Народ, низшие классы, покоренные племена – могут везде выдвинуться и захватить даже власть; и там скорее, где сословная разница была не так велика, где равенства и подвижности было, значит, больше.
Договоры не сами по себе хороши; они были следствием открытой борьбы; открытая же борьба доказывает, что и сословия, которые боролись между собою, были резки и сильны, – и Папство и Монархия тоже. А без сословий – долго государству жить нельзя.
Конституцией же испортить государство можно и без договорного прошлого и без двоевластия.
И у нас чуть-чуть было не сделали этого 10 лет тому назад.
II
Если завтра вся бы романо-германская Европа провалилась бы в глубь океана как Атлантида, и можно бы было ее судить с полным историческим беспристрастием, – то, конечно, все бы оставшиеся на земле люди должны бы были согласиться, что такой великой, сильной и полной, интенсивной и экстенсивной культуры до нее не было. И едва ли будет и после нее!
Было время, когда и я заодно с Данилевским верил в то, что у нас будет полная 4-хосновная[1] культура; но я уже давно начал сомневаться в этом…
Глядя на то, как еще робко до сих пор пытаемся мы стать на особый культурно-бытовой путь, страшась нашей глубокой запутанности во всех делах Европы посредством разных ученых съездов, выставок, компаний, телеграфов, почт и т. д.; не замечая еще никакого резкого изменения в наших привычках, вкусах, модах и зная, как 2 × 2 = 4, что все это вовсе не внешность одна, а неизбежное выражение глубочайших внутренних потребностей, – я при всем желании моем думать так, как думал я прежде (т. е. заодно с Данилевским), начинаю все больше и больше колебаться… Горькие и почти насмешливые слова Влад. Соловьева: «Русская цивилизация – есть цивилизация европейская» – беспрестанно вспоминаются мне в моем одиночестве…