XXV
На первом попавшемся фиакре я отправилась к Камилло. Окрылённая своей любовью и уверенностью в его выздоровлении, я как только могла двигалась к своей заветной цели – любить. Я так и слышала слова: «Я люблю тебя», но на этот раз они звучали не его голосом, моим. Они так и вертелись на моём языке, ожидая, когда я дам им свободу. Я мчалась к нему, моё сердце так пылало, что ни одна преграда не могла остановить мой пыл, моё желание и мою страсть. Иногда я сама боялась тех чувств, что я испытывала, они, правда, были безумны.
С этим огнём я приехала на небольшую улицу, остановившись возле винного магазина. По этой улице я пошла пешком мимо белокаменных зданий. На углах были пятиэтажные здания, на первых этажах которых шла торговля, а затем шли дома чуть меньше, но уже не имевшие никаких лавок. Один из этих домов был как раз №16, который при сравнении с вытянутыми соседними домами казался довольно скромным, хотя на самом деле это было не так.
Мне не удавалось найти нужный дом, поскольку уже вечерело, я хотела расспросить прохожих, но не решалась с ними заговорить. Мне было неловко. Я остыла из-за осознания того, что я не знала где я. Лишь ходила кругами по этой улице от одного конца к другому, я даже сама удивилась, когда поняла, что весь мой пыл исчез. Мне хотелось плакать. И, может быть, я бы начала лить слёзы, не решаясь ни к кому подойти, но увидев проходящих мимо полицейских, я нашла в себе смелости заговорить с ними. Всё-таки они отличались от других посторонних людей.
Их было двое, оба молодые приятные на вид мужчины, они проходили мимо меня, иногда кидая друг другу пару слов. Я медленно подошла к ним, заливаясь краской от смущения. И всё равно какое-то время не решалась обратить на себя их внимание, но всё же их вид, их форма положительно действовали на меня.
– Извините, что обращаюсь, но вы не могли бы подсказать, где здесь дом №16 и улица Жуи ли это?
– Да, мадемуазель, это улица Жуи, а дом №16 позади вас. – Указывая, на то самое узкое четырёхэтажное здание. – Нас не затруднит вас туда проводить, если вам, конечно, это необходимо.
– Я найду, благодарю вас.
Они пошли дальше, а я уже обрадовавшись, побежала к этому дому, куда, как мне казалось, указал один из полицейских. На входе была большая высокая чёрная дверь, обрамлённая небольшим сводом и колоннами, сливающимися с самим зданием, и их я не сразу заметила. Почему-то от них мне стало легче, я провела рукой по одной из колонн и постучала в дверь. Через пару мгновений мне ответила служанка довольно грубым тоном.
– Господин никого не принимает.
– Прошу вас. Он будет рад меня увидеть.
– Ещё раз повторяю, господин никого не принимает. Только карточки.
В этот момент я почувствовала, что приехала зря. Сначала ощутив обиду, а затем и злость, я со всей силы ударила по этой двери, что разделяла меня и человека, который был причиной того, что я здесь. И к моему счастью, это принесло мне успех, хотя я уже и не надеялась на него. За дверью я услышала знакомый голос, голос человека, которого я любила, но голос этот был обращён не мне.
– Так кто там? – Спросил Камилло служанку.
– Какая-то юная девица. Не обращайте внимание. Мало ли таких там бегает.
– Возможно, вы и правы, но не каждая ломает мою дверь. Что ей нужно и есть ли у неё имя?
– Катрина Лефевр. – громко произнесла я, услышав их за дверью, и надеясь, что меня так же услышат.
После моих слов наступила тишина, но через несколько мгновений я заметила, как отпирается эта огромная дверь. Она открылась, и передо мной стоял сам Камилло, будто ничего не бывало с ним. Он улыбнулся мне и жестом разрешил мне войти. Немного пройдя вперёд по розовому мрамору, я увидела довольно светлую и просторную гостиную. Передо мной стоял небольшой изящный красный столик, возле которого были синие кресла. Светлые стены были заставлены большими книжными шкафами со стеклянными дверцами, картинами в золотых рамках и белым мрамором. Так был украшен весь его дом. Всюду яркая мебель, которая ради изящества пренебрегала удобством, золото, которым подчёркивалось всё вокруг, и мрамор разных тонов.
Служанкой, не желавшей меня впускать, оказалась женщина лет сорока двух в скромном тёмном платье и убранными волосами. Она стояла в стороне и не обращала на меня внимание. Медленно покружившись возле этих диванов, я села на один из них. Рядом со мной стоял Камилло, посматривая на меня.
– Госпожа Лефевр. – Говорил он холодно, глядя мне в глаза. – Я рад, что вы посетили мою скромную обитель, возможно, вы ожидали чего-то большего. Но тем не менее я надеюсь, что вам будет приятно нахождение здесь. Если вы чего-то хотите, вам стоит только сказать. Вы не голодны?
– Благодарю тебя, Камилло. Я не голодна, я лишь хотела тебя увидеть, всё-таки последние наши минуты были довольно тяжёлыми. Не говоря о том, что с вами произошло.
– Жаль, что вам довелось это увидеть. – Сказал он, резко переменившись в лице. – Мне неприятно об этом вспоминать. Я не хотел, чтобы вы переживали из-за меня. Но со мной всё в порядке, через пару недель, может быть, я уже и не вспомню об этом инциденте.
– Но что же произошло?
– Я не знаю. После того, как я покинул вас, я решил взять экипаж, поскольку мой должен был подъехать к завершению представления, как я приказал. Когда он остановился, я успел чуть приоткрыть дверь, как из-за правого угла появился пистолет. Я и не заметил ничего. Выстрел, затем я на земле. Но, как я уже сказал, ничего страшного. Простите меня за всё. За театр, за ваши переживания.
– Камилло, я не могу злиться на тебя. Ты слишком много сделал добра для меня.
– Госпожа Лефевр, я уже говорил о своих причинах.
– Я знаю, но тем не менее я не заслуживаю счастья быть рядом с вами, Камилло. – Сказала я, поднявшись с места и с улыбкой взяв его за руку.
Он повёл меня в сторону, вскоре мы оказались возле небольшой лестницы, ведущей наверх. Я смотрела в его глаза, они будто терялись в чём-то. Я сразу поняла, что он думает обо мне. Я знала, что он любит меня, я уже была счастлива, я позволяла себя вести, робко прикасаться ко мне, распыляя его сердце и молча говоря: «Я твоя». Он даже попытался наклониться ко мне, чтобы поцеловать мой лоб, но когда его губы должны были прикоснуться к моей коже, он внезапно отошёл назад и вернул себе холодность.
– Если вы не против, госпожа Лефевр, я предлагаю подняться наверх. Я хочу показать вам ту часть дома, которая вам будет куда интереснее зеркал и мозаик.
– Я с радостью осмотрю каждый уголок. – Ответила я, взяв его за руку.
Он повёл меня по ступеням наверх, на этаж, который не имел комнат, разные ходы были образованы только большим количеством полностью забитых книгами стеллажей. Эта библиотека была поражающей, столько книг, их число точно превосходило то, что имели полки нашего магазина. Я отпустила Камилло и начала ходить мимо всех этих сокровищ, иногда посматривая на огромные окна. Я кружила вокруг них, я будто не покидала свой магазин. И те чувства, что я к нему питала, понемногу переносились и на это место. Я ощущала себя хозяйкой и здесь. Без пяти минут хозяйкой.
И так бродила, пока не дошла до удобного дивана и большого крупного стола того же стиля, что и весь интерьер этого дома, возле приоткрытого окна, через который были видны сразу три разные улицы. Я села на этот диван, ко мне присоединился Камилло. Спустя пару секунд мы уже смотрели друг на друга. Моё сердце загорелось, я хотела броситься на него, но моя гордость заставляла держать себя в руках. Я ждала его шага, он должен был признаться мне. Ибо он сам меня любил.
– Вам нравится здесь? Конечно, не лучшее место в Париже, но вполне достойное. Вы, возможно, ждали, что я живу в огромном особняке вроде того, каким когда-то был особняк де Санс.
– У вас очень красиво, мне очень нравится это место. Мне очень нравится быть здесь. – Ласково говорила я, отдаваясь своим чувствам и всё меньше владея собой. – Рядом с тобой, Камилло.
– Катрина… госпожа Лефевр, я не знаю, что вам и сказать. Мне очень приятны ваши слова. Я рад, что вам нравится моя обитель и эта скромная библиотека – главная гордость любого венецианца.
Я, полностью потеряв над собой власть, отдала себя в управление любви. У неё не было ни стыда, ни страха. Она готова была пойти против всех запретов и любой нравственности, а я позволила ей всё. Я сама этого хотела, но боялась. Но передав себя своим чувствам, я забыла и об этом. Я сама обвила его шею и крепко прижалась к его левому плечу.
Он отпрыгнул назад и упал на землю от боли. И тогда я поняла, что я не должна быть с ним для его же блага. Я плохо слушала историю Камилло о покушении на него, ибо я не хотела думать о ней. Он не выглядел больным, и мне казалось, что это был просто кошмар. Дурной, но не реальный. Но это было реальностью, кошмарной реальностью. В этот миг я вспомнила о письме, оно полностью сочеталось со словами Камилло. И если в словах Камилло я не могла сомневаться, то значит, нужно было сомневаться в словах Раймона. Я решила, пока ещё не зашла за точку невозврата, оттолкнуть Камилло, чтобы сохранить ему жизнь.
Когда он поднялся, я постаралась как можно сильнее охладить свои чувства, и я пыталась вести себя холодно с ним. Но он будто этого не замечал, я противилась его касаниям, хотя они были так желанны и нежны. Я прижалась к стене, меня охватила паника, моё сердце билось как бешенное, но я держалась. Он взял меня снова за руки и смотрел в мои глаза.
– Мне очень тяжело об этом говорить, я не могу ожидать, что такой человек как вы снизойдёт к моей просьбе, мне кажется, что я слишком многого прошу, но с того дня, как я вас встретил, я не могу о вас забыть. Я держал себя в руках, уважая ваши чувства к мсье Ришару, но теперь, когда мне кажется, что вы остыли к нему, я хочу рискнуть. Возможно, я не лучший кандидат на ваше сердце, я сам готов это признать. В этом мире много более достойных людей, чем я. Если бы они только знали вас. Может быть, я поступаю эгоистично, но, Катрина… – Тоскливым тоном говорил он, пока не остановился посреди предложения.
– Прошу тебя, не надо, Камилло. – Говорила я жалостно.
– Я люблю тебя.
– Камилло. – Произнесла я, упав на его грудь в слезах. – Я не могу. Прошу вас, скажите мне, что вы ненавидите меня. Ненавидьте меня, потому что я не могу ответить вам взаимностью.
Я рыдала, вместе с его сердцем я разбила и своё. Я была зажата, находилась между стеной и Камилло, я хотела его оттолкнуть, убежать. Но у меня не было сил на это. Если бы он решил отойти назад, я без сил упала бы на пол и рыдала. Но он не уходил, он держал меня, не проронив ни слова, ни слезы, будто ещё одно мраморное творение. Время шло, но он был неподвижен, и так было до тех пор, пока я не успокоилась и сама не выбралась. Он не сопротивлялся, и я могла уйти, но не хотела его покидать.
– Простите меня, мне не стоило ожить, что меня можно полюбить. Я люблю вас, но для любви не нужна взаимность. Будьте с тем, кому принадлежит ваше сердце. А я всё отдам ради вашего счастья, помните об этом.
– Камилло, мне очень больно, но так тебе будет лучше. В мире много талантливых, умных, прекрасных и необычайно добрых женщин, в отличие от меня. Вы найдёте себе лучшего человека. А я всего лишь страшная самовлюблённая выскочка.
Мне на самом деле было очень тяжело, я была вынуждена, но не желала этого. Я любила его, и я хотела его счастья, но заставляла его страдать. Я знала, что такое разбитое сердце, что такое несчастная любовь, и я представляла какие это муки, и этих мук я была причиной. Ужасные чувства. Даже чужого человека очень тяжело отвергнуть, а действительно любимого – агония и то приятнее.
– Катрина. Вы прекрасны. Как внешне, так и внутри. Даже дурнушка, какой она бы ни была на самом деле, пока она искренне улыбается – необычайно хороша, а вы… В вас и нет ничего дурного. Любая счастливая женщина – одна из самых красивых женщин на Земле. А вы в эти минуты даже не просто прелестны, вы сияете. И я не мог не влюбиться в ваш свет.
– Камилло, прошу тебя, мне больно.
– Как скажете, госпожа Лефевр. Можете уходить. Я только прикажу подать экипаж, это не займёт много времени.
– Хорошо. – Уже обессилев, еле произнесла.
Я не могла вытерпеть всё это, я была готова упасть, хотела умереть, лишь бы всё прекратилось. Я шаталась, не способная стоять на ногах. И в следующее мгновение я уже держалась за его плечо. Он долго смотрел на меня, но затем подтянул мен за талию. Я не противилась, не могла. А он, воспользовавшись моей слабостью, крепко меня поцеловал.
Я ощутила вкус его губ, таких желанных, таких сладких, я забыла обо всём. Я любила его, я не могла без него. Без него я бы зачахла на следующий день. Но он даровал мне жизнь, я собиралась его отвергнуть, но разум меня покинул. Я испытывала наслаждение, от которого уже не способна была отказаться. Я жаждала ещё, но этот поцелуй говорил: «Прощай». Камилло собирался уйти, но уже я ему не дала, я кинулась на него, обвила его шею и поцеловала в ответ. На этот раз растаял он, он не способен был уже ничего сделать, а я продолжала целовать его, всё сильнее и сильнее упиваясь.
– Я люблю тебя, Камилло.
– Но как же ваше сердце? Разве оно не другому принадлежит?
– Оно давно тебе принадлежит. Только тебе. – Ответила я, а затем через несколько мгновений добавила. – И моей Жозе.
– Прости меня за театр, я всё это придумал, лишь бы уйти. Я просто испугался. Если бы ты не была намерена оказать взаимность моим чувствам, то признавшись, я бы поставил крест на возможности нашего общения. А скрыв это, я хотя бы иногда, но мог бы наслаждаться твоим обществом. Для меня это было слишком высоким риском, поэтому я убежал, заметив первый неблагоприятный намёк. Прости меня.
– Я знаю, любимый. Ложь тебе очень плохо даётся. Тем более в таком месте это звучало куда более глупо. Не беспокойся об этом.
С этими словами я прижалась к нему так крепко, как только могла. Я так этого боялась, но счастье, что я испытывала, уже не давало мне пойти назад, оно ударило мне в голову так сильно, что не могла думать ни о чём другом.
Он гладил меня по спине здоровой рукой и целовал мою голову. Я смотрела в сторону, наблюдая, как садится солнце. Я поняла, что уже давно должна была вернуться к себе домой. С усилием над собой я всё-таки отпустила его, а Камилло провёл рукой по моей шее, опускаясь до груди. Я собиралась подарить ему поцелуй на прощание, но он первый меня поцеловал, а затем своими губами начал опускаться всё ниже и ниже, но на этот раз не остановился на моей груди, а медленно, держа за талию, зашёл за спину и продолжил свои ласки. Я потеряла волю над собой, я уже принадлежала ему, могла доверить себя ему, я хотела этого. Хотела, как мне казалось, даже сильнее, чем он хотел овладеть мной. Я горела и не желала выгорать. Я боялась, но мечтала об этом, и мечты мои исполнялись.
Я не владела собой и даже не заметила, как в этом сумраке он взял меня за руки и увёл меня из этой библиотеки в свою спальню, которая показалась мне довольно пустой. Пока мы спускались, ко мне вернулось способность мыслить, но я думала уже не о доме, не о том, что обо мне могла беспокоиться Жозе, нет, я думала лишь о том, как вернуть Камилло его ласки. Я сама обвила его и начала целовать, губы, шею, всё, что только могла.
– Ты уверена в том, что хочешь этого? – Спросил внезапно он.
– Я боюсь, но только тебе я могу доверять. – Не успела я договорить, как он, поддерживая мою голову, начал снова целовать меня в шею. – Да, я хочу принадлежать тебе, любовь моя.
– Расслабься, дорогая, я всё сделаю сам. Не бойся.
Я пыталась следить за ним, сначала его руки, аккуратно проведя по плачам, сбросили с меня платье, затем медленно скользя, очутились на спине и начали перебирать завязи корсета, а затем, добравшись и до нательной рубашки, быстро расстегнули её, чтобы высвободить моё обнажённое тело. Его губы касались моего тела, моей груди. Он ласкал меня, медленно опускаясь к нижним юбкам, вскоре пали и они. Я краснела, моя гордость требовала сопротивления, и я пыталась, но его поцелуи быстро сломили меня. Я сама целовала его и пыталась как-то обнажить и его тело. В одних панталонах, чулках и туфлях я помогала ему сбросить свои одежды, но это плохо у меня получалось, ибо он не переставал меня ласкать. И это удовольствие не давало мне ничего сделать. И я была слишком слаба, чтобы противиться. Когда Камилло обнажил своё тело, оставив лишь повязки на своём плече, он потянул меня на себя, и вместе мы упали на кровать.
Охватив меня за талию, он положил меня на себя. Он касался меня своими губами, от шеи он опускался всё ниже и ниже, а дойдя до панталон, он снял с меня и их. Я хотела снова обвить его и расцеловать его грудь, он наклонился надо мной, и я всё-таки смогла обхватить его, но в этот миг я ощутила тупую боль меж своих бёдер. Я застонала. От боли я вонзила свои ногти в его спину, но он этого будто не замечал. Эта боль пульсировала во мне, я продолжала стонать с каждой с секундой всё сильнее. Но мне это нравилось. Я наслаждалась всем своим телом. Я задыхалась, но не хотела останавливаться. Я потеряла себя, я переставала воспринимать вообще что-либо вокруг, мой разум покинул меня, я чувствовала только Камилло. В одно мгновение мне показалось, что я уже задохнулась, мне не хватало воздуха, я не могла его нигде достать, я закричала и вцепилась в Камилло так сильно, как только могла, будто это моё последнее мгновение.
Но он отпустил меня. А я, лишившись сил, упала на кровать. Тяжело дыша, я лежала в постели, не понимая где я, и не способная пошевелиться, я была на вершине горько-сладкого блаженства, которое подарил мне Камилло.
Он взял меня, но в этой битве не он был главным победителем. Им была я. Что он получил от этого? Продемонстрировал власть надо мной? Я и так была ему покорна, он не мог в этом сомневаться. А для меня это была любовь, что так и грела моё сердце, в чём я всегда нуждалась. Да, я пала перед его натиском, моя оборона была быстро сломлена, но духовно именно я покорила его. И он больше не мог без меня, ибо я стала ему всем.
Когда ко мне хотя бы немного вернулось понимание происходящего, я прижалась к Камилло, пытаясь как-то отблагодарить его за те чувства, которые он мне даровал, и которые ещё долго не покидали меня, сохраняясь в каждой клетке моего тела и принося мне наслаждение. И я не заметила, как уснула рядом с ним, и мой сон был особенно сладок.
XXVI
Проснулась я довольно рано, испытывая чрезмерную радость ко всему, что было вокруг. Я, вся расслабленная, лежала одна в постели и ощущала аромат свежего кофе. Я поднялась и улыбнулась новому дню. Уже закончивший свой туалет Камилло стоял возле меня, держа в руках небольшой поднос с завтраком. Обнажённая, но укрытая одеялом, я взяла его, положив себе на колени, а затем приступила к еде.
– Благодарю тебя, Камилло. – Произнесла я, улыбнувшись ему.
– Я лишь забрал завтрак возле дверей этой комнаты. Только и всего.
– Я благодарю тебя за всё. За то, что оставался со мной, когда я причиняла тебе боль, за то, что ты и сейчас со мной. За всё, что ты сделал для меня.
– Катрина, не стоит. Я просто тебя люблю. Лучше покушай. Так будет куда лучше.
Я принялась за завтрак с большим наслаждением, только испечённый горячий хлеб приносил мне особое наслаждение, но кофе, оно было слишком крепким для меня, но запивая им венские булочки, почти не замечала этого. Когда с завтраком было покончено, я занялась своими одеждами, которые были аккуратно сложены и лежали на небольшом стуле, специально пододвинутым к кровати. Камилло стоял в стороне, иногда поглядывая на меня, но когда я поварилась в его сторону, он опускал глаза в небольшую книгу, которую он держал в руках. Может быть, я и краснела, всё-таки естественная стыдливость во мне никуда не девалась, но в то же время мне были лестны его взгляды. Да я и не думала стесняться перед ним.
– Лучше бы помог мне с корсетом, а не смотрел просто так.
Он молча подошёл, слегка залившись цветом. Я повернулась к нему спиной, набросив корсет на себя, ему оставалось лишь его завязать.
– Только не тяни. Тонкой я и так никогда не буду, а больно сделать можешь.
Вскоре корсет был на мне, и я приступила к платью, Камилло хотел помочь и с ним, но я легко справилась сама. Но пока занималась платьем, я и не заметила, как он почти вплотную приблизился ко мне. Я сделала пару шагов к нему, упала на его грудь и начала целовать его и ласкать. Внезапный порыв нежности, но я испытывала радость рядом с ним, мне ничего не было нужно, кроме него. Я забывала обо всём, что меня тяготело. Я освободилась от всех дурных мыслей. Рядом с ним я была слабой игривой девочкой, но я могла быть такой. Я чувствовала себя в безопасности. У меня было столько страхов, что чувство свободы от них приносило мне блаженство.
Я оперлась на его плечи, совсем забыв о вчерашнем дне, ибо в моей памяти оставалось лишь то, что я любима. Для меня только это и значило. Со мной был Камилло, и он был тем, кто бы защитил меня от всего. Я видела его таким. Но тем не менее ему было больно, он, смутившись, отошёл на пару шагов, и я всё же вспомнила о том, что в этом мире есть не только наша любовь.
– Прости меня, я забыла о твоём ранении.
– Ничего, оно почти не болит. Вот только не надо ложиться на него. Когда всё заживёт – пожалуйста, а пока не стоит.
– Так значит, никто никого не видел. И нет ни одного свидетеля, кто хотя бы что-то знал об этом?
– К сожалению. Я рассказал всё, что только знаю. Свидетели ничего нового не сказали. Никого не нашли. И как я понял, поиски тщетны. Тем более, никто не погиб. Скоро совсем забросят дело.
– А если будет свидетель, указывающий на убийцу?
– Вряд ли это что-то даст. Может быть, что-то проверят, но боюсь, нападавшему всё сошло с рук. Этого уже не исправить. Знать бы кому я нужен, может быть, можно будет что-либо сделать. Но вряд ли кто-то добровольно признается.
– У меня есть записка от неизвестного. Я спрятала её в магазине, поскольку домой я не успела забежать. Конечно, её любой мог написать, он мог просто решить подставить просто так. Но если верить ему, то нападавший – Раймон Ришар. Тот самый, которого я любила когда-то.
– Любимая, успокойся, он не тронет тебя, а я буду на чеку. Теперь, когда ты мне это рассказала, я попробую что-нибудь сделать. Мы поедем в магазин, и ты отдашь мне это письмо. Может быть, оно будет какой-то уликой.
– Хорошо, я готова. Я надеюсь, что это поможет.
– Тогда спускайся вниз, дорогая, я распоряжусь подать экипаж. И не беспокойся ни о чём. Я обо всём позабочусь.
Не знаю почему, но, даже понимая всю серьёзность, я верила Камилло. Он был со мной, я боялась даже подумать, что что-то ему не под силу. Он такой же человек, как и другие, но для меня он был особенным. Я любила его, в моих влюблённых глазах он становился прекраснее и лучше всех вокруг. Моё сердце заставляло меня поверить в то, что он способен меня уберечь от любой беды. А я не была той, кто мог сопротивляться собственному сердцу.
Он прошёл мимо меня, поцеловав мою голову, и вскоре скрылся. Я хотела пойти сразу за ним, но моё внимание привлекло большое зеркало. Я медленно подошла к нему и взглянула на своё отражение. Мне раньше казалось, что переступив порог нравственности и женской чести, я должна была превратиться во что-то безобразное. Так велики были мои страхи, а оказалось всё куда проще. Я так и осталась собой, а этой границы, в существование которой с детства приучают верить, попросту никогда и не было. Если во мне что-то и изменилось, то только то, что я приобрела лёгкость внутри.
Я долго смотрела на себя, да, я была дурнушкой. Но меня это уже мало волновало, тем более что нельзя изменить свои черты, разве что убрать некоторую полноту, но даже при осиной талии я бы никогда не стала красавицей. Главное, что изменилось моё отношение к себе. Я не могу объяснить почему, но если с Раймоном я стыдилась своей внешности, то рядом с Камилло я не думала о ней. А если говорить и о любови, то любовь к Раймону была для меня очень тяжёлой, с ней у меня на душе никогда не было покоя, но любовь к Камилло дарила мне этот покой. Жаль, что я не знала раньше, что такое вообще возможно. Что даже искренняя любовь бывает разной.
Я улыбнулась себе и побежала вниз, не замечая служанок, которые иногда появлялись перед моими глазами. Вскоре я вышла на улицу, и даже постаралась насладиться погодой, но из-за того, что улица была узкая, я смогла узреть лишь небольшую его часть, клочок голубого неба. Ветер я не чувствовала, но, может быть, причиной были окружавшие меня огромные здания. Я осмотрела улицу, на углу уже стоял знакомый мне экипаж. Я невольно улыбнулась и побежала к нему. Там я снова увидела Камилло, который ни слова не сказал, лишь бросил на меня весёлый взгляд и открыл карету.
Вместе мы отправились в путь. Камилло сидел, иногда поглаживая мою руку, а я лежала, уткнувшись в него. Периодически я поднимала на него глаза, а затем, убедившись, что он всё ещё рядом, снова опускала их. Нам не нужны были слова, мы любили друг друга и знали об этом, мы просто этим наслаждались.
Вскоре мы приехали, я даже удивилась, что я не опоздала на работу. Я зашла, ожидая, что и он пойдёт за мной, но этого не произошло. Я пошла одна и вскоре забрала несчастное письмо из запирающегося ящика, который до этого никем не использовался. Когда я вернулась с этим посланием, я вручила его Камилло. Он не стал сразу его читать. Вместо этого Камилло, взяв меня за руку, увёл меня в сторону, где нас бы не услышали.
– Хорошо, я прочту его позже, если там что-то будет, я не упущу этот шанс. А сейчас мне нужно уезжать.
– Но ты вернёшься за мной?
– Дорогая, весь мой дом в твоём распоряжении, можешь приезжать, когда хочешь и оставаться в нём сколько угодно. Я был бы рад, если бы ты и сегодня осталась там, могли бы всё осмотреть, познакомься со слугами. Я уже предупредил, что ты теперь хозяйка. Они сами не прочь узнать, перед кем теперь им ещё отчитываться.
– Хозяйка? Я?
– После всего что между нами было, я должен теперь стать вашим мужем. Я очень хочу этого. Ты даже не догадываешься насколько сильно. И я думаю, что знаю твой ответ, Катрина. Мне лишь интересно, стоит ли мне просить у кого-то вашей руки.
Я не смогла ответить, я закричала от радости. Это было исполнением моей мечты. Любящий муж, семья, я была безумно рада и горда собой. Для полного счастья оставалось только стать мамой, подарить желанного каждому отцу сына. Я не знала, куда себя деть, я бросилась ему на шею и начала целовать его с безумной страстью. И я не думала прекращать, но Камилло через какое-то время привёл меня в чувства. Я смотрела на него, он будто был другим человеком. В нём давно не осталось ни надменности, ни холода, в нём было только тепло и радушие. И я не видела его таким счастливым, каким он был со мной.
– Так что, любимая? Я жду твоего ответа. – Продолжал он говорить, успокаивая меня.
– Попроси у Жозе. – С улыбкой ответила я. – Ты даже представить не можешь, как много это будет для неё значить, особенно когда она скучает дома, ожидая ребёнка. Это будет для неё большая радость. Да и хотя бы как-то отвлечётся, ей это будет полезно.
– Хорошо, завтра я попрошу у неё твоей руки. Только скажи мне время, любое, я переставлю планы, ибо ты для меня куда важнее всяких встреч. Это не будет какой-то проблемой.
– Например, в три часа после обеда. Если тебя, конечно, не затруднит. Мне-то всё равно, я в любое время могу уйти, это не составляет большого труда, а вот тебе.
– Не беспокойся, любимая, ровно в три я буду стоять у дверей вашего дома. Можешь не сомневаться в моих словах, для меня вопросы нашей свадьбы не менее важны, чем для тебя. А сейчас мне пора. До скорой встречи.
– А пока ты не получил мою руку, я останусь с Жозе, любимый. Пока что я её. – Сказала я игриво и поцеловала его. – До встречи, дорогой.
Он подарил мне крепкий поцелуй, и когда я уже прониклась сладкими ощущениями, он ушёл. Вскоре тронулся экипаж, а я смотрела в след и не могла престать улыбаться. Мои сны не были так чудесны, как чудесна была реальность. Катрина Аччайоли! Это прекрасное имя говорило о нашем единении, я уже называла себя так, хотя и про себя.
Я вернулась к работе. К моему удивлению, моя радость не мешала мне. У меня не было лишних мыслей, не было тревог, я была уверена в завтрашнем дне. И любая мелочь, даже новый посетитель, каким бы он неприятным бы ни был, приносила мне радость, и я полностью себя посвящала делам, не думая больше ни о чём.
Ближе к закрытию магазина ко мне спустилась Лаура и, взяв меня за руку, увела в сторону для разговора. Она была довольно радостная, даже улыбалась, что было крайне редким явлением. Она почти всегда была холодна даже со мной. Когда мы ушли достаточно далеко, она крепко прижала меня к своей груди и поцеловала меня в лоб. Мне даже показалось, что по её щеке прокатилась слеза. Но она всё ещё улыбалась.
– Катрина, я не знаю, как мне тебя отблагодарить. Ты сохранила мне его. Он хотел порвать помолвку, но благодаря тебе он ещё сильнее меня полюбил. – Говорила живо она, а затем, сделав паузу и снова прижав меня к себе, продолжила. – Катрина, как я рада, что знакома с тобой.
– Девять тысяч – немалый доход. Особенно собственный. Я не могла тебя лишить такой удачи сложить свою жизнь.
– Дело не только в деньгах, Катрина. Забавно, что это говорю я. Деньги очень важны, безусловно, но это не всё. Когда он сам рассказал о затее прекратить отношения, рассказал о тебе, что ты заставила его поверить в то, что я намного лучше, чем есть на самом деле, когда в слезах он прижался ко мне, прося за прощение, я почему-то дрогнула. Я бы ничего не узнала, но он хотел быть со мной искренним. Не знаю почему, но мне стало даже жалко его, он видит меня такой, какой я никогда не была. Жалость – плохое оружие для покорения женского сердца, но каким-то чудом оно задело моё. Я не могу сказать, он слишком слаб, чтобы его можно было любить, но тем не менее мне кажется, что я всё-таки способна на это. И я благодарна тебе, что ты сохранила мне его.
– Я рада за тебя, Лаура. Ты не представляешь, какое счастье – любить и знать, что тебя любят не меньше. – Сказала я, а затем сама крепко обняла её.
Я была и правда рада за неё. Я знала, что такое взаимная любовь, какое это счастье, а в дополнении с достатком ничто не должно было ей мешать. Любовью сыт не будешь, а когда всё есть – она становится всем. И вот она появилась и в жизни Лауры. Я любила её и желала ей только самого хорошего, но в одно мгновение всё то, что было главным для меня в жизни, доставалось и ей. И она не бежала от этого прочь, она принимала всё с той же радостью, с которой принимала это я.