Read the book: «Небесные огни. Часть первая», page 2

Обедая в ресторане на Невском, доктор завел разговор о планах Виктора на будущее.

– Так и будете заниматься ремонтом квартир, а в перерывах показывать свой город иностранцам? – пошутил Ханс, когда закончили с трапезой.

– Да, пока так. Сейчас тяжело найти подходящее место по профессии, – немного смутился Шелест. – Очень мало платят из-за инфляции, поэтому и занимаюсь ремонтом квартир тем, у кого есть деньги.

– Я сейчас работаю в Германии над практической реализацией моих проектов и разработок в экологическом центре. Арендовал усадьбу с прилегающими полями и подсобными постройками. Там будет и конюшня, перевезу туда моих лошадей. Хочу соединить все вместе, а то разбросано по разным местам, – начал рассказывать доктор. – Работников по посевным культурам и обработке земли у меня достаточно. Но не хватает людей для проведения полевых экспериментов, К тому же, главный дом усадьбы нуждается в ремонте. Я и подумал, почему бы вам не поработать в Германии некоторое время?

– Неожиданное предложение, – задумался Виктор. – В какой области науки вы ведете исследования? Я ведь могу ничего не понимать в экологии.

– Вы не усложняйте себе предварительную оценку. В любой лаборатории, в любом проекте есть вспомогательные задачи, которые не требуют специального образования. Вы инженер-химик, это уже хорошо. А какая специализация?

– Общие химические технологии, – ответил Шелест.

– Вот и прекрасно, Значит, имеете представление о разных областях. Я навел о вас справки у вашего работодателя, и он отозвался весьма положительно. Кроме того, полагаясь на свой жизненный опыт, я думаю, что не прогадаю, делая вам это предложение. Мне нужны порядочные молодые люди. Я видел на симпозиуме по экологии, прошедшем в вашем городе, на что способна русская молодежь, если в нее вкладывать средства. У меня в экологическом центре работают ребята из разных восточноевро-пейских стран и я доволен их усердием.

Шелест медлил с ответом.

– Тяжело решиться? Конечно, это же не в баню сходить, – усмехнулся Ханс. – Так у вас говорят в подобных случаях?

Какое-то время они сидели молча. Руиг смотрел в окно, наблюдая за жизнью Невского проспекта.

– Вас что-то держит в Санкт-Петербурге? Есть неотложные дела? – поинтересовался доктор.

На Шелеста в упор смотрели излучающие большую силу зелено-золотистые, как у тигра, глаза Руига.

– Нет, не держит, – ответил Виктор.

– Платить буду точно не меньше, чем вы зарабатываете дома. Поедемте, посмотрите, как у меня обстоят дела. Дорогу я оплачу. Все равно сразу с длительной визой не получиться. С этим в Германии довольно строго. Но это решаемый вопрос. Ваш немецкий меня устраивает.

– А на какой срок я уеду из России? – поинтересовался Шелест.

– Там будет видно, может года на два-три, – пояснил Ханс и пошутил. – Может, жену себе найдете и останетесь.

Через день Виктор дал свое согласие работать у доктора Руига. Ханс уехал к себе в Германию и через месяц пришло официальное приглашение от его центра.

Оформив загранпаспорт, Шелест прождал в ожидании немецкой визы еще некоторый срок. Когда он пришел в немецкое консульство на Фурштатской улице, то увидел любопытную картину.

У входа в консульство, по обе стороны от крыльца, на узком тротуаре стояли две очереди. Справа стояла общая очередь из числа российских граждан. Слева смиренно стояла очередь евреев, желающих эмигрировать в Германию, которая таким образом замаливала грехи Холокоста и принимала «сынов израилевых» на постоянное место жительства.

Перед крыльцом по тротуару прогуливался рослый офицер милиции, регулировавший порядок в очередях.

На крыльцо, время от времени, выходил представитель службы безопасности не-мецкого консульства в хорошем костюме и спускался к подъезжающим автомашинам, где о чем-то оживленно говорил с пассажирами из числа «новых русских», принимая от них бумажные свертки и проводил их в консульство без очереди.

Виктор слышал, что в службе безопасности немецкого консульства на рядовую роль охранника обычно брали бывших советских граждан из числа русских немцев, ставших гражданами ФРГ. МИД Германии не учло российский менталитет и уже пару раз отправляло домой проштрафившихся за взятки сотрудников.

Шелест встал в общую очередь и стал ждать.

Его внимание привлек молодой негр, видимо из числа студентов развивающихся стран, учащихся в наших вузах, который встал в очередь евреев.

Немного выждав, к негру подошел милиционер и попросил перейти в общую очередь, считая что тот ошибся в выборе. Но то ли негр оказался тугодумом, то ли плохо понимал по-русски и продолжал стоять с евреями.

– Вы тоже еврей? – теряя терпение спросил милиционер негра.

В общей очереди послышались смешки.

– Может быть вам удастся объяснить гражданину, что он ошибся местом? – обратился блюститель порядка к католическому священнику, стоящему в своем одеянии на пару человек впереди Виктора. – А то у меня аргументы кончились.

Люди из очереди посмеивались и убивали время, наблюдая за происходящим. Очередь с евреями стояла со скорбными лицами.

Удивляла развязанность поведения блюстителя порядка. В студенческих кругах, где ранее вращался Шелест, было убеждение, что милиционеры у консульств на самом деле сотрудники КГБ, имевшие куда больше прав.

Получив в итоге визу и деньги на билет, переведенные педантичным Руигом в петербургское отделение одного из иностранных банков на имя получателя, Виктор незамедлительно вылетел в Германию.

* * *

Германия

Берлин

Главное управление имперской безопасности

июнь 1942 года

Много времени ушло на перевод древних текстов из монастыря последователей религии бон в Шангшунге, переданных группе Петера Хейнеманна. Потом немецким филологам, лингвистам и инженерам пришлось долго, по сути расшифровывать тот образный язык давно ушедшей культуры, на котором тибетские монахи-переводчики этих трудов объясняли суть технических достижений древней цивилизации. Лишь в середине 1942 года весь материал, пройдя предварительную экспертизу и оценку весьма узкого круга специалистов, попал лично на стол рейхсфюреру СС Генриху Гиммлеру, вызвавшего на беседу одного из своих выдвиженцев бригадефюрера Ганса Каммлера, ранее ознакомленного с ним.

– Что вы думаете об этом документе? – поинтересовался рейхсфюрер у своего подчиненного, сидевшего напротив.

В кабинете было свежо. Негромко журчал ручеек в небольшой скульптуре, расположенной сбоку в уголке отдыха, изображавшей скальный грот в обрамлении пышных папоротников. Внимание Каммлера почему-то привлекла большая фигурка имперского орла из черненого серебра, стоявшая на столе главы СС, в основании которой, как знал бригадефюрер, была прикреплена личная печать рейхсфюрера.

– Вы оказались правы, организовав экспедицию Шефера на Тибет и задействовав людей из «Аненэрбе», – сказал Каммлер. – Информация по необходимым нам военным технологиям полностью окупила понесенные затраты.

– А конкретнее? Ваши выводы по документу.

– Предыдущая цивилизация на Тибете, предки арийцев, использовали для своих летательных аппаратов, в текстах об этом прямо сказано, вихревые ртутные двигатели, получавшие энергию из вселенского эфира, природа которого подтверждена последними исследованиями наших ученых, – продолжил бригадефюрер. – В одном из полученных нами текстов говориться о жидком при нормальных условиях металле, применявшемся в этих двигателях. На нашей планете известен единственный такой металл – ртуть. Он играл важнейшую роль у естествоиспытателей и алхимиков Античности и Средневековья, использовавших его для трансмутаций элементов и получения энергии для своих опытов. Мои специалисты считают, что философский камень¹⁰ алхимиков – это комплексное воздействие на объект исследования ртути и вселенского эфира. Весь вопрос только, как они это делали?

– И как же?

– В виде действующего генератора, где рабочим телом служила ртуть и выделялась тепловая энергия из эфира, этого пятого элемента согласно представлениям древних, являвшегося синтезом основных стихий природы, ее первоэлементов.

– Поручаю Вам организовать управление специальных проектов и создать подобные двигатели и летательные аппараты, – произнес Генрих Гиммлер. – Думаю, уместнее всего исследовательские лаборатории и производство разместить в Судетах¹¹, в Богемии и Нижней Силезии. Тем более, в Праге, Пльезене, Бреслау есть ряд современных предприятий с оборудованием, необходимым для этого проекта, способного в будущем привести Германию к мировому господству.

– В этом проекте важную роль могут сыграть технические идеи и разработки австрийского изобретателя и самоучки Виктора Шаубергера, работающего в одном из наших конструкторских бюро. Я намерен объединить усилия по созданию вихревого ртутного, или если угодно, эфирного двигателя с его устройством вихревого имплозивного типа, который Шаубергер предлагает использовать в качестве движителя для летательных аппаратов и возможно на подлодках нового поколения. Рабочим телом его устройства «Репульсин» выступает воздух или вода.

* * *

Германия

Северная Вестфалия

Экстернштайн

июль 1942 года

Несколько легковых автомобилей подъехало к северной окраине Тевтобургского леса, в десяти километрах от города Детмольд, остановившись перед контрольно-пропускным пунктом. Увидев флажки личного штандарта рейхсфюрера на одном из лимузинов рослые эсэсовцы вытянулись и пропустили без проверки машины далее. Проехав по грунтовой дороге среди раскидистых деревьев автомобили вскоре припарковались на площадке.

К Эстерским камням или Экстернштайну вела пешеходная дорожка, по которой важные гости в сопровождении многочисленной охраны проследовали к намеченной цели поездки.

У подножия мегалитов Экстернштайна стоял небольшой опытный образец установки, невдалеке уже сидели шестеро монахов религии бон.

– Можно начинать? – спросил у Генриха Гиммлера Хейнеманн, отвечавший за предстоящий эксперимент.

Рейхсфюрер молча кивнул головой, пристально рассматривая адептов бон, одетых в традиционную бурую свободную одежду и о чем-то разговаривающих между собой.

Тибетские монахи из Шангшунга оказались не только прекрасными переводчиками древних текстов, но и мастерами психотехник. Тесно общаясь с ними в процессе работы над полученными материалами Петер Хейнеманн обнаружил, что последователи бон неплохо владели психотехниками ритуалов и были не прочь продемонстрировать их принимающей стороне. После разговора с бригадефюрером Гансом Каммлером, руководителем созданного управления специальных проектов СС, идея эксперимента нашла свое конкретное воплощение.

Стоял тихий, безветренный летний вечер. Солнце было на закате, блистая на западе горизонта оранжево-красным, и уже подкрадывались сумерки. Эти часы суток древние маги называли трещиной между мирами.

Монахи затянули мантру¹², крутя перед собой молитвенные барабаны и настраиваясь на нужный лад. Рядом со зрителями сидел на стуле техник, внимательно наблюдавший за показаниями регистрирующих приборов.

Экспериментальная установка, описанная в одном из древних текстов с Тибета, представляла собой два небольших керамических цилиндра со смазкой ртутью их внутренних поверхностей из емкости. Они были вставлены один в другой на общей вертикальной оси и закреплены на массивном основании.

– Почему они захотели именно здесь, на Экстернштайне, проводить свой опыт? – спросил Генрих Гиммлер у стоящего рядом Петера Хейнеманна.

– Адепты сказали, что это место Силы, и здесь точно должно получиться, – ответил Хейнеманн.

Минут двадцать монахи пели, входя в нужный ритм, затем цилиндры установки начали двигаться, разгоняясь и вращаясь в разные стороны. Вокруг аппарата появилось сильное голубое свечение. С его поверхности иногда срывались, громко потрескивая, статические разряды. К наблюдателям от установки пришла горячая тепловая волна с запахом озона.

– Чем-то напоминает работу одного из «вечных двигателей» этих неврастеников-медиумов, демонстрировавших свои возможности в начале ХХ века, – заметил сопровождавшему главу СС Гансу Каммлеру рейхсфюрер, наблюдая за проведением эксперимента. – Но насколько мне доложили, эти аппараты мертвы без животного магнетизма воздействующих. Надеюсь, в дальнейшем установка сможет функционировать без помощи монахов?

– Это только пилотный образец. За этим устройством большое будущее, мой фюрер, – уклончиво ответил Каммлер на язвительное замечание Гиммлера. – Мы можем овладеть океаном энергии и использовать ее по своему усмотрению.

* * *

Германия

Нижняя Силезия

Совиные горы

март 1944 года

Штандартенфюрер СС Эрих Ланге размышлял, глядя в окно с заднего сидения своего «Хорьха».

За окном открывался прекрасный вид на окружающие горы. Петляя по серпантину дороги, автомобиль приближался к очередному пункту его инспекционной поездки.

Здесь, в Совиных горах, на юго-западе Нижней Силезии, заканчивалось большое строительство, начатое по приказу его начальника, группенфюрера СС Ганса Каммлера¹³. В разных местах этого горного массива, не так далеко друг от друга, создавались подземные производства и лаборатории для разработки и выпуска новых образцов «оружия возмездия», о которых так любила кричать пропаганда Третьего Рейха, толком не знавшая ничего.

Эти горы как будто специально были предназначены для работ, требующих повышенной секретности. Малая плотность населения, преимущественно из этнических немцев, традиционная замкнутость местных жителей, наличие хороших дорог, близость к индустриальным центрам Чехии и Германии. Театры военных действий второй мировой войны обходили стороной эту область, что послужило одним из решающих аргументов в выборе места для создания сети скальных сооружений и укрытий.

Основные работы проводила Организация Тодта¹⁴, привлекшая для выполнения ответственного задания высококлассных горных инженеров и техников, а также заключенных нескольких концентрационных лагерей, специально созданных рядом с местами будущего строительства.

Размах ведущихся работ потрясал.

На строительство всего комплекса скальных и подземных сооружений, и многочисленных туннелей между ними, достигавших длины больше сотни километров, ушло строительных материалов, бетона, металлоконструкций и арматуры больше, чем на сооружение всех циклопических железобетонных укрытий для подводных лодок кригсмарине¹⁵, созданных в Сен-Назере, Лорьяне, Бресте (Франция), Бремене, Киле, Гамбурге, Гельголанде.¹⁶ Строительство комплекса в Совиных горах обошлось Третьему Рейху в астрономическую сумму 150 миллионов рейхсмарок, так нужных для производства вооружений, необходимых на фронтах. Это еще раз подчеркивало исключительную важность, которую уделял Гитлер этому проекту.

Размышляя над этим, Эрих Ланге смотрел в окно.

Под началом Ганса Каммлера он служил давно, когда тот еще и не был группенфюрером. Раньше Каммлер возглавлял строительные работы в ряде секретных проектов по производству перспективных ракет и реактивных самолетов, только в 1943 году переключившись на руководство созданием летательных аппаратов на новых принципах движения, движителей для подобных аппаратов, сверхмощных источников энергии, а также много еще чего.

* * *

Находясь на борту самолета «Аэрофлота», летящего из Пулково во Фракфурт-на-Майне, у Шелеста было время подумать о своем будущем.

Вылет из Питера прошел без проблем, если не считать алчного таможенника, который пытался уверить Виктора в антикварности старинного столового набора, подаренный ему мамой, который он вез в подарок доктору, чтобы выклянчить денег за пронос. Но номер не прошел, и служивый остался с носом.

В Германии имелись аэропорты, расположенные ближе к экологическому центру Ханса Руига, но свободных авиабилетов не удалось достать. Придется добираться поездом, еще и с пересадкой, что особо не волновало Шелеста. Он ни разу не бывал за границей и хотел посмотреть страну.

Судьба выкинула очередной фортель, и было решительно непонятно, хорошо это или плохо. Но одно Виктор знал точно. Может появиться интересная работа и будет возможность посмотреть Европу, а там видно будет, к чему это приведет и куда вынесет.

За иллюминатором ярко светило солнце.

Самолет шел на большой высоте и простиравшийся до горизонта плотный облачный покров напоминал Шелесту бескрайние полярные льды с торосами.

Время на борту прошло быстро.

Облака стали рассеиваться. Между ними появились окна, в которых стали видны нарезы земли.

Лайнер стал снижаться. Уже можно было разглядеть современные автострады с сотнями машин, словно игрушечные красные черепичные крыши городков и деревень.

Приземлившись в громадном аэропорту Франкфурта-на-Майне, Виктор с остальными пассажирами вышел из салона самолета и вскоре стоял в очереди на паспортный контроль, наблюдая как чопорные немецкие пограничники в отлично сидящей на них форме не спеша проверяют документы прибывших.

Через полчаса, получив свой багаж и узнав в одном из офисов турбюро, расположенных в немецком аэропорту, как ему дальше ехать, купив билет, Шелест спустился по эскалатору на несколько уровней и оказался на станции метро. Доехав до центрального железнодорожного вокзала он сел на поезд, следующий до Бад-Эйнхаузена, курортного города, лежащего северо-восточнее Билефельда в земле Северный Рейн-Вестфалия, на западе Германии, от которого еще надо было ехать до конечного пункта назначения.

Здесь уже вовсю была весна, как в Питере в мае. Зеленели газоны, на некоторых деревьях появились листочки. Да и температура днем стояла под двадцать градусов. Пришлось снять куртку и повесить ее на руку.

Поезд, попавшийся Виктору, оказался старомодным, со строгими купе, отделанными под темные сорта дерева. В вагоне было немноголюдно. Шелест с интересом смотрел в окно, наблюдая за проносящимися перед ним картинами.

Германия сразу поражала чистотой, опрятностью во всем, включая хорошо одетых людей или ухоженные дома с улицами. Мелькавшие за окном селения, дорожные развязки, фабрики или поля казались Виктору ненастоящими своей законченностью и основательностью.

Время от времени по коридору вагона позванивал колокольчиком проходящий буфетчик-турок, предлагавший со своей тележки напитки и печенье в дорогу.

На столике в купе лежал буклет дорожного плана, где было обозначено время прибытия поезда в Бад-Эйнхаузен. Эта страна напоминала Шелесту хорошо смазанный механизм точных часов.

* * *

Германия

Нижняя Силезия

Большая Совиная гора

подземный объект «В1 Август»

июнь 1944 года

Сил, чтобы наполнить камнями очередную вагонетку уже не оставалось. Конрад привалился плечом к неровной стене тоннеля и вытер со лба холодный пот. В свои пятьдесят семь лет он выглядел на все семьдесят и не питал иллюзий на счет своего ближайшего будущего. Последние два года из-за своих политических убеждений и нежелания скрывать их профессор Альтманн провел в концлагере, занимаясь каторжным трудом в ближайших рудниках и горных выработках¹⁷. Его кафедра геологии в университете Бреслау¹⁸ казалась отсюда зыбким миражом.

Выпрямившись, Конрад продолжил наполнять вагонетку на пару с другим заключенным.

– Капо́¹⁹ идет, – прохрипел Хайнц, заволакивая каменюку через борт. – Осторожнее!

Если надзиратель работ сообщит офицеру охраны об выбившемся из сил узнике, тот до ужина может и не дожить – просто пристрелят, выведя на поверхность. Могли бы и не выводить, но туннель строился для какого-то военного производства, и сказывалась немецкая чистоплотность.

– Пронесло, – сказал напарник Конрада, когда капо́ прошел мимо, занятый своими делами.

Здесь, в тоннелях объекта «В1», проходящих в толще горы, работало несколько тысяч заключенных концлагеря «Гросс-Розен», созданного поблизости специально для нужд строительства подземных и скальных сооружений в Совиных горах. Хайнц знал, что не так далеко были другие концлагеря для подобных же целей. Иногда оттуда к ним в туннель приводили узников, когда требовалось больше рабочих рук. Сам Хайнц Вельде, молодой тридцатилетний парень родом с Эссена, был рабочим и попал в концлагерь за саботаж на военном заводе.

Альтманн и Вельде сблизились, когда оказались в одном бараке нового лагеря. Здесь были собраны заключенные разных наций – поляки, чехи, русские, евреи, немцы. В основном это были люди строительных специальностей, шахтеры, просто еще не совсем дошедшие работоспособные мужчины. Больных и получивших в горе увечья куда-то увозили и больше их никто не видел.

Немецких заключенных в лагере было меньше всего и они старались держаться вместе. Со временем к Альтманну с Вельде прибились еще два узника, Франц Диц и Гельмут Ридль, оказавшихся верными товарищами по несчастью. Группой в лагере было выжить легче, постоять за себя, если возникала такая нужда. Увеличения группы остерегались, так как концлагерь кишел осведомителями гестапо. Хватало и отчаявшихся, сломленных узников, готовых на все ради лишнего куска или улучшения содержания в неволе.

Мысль о побеге давно владела Конрадом и его товарищами. Он был негласно выбран ее лидером ввиду образования и большого жизненного опыта. Но не было подходящей возможности, пока не подвернулся случай.

Находясь в одном из технологических штреков²⁰, отходящих от основных туннелей, Конрад обнаружил интересный участок известнякового пласта²¹. Обстукивая его геологическим молотком на всякий случай, он отчетливо понял по звуку, что за стеной тоннеля большие полости. А на следующий день во время проведения военными саперами в соседнем забое²² буровзрывных работ известняк в этом штреке лопнул и образовалась дыра в стене. Наскоро заложив подвернувшимися камнями и замазав провал мокрой породой как мог, Альтманн поспешил к остальным товарищам, работавшим в основном тоннеле.

Был как раз обед, который раздавали из бидонов в миски каждому узнику в подземелье. Профессор тихо рассказал остальным трем жующим товарищам о своем открытии. Как водится, группа Альтманна сидела чуть в стороне от остальных заключенных.

– Предлагаю немедленно бежать, – твердо сказал он. – Такого случая больше не будет.

– А если там тупик? – спросил Гельмут, бывший шахтер с одного из угольных рудников, кряжистый мужик за сорок лет, обводя взглядом остальных членов группы.

– Я работал здесь до войны, – ответил профессор. – Мы искали руду. Уже тогда, как руководитель изыскательской группы, я был твердо уверен, что в этом месте много известняковых залежей и пластов. По сути почти из них и состоит эта гора, за исключе-нием скальных оснований, да и соседние наверняка тоже. А в местных осадочных породах²³ много водных промоин – карстов²⁴, провалов, образующих целый лабиринт ходов и пещер, порой тянущихся на многие километры. Если нам повезет, то у нас есть шанс добыть себе свободу.

– Нас будут искать, оцепят всю гору и окрестности, – произнес Франц, бывший циркач, крепкий малый из Гамбурга.

– Лучше сдохнуть в горе свободным, чем быть расстрелянным, – мрачно сказал Гельмут. – Вряд ли после окончания строительства нас оставят живыми. Посмотрите, какая секретность вокруг и сколько эсэсовцев сюда нагнали.

– Решено, – подвел черту Конрад. – Прямо сейчас и уйдем. Хайнц, прихвати порошок.

В туннеле и забоях у всех были веревки, горняцкие фонари и кирки. Это не вызывало подозрений у охраны, присутствовавшей здесь. Обыскивали только после изнурительной двенадцатичасовой смены на выходе из главной штольни²⁵ перед посадкой в грузовики для отправки в концлагерь.

После обеда Альтманна разыскал горный мастер из работавших в военно-строительных отрядах.

– Вы закончили тот штрек, о котором я говорил? – спросил он Конрада. – Сегодня там должно быть все сделано.

– Херр мастер, разрешите, я возьму еще людей? В штреке надо убрать породу и строительный мусор, – попросил Конрад, у которого с мастером сложились неплохие отношения.

– Хорошо, – кивнул тот. – Только давайте быстрее.

Очутившись в технологическом штреке вчетвером с инструментом и нехитрым припрятанным снаряжением для побега, извлеченном из тайника – одной из куч песка, узники огляделись и прислушались к окружающему.

В подземелье стоял круглосуточный производственный гул. Слышалась работа горнопроходческого оборудования, стучали пневматические молотки. Издали глухо до-носились команды капо и просто человеческая речь. Постоянных постов охраны внутри горной разработки не было, только на узловых местах готовых участков подземного сооружения и у входа, да изредка проходили патрули, и то не везде. Еще были надзиратели работ и стукачи из числа заключенных, привлеченных к подземным работам.

Осмотрев стену штрека, Альтманн нашел свою, наскоро замазанную трещину.

– Берем с собой кирку, лопату, обязательно обрезки досок из вон той кучи. Перевяжите их веревкой и прихватите еще бухту, я у инструмента видел. Жаль, что нет еды и воды, но найдем. Верю в это, – сказал Конрад. – А теперь пробивайте лаз.

Особых усилий прилагать не пришлось. Известняк поддался под ударами кайла и вскоре все стояли у темного прохода, таившего за собой пугающую неизвестность.

– С Богом, – сказал Альтманн, увлекая за собой остальных. – Фонари будем использовать по очереди для экономии, не растягивайтесь.

Первые шаги дались с трудом, но после некоторого времени четверка приноровилась и вошла в ритм, перемещаясь по неровному природному тоннелю, изгибавшемуся в разные стороны. Стали попадаться разветвления, сделали короткую остановку.

– Быстро натираем подошвы ботинок, – сказал остальным профессор и забрал от Хайнца Вельде мешочек с негашеной известью, добытой на стройке в подземелье. – Если эсэсовцы пустят за нами в пролом собак, то это отобьет им нюх.

Не задерживаясь, группа продолжила свое движение по ходу, который местами представлял собой узкие, кривые лазы, настоящий «шкуродер», где можно было перемещаться только ползком или боком, проталкивая перед собой инструменты и нехитрую поклажу. Со временем ход стал разветвляться в разные стороны, словно они находились в гигантском термитнике. Конрад понял, что вся гора, как он и предполагал, по крайней мере, участки с меловыми отложениями, источены водой в виде лабиринта ходов.

Шли по наитию, в противоположную от пролома сторону. Так продолжалось с час другой, по внутренним ощущениям беглецов.

Впереди посветлело.

Альтманн первым приблизился к небольшому пролому и выглянул наружу.

Они находились на обратном склоне горы, почти у ее основания. Перед ним, ниже на проселочной дороге, стояли два военных грузовика, от которых в разные стороны разбегались эсэсовцы с овчарками.

– Какие шустрые, – выругался Конрад, вернувшись к остальным. – Опоздали. Они оцепили гору.

– Что будем делать? – спросил Гельмут Ридль.

– Попытаемся прорваться в другом месте, ближайшей ночью. Здесь очень открытый склон, – ответил профессор. – Эсэсовцы не смогут оцепить весь массив. Для этого надо очень много солдат.

– Они настойчивые. Будут ждать, пока мы обессилим от голода и сами выползем наружу, – мрачно заметил Хайнц Вельде.

– Или просто пустят газ, – оптимистично пошутил Франц Диц.

– Удача благоволит дерзким! – отмахнулся Конрад. – Вперед, не раскисайте!

Они еще с пару часов плутали в горном лабиринте, проходя порой и через большие карстовые гроты²⁶, пока опять не вышли к узкому пролому в другом месте горы.

Раздвинув кусты, закрывающие пролом на внешней стороне откоса, беглецы увидели парные патрули, неторопливо бродящие по периметру оцепления.

Уже смеркалось.

Рядом, под горой, был отчетливо слышен лай собак.

– Псы нас учуют, если пойдем ночью, – сказал Франц. – Шел бы дождь…

– Мы не пытались идти в ту сторону, – заметил Альтманн, показав направление. – Надо попробовать.

– И что это даст? – спросил Гельмут.

– Там лесной массив и есть селение.

– В деревне нас точно будет ждать засада.

– Сверху течет небольшая речка. У меня появилась идея, – ответил профессор. – Надо проверить, другого выхода нет.

Они стали искать один из таких путей.

Внезапно беглецы спугнули нескольких зверьков, которые издавая свист опрометью кинулись от них в ответвление хода.

– Стойте! – скомандовал Конрад. – Это сурки. Надо найти их гнездо, они живут большими семьями. Там может быть зерно, припасы на черный день.

Так и оказалось.

После недолгих поисков узники обнаружили кладовку зверьков в одной нише, где вперемешку лежало зерно, сухие грибы, засохшие яблоки, пожухлые побеги растений. Потеряв брезгливость еще в концлагере, они все поделили и быстро съели.

Пить захотелось еще больше.

В одном из гротов беглецы нашли воду, текущую с каменного свода в некое подобие углубления-чаши. Вода оказалась очень жесткой. Во рту появилась неприятная оскомина, но выбора не было. Напились все до отвала, так как фляг с собой не было.

Блуждая дальше по лабиринту ходов и галерей, они случайно вышли в большой карстовый грот.

Все притомились и присели немного передохнуть от гонки последних часов.

* * *

Королевство Богемия

Нижне-Силезское княжество

Большая Совиная гора

декабрь 1325 года

Дул холодный, пронизывающий до костей, ветер с мокрым снегом.

В эту пору в здешних горах было особенно пустынно. Крестьяне из редких деревенек и хуторов, завершив еще осенью земельные хлопоты, сидели в своих хижинах не высовывая носа, а дикое зверье, нагуляв жир за лето, спало по норам до теплой поры. Только разбойники да волки рыскали по занесенным снегом дорогам и тропам в поисках одинокого путника или заплутавшего всадника.

Гай Герметик, возвращался в Глац²⁷, ведя по тропе своего уставшего коня. Он был несколько месяцев в Совиных горах, собирая образцы минералов и целебные коренья еще с осени, но задержался в отдаленной деревне, оказывая помощь хворым и требующим утешения.

Жизнь помотала его по белу свету. Еще подростком, рано потеряв родителей, он прибился к пилигриму²⁸, побывал с ним на Ближнем Востоке и в Азии. Жил в горном монастыре, учась у китайских лам. Постигал искусство врачевания у арабов, изучал тайные книги мироздания магов в Персии.

Это был хорошо сложенный, высокий мужчина с правильными чертами лица, с длинными волосами и короткой, темной бородой. В скитаниях и путешествиях он научился постоять за себя, никогда не расставаясь с мечом.

В дороге он питался цза́мбой, смесью варенных муки, злаков, орехов и выпаренного мясного бульона, научившись этому у странствующих тибетских монахов. Пил простую воду, если была возможность, из горных ручьев или из ключа. Монахи говорили, что также полезна талая вода, капающая со льда, если нет ключевой. Он не отказывался от еды, если предлагали, но крестьянам и так приходилось туго. Отдав князю и его сборщикам податей с натурального хозяйства бо́льшую часть своего урожая, они ютились вместе со скотиной в своих хижинах на земляном полу, влача жалкое существование.