балда.

Юля: Маму по телевизору будут показывать?

Алексашка: Это правда? А нас? Нас тоже покажут?

Любовь Николаевна: Ничего особенного, ешьте сидите. Просто приезжало телевидение, снимало про всю нашу семью.

Никодим Александрович: Вот теперь покажут, какой образец подражания ваша маманька.

Любовь Николаевна: Никодим Александрович! И вам с добрым утром! Так, кто из вас дверь не закрыл?

Алексашка: Он.

Любовь Николаевна: Эх вы!

Никодим Александрович: Да ладно вам, Любочка, я же не просто так пришел. Я к вам по делу. Сегодня мадам Грицацуева собирается деток ваших назад захапать. Что делать собираетесь?

Любовь Николаевна: Не отдам!

Никодим Александрович: Вот и правильно! Нечего тут барские морды баловать. И так слишком нажились на бедных созданиях. Эх, нет на них Сталина. Он бы им быстро мозги вправил.

Любовь Николаевна: Ну вот, опять вы начинаете. Хотя бы не при детях.

Никодим Александрович: Кстати, сегодня я наконец-то получил весточку.

Любовь Николаевна: Вы серьезно?

Никодим Александрович: Абсолютно. Сегодня, только что письмо пришло. От них самих. Уведомляют-с, что заявление одобрено-с и что можно будет через каких-то неделю-две явиться в суд для рассмотрения моего дела.

Любовь Николаевна: Какая радость!!! Господи, наконец-то он услышал мои молитвы.

Никодим Александрович: Может, отвоюю хотя бы свои десять метров и перестану жить в подсобке у этой Грицацуевой. Да и уволюсь к чертовой бабушке из ее бедлама.

Любовь Николаевна: Вот и правильно! Вот и правильно, Никодим Александрович. Правда, на вашей стороне. А мы все придем к вам на суд. Придем же?!

Хором: Да!!!

Леша: Дядя Дима, вы не переживайте. Ваша так называемая дочка еще может оказаться никакой и не дочкой, и вы спокойно отвоюете и всю свою квартиру. А мы поможем.