Read the book: «Триста процентов»

Обеспечьте 10 процентов, и капитал согласен на всякое применение, при 20 процентах он становится оживленным, при 50 процентах положительно готов сломать себе голову, при 100 процентах он попирает все человеческие законы, при 300 процентах нет такого преступления, на которое он не рискнул бы, хотя бы под страхом виселицы.

Томас Джозеф Даннинг

¹

Глава 1

Это был отвратительный день. И это был прекрасный день. Как, впрочем, и практически каждый из дней моей жизни. Если суммировать все события, произошедшие за сутки, то можно сказать, что день был обычным – ни хорошим, ни плохим. Так я и болтался уже четыре десятка лет, как мячик для пинг-понга, от болезненных неудач к маленьким победам. Ни то ни другое меня особенно не волновало, так что иногда я задавался вопросом – а живу ли я на самом деле, насколько мои собственные чувства и мысли реальнее, чем мысли и чувства персонажей, с которыми я сталкивался в прочитанных книгах и просмотренных фильмах.

Наверное, каждый из нас хоть раз мечтал о том, чтобы кто-то поумнее написал за него сценарий жизни, желательно с монтажными склейками, чтобы периодически в голове всплывали подсказки суфлера. Вроде как «Иди туда, делай то-то, скажи вот это. Все, что ты сейчас делаешь, это ужасная глупость и ошибка, но не переживай. Потерпи до второй части, потом все будет хорошо».

Для начала я бы не возражал, если бы мне кто-то объяснил, в чем суть этого «хорошего». Бытует мнение, что американское общество сосредоточено на процветании и успехе, но я давно пришел к выводу, что эти ценности волнуют далеко не многих. На самом деле среди моих соотечественников процветает культ счастья. Все мечтают быть счастливыми и готовы головой биться о стену, когда им это не удается. Для кого-то счастье – это положение в обществе, солидный счет в банке, прекрасное здоровье, крепкая семья и гараж на три машины. Для других свобода от обязательств. Для третьих идеальная любовь. Четвертым достаточно наркотика, текущего по венам.

Американцы помешаны на счастье. Считают его нормой, божественным правом, дарованным человеку, которое каждый обязан отстаивать всеми доступными средствами. Когда люди чувствуют, что по каким-то причинам у них не получается быть постоянно счастливыми, вместо того, чтобы принять это как должное, они обращаются к специалистам: к психотерапевтам или адвокатам. Хотел бы я посмотреть на того первого американца, который подаст в суд на мироздание, за то, что оно так и не сделало его счастливым.

Частных сыщиков, одним из которых я собственно и являюсь, тоже можно отнести к этой категории деликатных специалистов.

Подавляющее большинство клиентов, прибегающих к моим услугам, делают это, потому что ощущают себя несчастными и стремятся как-то исправить ситуацию. Например, предыдущие четыре дня я вел слежку за молодым торговым представителем завода бытовой техники по просьбе его невесты, которая желала проверить перед свадьбой, не изменяет ли ей жених. Таких заказов в моей практике встречалось довольно много.

Надо сказать, что даже в те времена, когда я работал не один, а с напарницей, мы никогда не опускались до прямой провокации вроде ловли на «живца», когда ты нарочно подстраиваешь объекту встречу с симпатичной незнакомкой и смотришь, как он себя поведет. Мы просто на несколько дней «приклеивались» к объекту, ходили за ним по пятам и тщательно фиксировали все, что он делает. Не могу сказать, что с точки зрения этики такая тактика сильно лучше, но во всяком случае я мог положиться на чистоту эксперимента.

В последнем случае дело было еще проще, потому что клиентку интересовали не просто гипотетические измены ее жениха – хотя парень, который расписывает преимущества нового миксера или автоматической сушилки домохозяйкам, ходит по тонкому краю – а конкретно, продолжает ли он встречаться со своей бывшей пассией, с которой у него был бурный роман во время учебы в колледже.

Клиентка даже принесла мне фотографию предполагаемой конкурентки, из чего я сделал вывод, что незадачливый жених все еще хранит где-то фотоальбом и другие воспоминания о своем юношеском романе, что причиняет его невесте невыносимые страдания.

Я с трудом мог понять, что энергичная и явно небедная девица нашла в этом малахольном парне лет двадцати пяти, который до сих пор жил в доме матери и работал, как проклятый, на самой нижней ступеньке корпоративной иерархии. Разве что своим ростом, полусонным взглядом и неуверенной улыбкой он временами напоминал Джимми Стюарта, а, насколько я знал, женщины сходили по нему с ума уже почти три десятилетия².

Так что я четыре дня увивался хвостом за объектом слежки от дома его матери до офиса компании, объездил с ним вместе десятки адресов в Лос-Анджелесе, Ориндже и Сан-Фернандо, увязывался с ним на ленч, высидел скучнейший сдвоенный сеанс в кинотеатре, куда он водил свою невесту, а потом наблюдал за их романтически-деловым ужином, за которым девушка заставила своего кавалера еще раз проштудировать список гостей, приглашенных на свадьбу, или еще какой-то иной список, с моего места не было слышно, о чем они сосредоточенно говорили над порциями жареного цыпленка в каперсах. Сегодня был последний день из оговоренной слежки, по итогам которой я собирался написать подробный отчет, подтверждающий, что объект ни разу даже на сотню ярдов³ не приблизился к своей бывшей возлюбленной.

Я искренне надеялся, что этих доказательств будет достаточно моей клиентке, чтобы почувствовать себя полностью и безраздельно счастливой в самый счастливый день ее жизни.

Как назло с самого утра зарядил ливень. Для торгового представителя это самый клев, потому что домохозяйки гарантированно заперты в своих гостиных, никого не понесет в такую погоду в кино, по магазинам или в гости к подруге. В чем я и убедился, когда подъехав к офису объекта, обнаружил, что он загрузил в багажник служебного автомобиля коробки с каталогами и несколько мелких торговых образцов, а потом тронулся по очередному маршруту. Конечно, бедолаге пришлось куда хуже, чем мне. Он был вынужден вылезать из машины, натянув шляпу до самых ушей, и стучаться двери, причем частенько его даже не пускали на порог.

Неожиданно я заметил, что парень приехал по адресу на Девоншир-стрит в городке Чатсворт в долине Сан-Фернандо, который уже посещал три дня назад. Я подумал было, что он привез хозяйке новые образцы кухонной техники, хотя в руках у него ничего не было, когда он стремительно взбежал на крыльцо маленького одноэтажного бунгало, зажатого на крошечном участке между другими похожими домиками. Хозяйка лично открыла гостю дверь и смеясь втащила его внутрь, стаскивая с головы мокрую шляпу. Я видел ее лишь пару мгновений, но этого хватило, чтобы узнать ту самую роковую разлучницу из колледжа. Постаревшую на пару лет, сменившую прическу и набравшую несколько лишних фунтов. Причиной последнего была вполне заметная беременность.

Мне пришлось вылезти под дождь и постучаться к нескольким соседям, прежде чем я узнал, что миссис Торбифил переехала в этот арендованный домик примерно полгода назад, а ее муж постоянно в разъездах из-за работы. Удивительно, но парень использовал собственную фамилию.

И вот теперь я насквозь мокрый и злой сидел в своей конторе и печатал для клиентки новый отчет, согласно которому выходило, что ее нареченный в ближайшее время станет либо двоеженцем, либо отцом внебрачного ребенка от своей прежней пассии.

Возможно осознание того, что все это выяснилось еще до свадьбы, принесет моей клиентке столь желанное счастье – ведь интуиция ее все-таки не подвела. Да и мне будет неплохо, если девушка оплатит еще несколько дней работы, чтобы я собрал железные доказательства двойной жизни ее жениха. Хотя по-человечески мне было жаль парня. Насколько я выяснил, кроме подозрительной невесты, у него была еще очень настырная мать и властная будущая теща. Представляю, какой концерт ему устроят все женщины, когда правда всплывет наружу.

Как я и говорил, день получился одновременно отвратительным и удачным. Сейчас чаша весов склонялась в пользу последнего, потому что в офисе я натянул сухие носки, а брюки сами почти высохли от включенного электрического радиатора. Если дождь в ближайшее время прекратится, то я успею сбегать в аптеку на углу и перекусить парой сэндвичей до того, как придет клиентка за отчетом.

Неожиданно раздался стук в дверь.

Глава 2

Я недоуменно взглянул на часы, предположив, что клиентка по каким-то причинам решила явиться за час до назначенного времени. Но затем дверь отворилась, и в мою контору зашла молодая китаянка, стыдливо отряхивая дождевые капли с огромного зонтика.

Я не мог поклясться, что девушка была именно китаянкой, впрочем, в бытность патрульным я достаточное время проработал в чайнатауне, чтобы научиться различать корейцев, китайцев и японцев. Но не всегда с успехом.

– Извините, что пришла к вам без звонка, мистер Стин, – заговорила девушка, продолжая топтаться в дверях. – Я не была уверена, что застану вас на месте. Заходила с утра, но контора была закрыта.

Голос девушки мне показался смутно знакомым, хотя в памяти не прозвенело ни единого звоночка, где я мог встречать ее раньше.

– Присаживайтесь, мисс…

– Чен. Синди Чен, – девушка села в кресло и скромно сложила руки на коленях. – Думаю, вы не узнали меня при личной встрече. Я работаю в телефонной службе, которая оказывает вам секретарские услуги.

Я с трудом смог скрыть удивление. Действительно, стоило на секунду закрыть глаза, как я услышал голос Синди, пожалуй, самой любимой моей секретарши из коммутаторной службы за последние два года. Она была наиболее компетентной и собранной, всегда четко и сжато передавала мне все сообщения и никогда не путала цифры и имена. К тому же было очень приятно слышать в трубке ее низкое сопрано с бархатными переливами.

Не скрою, несколько раз я позволял себе помечтать о свидании с Синди, но всегда представлял ее то рыжеволосой соблазнительницей с высокой грудью, то кареглазой блондинкой, к которым питал определенную слабость. Ну уж точно никак не миниатюрной китаянкой, сидевшей передо мной, сжавшись, как цыпленок, с опущенными к туфлям глазами. Азиатки стойко ассоциировались у меня с пронзительным мяуканьем, а не с низкой сексуальной колоратурой, хотя я вновь понял, что и здесь был недостаточно внимателен.

Вспоминая работу в китайском квартале, я мог бы заметить, что у большинства местных жителей, особенно родившихся в Калифорнии, было как будто два голоса – для родного языка и для английского. Я слышал, как парни, чирикающие со своими родителями словно воробьи, мгновенно переключались в разговоре с полицейскими и начинали говорить низким баритоном без малейшего акцента. Владелица чайной лавки, ставшая жертвой ограбления, давала показания голосом Кэтрин Хэпберн, а затем без подготовки начала орать на своих соседей таким ультразвуком, что, казалось из всех витрин на улочке посыплются стекла.

– Я могу вам чем-нибудь помочь, мисс Чен?

– Пожалуйста, зовите меня просто Синди, как на работе. Мне очень неловко, что я пришла к вам вот так. Дело в том, что ну… вы понимаете… я не могла вам позвонить и назначить встречу. Девушкам из нашей конторы запрещено вступать в нерабочие отношения с клиентами и использовать службу… для частных звонков. Я конечно могла бы позвонить вам откуда-нибудь из автомата, но если бы вас не было на месте, мне все равно пришлось бы звонить в секретарскую службу, понимаете? Так что у меня сегодня выходной, и я решила просто прийти и проверить, вдруг я смогу застать вас на месте. Вы понимаете?

Мне показалось, что без телефонной трубки Синди начала излишне много болтать и путаться в фактах. Она сидела у меня в конторе уже пять минут, а я все так и не мог понять, что ей надо.

– Мистер Стин, мне нужна ваша помощь, – наконец решилась она. – То есть я хочу вас нанять. Мне нужно, чтобы вы отыскали одного человека.

Глава 3

Теперь хоть что-то прояснилось. Я прикинул свои возможности. Постоянная слежка за женихом окончена, если клиентка захочет от меня дополнительных фактов, то это можно легко совместить с другим заданием. А розыск людей – тоже дело необременительное, если речь не идет о преступлении. У меня был еще почти час, чтобы выведать у Синди подробности предстоящей работы.

– Речь идет о вашем родственнике? Подруге? Женихе?

– О друге, – она на глазах порозовела и еще пристальнее уставилась на кончики своих туфель, будто в их форме были скрыты ответы на мучающие ее вопросы.

– Не торопитесь. Расскажите все по-порядку. Следующий клиент придет только в пять часов.

– О, извините, – она машинально подняла тонкую руку и взглянула на мужские прямоугольные часы, болтавшиеся циферблатом на внутренней стороне запястья. Странная деталь ее сдержанного элегантного облика.

– Я не уверена, что поступаю правильно, придя сюда, – забормотала Синди. – Но я знаю, что вы хороший детектив, к тому же я замечаю, как вы ведете дела и общаетесь с клиентами. О, боже, сейчас вы подумаете, что я следила за вами.

И розового ее лицо стало малиновым. Мне захотелось узнать, каков предел оттенка красного у кожи Синди.

– Синди, пожалуйста, успокойтесь. Пропал ваш близкий человек. Вы уже обращались в полицию?

– О, нет. Как я могу. Это просто… хороший друг, ничего более. В полиции меня бы даже слушать не стали.

– Однако он настолько хороший друг, что вы потратили свой выходной, чтобы нанять частного детектива. Видимо, дело важное.

– Очень важное! Аксель Ферсен – мой единственный друг, родственная душа. Я с ума схожу последние месяцы, гадая, что с ним случилось.

Ничего себе, месяцы. Девчонка и впрямь очень терпеливая. На вид Синди Чен было не больше двадцати-двадцати двух лет, хотя, насколько я знал, китаянки долго могли сохранять моложавый вид без косметических ухищрений.

– Понимаете, мистер Стин, я ведь совсем одна в этом городе, – заговорила она. – Я родилась и выросла в Сан-Франциско, там живет вся моя семья. Отец очень традиционен, хотя он и родился в США, но до сих пор сопротивляется ассимиляции, ведет бизнес в чайнатауне и общается только с представителями диаспоры. Он еще помнит «Акт об исключении китайцев», понимаете?⁴ Помнит полицейские рейды, особенно во время войны, когда любой человек в форме мог остановить его просто на улице, чтобы проверить документы. Хотя папа отлично говорит по-английски, он до сих под боится покидать пределы нашего квартала, ему кажется, что все на него смотрят, как на преступника.

– Это я могу понять. Только в обратную сторону. Моя прабабка была откуда-то из Юго-Восточной Азии. Нам было запрещено об этом упоминать. Отец всю жизнь стеснялся своего миндалевидного разреза глаз, а нам с братьями нельзя было на пушечный выстрел приближаться к чайнатауну.

– У меня тоже есть двое старших братьев, которые закончили колледж и получили относительную свободу, но я – единственная дочь, – кивнула Синди. – Еще когда я училась в школе, отец и его старый друг договорились о свадьбе между их детьми, о том, что я выйду замуж за Эвана Линя. Мы с Эваном знаем друг друга с детства, он был скорее мне любимым братом, даже ближе, чем мои собственные родные братья, потому что они сильно меня старше. Мы отлично ладили, но, знаете… никогда не были друг в друга влюблены. Я вообще не знала, что такое любовь, а отец говорил, что в браке это не главное. Мы с Эваном всегда знали, что поженимся, и к моему семнадцатилетию все было готово к свадьбе, но… Но я… Не была уверена.

– Вы захотели пожить собственной жизнью. Вне границ чайнатауна.

– Именно. Я сумела скопить немного денег, когда подрабатывала во время учебы в школе, и купила билет до Лос-Анджелеса. Отец был в ярости, конечно, но братья и мама меня поддержали. Мама даже… ухитрялась присылать мне немного денег. Пока не умерла год назад.

– Сочувствую вашей утрате.

– Благодарю. Отец после этого еще больше на меня обозлился. Он утверждал, что мама умерла из-за того, что я разбила ей сердце, сбежав из семьи. Но я знаю, что это неправда. Мама считала, что, если бы наш брак с Эваном был заключен на небесах, то я бы чувствовала это.

– У вас была очень хорошая мама.

– Да, замечательная. И я знаю, что они с папой поженились по любви, хотя их родители и были знакомы. Я всегда мечтала о том, что, если когда-нибудь выйду замуж, то за своего избранника. Того, с кем могу разделить все… Именно это я почувствовала к Акселю… мистеру Ферсену.

Значит, все-таки речь идет о сбежавшем возлюбленном. Еще одна девица в погоне за ускользающим счастьем.

– Мистер Ферсен – ваш жених?

– Нет, – печально взмахнула ресницами Синди и снова опустила глаза к туфлям. – Он не делал мне предложения, к тому же вряд ли мы могли пожениться традиционно. Мой отец ни за что бы не разрешил. Он по-прежнему считает, что я рано или поздно вернусь домой и выйду замуж за Эвана. Они с мистером Линем несколько раз приезжали в Лос-Анджелес и пытались меня вразумить. Мне жаль, что я навлекла такой позор на нашу семью, но если бы я поддалась на их уговоры, то никогда бы не встретила Акселя. Видите ли, когда я приехала сюда, денег у меня осталось совсем мало. Я работала официанткой и горничной и даже обычной уборщицей. Жила в общежитии с несколькими китайскими девушками, но никогда не опускалась до такого… чем они занимались. Видите ли, таким, как я, довольно трудно найти работу вне диаспоры, а там все знали моего отца и нашу ситуацию. Пока одна знакомая не посоветовала мне устроиться в телефонную службу. Голос у меня довольно низкий, никто не подозревает, что я китаянка. Мне даже советовали взять уроки актерской дикции и попробовать свои силы на радио, – усмехнулась девушка. – Но у меня не было на них денег. Когда я училась в школе, отец разрешил мне изучать стенографию и секретарское дело. Надеялся, что я буду помогать Эвану и его отцу в их бизнесе. Так что меня без проблем взяли в телефонную службу. Научиться обращаться с коммутатором было совсем несложно. Зарплата небольшая, зато компания предоставляет бесплатное жилье.

– Это как? – заинтересовался я.

– Мы живем вместе с двумя другими девушками в одной квартире, – охотно объяснила Синди. – В доме есть еще несколько таких квартир, думаю, все здание принадлежит владельцу нашей компании, поэтому он установил там коммутатор, позволяющий принимать множество звонков одновременно. Мы все дежурим по очереди, днем работаем по-трое, по очереди распределяя выходные, а в вечерние часы и в праздники кто-то остается на дополнительные смены. Иногда можем принять звонок среди ночи, если клиент заранее об этом предупредит. Например, если сообщение должно поступить из Европы или с восточного побережья. Это и привлекает людей в нашу службу.

Синди заговорила уверенно, казалось, она действительно гордится своей работой.

– У нас множество разных клиентов. Не только тех, кто… не может позволить себе собственную постоянную секретаршу, – девушка робко оглядела мою крошечную контору, в которой не было даже приемной. – Многие пользуются нашей службой, потому что у нас часы работы намного дольше, чем у обычных конторских служащих. Или те бизнесмены, которые часто путешествуют и не хотят обременять себя постоянным представительством. Также начинающие актеры, которые ждут, что агенты оставят им сообщение, люди, которым надо что-то продать, но они не хотят давать в объявлении свой настоящий номер телефона, – продолжила перечислять она. – Даже известные голливудские продюсеры пользуются нашей службой, когда хотят провести какие-то тайные переговоры. Они, конечно, называют поддельные имена, но можно же догадаться…

– Вы же записываете все сообщения? – спросил я.

– Естественно. У каждой секретарши есть собственный журнал учета звонков, а потом мы все объединяем в одну картотеку. Мы записываем время, номер клиента и само сообщение. По возможности стараемся сами немедленно связаться с клиентом, как например с вами, когда можно позвонить вам домой или в контору. Но иногда приходится ждать, пока клиент перезвонит сам, чтобы продиктовать ему все сообщения максимально точно. Все записи строго фиксируются, а журналы сохраняем на случай, если кому-то из клиентов потребуется вспомнить старую запись или если кто-то обвинит телефонистку в том, что она плохо справляется со своими обязанностями.

Мне было безумно интересно послушать еще про функционирование телефонной службы, в которой хранились записи обо всех звонках моих собственных клиентов, но время поджимало.

– Давайте перейдем к исчезновению мистера Ферсена.

– О, да. Простите, я и так отняла у вас много времени. Дело в том, что мистер Ферсен… был клиентом нашей службы.

Я видел насколько нелегко Синди Чен далось это признание. Даже Гэри почувствовал это, потому что вылез из своей корзинки из-под стола, подошел и пристроил свой черный в крапинку нос девушке на коленку.

Синди взвизгнула.