– Здоровье членов экипажа и экспедиционных животных в норме, – подключилась к передаче главный врач и по совместительству второй биолог экспедиции Надежда Румянцева.
– Все системы наблюдений и обработки данных работают нормально. Все энергетические установки исправны, – добавил научный руководитель экспедиции и главный энергетик корабля Парамдип Сингх.
– Все системы корабля функционируют штатно. Программа экспедиции выполняется по графику. Полученные корректировки будут внесены в обычном режиме, – завершил официальную часть сообщения Мэйсон. И добавил: – Время для личных сообщений членов экипажа.
После чего в эфир в течение 15 минут – по минуте на одного члена экипажа – передавались поздравления, вопросы и пожелания к близким, и просьбы в ЦУПы. После того, как этот поток иссяк, Мэйсон завершил сеанс связи стандартной фразой: Связь кончаю. Следующий сеанс по расписанию. И да хранит нас всех Бог!
Леру отключила громкую связь и Мэйсон перешёл на канал связи с Парамдипом:
– Когда будет готова распаковка полученной информации?
– Через час завершим, – ответил сикх. – Все поправки в программу исследований сразу внесём в бортовой компьютер, так что вычисления поправок в маршрут полёта можно будет начинать тоже через час.
– Принято. Тогда всем, кроме задействованных в расшифровке, внеплановый час отдыха.
13 мая 2051 года, суббота. Космическое пространство рядом с границей солнечной системы.
– Хорошо, что пятница была вчера, – сказал Айзек Пирсон, маневрируя скафандром так, чтобы панель внешнего управления микроспутником оказалась у него по левую руку.
– Вот не думал, что ты суеверен, – ответил Йенс Мортенсен, перемещаясь по левую относительно Айзека сторону спутника. – Надеюсь, у тебя к скафандру изнутри не приклеена подкова?
– Слушай, а хорошая мысль! Как говорил в своё время ваш Нильс Бор, говорят, она приносит удачу даже тем, кто в это не верит. Вот только где взять на «Хиусе» подкову?
– Попроси Михайлова, чтобы он тебе на своём 3D-принтере изготовил. Думаю, он согласится.
– Приступаем к активной фазе эксперимента. Подтвердите контроль обстановки, – раздался в шлемах висящих по обе стороны от спутника астронавтов голос Парамдипа.
– К дублированию команд в ручном режиме готов, – сразу посерьёзнев, ответил Пирсон.
– К коррекции направления запуска камеры и излучающего оптоволокна готов, – ответил Мортенсен.
Микроспутник с тремя оптоволоконными кабелями с SHD-камерами и волоконным ВКР- лазером с закреплённым на его излучающем торце оптоволокном с нулевым коэффициентом преломления отработал сразу всеми своими тремя двигателями и полетел к мембране торца «туннеля» строго по его гипотетической оси, направленной из центра круга торца «туннеля» на центр Солнца. Подав импульсы на двигатели своих скафандров, следом за ним двинулись и астронавты из группы сопровождения.
«Хиус» завис слева от спутника на границе апертуры излучающе-собирающей зоны «туннеля», которая, как было доказано предыдущими экспериментами, имела форму воронки, расширяющейся под углом в 10 градусов относительно гипотетической оси «туннеля» и экспоненциально увеличивающей свою проницаемость по мере удаления от ограничивающей солнечную систему «стенки». А в пятистах метрах справа и в двухстах метрах дальше от астронавтов и спутника следовал за ними в сторону центра «окна к звёздам» один из трёх стыковочно-посадочных модулей, фактически представляющих собой многоразовые космические корабли типа «Ньёрд».
Эти спейс-шипы были детищем консорциума американских, европейских и российских аэрокосмических фирм и японской Национальной аэрокосмической лаборатории (NAL). Каждый из членов консорциума внёс в разработку свои лучшие достижения, что позволило всего за три года создать потрясающую машину, способную совершать манёвры в космосе и атмосфере любой плотности. А своё название корабли этого типа получили с подачи одного из испытателей, бывшего по рождению норвежцем. «Ньёрд» в скандинавском пантеоне был богом не только ветра и моря, а ещё и удачи.
И сейчас один из таких кораблей, управляемый вторым пилотом экспедиции австралийкой Кендрой Тейлор со штурманом японцем Коноэ Сэтору, следовал за приближающимися к границе «окна» трио из спутника-зонда и контролирующих его астронавтов. А на подстраховке в кабине второго модуля дежурили Русаков и третий штурман и пилот экспедиции – американец родом из индейского племени анишинаабе, носивший официальное имя Калеб Фернандес и при этом среди членов экспедиции именуемый своим первым, индейским именем – Гекек, что означало Ястреб.
Спустя час спутник замер в трёх метрах от границы и рядом с ним зависли Пирсон и Мортенсен. «Ньёрд» замер в пятистах метрах правее и в двухстах метрах дальше от поверхности границы. Тейлор готова была по первому же сигналу с «Хиуса» или от контролирующих спутник астронавтов с предельным ускорением сблизиться с Айзеком и Йенсом и подхватив их специально сконструированной упругой сетью, на максимальной мощности двигателей рвануть в сторону «Хиуса». Который, в свою очередь, в случае опасности должен был вывести на форсажный режим одновременно термоядерно-фотонный двигатель и плазменно-протонный ускоритель, и сразу после подлёта «Ньёрда» захватить его сверхмощным магнитным полем, притянуть к стыковочным тросам и начать ускорение от границы «окна».
– Пошла команда на запуск первой камеры, – произнёс Парандип.
– Запуск камеры подтверждаю, – ответил Пирсон.
– До сближения с границей пять, четыре, три, две, одна, ноль.
– Камера прошла границу. Оптоволокно продолжает разматываться.
– Камера фиксирует равномерное освещение, равное светимости Проксима Центавра, соответствующее стандартно принятому удалению. Длина прошедшего границу оптоволокна 11 метров.
И сразу вслед за этим из уст обычно невозмутимого сикха вырвалось:
– О-о-о… Даю сигнал торможения. Это невероятно!
– Размотка оптоволокна прекратилась, – доложил Пирсон. И не удержался от вопроса: Что случилось?
– Звёздная система выглядит так, словно камера оказалась прямо на её границе. Продолжаем программу. Даю на микродвигатели камеры импульс для разворота.
Спустя несколько секунд Парандип произнёс:
– Камера показывает ровную поверхность со светимостью, по всей видимости, равной светимости нашего Солнца, наблюдаемой на границе системы Проксима Центавра. Запускаю излучающее оптоволокно.
– Отделение насадки излучателя подтверждаю, – доложил Пирсон. – Насадка приближается к границе. Остановилась в тридцати сантиметрах от поверхности.
– Включаю программу передачи сигналов в широком спектре частот, – произнёс Парандип. И спустя примерно минуту добавил:
– Камера показала полное прохождение всех сигналов. Никаких искажений или задержек не зафиксировано. Камера действительно находится в системе Проксимы Центавра. До которой от вас, ребята, формально всего 15 метров. Показатели с закреплённых на камере датчиков соответствуют физическим параметрам, сходным с нашими. Никаких экстремальных, или отличных от нашей физики показателей не фиксируется. Коллеги, у нас получилось!
– Ура! – раздался в эфире голос не сдержавшего эмоций Русакова.
– Отставить радоваться! – вторгся в разразившийся радостными возгласами остальных членов экспедиции эфир строгий голос Флореса. – Продолжаем программу. Парандип, запустите вторую камеру и пусть она улетит на максимальную длину оптоволокна. Посмотрим, не возникают ли какие-то сюрпризы по мере удаления от границы с той стороны. А заодно попробуем определить физические характеристики самого «туннеля». Может быть, найдём подтверждения той или иной из теорий о возможности превышения скорости света при перемещениях материальных тел. А то вон Стивен Вольфрам говорит, что не может спокойно умереть, пока не узнает, есть ли подтверждение правоты его теории.