15. Что не убило, то сделало сильнее
Все осознание пришло на следующее утро, когда я пыталась встать с кровати, но к ней меня приковала не только головная боль. Больнее было в душе.
Наверное, впервые все мои душевные муки интегрировались с физической болью, и теперь я представляю собой сплошной комок несчастья. Знаете, то ощущение, когда понимаешь, что прощаешь с человеком навсегда и больше не будет того, что было раньше? Это ощущается примерно так, как будто ваше дыхание сжала железная рука и только ей решать, когда вы сможете вдохнуть. Но даже этот вдох происходит болезненно. И в итоге вы всегда в проигрыше: не вдохнул – умер, вдохнул – корчишься в муках.
Разве я многого хотела? Всего лишь любить, быть любимой и знать, что в моей жизни есть люди, которым не все равно. А в итоге я осталась у разбитого корыта. В мае мне исполнится 18 лет, а все что у меня есть за жизнь – это набор цифр и ситуации, которые каждый раз вонзали в сердце нож. Сами посмотрите, в 8 лет мне стало ясно, что между родителями есть лишь холод. В 10 лет умерла моя мама, но судьба снизошла и мне посчастливилось встретить свою лучшую подругу. В 13 лет меня покинула моя любимая няня, и ее смерть была в тысячу раз больнее, потому что терять по-настоящему близкого человека, это одна из самых ужасных вещей в мире. Страшно то, что никогда не знаешь, прощаемся ли мы с человеком в последний раз? Я терзала себя воспоминаниями и сожалениями, часто плакала и все мои чувства в итоге превращались в скорбь, а мной управляло лишь желание никогда не существовать. Во мне жила и свободно дышала всепоглощающая пустота, вызванная смертью родного человека. Но в 16 лет Вселенная решила уравнять этот баланс потерь и предоставила мне встречу с любимым человека. А уже в 17 лет я умудрилась потеряла и лучшую подругу, и любимого парня. Нет, конечно они не умерли, но для меня… Как будто да. Что ж, если сложить все переменные, то я определенно оказалась в минусе.
Что мне делать? Как жить дальше, когда этого абсолютно не хочется? Я сгребла одеяло в комок, приложила его к лицу и начала громко кричать, пытаясь выкричать всё, что чувствую. Но кому как не мне знать, что боль никогда не уходит. Она остается внутри, возможно со временем чуть поутихнет и накроется слоем радостных событий, но уж точно никогда не уйдет. Стоит кому-то об этом напомнить, или как-то задеть, всё вернется вихрем воспоминаний, заставляя пережить это вновь и вновь. Сколько бы ты не хоронил внутри себя боль, она единственная из тех чувств, которые, в конце концов, всегда остаются.
Как можно логично объяснить поступок Леши и Ани? Допустим, они оба изначально меня ненавидели, так зачем было привязывать меня к себе, если существует миллион других способов ранить меня? Хотя да, они выбрали самый изощрённый способ – сначала стать мне близкими людьми, а потом выстрелить в спину.
Я наконец-то открываю глаза на то, что подруга всегда ненавидела меня за богатство. Ей реально приходилось выживать, так как у матери было три ребенка, и единственное, чем мать была занята – поиском денег, чтобы хотя бы прокормить детей. Анна уж точно не испытывала родительской любви. С этой стороны мы очень похожи, и я и она не получали простой материнской заботы и человеческого внимания. Конечно у нас были разные условия, и, наверное, Анюте даже думать некогда было о том, чего она не получила, когда на кону стоит выживание. Но разве жизнь без человечности стоит того? Ничто, абсолютно ничто, а тем более отсутствие денег, не может оправдать того, что ты можешь без зазрения совести предать близкого человека.
И все-таки, допустим, Анна руководствовалась завистью и ненавистью, но что подвигло Лешу? За все время, что мы встречаемся я даже не подумала о том, чтобы сделать ему больно или как-то обидеть. Мне хотелось его любить, уважать, вдохновлять на поступки, быть той, ради которой хочется становится лучше. А в итоге я стала той, с кем переспали и бросили на следующий день. Книги по психологии, которых я прочитала больше, чем способен в себя вместить стандартный книжный магазин – абсолютно не помогли.
Если мои глаза открылись на подругу, и я теперь знаю, какая же она настоящая, то про Алексея так не скажешь. Необъяснимо, не логично, неоправданно – именно так он поступил. Ему нужен был от меня секс? Мог бы найти миллион других опытных девушек, или девушек, с которыми не пришлось встречаться год, чтобы наконец-то лечь вместе в одну постель. Может он просто псих – фетишист? Но в какой-то момент (почти всегда) мне казалось, что он смотрит на меня влюбленными глазами. Или хотя испытывается ко мне симпатию, но сейчас я просто обманываю сама себя, ведь мне хотелось, чтобы это было так. А ему приходилось обманывать, чтобы сохранить мое доверие.
Я могла бы рассказать отцу о том, что произошло, но тогда бы он точно посадил парня за решетку. Возможно это хорошее наказание для него, чтобы больше даже не думал разбивать кому-то сердце, но так я точно не поступлю. Я понимаю, что всё еще люблю его и не желаю ему зла. Моя няня, Мария Ивановна, самая светлая женщина, всегда учила меня, что на зло нужно отвечать добром. Она частенько мне рассказывала одну и ту же притчу про ведро с яблоками и не потому что у нее больше не было заготовленных рассказов, а лишь потому что эту притчу я любила всем сердцем. «Кто чем богат, тот тем и делится!» – как безумно верно подмечено в конце этой истории. Анна и Алексей наполнены с пальцев ног и до макушки лишь злостью, ненавистью, завистью и другими разрушающими чувствами. Но вопрос в том, кого эти чувства быстрее уничтожат: того, в ком они находятся или того, на кого направлены.
Я искренне желаю этим людям не столкнуться с тем, что они принесли мне, но теперь им не место в моей жизни. Отныне я забываю их, теперь у них нет девочки для битья. Конечно, сейчас я далеко не в порядке и полностью разбита, а как известно даже склеенная ваза не станет прежней. Но говорится же, что не убивает нас – то делает сильнее, а Фридрих Ницше был далеко не дураком, чтобы игнорировать его высказывания, поэтому я буду руководствоваться именно данной фразой.
Однако несколько дней позволю себе не притворяться, что все хорошо и делать всё так, как я чувствую. Чувствую же я себя как желе, чью консистенцию неправильно подобрали и теперь это желе бесформенно растекается по тарелке.
Делать ничего не хочется, у меня даже нет сил, чтобы просто встать с кровати. Может быть, я заболеваю, потому что меня дико знобит, однако я даже не хочу вдаваться в рассуждениях: болезнь ли это или просто медленно начинаю сходить с ума. Поэтому единственное, что я делаю – накрываюсь одеялом с головой и закрываю глаза, надеясь хотя бы уснуть.
Но сон как назло не приходит, если честно не приходит ничего. Ни единой мысли, и если несколько минут назад я чувствовала хоть что-то, то сейчас мой разум как черная дыра, которая поглощает все мысли и эмоции еще до того, как они захотят выйти наружу. Просто лежать под одеялом и слышать, как медленно бьется мое сердце.
Тук – тук – тук. Ладно, это уже не сердце, а стук в мою комнату. Нахмуриваясь, я стягиваю с лица одеяло и поворачиваюсь к двери. Конечно, кому, как ни Жанне вздумается утром ни свет, ни заря залететь в мою комнату. Внутри начало возникать возмущение, но оно исчезло так же быстро, как и возникло.
– Маргарита, ты решила опять проспать школу? – Она начинает подходить к моей кровати, а я закатываю глаза. М-да, кому захочется идти в школу, когда твое сердце разбито?
Домработницу определенно смутило то, что я не ерничаю, как обычно, не отвечаю ей с сарказмом и вообще молчу. Ни в моем духе не бесить Жанну с утра. Но я просто смотрю на нее, ожидая дальнейших действий.
– Ты заболела что ли? ¬– Жанна подходит и трогает мой лоб руками, и её брови удивленно поднимаются наверх. Последнее, что я слышу, прежде чем провалиться в не бытье, это восклицание домработницы и фраза «Боже, ты вся горишь».
Так и прошли мои несколько недель: в бреду высокой температуры наряду с кашлем от пневмонии, которая непонятно как у меня появилась. Но я благодарна ей, ведь это очень веская причина не ходить в дурацкую школу.
16. Мандарины на снегу
Болезнь позволила мне ни о чем не думать практически до середины ноября. Конечно, и без уважительной причины после предательства, я бы не жила, как говорится «на полную ногу», но сейчас я делала это оправданно. Меня повалила настолько сильная болезнь, что в какой момент я даже подумала, что это мои последние дни на земле. Деньги отца позволили нанять врачей и сиделку прям на дом поэтому моя комната стала больше напоминать больницу: какие-то врачебные инструменты, куча лекарств, суспензий, и все абсолютно стерильно! У меня больше не оставалась своего личного уголка: по ту сторону болезни меня ожидало небытие, по эту сторону мини-больница на дому.
Самое лучшее в этой ситуации то, что она позволила мне потихоньку сблизиться с отцом. Он начал чаще приходить домой пораньше, хотя кого я обманываю… То, что он вообще приходил домой было уже колоссальной победой над пропастью что раскинулась между нами. Когда болезнь не одолевала меня высокой температурой и безумной слабостью, отец приходил ко мне в комнату м мы разговаривали. Хотя даже так – РАЗГОВАРИВАЛИ. Пусть в основном о моем самочувствии, но зато впервые за долгие года всё-таки обо мне. Ни о школе, ни о бизнесе, и ни о том, что ко мне вообще не относится. Можно сказать, что папе ничто человеческое не чуждо. Конечно, мне безумно хотелось, чтобы он меня обнял, но его зона комфорта еще не настолько расширилась.
Я благодарна болезни, ведь она позволила сблизиться семье. Да что уж там, в пневмонии я нашла для себя больше плюсов, чем минусов. Сумасшедшая…
Но вот болезнь отступила, комната больше не напоминала палату, и у меня больше не осталось причин прятаться дома. Этим снежным ноябрьским утром я собиралась в школу. Ну как собиралась: закинула нужные принадлежности в рюкзак, сходила в душ и после валялась на кровати, ожидая, что этот день пройдет мимо меня. Но зная свою патологическую победительность ¬– пройдет он только по мне, наступив пару раз прям на лицо. Такова моя судьба.
Я хмыкнула собственным мыслям, надела школьную форму (да, мне настолько было наплевать на свой внешний вид), расчесалась и спустившись вниз, предупредила водителя о том, что пойду в школу пешком. Я надеялась настолько медленно идти, что пропущу целый учебный день. Но как бы я не медлила – все равно успела к началу урока.
Удивительно, что сегодня в классе царила совсем другая атмосфера, не та, которая обычно предвещала беду на мою голову. Одноклассники поздоровались со мной (это происходило впервые) и больше ко мне не лезли (как и это). Не было глупых шуток в мою сторону и косых взглядов, даже учительница во время объяснения смотрела сквозь меня и не разу не вызвала к доске. Я нашла объяснение этому странному поведению людей вокруг меня. Раньше все хотели как-то поддеть меня, зацепить за живое и в целом сделать больно. Их целью было постепенное разрушение меня. Но они опоздали. Два человека сделали это всего лишь за один день. И теперь ко мне никто не лез, ведь нельзя разрушить то, что уже разбито вдребезги, и нет надежды на реконструкцию.
Еще целых полтора месяца я как тряпичная кукла ходила туда-сюда и делала вид, что существую. Но в конце года наконец-то поняла, что пора уже сорвать этот пластырь, поверх дыры в сердце, прежде, чем почувствую боль. Пора уже прекратить это дурацкое шныряние и оправдание своего бездействия.
Мне причиняли боль очень много раз, и самые болезненные удары поступали именно от близких мне людей. Но я должна быть благодарна боли и предательствам. Ведь благодаря этому Я – та, кем сейчас являюсь и у меня есть всё то, что я имею (пока ничего стоящего, но я умею говорить вдохновляющую речь). Так что, если бы ни боль, я была бы другой Маргаритой. Той, у которой на глазах розовые очки и в голове плюшевые мечты. Но эти очки давно разбились вовнутрь.
Да, сейчас я не в лучшей форме, но больше не хочу состоять целиком из страданий. Я прощу своих обидчиков и впредь буду более избирательно выбирать круг общения.
Сейчас утро 31 декабря, и я ставлю цели на предстоящий год. И первым пунктом в моем плане будет восстановление своей семьи. У меня всего лишь один родной человек – папа, и даже с ним я не так близка, как хотелось. Я зашла в кабинет отца, затем спустилась вниз, но там его не было. Что ж, целиком и полностью в духе папы – работать даже в Новый год, но пора искоренять привычки, разъединяющие нас.
Взяв в руки телефон, набираю номер отца и слышу длинные гудки, мысленно молюсь, чтобы он ответил на звонок.
Видимо сегодня Вселенная на моей стороне и спустя долгих несколько минут папа все-таки отвечает. Папа! А не его секретарша-помощница-автоответчик.
– Да, Рита? – Ласковый голос отца и то, что он вообще отвечает, ввело меня в полный ступор на несколько секунд. Боже! Я готова расплакаться от того, как приятно звучит мое имя из уст папы. Осознанно я помню только, как с упреком он произносит мое имя, когда ругает меня.
– Пап, я … Эм, – уф, соберись уже, говорю сама себе.
– Я позвонила чтобы… Папа, давай отметим этот Новый год как семья! – Пауза и молчание отца, – Точнее я хотела сказать, мы же семья и праздновать этот день должны вместе.
– О, ну… Хм, да, конечно, – я улыбнулась от того, что отец тоже словил некий ступор от моего неожиданного предложения.
– Отлично, можно тогда я отпущу Жанну, и сама приготовлю праздничный ужин? – Отец разрешает это сделать, а мне хочется что-то сказать еще…
– Что ж, не обещаю, что это будет вкусно, но, по крайней мере, мы не отравимся. – Глупо хихикаю, и мой смех подхватывает отец. Не совру, если скажу, что уже черт знает сколько лет, не слышала его смех.
– Надеюсь на твою компетентность в этом вопросе. Я обязательно приду сегодня пораньше.
– Хорошо, пап… И еще, я тебя очень люблю. – Раньше мне казалось, что эти слова будет сложно произнести, но они слетели с губ сами.
– И я очень тебя люблю, дочка. – С этими словами отец завершает звонок. А в моей груди разливается тепло.
После разговора спускаюсь на кухню, чтобы сообщить домработнице о том, что на ближайшие два дня она освобождается от работы. Жанна восприняла мое заявление с нескрываемым удивлением и даже несколько раз переспросила. На что я лишь мягко ответила, что абсолютно уверена, и она со спокойной душой может провести Новый год дома, а если ей понадобиться больше выходных, то она может об этом попросить. Такая мягкость в общении особенно с Жанной мне не была присуща ранее. Но теперь я осознала, что домработница уж точно не виновата в моей озлобленности на весь мир.
Затем мне нужно было набросать меню на вечер. Оно было совсем простым, и чтобы испортить блюдо, нужно было бы очень сильно постараться. Да и смысл вечера был не в том, чтобы удовлетворить вкусовые потребности, а в том, чтобы наконец-то сделать шаг навстречу друг другу. Я миллион раз думала о том, как сложно это сделать. Мы с отцом стали совершенно чужими людьми еще со смерти мамы, а дальше годы лишь разобщали. В итоге пропасть между нами казалась настолько бесконечной, и я думала – нам больше никогда не стать семьей. Но, оказывается, сделать первый шаг было не так сложно, и мне радостно, что этот шаг сделала я.
Теперь я начинаю понимать отца – его любимая женщина выбрала наркотики, и уж точно не пыталась преодолеть кризис в семье. Ведь всегда легче выбрать кайф, хоть он и будет смертоносным, чем найти в себе силы и мужество, чтобы бороться за то, что действительно важно. В конечном итоге мама и вовсе умерла, оставив отцу после себя 7-летнего ребенка. И единственное, что велел отцовский инстинкт – не мешать мне жить в целом и иногда узнавать об оценках в школе. Не густо, но это всё, что он умел кроме ведения бизнеса.
Дорогой папочка, я знаю, что теперь мы как никогда нуждаемся друг в друге. Два сломанных, брошенных, но родных существа. Прости, что не понимала этого раньше и всеми способами отдалялась. Раньше во мне не было ни капли мудрости. И единственное, что мне хотелось, иметь того, кто понимал бы меня. Я выбирала не тех и обжигалась, а оказывается стоило раскрыть глаза – ты всегда был рядом. Просто ты не понимал каким же образом можешь быть полезен ребенку, если у него нет мамы. Единственный вариант, который приходил тебе на ум – зарабатывание денег для семьи. Я больше не виню тебя в отдалении, потому что неизвестно как бы сама поступила на твоем месте. Но обещаю наверстать упущенное между нами.
С этими мыслями я надела верхнюю одежду и вышла из дома. В нашем холодильнике не оказалось некоторых нужных мне продуктов, в особенности мандарин. Как по мне, эти маленькие оранжевые солнышки самые что ни на есть символы Нового года.
На улице было довольно холодно, хотя еще вчера всё таяло. Сегодня же был ужасный гололед и мне пришлось быть настороже, чтобы не упасть, заодно сломав себе какую-нибудь конечность.
Раньше, до сегодняшнего дня, если быть точнее, я ненавидела декабрь. Ненавидела зиму и вообще всё, что было связано с этим временем года. Отчасти из-за того, что Новый год я «праздновала» с домработницей, и не дождавшись двенадцати шла спать. Какой уж там бой курантов и загадывание желания! Уж кто-кто, а я наверняка знала, что счастье мне не светит. К тому же даже природе было плохо, она засыпала на несколько месяцев лишь бы не чувствовать этого пронизывающего до костей холода и надоедливого снега.
Но сегодня, 31 декабря, я начинаю любить зиму, любить ее за тот же снег, который легко кружится вокруг, а затем мягко падает тебе на плечи, шапку и лицо. Начинаю любить за холод, который иногда позволяет остаться дома, завернувшись в теплый плед и никуда не идти. Любить за праздники, особенно за Новый год, ведь это некая точка отсчета и в грядущем году я точно стану счастливой. Я буду делать то, что могу с тем, что имею, а не ждать чудесного, самостоятельного преображения своей жизни.
Всю дорогу до ближайшего магазина я замечала, как прекрасен мир вокруг, пейзажи города и даже я сама. Взяв нужные мне продукты и целых полтора килограмма мандарин, чтоб уж наверняка, пошла к кассе. Там, расплатившись за покупки, я широко улыбнулась продавцу и пожелала счастливого Нового года. Девушка расплылась в улыбке и в ответ тоже пожелала всего хорошего. Как оказывается легко и приятно дарить любовь и радость людям, не ожидая ничего взамен.
Я шла, улыбаясь и подходя к пешеходному переходу, увидела маленькую девочку, перебегающую дорогу. Посмотрев направо, я увидела несущийся на нее автомобиль и моя улыбка погасла. Даже если машина затормозит, расстояние очень маленькое и девочку все равно заденет.
И тогда я побежала, это произошло по наитию, будто всю жизнь я жила для того, чтобы сейчас бежать.
Раздался громкий визг тормозов, но это не помогло, так как из-за большой скорости машину по инерции несло по гололеду.
Звук удара. Я не успела.
Весь мир будто погас, осталась лишь темнота и гнетущая тишина.
Пакет с продуктами порвался, и мандарины валялись на дороге. Послышался звук сирен скорой помощи вдали, а люди наклонились к девочке, лежащей на промерзлом асфальте. Да, ей уже исполнилось 17 лет, но это по-прежнему была девочка, у которой все впереди… Было бы, если б не этот злосчастный случай.
Водитель выскочил из машины, упал перед девочкой на колени и начал плакать. Прохожие хоть и вызвали скорую, но этот мужчина будто чувствовал, что девочка не выживет. От такого сильного удара выживают лишь чудом. Но чудо в этот день не случится.
Мужчина был опытным водителем и правда, никогда не хотел такого исхода. Он тысячу раз проезжал по этой дороге, она всегда была пустой, а по пешеходу редко шли люди, что позволяло набрать большую скорость, особенно 31 декабря, когда он спешил домой к любимой жене.
Тысячу раз мужчина проезжал по этой дороге на высокой скорости, а в тысячу первый раз случилась смерть. Маленькая девочка, возникшая буквально ниоткуда, гололед, не свойственный для этой местности и возможно его запоздалая реакция, но зато моментальная реакция Маргариты привела к такому исходу.
На асфальте лежала прекрасная девушка, только-только начинающая жить. Ее длинные каштановые волосы разметались вокруг. Маленькие снежинки кружась, падали на ее волосы, закрытые глаза и прекрасные черты лица, а по щеке стекала тонкая струйка алой крови. Скорая помощь ехала очень быстро, но сегодняшнему дню не суждено было завершиться хорошо.
Звук сирены, плачущий мужчина, и молодая, прекрасная девушка, которая успела спасти ребенка, но не себя.