Read the book: «Эффект Динозавра»

Глава 1. Запутанная реальность

– Спорим, сейчас он его убьет? – девушка пододвинулась поближе к окну. Кислая улыбка на лице говорила о том, что они опять где-то ошиблись и посему главный «квест» они опять не раскроют.

– Да ну? Как неожиданно, – они смотрели этот момент уже не в первый раз. Но тут Афина всегда задавала какой-то подобный вопрос. Хотя эта «проекция» иногда умудрялась сюда даже не добираться. Предпочитая какой-нибудь другой, менее логичный способ сдохнуть где-то по пути. Эта «проекция» всегда умирала от чего угодно. А это – ключевой персонаж истории, главная «злыдня». Каким образом главная злыдня не доживал даже до убийств, в которых его обвиняют, до сих пор загадка. И еще этот конверт, с которым он таскался всё время. Куда он его дел? Все те места, где злодей оставлял этот чертов конверт в «зоне наблюдения», всё это неправда. В реальности там не нашлось никакого конверта. А должен был бы быть. Что-то не так. С этим персонажем всегда было что-то не так. К тому же, наблюдая за ним из раза в раз, Лев уже давно решил, что Кротушь совершенно не соответствует описанию, заданному типу характера и всему остальному. Всё, что они о нем знают, ложь. Все эти рассказы тех, кто его знал, всё было не так. А как? Да черт его знает. Кто-то пытается что-то скрыть. Чтобы они со своим ИИ не смогли докопаться до правды в деле об убийстве, которому уже более тридцати лет. В чем смысл? Непонятно.

Афина натолкнула его на эти мысли. Она указала на логические нестыковки, на которые он сам, наверно, не стал бы обращать внимания просто из лени. Потом они долго ковырялись в программе, запускающей создание процедурной генерации «зоны наблюдения», но ничего не нашли. Но как только они выбирали проекцию Кротуша, вновь начинались те же ошибки. Над Львом уже посмеивались, что он собственную программу исправить не может. Это не его программа изначально. И теперь это непросто. Теперь, когда ИИ оброс кучей дополнительных программ и функций, обновлений.

– Ну, он опять тут сдох, – выдохнул Лев, глядя на картинку. – В этот раз даже непонятно, где оставил конверт. С Севой даже не встретился. Убийца, блин! Опять не дошел! Я не знаю, Афин, зачем мы это опять гоняем? Может, проследить за кем-нибудь другим, больше толку будет?

– Может, если ты найдешь ошибку, из-за которой все это происходит, больше толку будет? – зло улыбнулась девушка.

– Может, – философски согласился Лев. Конечно, от этого толку было бы больше. Особенно, если бы он знал, что и где искать, совсем хорошо было бы. Он уже не раз проверял программу – Нам ограничили доступ к ИИ.

– Это потому, что ты ни черта не делал!

– Это не так, – обидно. Но в чем-то Афина права.

– Заказчики поставили вопрос однозначно: имел ли Кротушь какое-то отношение к тем событиям? И ответ должен быть конкретным. От этого зависит финансирование. Так что хватит фигней страдать!

– Мы можем проследить за кем-то, кхе, создать «зону наблюдения» и выяснить «конкретный» ответ без вечно дохнущего на каждом шагу Кротуша! – звучит вполне убедительно. Лев и сам почти поверил.

– Ты же знаешь, что это не так, – прошептала девушка. – Каждый раз, когда мы пытаемся что-то узнать, начинает происходить какая-то дичь. Люди без лиц, допельгангеры, какие-то тени, распады временных рамок. Кучи ошибок. Так не должно быть.

– А то я без тебя не знаю! – примерно так было всегда. Это ИИ – он создает, вернее, воссоздает наиболее вероятные события. Это значит, что какая-либо маловероятная «дичь», как выразилась Афина, порой все-таки может произойти. Но в этом деле все, что происходило, казалось очень маловероятным или вовсе невозможным. А между тем от этого действительно зависело немало: финансирование, работа, будущее. С другими делами ИИ справлялся, но здесь всегда что-то шло не так. А нужны результаты, которых нет. Проверка как специально выбрала это дело…

– Ну, мы можем воссоздать день Севы, – мило улыбалась Афина, слишком мило…

– Извращенка, – фыркнул парень. Хотя да, если обойдется без… относительно без ошибок, то это принесет им некую популярность. Вот только ненадолго. Результаты нужны. Но именно Сева умудрился сдохнуть так, что как ни крути, ничего нового они не узнают.

– Многие хотели бы знать, как прошел день Севы, – продолжала настаивать Афина.

– И ты? – это Афина лучше честно спросить.

– Нет, – протянула девушка. – Конечно, нет. – Ну да? Прямо-таки «конечно»? Вот же маленькая, пухлая… – Многие другие.

– Хорошо, что мне нет до них дела, – обрадовал ее Лев.

– Угу. Почему из всего множества всевозможных дел, кто-то выбрал именно это?

– Скоро узнаем, – либо для того, чтобы прославиться, раскрыв дело, в котором всё до сих пор так спорно и неоднозначно. Или это быстрый способ просто завалить проект. Происхождение ИИ никогда не было тайной. И не всем нравилось. Особенно сейчас. – Гён, что с записью? – обратился он к помощнику.

– Как всегда, фиг что разберешь. Я предупреждал, что заданный диапазон не соответствует рекомендованному шагу.

– Чем ближе к «горизонту событий» – тем всё хуже, да, я помню, – отмахнулся Лев. – Не было у нас времени на «рекомендованный шаг». Попробуй: по степени вероятности. – В какой-то момент Лев то же сегда это говорил. ИИ пожирал немалое количество энергии, а в ответ выдавал кучу веротностей одним кадром. На записи одновременно происходило всё и сразу. Проекция одновременно могла сидеть, стоять, смотреть в окно, читать книгу и многое другое – разница лишь в процентном соотношении вероятности того или иного события. Гена убирал лишние вероятности.

– Кротушь с высокой вероятностью умер примерно за восемь часов до начала событий. Дольше ни одна его проекция не выживала. Лева, лично мне вот, в общем, всё это кажется маловероятным. Парень, который никогда не был в том городе, вдруг угоняет машину у родственника и едет туда непонятно зачем. У него там никого не было. Какого рожна он туда поперся? Причем так срочно?

– Не знаю, – Льву и самому это было интересно. Ни одна версия событий так и не смогла вразумительно объяснить данное явление. – И с Сомовыми он даже не общался, никакой связи между ними не было обнаружено, зачем ему вдруг понадобилось их убивать?

– Меня больше напрягает, что Кротушь один как-то справился. Он, конечно, не «глиста в скафандре», как ты. Но и не бодибилдер.

– Спасибо, Гена, – Лев смотрел, как смеется Афина. Если бы Гена Афину короткой, толстой, гадюкой назвал, ему бы тоже было весело. Но Гена почти всегда на стороне Афины. Да нет, это он от злости так думает, на самом деле он бы, конечно, посмеялся, но на Гену бы обиделся.

– Да нез. Обращайся. Вон, уведомление от системы безопасности: проверяльщики пожаловали.

Афина села за свое место. Взяла в руку авторучку, пододвинула бумаги и с серьезным видом уткнулась в планшет.

– Что ты делаешь?

– Вид, что что-то делаю, и тебе советую делать то же самое. Не видишь, я занята!

– А ты не пялься на меня периферией, – в тон ей ответил парень. Афина явно паниковала. А напугать ее не так просто, Афина не из робкого десятка, у нее за плечами было черт знает сколько прыжков с парашютом, она увлекалась боевыми искусствами и много чем еще. Лев о себе то же много что думал и высоты вроде никогда не боялся, на ему становилось плохо от одного вида этих психов-парашютистов. Зато сейчас он был спокойным, в отличие от Афины. Это сейчас у нее руки тряслись. И Льва это немного веселило.

– Войдите, – ответил Лев, когда в дверь постучали. И, моментально посерьезнев, схватил со стола девушки первый попавшийся лист бумаги. Блин, эта дурная паника Афины и на него все-таки действует. – Геннадий, как продвигается оцифровка запроса? – обратился он к помощнику, загадочно-томным взглядом изучая страницу. В то же время силясь осмыслить, почему, почему он вдруг перестал понимать, что там написано? Читать, что ли, разучился? Если бы там были написаны китайские иероглифы, он бы и то больше понял? Куда, блин, делось его спокойствие?

– В меру возможностей, – тихо ответил тот, стараясь не смотреть на пришедшую. – Оцифровано два процента, близкой к нулевой, вероятностей.

– Здравствуйте, – молодая женщина робко улыбнулась. По технике безопасности все ее личные вещи остались на терминале у входа, а ее саму вынудили переодеться в стандартный одеяние компании.

– Позвольте представиться, меня зовут, Лев, – странно, что отчество не загнул, для солидности.  – Это мои помощники: Афина и Геннадий.

– Ну, тогда зовите меня просто – Анна.

– Хорошо, Анна, – Лев взял лист с таблицей со своего стола. – Мы отправляли отчеты вашему ведомству. Если вы их хоть бегло просматривали, то понимаете, что проверка работоспособности нашего проекта, может занять не мало времени. В наблюдаемой зоне проживало более нескольких тысяч жителей. Рекомендованный шаг – составляет двадцать шесть, двадцать восемь часов – это минимальное время подключения…

– Мне кажется, что я уже видел вас, – вспомнил Гена. – Когда мы только собирались создать систему. Вы тогда интересовались: сможет ли ИИ когда-нибудь расследовать именно этот случай. Значит, Зону наблюдения мы создали по вашему запросу? У вас личный интерес?

– Гена! – шикнула Афина. Его манера поведения иногда ее раздражала.

– Да, – как-то нехотя призналась Анна. – Я тогда маленькой была. Я выросла в этом городе. Может, я мало что знаю о тех событиях, но тот проклятый день помню практически по минутам.

– Вы серьезно? Ваше детство попадает в Зону наблюдения? – удивился Лев, вот почему их никогда ни о чем не предупреждают? Тот, кто был в Зоне наблюдения, мог помочь разобраться во многих странностях, блин, о чем он думает?

– Да, – говорить на эту тему Анна явно не очень-то хотела.

– А где вы там жили?

– Да буквально по соседству…

– Анна, Анна… Не могу вспомнить. Анна Бранова? Мелкая, противная девчонка.

– Да, – женщина помедлила мгновение.

– Во круть! – Забывшись, Лев схватил ее за плечи. – Вы знали Сомовых? Можете о них рассказать? А о Кротуше не слышали?

– Кхе… – кажется, Афина уже не в первый раз «кхекала».

Лев буквально отскочил в сторону: – Иногда находятся свидетели событий, которые происходили и пятьдесят, и шестьдесят лет назад, и больше. Но здесь прошло не так уж много времени. Но каких-либо свидетельств почти нет… Я всегда считал, что это странно: улик – нет, свидетелей нет, орудие убийства было найдено. Нет даже единой гипотезы, которая просто учитывала бы все странности. И, знаете, подобной гипотезы, вовсе не может быть. Любая теория не выдерживает кртики…

– И что вы думаете? – спросила Анна. Кажется, сейчас ей действительно было интересно.

– Что это – другая история. И события разворачивались не так, как нам преподносят. Кротушь, например, с большой вероятностью не дожил до времени убийств.

– Да, в чем-то вы правы, – кивнула Анна. – Все действительно было не совсем так.

– Хотите рассказать, как было?

– Нет, – хмыкнула в ответ женщина. – Для начала я хочу посмотреть, что покажет ваш ИИ.

– Афина расскажет вам о правилах системы, мне ненадолго надо вас покинуть, – кивнув Афине, Лев действительно направился к двери.

– Он всегда так себя ведет? – спросила Анна.

– Нет, он не любит сам проводить инструктаж, – Афина не знала, с чего начать. Она разбиралась во всем этом не так хорошо, как Лев, черт бы его подрал. Нет, может, ему действительно было куда-то срочно надо, но, скорее всего, нет. – Не знаю, что рассказать о нашем ИИ. Если восстание машин когда-нибудь начнется, то я ничуть не удивлюсь, узнав, что начал его именно он.

– Наш ИИ, ну, не совсем умеет общаться с людьми пока что. Не всегда понимает запросы. Плохо понимает эмоции и крайне суеверный.

– А так бывает? – рассмеялась Анна.

– Видимо, да, – выдохнула Афина, понимая, что от волнения она начала говорить она что-то не то. – ИИ создает облако вероятностей, практически находящееся в суперпозиции. Каждую секунду создаются миллионы миллионов и даже больше вероятностей. Из них мы видим лишь самые вероятные события. Гена "убирает" самые маловероятные, а из остальных, в некоторой степени возможных, мы создаем подборки.

Вот этим и объясняется суеверность ИИ. Он воспринимает суеверия как, своего рода, статистику. Сейчас он в это меньше «верит», если так можно о нем выразиться.

На мониторе у Геннадия еще не оцифрованная запись множества вероятностей. Мы неспособны воспримет информацию в таком виде. Но, жизнь любого из нас – это то же поток вероятностей. Например: я прямо сейчас хотела бы выпить чаю, съесть конфетку, плюхнуться в свое кресло, вылезти из фирменого одеяния и снять натирающие туфли. Конечно, я могу «плюхнуться» в свое кресло, но не стану снимать, при вас, туфли и «вылазить» из одежды при Геннадии.

Смущенно улыбнувшись, Анна сняла одну туфлю.

– Что вы на меня так смотрите? – запротестовал Геннадий. – Я раздеваться не стану! Я, между прочим, женат! Лева! Ты где там застрял?

– В облаке все вероятности появляются одновременно, – проджолжила Афина. – Но у них разное значение. Какие-то события более возможны и вполне логичны, какие-то нет.

«Шаг» – это время, на которое мы можем подключиться к зоне наблюдения. Чем больше зона наблюдения, тем больше длина шага. В нашем случае рекомендованный шаг составляет двадцать шесть – двадцать восемь часов. Максимальный шаг всегда сорок девять часов тринадцать минут ровно. Это «горизонт событий», заглянуть за который невозможно. Поток вероятностей просто прекращается. Честно, по нашим расчетам, цифры должны быть другие, но работает это так.

– То есть, если вы кого-то ищете, то, чтобы его найти, есть время до «горизонта событий»? – странно она вопрос поставила.

– Это зависит от того, сколько людей находилось в зоне наблюдения. Но да. Дальше горизонта заглянуть нельзя. Лев сравнивает наш ИИ с симулятором русской жизни.

– Почему? – удивилась Анна.

– Быстро поймете, – ответила Афина. – Теперь то, что нужно запомнить: нельзя повлиять на поведение проекций в прошлом. Это не настоящее прошлое, а возможное. Это не настоящие люди – это «проекции». Да, у них есть «собственная», насколько это возможно, психика, соответствующая конкретному человеку. Но это – часть ИИ.

– С проекциями можно связаться? Мне этого не говорили?

– Это очень, очень маловероятно, но Лев считает, что возможно. Вернее: что-то, какой-то фактор может повлиять на ИИ, и это может отразиться на созданных им проекциях. Если вам хочется поговорить с кем-то в то время и если вы этого кого-то встретите, то помните, что это на самом деле проекции ИИ, а не тот, с кем вы хотели бы поговорить.

Но, если что-то повлияет на поведение проекции и оно слишком сильно отклонится от наиболее вероятных событий, то и сами события начнут становиться все менее вероятными. И, на исход событий все это ни как не повлияет.

– А нельзя просто у ИИ спросить, кто убийца?

– Он отвечает вероятностями, – напомнила Афина.

– И какова вероятность, что Сомовых убил Кротушь?

– Близка к нулю, – почесав лоб, ответила девушка.

– А у кого эта «вероятность» выше? – любопытство Анны, конечно, понятно, но Афину это уже начало раздражать. Тем более что она не знала, как ответить. На самом деле, это довольно каверзный вопрос. Потому что вероятность того, что это она убила Сомовых, все равно выше, чем вероятность того, что это совершил Кротуш.

– Ну, – Афина подбирала слова, проклиная про себя Льва. Куда он запропастился, когда он так нужен? – У многих. В основном это обычные семейные люди: доктора, учителя и так далее. Мы проверяли тех, у кого вероятность данного поступка прямо зашкаливает. Но они их не убивали, и как они попали в список подозреваемых ИИ, не совсем понятно, – Афина сейчас понимала, что не следовало так говорить и что, возможно, странное распределение вероятностей ИИ как-то связано с тем, что Анна сказала ранее. Но если она спросит, та же не ответит. – Вы что-то об этом знаете?

– Возможно, – ответила Анна. Ну конечно, что она еще могла сказать? С другой стороны, ей тогда около десяти лет примерно было, плюс-минус. Что такого может знать десятилетний ребенок, что помогло бы им раскрыть преступление?

– А ИИ знает, кто убийца? – улыбнувшись, решила поинтересоваться Анна. – Да, я уже слышала про вероятности, но я должна спросить.

– Это не так работает, – выдохнула Афина. Объяснить это еще сложнее. – По его логике, в этой истории никто не знает, кто убийца, значит, ИИ этого тоже не знает. Он мыслит в вероятностях, но сам не знает, какая конкретно из этих вероятностей сработала. Чтобы узнать, нам нужно найти и увидеть. Это… как эффект наблюдателя.

– А если наблюдатель врет?

– ИИ все равно «видел» то же, что видел он, – странный вопрос, да и сама она странная. – И знает, какая конкретно из вероятностей сработала.

– Это глупо.

– В жизни тоже так: вы можете только предполагать, пока наверняка не знаете, – обидно прозвучало. Большую часть времени Афина и сама так думала, но… другим так думать нельзя.

– Объясните мне, что такое эта «проекция», – поменяла тему Анна.

– Проекции, – это те, кто его населяет Зону наблюдения, – да, где, блин, Лев? – Ни одна из проекций не знает, что она проекция. У каждой есть собственный ИИ, соответствующий уровню развития. Каждая проекция максимально автономна. Проекции испытывают те же чувства и эмоции, что и люди. Они так же влюбляются, злятся, боятся, чего-то желают. У них примерно те же мысли, ну, с высокой вероятностью.

– А как они нас воспринимают? Проекции? Они же нас видят? Или нет? Если они автономны? Это же Зона наблюдения? – Анна указала на большое пустое пространство окруженное различными приборами.

– Да, здесь ИИ и воспроизводит продедурную генерацию. Для проекций мы что-то вроде призраков. Обычно они нас не видят и никак на нас не реагируют. Но если проекция не знает, кто убийца, и не видела его, то и мы ничего не узнаем. Мы научили ИИ цензуре, поэтому походы в ванную комнату он нам не показывает.

– А мы можем отправиться во времена динозавров? – что-то вопросы у нее все глупее. Хотя, может, и Афине это было бы интересно.

– Нет, – девушка покачала головой, – не на данном этапе развития ИИ.

– Все это спрашивают, – в дверях наконец-то появился Лев с подносом в руках. – Простите, что задержался. Можете называть это «эффектом динозавров». Звучит примерно так: может, многие хотели бы увидеть динозавров. Но мало бы кто хотел, чтобы динозавр увидел их.

– В смысле? Афина только что сказала, что проекции нас не видят и ничего о нас не знают.

– Видят, – ответил Лев, поставив поднос на стол. – Решил, что чай лишним не будет, – пробубнил он, расставляя чашки. – Но не воспринимают. Мы для них не больше, чем едва различимые тени. ИИ выборочно стирает им память.

– Звучит жестоко.

– Да, я пошутил. Они верят в то, что они живые, а нас не существует. Но проекции животных нас видят и порой воспринимают. Иногда ведут себя странно.

– Почему? – удивилась Анна. – Они же не реальные?

– Нет, – Лев постучал пальцами по своей кружке. – На самом деле мы не знаем ответа. Возможно, это не точно, но, возможно, всё дело в самом ИИ. В процессе обучения, чтобы научиться нормально воспроизводить поведение людей, ИИ, можно сказать, «посмотрел» немало художественных фильмов. Мне кажется, что он просто считает, что в любой непонятной ситуации животные ведут себя странно. Поэтому они себя так и ведут. Кошки смотрят в пустой угол, собаки гавкают в пустоту. ИИ считает, что такое их поведение в пределах нормы.

– Если на нас могут реагировать все животные, то почему это называется «эффектом динозавров»?

– Они вымерли, – Лев достал из коробки чайный пакетик, положил себе в кружку несколько кубиков сахара и залил кипятком. Поняв, что все на него смотрят, решил добавить: – А, это не настоящие животные – это часть ИИ. Но если на вас среагирует ненастоящий динозавр, то стать плохо вам может очень даже по-настоящему.

– Знаете, мне как-то уже жутко немного, – призналась Анна.

– Давайте спокойно попьем чаю, а потом Гена расскажет, то, что должен рассказать, – предложил Лев.

– Да что тянуть? – отмахнулся Гена. – Это, – он указал на пустое пространство, – Зона наблюдения. Разноцветная фигня и непонятные приборы – это лазеры. Они проецируют изображение оттуда – сюда. ИИ может спроецировать что угодно: солнечный пляж, непролазные джунгли и так далее. Иногда бывают сбои, иногда нет. То, что вы видите: проекции – это наиболее вероятные события. У меня на экране возникают все вероятности разом. Туда лучше не смотреть. Это всё, что нужно знать.

– Мне стоит рассказывать о том… как убили Сомовых? – Лев искоса взглянул на Анну. – По протоколу мы должны провести ознакомительную… беседу? Но я могу этого просто не делать. Потому как это – не самая приятная часть нашей работы.

– Я, знаете ли, тоже на работе, – ответила Анна, присев на стул. – Но, с другой стороны… Вы ведь знаете, да? В тот день Зоя должна была ночевать у меня. Но мы поссорились из-за ерунды какой-то, глупо так. То ли из-за печенья, то ли из-за баранок. Она обиделась и пошла к Сомовым. И всё. А я до сих пор мечтаю вернуть тот проклятый день, чтобы не наговорить ей тех глупостей…

– Не получится, – обрадовал ее Лев. – Это не настоящее прошлое, а лишь вероятное. И это будет не Зоя, а ее проекция. На самом деле ничего не изменится.

– Я знаю, – грустно ответила Анна. – Зоя была худой, как скелет. Она была больше похожа на Севу, чем на родителей, – теперь понятно: не важно, кто бы сейчас что ни сказал, Анна все равно начала бы рассказывать про Зою. – Все, кто ее видели, вечно пытались ее накормить, а потом говорили, что она как с голодного края. Потому что ела Зоя очень много и не толстела.

Съесть пакет с баранками, а потом чуть ли не половину того, что в холодильнике было, для нее – в порядке вещей. Ну вот я и пошутила как-то неудачно. Она подумала, что мне баранок жалко. И обиделась.

Никого из них в тот вечер не должно было быть дома: Зоя должна была быть у нас. Роман должен был быть на работе в ночь. Сева – я не помню, но его тоже дома не должно было быть. Младший? Денис, он должен был уехать на какие-то там соревнования со школьной командой. Старшие Сомовы тоже куда-то собирались. Но у всех их что-то пошло не так, и все пришли домой. Мотив тоже не понятен. Считается, что кто-то хотел разобраться с Сомовым старшим, но почему именно в тот день, когда его не должно было быть дома?

– И зачем надо было убивать остальных? – поддакнула Афина. – Я то же считаю, что это все за уши притянуто.

– И зачем Кротушу понадобилось бы из убивать? – задался вопросом Гена.

– Вот и давайте попробуем выяснить, – слышав про Кротуша Анна, кажется, напряглась.

– Мы же к вашей проекции подключаемся, правильно? – допив чай, Лев подошел к столу.

– Да.

– Только мне все еще надо кратко обрисовать ситуацию, – Лев какое-то время ковырялся с бумагами на столе, – Потому, что мы все еще на работе и это должно входить в инструктаж.

Значит: Зою убили возле входной двери, тело оттащили в ее спальню. Потом Денис и непонятно откуда взявшаяся одноклассница Валя, они были в комнате Дениса. Сомовы старшие: глава семейства, его жена и подруга жены – были убиты на кухне. Значительного сопротивления никто из них не оказал. Сева был убит в своей комнате, но таким образом, что он, вероятно, до последнего не видел нападавшего. Тут обнаружилась та самая улика, из-за которой все свалят на Кротуша. Его документы. Как и почему они оказались у Севы, понятное дело, никто не знает. Роман, племянник Розы, должен был работать в ночную смену на складе. Но из-за конфликта ему пришлось вызывать сменщика посредине ночи. Он вернулся домой, когда все были уже мертвы, но он этого даже не узнал. Он решил, не включая света, потихоньку, пройти в верхнюю ванную, где ремонт был почти окончен, и умер, упав с лестницы.

– Рабочий еще, – подсказала Афина.

– А, ну да, рабочий еще, который зачем-то решил вернуться вечером, умер от сердечного приступа в доме Сомовых. О нем известно только то, что он назывался Давидом. Работал у Сомовых, снимал квартиру в городе, в которой тоже требовалось провести ремонт. Никаких документов, подтверждающих его личность, обнаружено не было. Кто он, откуда, неизвестно. Тела нашел… – Лев замолчал, как-то странно взглянул на Анну и еще некоторое время молчал. – Черт! Глеб! Это – ваш брат?

– Нда, – Анна потерла подбородок, кажется, она всегда так делала, когда нервничала. – На следующий день Зоя не пришла в школу. Он распережвался, сбежал с уроков и решил сам узнать в чем дело. Ведь накануне вечером он видел, что в окно к Сомовым кто-то залез. Глеб рассказал отцу. Тот позвонил Сомовым, узнал, что у них все в порядке и решил, что Глебу просто показалось в темноте.

Дверь в дом оказалась открытой, на кухню Глеб не заглядывал, и тела Сомовых старших он не видел. Он нашел мертвого Романа и кинулся искать Зою. Только потом прибежал домой, чтобы взрослые в милицию позвонили, потому что, когда он сам звонил из дома Сомовых, ему не поверили.

– И никаких улик, – напомнил Гена. – Машина, которую никто, кроме какой-то там соседки, не видел. Отпечаток протектора ботинка под окном Зои. Такие же были у Кротуша, вот только тогда это были популярные ботинки, и продавались они везде. Были еще подозреваемые, но… Дело так и не сдвинулось.