Read the book: «Кофе на двоих»

Художественное оформление Александра Андреева

Во внутреннем оформлении использованы иллюстрации:

© abstract.rita, stockvit, Svetlana Kharchuk / Shutterstock.com / FOTODOM

Используется по лицензии от Shutterstock.com / FOTODOM

Иллюстрация на обложке FIANIT

© Сандерс К., текст, 2025

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2025

* * *

Эту книгу я хочу посвятить маме…

Спасибо, что безоговорочно веришь в меня.

Пролог

– Тише, милая… Тише, София… – Нежный и родной голос бабули успокаивал, словно убаюкивал в тишине моей спальни. – Все пройдет, девочка. Обещаю…

Я свернулась калачиком, поджав под себя ноги, слезы не останавливались вот уже несколько часов. Обида и боль разрывали мне сердце, хотелось закончить эту жизнь, слишком невыносимо. И только теплая ладонь на моей спине взывала меня к разуму и останавливала от роковой ошибки. Если бы не бабуля и ее любовь, я бы обязательно натворила глупостей, о которых было бы поздно жалеть наутро.

Ведь подобное уже случалось.

– Наш дар выбирает только достойных, милая, а ты заслуживаешь обрести самую чистую любовь в этом испорченном и загнивающем мире. – Она говорила мне это миллион раз, и я продолжала верить. Снова и снова прыгала в омут с головой, надеясь почувствовать хоть что-нибудь. – Ты, как никто другой в этом мире, достойна! Правда, для этого нужно пережить испытание, но ты справишься, и дар вознаградит тебя. Ты представить себе не можешь, что тебя ждет впереди.

Вслушиваясь в слова, я забывала этот вечер и начинала смотреть в будущее. Мечтать, как прежде, о любви. О той самой, которая вечна. И хоть слезы продолжали выступать в уголках глаз, дыхание стало спокойнее, и я медленно провалилась в глубокий сон.

Часть I

Узник

 
Сижу за решеткой в темнице сырой.
Вскормленный в неволе орел молодой,
Мой грустный товарищ, махая крылом,
Кровавую пищу клюет под окном,
 
 
Клюет, и бросает, и смотрит в окно,
Как будто со мною задумал одно.
Зовет меня взглядом и криком своим
И вымолвить хочет: «Давай улетим!
 
 
Мы вольные птицы; пора, брат, пора!
Туда, где за тучей белеет гора,
Туда, где синеют морские края,
Туда, где гуляем лишь ветер… да я!..»
 

Александр Сергеевич Пушкин,

1822 г.

Глава 1
Джейсон

Лондон, Англия

– Давайте поприветствуем Джейсона Бейкера.

Взрыв аплодисментов, под который меня встречали в зале, оглушил, но нисколько не удивил.

Люди, в основном девушки не старше тридцати, раскупили билеты на встречу за считаные часы еще в прошлом месяце. У черного входа меня поджидали с плакатами и цветами, все мечтали о фото, автографе и внимании с моей стороны. Но никого не волнует, что мне противно все это. Да, я завидный холостяк страны, но такая заинтересованность давит на меня, лишает сил и воздуха. Я не хочу такой известности.

– Его новый роман наконец-то вышел на бумаге! Не знаю, как вы, а я ждала его с замиранием сердца все это время. – Ведущая снова перевела взгляд со зрителей на меня. – Джейсон, добрый вечер, расскажите, почему читателям пришлось так долго ждать?!

Миловидная девушка сидела на высоком стуле слишком близко ко мне. Мы находились на небольшом подиуме под светом софитов и прицелом многочисленных камер. Да, помимо читательниц, тут слишком много журналистов и телевидения. Никогда не понимал такого пристального внимания к моей персоне. Мою фамилию прославили еще мои предки, а я подписался под этой славой, не имея выбора.

Мои родители, а в прошлом и бабушка с дедушкой, были уважаемыми профессорами Оксфордского университета, всю свою жизнь они посвятили преподаванию. Миссис Бейкер была лучшим в стране лингвистом; ее научные труды в мире языковедения: история и происхождение этой науки – внесли весомый вклад в развитие современного преподавания еще в прошлом веке. Маму сравнивали с Луи Ельмслевым и Эдвардом Сепиром¹, она была последователем лучших советских ученых и впереди ее ждали новые открытия, если бы не трагическая случайность.

Мистер Бейкер тоже преподавал в университете, но филологию. Его разборы текстов и произведений из числа мировой литературы можно было слушать бесконечно. Ни один студент не пропускал занятий, не отвлекался от лекций, за места в первом ряду случались даже драки. Он умел притягивать своей речью, завораживая одним своим выступлением на трибуне. Еще не встречал в своей жизни человека, способного привлечь мое внимание словами так же, как он.

Даже сейчас я поддался воспоминаниям, будучи на своем же мероприятии. Ведущая так и тараторила звонким и немного противным голоском прямо под ухо. И дело не в содержании речи или теме выступления, секрет крылся в ритме, ударениях, восклицаниях… Отец мог этим пользоваться, а эта девушка даже не знает о существовании элементарных ораторских принципов.

Все внимание вмиг вернулось на меня, и зрители ждали каких-то слов и речей, кажется, вопрос был о причинах столь долгого перерыва в издании романов.

Вопрос, на который я не знал, как ответить, чтобы не попасть в скандал. Потому что к черту Седрика и его контракт, который я подписал в бреду несколько лет назад!

– Э-э-э… Знаете, моим главным ресурсом, как я уже много раз отмечал, является вдохновение, – начал я издалека. Не сказать ничего было бы нечестно по отношению к тем, кто пришел, поэтому долю правды они заслужили. – Я засиделся на одном месте и не мог найти идеи, своеобразный рабочий ритм. В последнее время я мечтаю… о другой обстановке, – сейчас или никогда, – поэтому хочу исполнить давнюю мечту и переехать в другую страну.

Я откинулся на спинку стула и наконец-то расслабился. Вздохи пронеслись по залу, вспышки камер начали слепить, а мой агент Седрик уже направлялся по проходу к скромной сцене.

– П-прошу пр-рощения, господа! – повысил он голос, чтобы его услышали без микрофона разволновавшиеся зрители. – Нам с Джейсоном необходимо обсудить это поспешное з-заявление, не волнуйтесь… – Он немного замешкался. – Объявляем кофе-брейк на двадцать минут! Попейте кофе или чай, что ли…

Сделав еще несколько шагов в моем направлении, Седрик наклонился, и я почувствовал запах его одеколона: смесь черной смородины и бергамота. Край узорчатого шарфика упал на грудь, и мой босс нервно перекинул его за спину.

– За мной. Немедленно. – Он пытался держать лицо и не выдавать своих эмоций, но всем и так было понятно. Он в шоке. В гневе. В ярости, в конце концов.

Мы вошли в первую попавшуюся дверь, за которой оказалась просторная гримерка. Женские платья висели на вешалке, туфли красных оттенков разбросаны на полу, сбоку от меня стоял столик с косметикой и грязными бумажными салфетками, а у окна возвышалась кольцевая лампа. Вероятно, это место принадлежало ведущей и ее помощницам. В воздухе витал резкий аромат розы и корицы вперемешку с парфюмом Седрика. В носу защекотало, и тут я не сдержал чих.

– Будь з-здоров, дорогой! – заорал Седрик. – А теперь с-скажи мне, дорогой, куда это ты решил п-переехать? Забыл про к-контракт? Хочешь с-судиться?

– Седрик, я смогу выполнять контракт удаленно, но мне нужен воздух. – Голос звучал спокойно, каждое слово было подготовлено мною заранее.

Я подавил очередной чих и теперь не был уверен, дошло ли до него, какой именно мне нужен воздух в первую очередь.

– Больше не могу работать в Лондоне, – продолжил я напирать. – Дай мне три месяца, если тебя не удовлетворит материал – вернусь и буду писать тексты в твоем офисе под чутким контролем. Обещаю.

Мои родители погибли в страшной авиакатастрофе, когда возвращались с ежегодного совета старейших профессоров, проходившего в Швейцарии. Мой мир замер в миг крушения самолета, упавшего на моих глазах, на глазах тысячи пассажиров и родственников, встречавших и ожидающих своих близких. Панорамное окно стало экраном смерти, которое унесло жизни тех, кого с нетерпением ждали. Но зато я продолжаю жить в других мирах, в созданных мною романах. Дышу, путешествую, люблю… Только глазами и чувствами моих героев. Потому что иначе я больше не умею.

Поэтому мне так необходимо продолжать писать, а без вдохновения я умираю. Пока текст льется – кровь течет по моим венам и артериям, это заставляет сердце биться, а как только я бездейственно гляжу на белый экран с мигающим курсором – жизнь утекает.

– В к-какую страну? Ох, сумасшедший! В чужую страну. – Он двинулся к двери, причитая что-то себе под нос на своем родном языке: – Ça me casse les couilles…²

Я уже слышал несколько раз эту фразу на французском, и что-то мне подсказывало, что это весьма красноречивое высказывание… Но его уход от разговора означал смирение с моим планом. Как я и думал, он отпустит меня.

Сразу после нашей беседы у меня словно камень с души свалился. Несколько месяцев я искал подходящий момент, и сегодня было решено воспользоваться публичным заявлением. Седрик не сможет меня не отпустить теперь, когда об этом известно прессе. Иначе будет много вопросов, и тогда люди могут узнать, в каких условиях я подписывал контракт. Седрик избегает всего, что может навредить его репутации. С этого момента у меня есть шанс что-то изменить в своей жизни и, возможно, придумать, как избавиться от юридических обязанностей перед боссом.

Три года назад, когда я потерял своих родителей, мои дни начинались и заканчивались в пабах и барах Лондона. Один из любимых был Karaoke Box Mayfair. Современный интерьер, классная музыка, правда, частенько там брали в руки микрофон совсем дрянные исполнители. Район престижный, а залов в заведении было достаточно, чтобы посидеть в более приличной и тихой компании, для тех, кто ищет тишину, покой и отменную выпивку. Там меня и нашел Седрик. Не помню, как мы познакомились, узнал ли он меня первый, или я сам выдал ему всю подноготную своей жизни.

Закончилось все тем, что утром в моих руках был второй экземпляр контракта, по которому я должен служить десять лет верой и правдой издательству Sceau de Cédric, что в переводе с французского – «Печать Седрика». А в противном случае я обязан выплатить немалую компенсацию. Таких денег у меня, естественно, нет, и вряд ли когда-то будут. Но и положительная сторона этой аферы тоже есть. Я зарабатываю достаточно, чтобы оплачивать квартиру в Белгравии, самом престижном районе Лондона. Могу себе позволить брендовую одежду и отпуск на Мальдивах как минимум дважды в год.

Седрик мог бы оставить меня совсем ни с чем, но порой мне кажется, что он намеренно заставил выйти из запоя самым настоящим пинком под зад, дал шанс на безбедное существование. С тех пор я выдаю ему романы, получаю за это деньги и выполняю слишком много рекламных обязательств, которые перекрывают мне кислород. Именно поэтому я хочу сбежать на время из страны и понять, могу ли я жить дальше. Без помощи Седрика.

Есть ли вообще жизнь где-то там, за пределами моей боли и одиночества?

Седрик меня задушит, если я не начну писать в ближайшее время, но вот проблема: у меня больше ничего не получается. Пропала магия сотворения. Больше месяца я не могу написать абсолютно ничего, даже коротенький рассказик или новеллу. Это меня пугает и медленно убивает.

Я закончил с автограф-сессией и уже не чувствовал правой руки, пальцы онемели от напряжения, глаза болели, а поясница готова была разорвать мое туловище пополам. Решив, что нужно размяться после эмоционального вечера, я направился в кофейню за американо.

Ступая по лужам серого Лондона с одноразовым стаканчиком в руках, я не мог найти ни одного яркого цвета вокруг. Да, мимо проезжали красные двухэтажные лондонские автобусы, сигналили желтые машины с шашками на крыше; цветные зонты в руках прохожих, одежда с принтом осени, свет фонарей и неоновых вывесок отливались всеми цветами радуги, но это все не то. Это искусственный цвет, иллюзия, а истинные краски глубоко внутри нас.

Каждый цвет для меня – эмоция. Точнее, когда-то была. Например, ужин с родителями всегда был желтый, потому что это цвет солнца, освещающий все вокруг. Наши разговоры были наполнены теплом, и можно ли было назвать нашу семью идеальной, если мы не позволяли себе споров и ругани на повышенных тонах? Я даже не помню, чтобы мама с отцом хоть раз ругались.

Серые оттенки для кого-то означают унылость, а для меня это сила. А вот красный всегда боль, хотя многие видят в нем любовь и страсть. Я еще не познал цвет любви и даже не хочу познавать. Любовь мелочна в сравнении с горем и страхом. Она не исцеляет душу и не делает мир лучше и красивее. Мне приходится создавать героев, которые наивно думают иначе. Да все авторы пишут о чем-то, чему нет места в этом мире, я не исключение. Любви как таковой не существует, но боль реальна.

Кофе оказался отвратительным, с привкусом горечи и разочарования. Я выбросил стаканчик в мусорку, спустился в метро, сел в нужный вагон, достал беспроводные наушники и попытался погрузиться в себя. Нужно найти ниточки вдохновения, которые всегда были рядом, окутывали меня, согревали и поддерживали.

В нос ударил запах машинного масла от парнишки рядом со мной. Напротив бабуля ела печеный пирожок с резким запахом лука и мяса. Девочка играла в какую-то игру на телефоне, при этом судорожно болтала ногами и ударяла по сидениям…

– Нет, невозможно, – пробурчал я себе под нос, складывая коробочку от AirPods в карман небольшого портфеля.

Снова не вышло. Это уже даже не раздражало меня. Наступила финальная стадия – смирение.

Хотя упрямство и нежелание сдаваться, то, что досталось мне от мамы, не позволяли опускать руки, не испробовав все варианты.

Нужно решить, куда мы переезжаем, забронировать отель или найти квартиру. С паспортом и визой проблем быть не должно, я позаботился об этом заранее. Вещей берем минимум. Докупим на месте.

Я вел диалог самим с собой всю поездку до нужной станции. Оставалось выйти из подземки, дойти до дома и начать собираться. Совсем скоро все изменится. Все обязательно получится.

Продолжая обдумывать последовательность действий, я поднялся в квартиру, сбросил пальто и обувь и направился в кухню, не заметив присутствия Джуны в моей спальне.

– Мур-мяу, мой котик. – Джуна сидела на кровати в черных чулках, больше одежды на ней не было, не считая ободка с ушками. – Кошечка нуждается в ласке, рар-рр-ррр. – Она изобразила руками кошачий игривый жест.

– Зачем ты здесь? Мы же не договаривались.

Ее вторжение в квартиру меня напрягло, хотя я сам сделал ей дубликат ключей для удобства.

– Ну Джей… Ты же хочешь меня, я тут для тебя. – Она встала на четвереньки и поползла по кровати в мою сторону. Это было сексуально и возбуждающе, но не сейчас, когда я мысленно садился в самолет. – Иди ко мне, ты же скучал по мне целый день.

Она начала массировать свою грудь и медленно водить другой рукой по своему телу, спускаясь ниже к теплому местечку между ног. Вовремя себя остановив, я озвучил ей свое заявление, которое она, очевидно, еще не читала в прессе.

– Я улетаю, – мягко произнес я.

Джуна была моей «подругой с привилегиями». Я не ждал от нее любви и не хотел отношений до гроба. Она не стремилась создать с кем-то семью и нарожать дюжину детей. Мы неплохо проводили с ней время. Без обязательств и пустых обещаний. Мы были вместе, но в то же время свободны.

– Куда ты улетаешь? Когда? – Она рывком вскочила и встала напротив меня, глядя своими большими глазами снизу вверх. У нас была большая разница в росте, и это всегда вызывало сложности при общении или поцелуях стоя. – Ты не можешь меня бросить.

– Джуна, послушай. – Я как можно нежнее приобнял ее за голые плечи и наклонился к ней. – Мне нужно уехать. По работе.

– Значит, ты вернешься? Да, точно, вернешься, ты не сможешь без меня. – Она отступила и начала одеваться, попутно стягивая с себя ободок с кошачьими ушами. – Точно-точно, не сможешь. Где мои джинсы? Ага… вот!

Она натянула на себя лавандовый свитер крупной вязки и джинсы, которые были аккуратно сложены на кресле, поднялась на носочки и поцеловала меня в щеку. Ее темные длинные волосы растрепались, а лицо покраснело не то от смущения, не то от возбуждения. Джуна всегда была со странностями, но это мне в ней и нравилось. Она не кричала о моих успехах, не восхищалась моим творчеством, она смотрела на меня и видела меня, а не Джейсона Бейкера, сына четы Бейкеров.

– Знаю, ты будешь скучать. Увидимся! – сладко пропела она напоследок.

Если бы я не знал ее так хорошо, то подумал бы, что она обиделась и ушла, ожидая, что я поспешу за ней следом с извинениями. Но нет, она просто займется своей жизнью, не обращая на меня внимания.

– Пока, Джуна.

Дверь за ней плавно закрылась, а из ванной комнаты сразу выбежал взъерошенный Ворон. Они с Джуной не поладили и старались просто избегать друг друга.

– Мя-яя…

– Привет, дружище. – Я почесал кота за ушком и наклонился, чтобы взять на руки. – Готов к путешествию?

– Мя-яяя. – Кот уткнулся мне в подбородок и начал урчать.

– Отлично, тогда давай выберем место назначения.

Глава 2
София

Чески-Крумлов, Чехия

– Давай же, малышка, мы уже опаздываем. – Ассоль упиралась задними лапами и не хотела идти дальше. – Через двадцать минут нужно открыть кафе.

Мы стояли в центре пустой улицы друг напротив друга, поводок был растянут метра на три между нами. Обе ждали, когда одна из нас уступит и пойдет следом.

И это точно буду не я.

Моя жизнь сильно изменилась с появлением собаки, и теперь ее настроение непосредственно влияет на меня и мои планы. Вообще не знаю, чем я думала, когда остановилась на породе бордер-колли, ведь это невероятно активная собака. Некоторые кинологи называют их «вечный двигатель», бордер-колли не могут стоять на месте и все время рвутся вперед, им надо бежать, догонять, играть и снова бежать. Вот и сейчас Ассоль просилась в сторону городского парка, чтобы поиграть с палкой. Но работа ждать не будет, мы и так потратили на утреннюю прогулку достаточно времени.

Вчера вечером мы отлично позабавили прохожих точно такой же ситуацией, только Ассоль просилась домой, а мне хотелось дойти до городской ратуши. Сейчас же слишком рано для туристов, а местные жители привыкли начинать день намного раньше, чем сейчас. Они уже успели выгулять своих питомцев и вернуться в домашний уют. Подходило время готовить завтрак и заниматься хозяйственными делами, а кому-то и на работу собираться скоро, поэтому сегодня обошлось без зрителей.

Тишина и покой умиротворяли, морозы еще не начались, и сезон дождей только впереди. В этом году обещают немного осадков.

Я наслаждалась, стоя тут со своей собакой, вдыхала чистый воздух и была рада новому дню, несмотря на то что мы опаздывали. Счастье – это ловить такие мгновения. Солнце слабо пробивалось через тучи, но все равно волшебно подсвечивало золотые кроны деревьев, птицы почти не пели, но зато хотелось петь самой. Что-нибудь из репертуара Арианы Гранде или Тейлор Свифт, например.

Только я легонько потянула за поводок, требуя Ассоль идти за мной, как малышка дернула головой, вытянув белоснежную шею, и выскользнула из ошейника.

– О нет! Стой, Ассоль.

Но собака уже побежала от меня к парковой зоне нашего небольшого городка. Мне ничего не оставалось, как броситься за ней следом.

Малышка появилась у меня чуть больше месяца назад и, не считая таких прогулок, всегда слушалась. На работе с ней не было проблем, и команды быстро запоминала. Она очень умная девочка, но каждый день точно не давала мне скучать.

Сегодня я была в туфельках на небольшом каблучке, джинсах и блузке с легким кардиганом, для пробежки по парку мой наряд точно не годился.

– Ассоль, ко мне! – крикнула я, запыхавшись.

Решила остановиться в надежде, что она сама прибежит и вспомнит команду, которую уже выполняла ранее, но тут я поняла, что нигде не вижу ее.

– Так, у кустов ее не видно, – начала я разговор сама с собой, оглядываясь по сторонам. – Дальше дорожки, но там тоже никого…

Я повернула голову к переулку, где мы живем. Отсюда хорошо видно наш дом на небольшой возвышенности. Она бы не смогла открыть дверь и ждать на крыльце.

Ассоль потерялась, только не это!

В груди все сдавило, началась паника.

– Я плохая хозяйка! – Слезы уже начали подступать, а руки нервно перебирали пряди волос. Я еще раз бегло осмотрела парк и громко выдохнула. – Что же делать…

– Девушка!

Я обернулась на голос и увидела парня в спортивном костюме, крепко державшего на руках Ассоль.

– Ассоль! – Я потянулась к ней и поцеловала в мордочку.

Она в ответ высунула розовый язык и начала меня лизать, поскуливая от радости.

Я тут же отрегулировала и застегнула на ней ошейник. Молодой человек опустил собаку на землю, и Ассоль начала игриво прыгать и вилять хвостом. Я снова наклонилась к ней и начала гладить, взъерошивать шерсть и дурачиться, как она обычно любит это делать при встрече.

Нашлась моя девочка!

– Спасибо огромное! Она вылезла из ошейника и… спасибо, спасибо, спасибо, – поблагодарила я незнакомца. – Так испугалась, что потеряла ее!

Наконец-то я оторвалась от Ассоль, продолжая крепко сжимать поводок, взглянула на молодого человека. Он был атлетического телосложения, волосы светлые и лохматые от ветра, или просто еще не успел причесаться. Легкая щетина сглаживала резкие черты лица, но его ослепительная улыбка… Я поймала его взгляд и задержала дыхание.

«…какая она красивая…»

– Я буду несчастен всю жизнь, если вы не скажете, как вас зовут, – вымолвил он, протяжно выдыхая.

От меня не скрылось, что он тоже задержал дыхание.

– Меня зовут София, – улыбнулась я, – и теперь вы обязаны быть счастливым всю жизнь.

– А я Кристоф. Кристоф Янак. – Взгляд неотрывно был прикован ко мне, но он все же протянул мне руку. – Могу я проводить вас, куда бы вы ни направлялись?

Я вложила свою ладошку, и он пожал ее. Совсем легонько и аккуратно, так… галантно. Его фамилия показалась мне знакомой, но в Чехии слишком много однофамильцев, а если он еще и местный, то это все объясняет.

Хотя… я точно впервые его вижу.

– Мы опаздываем на работу. Точнее, – я взглянула на часы у себя на руке, – уже опоздали. Нам туда. – И указала Кристофу нужное направление.

Первое время мы шли в неловком молчании. Ассоль наконец-то успокоилась и шла рядом. Но признаюсь, прибавлять шаг и спешить уже не хотелось. Этот Кристоф Янак меня заинтересовал.

– Она у вас хулиганка, – указал он рукой на Ассоль.

– Не то слово! А у вас есть собака?

– У моего отца аллергия на шерсть, поэтому мне никогда не разрешали заводить животное. – Он продолжал улыбаться и начал рассказывать о своем детстве: – Помню, был маленький и спрятал котенка в комнате, так папа его еще с порога учуял и велел отдать соседям.

– Очень жаль, питомцы – это счастье. Уже не представляю своей жизни без Ассоль.

Малышка как будто понимала наш разговор и звонко гавкнула, подтверждая мои слова.

– Вам сильно влетит от начальства за опоздание? – спросил Кристоф, когда мы заступили на мост через реку Влтава.

– Я и есть начальство, так что никаких проблем, – рассмеялась я, наслаждаясь видом города со стороны реки.

Чески-Крумлов начал преображаться в медовые цвета, создавая неповторимую картинку осени. В один день тут может быть романтично – солнце освещает фасады старинных зданий, подсвечивая красные крыши и башни знаменитого Крумловского замка. А в другой день, напротив, – облака закрывают голубое небо, сырость и дождь заставляют прятаться в домах и уютных кафе. Улицы и переулки пустуют, но даже так они прекрасны и неповторимы. Я любила свой город в любую погоду.

– Ух ты, бизнес-леди, значит?

– Разве что немножко.

Кофейня «Love and Coffee» была открыта вот уже более тридцати лет и пользовалась популярностью у коренных жителей городка. Недавно бразды правления перешли в мои руки, и каждый день я обязана была открывать и закрывать двери заведения. Встречать гостей и волноваться за их уют и комфорт. А еще моя задача – приготовить самый вкусный кофе, чтобы к нам вернулись за новой порцией.

Еще с малых лет бабушка научила меня создавать уникальный вкус, показала, как экспериментировать с добавками и украшениями. Она объяснила мне аромат кофе и то, как важно с душой подавать его гостям и прислушиваться к их желаниям и мыслям.

– Кристоф!

Мы повернулись на голос, и Ассоль сразу начала лаять на человека, которого увидела на входе недостроенного крыльца.

Я крепче взялась за поводок, чтобы Ассоль не вырвалась, и напряглась. А я даже не успела заметить, как мы вышли к переулку, где находилось мое кафе и новое заведение этого господина.

Потеряла бдительность…

– Вижу, ты уже закончил пробежку. У нас много дел, идем. – Мужчина упорно продолжал смотреть на моего нового знакомого с толикой недоверия, а может, и осуждения. – Или ты предпочитаешь компанию госпожи Ворличек, а не родного отца?

Отец…

Его фамилия, точно! Ну, теперь все встало на свои места. Я была так взволнована побегом Ассоль, что не смогла сложить два и два. Хотя… они такие разные в общении и внешних сходств минимум. Будь я в другом эмоциональном состоянии, вряд ли бы поверила в их родство.

– Нет, уже иду.

Кристоф повернулся ко мне всем телом, но я не хотела смотреть ему в глаза и продолжала буравить взглядом Войтеха. Не хотела ничего слышать.

– София, я…

– Не нужно, – остановила я его. – У меня нет времени на этот разговор. Желаю тебе хорошего дня.

Через силу я все же подняла на него взгляд и на секунду задержалась на голубом цвете глаз…

«…это не может быть она…»

Ассоль дернула меня, подзывая к себе. Наконец-то без сопротивления я последовала за ней, не желая дальше читать его мысли. Задумчиво ушла к следующему крыльцу, вспоминая миг знакомства и глупую надежду, что Кристоф и есть судьба.

У его отца такая же лютая аллергия на меня, как и на шерсть животных.

Кристоф, судя по всему, безумно предан отцу и не захочет идти против семьи, что бы между нами не вспыхнуло в момент знакомства. А ведь мне показалось, что я почувствовала его. А он меня…

Я очутилась у входа здания, на нижнем этаже которого было мое кафе. Нет, не кафе… мое наследие.

Наш город не такой большой, и, безусловно, тут много заведений, предназначенных для приезжих. Чески-Крумлов существует по большей части за счет туристов, но пандемия значительно сократила их поток, нам стало нелегко поддерживать свой бизнес. А появление конкурентов в одном переулке, но с более выгодным расположением – это нехорошо.

«Love and Coffee» находится чуть глубже улицы, и если спросить у прохожих: «А где найти вкусный кофе?» – они укажут на эту дорожку. Но вот сюрприз, первым им на глаза попадется совсем не моя вывеска.

Меня беспокоит сложившаяся ситуация, но пока нет причин для паники. Кафе господина Янака еще не открылось, у него нет репутации и тех профессионалов, что работают со мной.

Может быть, его зло обернется против него самого? Существует ведь карма и принцип бумеранга.

Поживем – увидим, кажется, так говорилось в русской литературе. Но все же я искренне не понимаю, что плохого ему сделала.

Я дернула дверь кафе, которая была не заперта, вошла внутрь и выдохнула, отстегивая поводок.

– Ну и утречко выдалось… Ассоль – место!

Малышка подбежала к своему лежаку, который я специально приготовила в уголочке возле своей рабочей зоны. Для этого пришлось переставить два стола и немного отодвинуть холодильник с пирожными, но так даже стало намного просторнее у кассы.

Я включила лампы и подсветку у барной стойки. Открыла кассу и загрузила нужные программы, где мы принимали онлайн-заказы. В кухне послышался звон тарелок, и в проходе появилась моя помощница и по совместительству лучшая подруга.

– Ты опоздала, – нахмурилась Валери.

На ее лице, помимо веснушек, были следы муки, а короткие волосы она дисциплинированно убрала в крохотный пучок. Ванильного аромата пока что не чувствуется, но где-то через час кафе превратится в рай для сладкоежек.

– Ужасное утро. – Каким бы оно ни было, мне все равно хотелось улыбаться. – Как дела? Выпечка на подходе?

– Естественно, – сдвинув брови, сообщила она.

«…просто обязана рассказать подробности…»

Валери всегда чувствовала мое состояние и была негативно настроена против наших конкурентов. Войтех Янак успел с нами познакомиться месяца три назад и сообщить о своих грандиозных планах по разорению нашего заведения. Валери чуть зубами тогда в него не вцепилась, но я успела вовремя всех остановить и растащить по углам. С тех пор я завела собаку и хоть как-то обезопасила нас на случай нападения. Не дай бог, конечно, но его недвусмысленные угрозы не оставили мне иного выбора.

Не хотелось портить подруге утро, поэтому разговор может подождать, да и говорить особо нечего. Интересно, что она скажет, когда узнает, что против нас не только Войтех, но и его сын? Хорошо бы поспрашивать своих постоянных клиентов, кто он вообще такой.

И самое главное – какая у него роль в нашей «войне» с его отцом?

– Кофе? – предложила я.

– С корицей.