Погода стояла теплая, временами сквозь листву пробивалось солнце, и я вспоминал детство. То время, когда мы радовались зелени листьев и утренней ягоде, скрытой в тени деревьев. Когда спешили к столу в ожидании сладкого, когда гоняли мяч с дворовыми ребятами, а не на экране телефона. Возможно, стоило бы вернуть это время?
Нет, я не мог. Я должен был спасти Олю. И только поэтому шел вперед. Однако кое-что все же заставило меня остановиться.
Ближе к полудню между деревьев я увидел тень. Она перемещалась между стволами так легко, что я принял ее за птицу, но вдруг…
– Привет! Я тебя помню. Ты как здесь оказался?
– Привет? – я закрутил головой, оборачиваясь по сторонам, пока наконец не увидел ребенка прямо перед собой. Ту самую девчушку, что встретилась мне зимой, пока я ждал Зорина. – Ты как здесь очутилась?
Я присел. Девочка смотрела на меня большими глазами и будто бы изучала. В ее волосы были вплетены два больших банта.
– Я здесь живу. А ты?
– Здесь? А как же тот двор зимой, помнишь? Разве не там твой дом?
– Это старый дом, а здесь – новый. И папа всегда рядом.
– Папа? Григорий? – я не скрыл удивления, вновь заозиравшись по сторонам. Но на этот раз меня встретила палка прямо под шеей, а над ней возвышался мужчина крепкого телосложения. И что-то мне подсказывало, что это и был ее отец.
– Откуда знаешь мое имя? – он заговорил глухо и ткнул концом палки мою ключицу. Я поднял руки:
– Эй, мужик, ты чего? Я без оружия и не представляю никакой угрозы.
– Этого я не знаю. Поднимайся. Без резких движений, – он отошел на шаг, но палку не опустил. Я отряхнулся:
– Я работаю в компании “ПИВ-КО”, и наш босс крайне заинтересован в тебе. Я приходил к вашему дому на протяжении полугода, но ни разу не встретил тебя. А вы, значит, перебрались подальше?
– Так надо, – буркнул Григорий. – Зачем я нужен вашей компании?
– Начальству виднее, конечно, но, полагаю, чтобы помочь переписать прошлое. Где-то на окраине этого леса должна быть лаборатория. Ты что-то знаешь об этом?
Он не ответил, но палку вдруг убрал. Ну, точно, чувак в курсе. И это пугало и успокаивало одновременно.
– Как ты добрался сюда? – вместо ответа Григорий сам задал вопрос, и мне оставалось только честно ответить:
– На машине. Оказалось, что трассы почти не тронуты.
Григорий кивнул, глянул на девочку, и та спросила:
– Пойдем к нам гости?
Оказалось, Григорий с дочерью живут в лесу уже более, чем полгода – с тех пор, когда мужчину сократили на ГРЭС. Его жена осталась в городе из-за работы. И сейчас я находился в их маленькой хижине чуть в стороне от лесной тропы.
– Значит, слухи о лаборатории “ПИВ-КО” – это правда? – Григорий протянул, слегка понизив голос. Алиса – его дочь – скрылась в своей комнате и не показывалась, и я решил, что могу говорить начистоту. В конце концов, он не прогнал меня и не признал сумасшедшим, услышав про лабораторию.
– Полагаю, что да. Меня отправило начальство, но до сих пор не уверен, что правильно иду. И что вообще приду куда-то.
– Местные говорят про эту лабораторию уже лет сто. Мол, совсем рядом, надо бы добраться, посмотреть, но никто не решается.
– Местные? Здесь есть люди? И воздух? Как они уживаются без скафандров?
Григорий усмехнулся:
– Пиво будешь? Жарко сегодня.
– Буду, – вдруг я почувствовал, что в горле все пересохло. Я будто бы уже вернулся в прошлое. – Не пил его лет сто…
– А сейчас который год, по-твоему? – он улыбнулся, легко снимая крышки. Раздалось приятное “пш-ш”. Я понял, что не знаю, который год, хотя на мониторе Сереги точно видел дату. Текущую дату. Отшутился:
– Год 2019-й, не позднее.
– Пусть будет 2019-й, – он протянул мне бутылку. – Ну, за знакомство?
– За знакомство…
Я нерешительно отпил. Все-таки это очень странно. Классно, конечно, но странно. Этакий островок жизни среди хаоса. Мятежники, небось? А вдруг война какая идет, а я и не в курсе? Я же из офиса ни шагу…
– Ну, я пойду, пожалуй, – я поднялся. – Спасибо за гостеприимство, Григорий, но мне пора. Работа ждет, да и вернуться бы поскорей хотелось. Ты как? Не надумал к нам?
– Я тебя провожу. Алиса! Идем гулять!
– Ура-ура! Мое любимое! – девочка показалась в проходе. – Можно взять фотоаппарат? Можно? Можно? – она прильнула к мужчине и принялась ластиться, как кошка, а, получив разрешение, умчалась вприпрыжку, оставив нараспашку двери.
– Вот что для счастья ребенку надо? – Григорий развел руками и усмехнулся. Я натянул улыбку. Чем дальше, тем становилось страннее. Фотоаппарат? Серьезно?
– Увлекаетесь фотографией? – когда мы снова оказались в лесу, я все-таки решил спросить.
– Что?
– Ну, ваша дочь попросила фотоаппарат, я и подумал, что возможно…
– Ах, это? Не берите в голову. Обычный пленочный.
– Пленочный? – я не скрыл удивления. – Ребенок радуется пленочному фотоаппарату и прогулке на природе?
– Превосходно, не правда ли? – Григорий прибавил шаг, и я поспешил следом.
– Так почему вы переехали, ты говоришь? – я крикнул ему в спину, поняв, что тот отдаляется намеренно. Все-таки он оказался крепким спортсменом и шагал гораздо быстрее. Я запыхался.
– А есть разница? – все же Зорин остановился и уставился на меня. – Тебе какое дело?
– Просто любопытно. Почему-то мой босс настойчиво искал тебя, типа ты такой спец. А ты спокойненько слинял за город и живешь припеваючи. Без телефона, вездехода и скафандра, но зато с пленочным фотоаппаратом! А? Как это?
– Есть вещи поважнее вашей работы, Иван. Будь то 2020-й год, 2000-й или 2200-й. Мне, как ведущему инженеру ГРЭС, было крайне сложно это признавать, но пандемия сама определила ценности.
Я поравнялся с ним и теперь безо всякого стеснения заглядывал ему в лицо. Но тот и не прятался. Изредка поглядывал в редколесье, где, заливаясь звонким смехом, резвилась его дочь.
– Алиса родилась в 2020-ом, – он понизил голос. – Но у ее матери была… непростая беременность. У девочки врожденный порок сердца, и… в общем, – он вновь глянул на девочку, и она помахала ему, – ей дышать больше надо. И жить. А в городе нет ни воздуха, ни жизни. Вот так как-то.
– Это очень благородно, – я только и смог сказать. Понятно же, что это решение далось их семье не на “раз-два”. – А где твоя жена?
– Ей нельзя покидать город. Она работает в больнице, и там нужен постоянный контроль. Даже в выходной день ее могут вызвать, и нужно появиться по максимуму оперативно. Ну, ты знаешь…
– Знаю, да, – я замолчал. Интересно, когда Оле нужна была помощь, у медиков была такая же установка? Ах, да, в те времена были пробки…
– Ладно, идем, – он похлопал меня по плечу. – Все лучше, чем дома сидеть.
Под вечер мы развели костер и устроились на ночлег. Для Алисы это было настоящим приключением: она так и светилась. Гриша улыбался тоже.
– А сейчас бы пошел к нам в компанию на постоянку? – разговор как-то не клеился, и я решил спросить без лишних прелюдий. – Босс расширяться хочет, ему нужны толковые люди.
– При других обстоятельствах бы пошел, – он кивнул, – если бы ты застал меня дома. А так… у меня дочь, Вань. Пусть хоть она увидит нормальную жизнь. Подышит свежим воздухом, пообщается с местными ребятами. Нам хорошо здесь, и она чувствует себя лучше. Болезнь, как будто бы уходит, когда мы за городом.
– А когда вы рядом со стеной? Ты не думал вернуться?
– Вернуться? – он хохотнул. – И что бы это изменило? Я учу дочь наслаждаться жизнью здесь и сейчас, ценить то, что имеем, и стараться улучшить. А что было – то прошло. И что бы ты не менял, по итогу получишь то же…
– Почему же? – я выпрямился. – А для чего тогда вся эта затея с возвратом в прошлое? С “перезаписью”, как говорят у нас в конторе. Жизнь циклична, и мы можем внести коррективу в старый цикл, чтобы изменить следующий.
– А как же твоя личная судьба? Твой исход определен, твоя роль написана, ты можешь следовать ей, а можешь писать свою, но за исход только твоя ответственность.
– Нет, не только моя, Гриша! Не только! – я воскликнул. – Мне нужно вернуться в 2020-й, понимаешь? Мне нужно исправить лишь одну деталь и, возможно, мы не прятались бы по лесам, чтобы надышаться, гоняли бы по ровным дорогам, получали штрафы за превышение и опаздывали на работу! Как раньше! И не было бы таких жертв пандемии, как мы с тобой.
– Жертвы и похуже бывают, – Григорий хмыкнул и заглянул в палатку. Алиса давно притихла и, убедившись, что ребенок спит, мужчина вернулся к костру. – Так что ты хочешь поменять-то, говоришь?
Я не хотел отвечать. Он не поймет, обсмеет или начнет занудство. Так делали все, кому я хотя бы частично доверял часть своего плана. Понял только Серега, и вот я здесь, где-то на подступах к секретной лаборатории. Так какая разница, что скажет бывший инженер неработающей электростанции?
– Мне жену вернуть надо. Она беременная была, умерла в 2020-ом. Да что я говорю? Миллионы умерли, а я тут со своим горем, – я опустил голову и накрыл ладонями, замолчал. А потом вспыхнул:
– Две косы белые по пояс, глаза голубые, как небо, родинка… вот здесь, – я указал на скулу. – Из-за нее я в звукозапись пошел, говорила все, что у меня вкус есть, слух… ну, знаешь там, стиль музыкальный чувствую, в ритм попадаю: ересь, короче. Не помогло, – я достал из Гришиного рюкзака еще одну бутылку, отпил. Он слушал. – В тот день у меня заказ был, а она на работу поехала… одна. Именно тогда, понимаешь? Уже удаленка три месяца была, а тут… вызвали, как специально! Бумажки подписать или еще что…
Я как сейчас помнил ее стеклянные глаза, побледневшие губы. Она не могла! Не могла меня покинуть, она носила нашего ребенка, и все, что произошло, просто не укладывалось в голове. До сих пор. Но теперь у меня была возможность все исправить.
– Короче, я дойду до этой дурацкой стены и перезапущу этот год, что бы за ней ни находилось. И никто по сей день не будет знать, что такое ковид.
– Что ты хочешь изменить? – Григорий спросил тихо, а я уже наматывал круги возле костра: