Дети капитана Гранта. Иллюстрированное издание с комментариями

Сбывшееся и несбывшееся

Если изучать жизнь писателя по его произведениям, Жюля Верна можно счесть довольно трагической личностью. Во многих его книгах мелькает тема неразделенной, трагической любви, несчастных влюбленных, брака против воли. Самые известные из них – «Мастер Захариус» (1954), «Плавающий город» (1871), «Матиас Шандор» (1885).

Разочарования и любовные несчастья в жизни писателя были. В начале 1847 году родные отправили его из Нанта в Париж – пусть изучает юриспруденцию подальше от своей двоюродной сестры Каролины.

Влюбленность 19-ти летнего Жюля родственники считали своего рода умственным повреждением, ни на какое понимание он рассчитывать не мог. Пока юный Жюль грыз гранит науки в Париже, Каролину в апреле 1847 поскорее выдали замуж за 40-летнего и весьма обеспеченного предпринимателя Эмиля Дезюне. С ним она прожила больше 40 лет.

Вернувшись в Нант, Жюль немедленно снова влюбляется – теперь в Розу Эрмини Арно Гроссетьер. Он посвятил ей около 30 стихотворений, включая «Дочь воздуха», которое стало широко известно и много раз публиковалось…

Опять никто не хотел выдавать девицу замуж за студента. Роза Гроссетьер стала женой богатого землевладельца Армана Терьена Делайе. Этот брак, кстати, не был счастливым.

Сам же Жюль Верн почти на полгода запил. Француз, он пьянствовал красным вином, а не водкой, но вряд ли тут есть принципиальная разница.

Жюль Верн в 1856 году – в году знакомства с Онориной

Видимо, чувство к Розе было достаточно сильным – до 1856 года в жизни Жюля Верна возникали только кратковременные романы. Вот в мае 1856 происходит история весьма романтическая. На свадьбе своего друг Жюль Верн обратил на себя внимание сестры невесты – Онорины де Виан-Морель. Молодая, 26-летняя вдова с двумя детьми, красивая и умная женщина. Французская поговорка гласит: «В любви всегда один целует, другой только подставляет щеку». Судя по всему, в этом романе и последовавшем браке, Жюль Верн только подставлял щеку.

Не самая лучезарная мужская судьба? Наверное. Но вряд ли произошедшее хоть в чем-то исключение из правила. Подобные разочарования прошли не менее 80 % мужчин… И не только во Франции XIX столетия.

О том, какой получился брак, есть много мнений, но в любом случае, он не напоминал райские кущи. Часто полагают, что и особой духовной близости между супругами не было. Онорина хотела блистать в свете, хотела нарядов и развлечений. Для нее знаменитый писатель был лишь средством жить так, чтобы завидовали соседи. Сам Жюль Верн к материальным благам был глубоко равнодушен, развлечения и светская жизнь волновали его еще меньше.

Но возможно, степень супружеского разлада сильно преувеличивают советские исследователи: и как дети совсем другой эпохи, в которой женщины стали намного образованнее и культурнее. И как дети России, в которой полагалось преувеличивать степень отрешенности ученого и писателя от «жизни». Противопоставляя «интеллигенцию» и «мещанство», духовный поиск и стремление жить «как все», они доводили конфликт до крайности, невольно приписывали его детям иных эпох, иных культур.

Возможно, брачный союз Жюля Верна и не напоминал райское блаженство, но ведь писатель принадлежал к весьма буржуазным кругам. Он был скромен в быту, неприхотлив и не стремился «блистать в свете», но и никогда не противопоставлял себя остальному «буржуазному» обществу. По крайней мере к предпринимательству, получению прибыли и к деньгам он вполне определенно не испытывал ни малейшего отвращения. Ему не нужны были пышные кареты и дорогая мебель – но яхта «Сен-Мишель III» стоила целое состояние. Как и дом, купленный писателем в Амьене.

И был Жюль Верн сыном эпохи, когда менее образованные женщины мало разделяли интеллектуальные увлечения мужей и других мужских членов семьи. Их уделом было ведение хозяйства, рождение детей и та самая светская жизнь. Различные интересы Вернов были чем-то совершенно обычным; вряд ли эта семья сильно отличалась от других.

К тому же была в жизни Жюля Верна дама… Которую, по мнению многих, он любил много лет. В семейной переписке ее называли, не произнося имени, «дамой из Аньера». Она жила в городе Аньере⁸ – жена нотариуса Шарля Дюшена, Эстель Энен.

Эта дама отличалась интересом к наукам и искусствам, начитанностью, широтой кругозора, художественным вкусом.

Мне не удалось выяснить точных дать ее жизни, но была одна или одного возраста с Жюлем Верном, или чуть старше. С Эстель Жюль Верн познакомился в 1859 году, приезжал к ней в Аньер в 1863–1865 годах. Считается что Эстель Энен полностью разделяла литературные и научные интересы любовника. Бывая в Париже, Жюль Верн бывал в ее салоне: у Эстель Дюшен собирались музыканты и драматурги, театральные и литературные деятели…В том числе люди, с которыми Жюль Верн сотрудничал в свой парижский период жизни. Полагают, что с этой женщиной он мог делиться своими замыслами, рассказывать о своих новых книгах, и порой получать дельные литературные советы.

Жюль Верн во дворе своего не маленького дома в Амьене. Писатель выгуливает собаку Фолетт. У дверей стоит его жена Онорина. Фотография 1894 года.

Давно сделано предположение, что дочь Эстель Энен, Мари – дитя не ее законного мужа, нотариуса Шарля Дюшена, а Жюля Верна. Правду ли говорили об отцовстве Жюля Верна, достоверно не известно.

Эстель умерла по одним данным, в 1865 году, вскоре после рождения дочери. По другим данным, в 1885 году. Даже и в этом втором случае, за 20 лет до смерти Жюля Верна.

Возможно, эта женщина и правда была большой любовью писателя. Возможно, ее ранняя смерть бросила на его последние годы мрачную тень.

Но и тут не будем драматизировать. Франция есть Франция! Одна из традиций этой страны – брак, почти что превращенный в коммерческую сделку, а в качестве компенсации – культ любовников и любовниц. Когда умер известный политик, президент Франции в течении 14 лет, Франсуа Миттеран (1916–1996), никто не удивился появлению на похоронах «второй мадам Миттеран» – об этой женщине все давно знали. Удивило появление «третьей мадам Миттеран»! О ней-то никому известно не было.

Оказалось, что «третья мадам Миттеран» – мама чиновника, которому Франсуа Миттеран очень покровительствовал. Что характерно – французы судачили, чей он сын, этот чиновник от «третьей мадам», но независимо от фактического отцовства Президента его поведение скорее вызывало у них уважение. Во боец! А что помогал то ли сыну, то ли пасынку – молодец. Это тоже вызывало уважение.

Дети своей страны, Эстель Дюшен и Жюль Верн действовали в русле традиции. В конце концов, у Эстель был муж; сам Жюль Верн тоже давно, прочно женат. Если их любовь была сильной, она могла стать мучительной и горькой. Но она осталась «дистанционной»; в этом отношении с Жюлем Верном тоже не произошло ничего исключительного.

Жак Этьен Виктор Араго в 1839. Рисунок взят из книги «Записки слепого путешественника по миру».

Мне жаль, если он мог жить с Эстель и быть счастливее, чем был. Но это оценка россиянина, который годится Жюлю Верну в пра-правнуки. Возможно, сам писатель думал совершенно иначе.

Очень буржуазная биография

Во многих книгах Жюля Верна описываются несбывшиеся судьбы, разрушенные обстоятельствами жизни. Но его-то собственная судьба сложилась вполне благоприятно. Другой вопрос, что человек добрый и душевно тонкий, Жюль Верн не раз наблюдал действительно очень мрачные жизненные сюжеты.

Его друг, Жак Араго⁹ полностью ослеп в 1837 году, хотя и после этого продолжал путешествовать.

В 1854 году от холеры умер друг писателя, директор театра Жюль Севест. Жюль Верн несколько лет после этого продолжал заниматься постановками в театре, писать музыкальные комедии, многие из которых так никогда и не были поставлены.

Родной дядя Жюля Верна, Пруден Аллот, мечтал о море… В молодости совершил кругосветное плавание, а потом сделался деятелем муниципалитета, и уже никогда не плавал по морям. Чудаковатый с точки зрения обывателей дядюшка, у которого не состоялась романтическая биография, стал прообразом дядюшки Антифера (1894). Похожие образы появляются в «Робуре-Завоевателе» (1886) и в «Завещании чудака» (1900).

Жюль Верн очень хорошо видел, как коварна может быть жизнь, как капризен успех, изменчиво счастье. Он сочувствовал обойденным заздравной чашей на пиру жизни. И при этом будет глубоко неверно судить о самом Жюле Верне по его произведениям. Он прожил весьма благополучную жизнь обеспеченного, уважаемого человека. Несчастья имели место быть – и несчастные любви, и несостоявшаяся судьба моряка. Приключений он хотел, но они не выходили за пределы влюбленностей, семейных проблем, встреч с великими людьми, комфортабельных поездок на пароходах, поездах и в каретах. Максимум – путешествия на тоже вполне комфортабельных яхтах. Великолепная самореализация. Обеспечен и всемирно знаменит.

Жюль Верн в городских легендах

О знаменитых людях всегда ходят легенды. Часть из них сочиняют откровенно из зависти – как легенду о «кабинетном писателе», или другую: что Жюль Верн – только «прикрытие», коллективный псевдоним группы литераторов, географов и путешественников. Может, месье Жюль Верн и существует, но ему приписывается работа всего коллектива. Ведь один человек не может ни писать столько книг, ни обладать такими разносторонними знаниями, ни придумать столько разнообразных сюжетов и подать столько идей. Рассказывали и о том, что под именем Жюля Верна публикуется наследие некого английского капитана дальнего плавания. Моряк плавал на боевом корабле «Сен-Мишель», и умер в конце 1850-х. Хитрый издатель Этсель стал издавать его романы под псевдонимом «Жюль Верн». Всерьез спорили, писал ли сам Жюль Верн хоть что-то, или он – только драматург и поэт, который изображает из себя широко образованного писателя.

Самая нелепая из легенд получила наибольшее распространение, о ней писали газеты и при жизни Жюля Верна и потом. К писателю даже являлись некие городские сумасшедшие, требовавшие его «признаться»: вовсе он никакой не француз! Он еврей, уроженец города Плоцка, близ Варшавы, его настоящее имя Юлий Ольшевич. Он пытался жениться на графине Крыжановской, но невеста отказалась выходить замуж за еврея. Ольшевский шпионил в пользу Франции, за это ему предложили должность на дипломатической работе. Ольше-вич бежал в Рим, где принял католичество, и вступил во французское гражданство с фамилией Верне. Ольха по-старофранцузски «вернь».

«Верн» – преобразованное на французский лад польское родовое имя «Ольшевич».

Рассказывали еще, что якобы Ольшевич-Верн трудился литературным рабом Александра Дюма-Отца, написал «Три мушкетера» и «Граф Монте-Кристо».

В общем, от Жюля Верна требовали признаться и в том, что он – беглый польский еврей Ольшевич, и в том что он – знаменитый Дюма. Положеньице…

Сам Жюль Верн любил розыгрыши и мистификации. Порой в поездках называл себя то Прюдан Аллот, то Гильоше де ла Пейрер. В этих попытках принять другое имя никак не фигурировала «дама из Аньера» или другие дамы: писатель частью просто развлекался, частью скрывался от докучливых почитателей. Он с юмором относился к попыткам придумать ему экзотическое происхождение. Не известно, знал ли он – в Риме живет человек, называющий себя Жюльен де Берн. Этот выходец из Польши (еврей или поляк – не известно) то ли сам распространял слух, что он и есть автор «необыкновенных путешествий», то ли всего лишь этого «не отрицал».

Дом Вернов в Нанте

Вероятнее всего, если Жуль Верн и знал о существовании Жюльена де Берна – то относился тоже с юмором. В конце концов договоры с ним подписывались, и кто он такой все знали. Мало ли, кто что болтает.

Подробные биографии начали выходить после смерти писателя. Нантский архивариус Дюрвилль в 1924 году опубликовал результаты своих обширных разысканий в архивах Нанта. И все равно в легенду верили. Парижские газеты продолжали выяснять, кто же «на самом деле» был автором «Необыкновенных путешествий». Предлагалось даже голосование: пусть читатели выскажутся, кто тут знаменитый писатель: скончавшийся в Амьене французский дворянин Жюль Верн, или беглый поляк из Рима, Жюльен де Берн?!

Биографию дяди в 1928 году написала племянница писателя Маргари Аллот де ла Фюи. Не помогло. Временами история про гениального евройда таки спод-Варшавы всплывает.

Начало

Несмотря на все бредни и сплетни, происхождение Жюля Верна прекрасно известно и хорошо документировано. Происхождение это таково, что ему тоже могли бы позавидовать многие.

Жюль Верн родился 8 февраля 1828 года на острове Федо – при впадении в Атлантический океан реки Луары, близ портового города Нанта¹⁰. Родился в доме своей бабушки Софи Аллот де ла Фюи, на улице Клиссон.

По матери, Софи-Нанине-Анриетте Аллот де ла Фюи (1801–1887) писатель происходил из династии нантских кораблестроителей и судовладельцев. Первый из его французских предков, шотландский дворянин Никола Аллотт начал служить французскому королю Людовику XI – стал лучником в его шотландской гвардии. Алотт в 1462 году получил дворянство и «право Фюи», то есть право владеть голубятней, а с ней и собственной голубиной почтой. Он принял имя Аллот де ла Фюи и построил замок с голубятней недалеко от местечка Лудэн или Луден¹¹ в Анжу.

Мама Жюля София Алотта. Картина Франциска Целле де Шатобура

Трудно сказать, в какой степени Никола Аллот стал прототипом Квентина Дорварда – главного героя романа Вальтера Скотта «Квентин Дорвард», опубликованного в 1823 году. Во всяком случае, такая версия существует, в семье де ла Фюи в это верили. Жюль Верн, навсегда сохранил сентиментальные чувства к Шотландии – и как к родине предков, и как к союзнице Франции в ее вековечных войнах с Англией¹².

Впрочем, ко времени рождения писателя Аллоты, его предки по линии матери уже два века были кораблестроителями и судовладельцами из города Нанта. Его дедушка трудился в должности директора счетной конторы, – говоря современным языком, был главным бухгалтером.

По линии отца Пьера Верна (1798–1871) писатель вел происхождение из старинной семьи купцов города Провена¹³. Впрочем, Пьер Верн был уже вторым не купцом, а юристом в семье. После Жюля родились брат Поль (1829) и три сестры – Анна (1836), Матильда (1839) и Мари (1842).

У Пьера Верна не было сомнений – его первенец тоже станет юристом! В 1834 году 6-летнего Жюля Верна определили в пансион в Нанте. Об этом пансионе у Жюля почти е сохранилось воспоминаний, кроме одного: его преподавательница мадам Самбин часто рассказывала ученикам, как ее муж, морской капитан, потерпел кораблекрушение 30 лет назад. Собственно, капитан пропал без вести… Но его жена или вдова не желала верить в гибель мужа. Она полагала, что он до сих пор живет на необитаемом острове – примерно как Робинзон Крузо.

От дома бабушки и от дачи, снятой отцом в деревушке Шантенне, остались почти такие же романтические воспоминания – о кораблях, проходивших по реке, и хорошо видных их окон. Слово Жюлю Верну: «родился я в Нанте, там прошло мое детство. Сын наполовину парижанина и матери-бретонки, я жил посреди толкотни большого торгового города, начального и конечного пункта многочисленных дальних странствий. Я будто снова вижу эту Луару, многочисленные рукава которой соединены перевязью мостов, вижу ее забитые грузами набережные, затененные густой листвой огромных вязов; двойная колея железной дороги и трамвайные линии еще не избороздили ее. Корабли приютились у стенки в два-три ряда. Другие поднимаются вверх по реке или спускаются вниз. В то время не было пароходов; точнее – их было слишком мало, но зато каковы были парусники, парусники, ходовые достоинства которых сохранили и даже улучшили американцы в своих клиперах и трехмачтовых шхунах! У нас тогда были только грузные парусники торгового флота. Сколько воспоминаний они у меня вызывают! В воображении я карабкался по вантам, забирался на марсы, цеплялся за клотики! Как жаждал я пройтись по качающимся сходням, соединявшим эти корабли с берегом, и ступить ногой на палубу!».

Отец Жюля, Пьер Верн. Картина Франциска Целле де Шатобура

Софи Верн часто гуляла с сыном по набережной де ля Фосс, усаженной магнолиями. К Нантскому порту приписано больше 2500 кораблей, на набережной разгружались океанские парусники, пришедшие из Вест-Индии или из Африки. С кораблей постоянно несли мешки с дурманно пахнущим кофе и какао, ящики с табаком и сахаром, бочонки рома. На набережной толклись бородатые, пестро одетые матросы с серьгами в ушах. Они продавали ананасы и кокосовые орехи, а то и живых обезьянок или попугаев. Конечно, адски тяжелый труд моряков был тут не особенно заметен. Что каждый четвертый корабль рано или поздно тонул со всем экипажем, тоже нигде ведь не написано. А вот экзотики – хоть отбавляй.

В общем, море актуально присутствовало в жизни семьи. Бретонцы вообще прирожденные моряки и рыбаки.

Море для них – это почти как продолжение полей и лугов. Поедание рыбы и морепродуктов в приморской стране так же естественно, как хлеба и мяса. А тут еще принадлежность к семье мореходов.

Жюль с братом Полем. Середина 1830-х, автор картины не известен.

Жюлю 8 лет, в 1836 году по желанию религиозного отца он пошел в семинарию «Школа Святого Станислава». Там давали классическое образование: латынь, греческий, географию, пение. От этого учебного заведения осталась память только как о месте унылом и неприятном.

В возрасте 11 лет юный Жюль сбежал из пансиона, поступил юнгой на шедший в Индию трехмачтовый корабль «Корали». Он хотел плавать в дальние страны и хотел раздобыть коралловые бусы для своей кузины Каролины. Ранним утром мальчик тайком выбрался из спящего дома, и побежал к харчевне некого Кабидулена, с «чудесным» названием: «Человек, приносящий три несчастья». Несколько часов он просил взять его юнгой на корабль. В конце концов шкипер трехмачтовой шхуны «Корали», капитан Кур-Грандмезон, молча указал трубкой на свой корабль, стоявший невдалеке от берега. По современным представлениям, совершенно невероятная история. Но в те времена в море часто уходили мальчики лет 11–13. Часть погибала, большинство становились матросами. Иногда кто-то делал карьеру, становясь шкиперами и капитанами. Как будто, Кур-Грандмезону нужен был мальчик для посылок… а этот вроде попался крепкий, и к тому же знает морской жаргон.

Корабль отчалил в полдень, к вечеру остановился у причала Памбеф, уже на атлантическом побережье. Утром, с отливом, судно вышло бы в открытое море.

Пропавшего Жюля начали искать днем, когда он не пришел к двенадцатичасовому завтраку. Искали весь день, только к шести часам сосед показал – мальчика видели в харчевне, где толкутся моряки, потом в компании двух юнг шхуны «Корали» отплывающим в шлюпке на корабль. Легко было выяснить и что корабль капитана Кур-Грандмезона снялся с якоря в полдень, начав долгий путь в Индию.

Отец перехватил мальчишку буквально чудом – он ведь знал, что корабли выходят в океан от Памбефа. Он нанял новинку Нантского порта – паровой катер, и успел до выхода «Корали» в море. Никто никогда не узнал, о чем беседовали отец и сын, возвращаясь в почтовом дилижансе домой.

По одной семейной легенде Вернов, Пьер Верн вел с сыном долгие разговоры, объясняя, как тот плохо поступил. Он взял с сына обещание: впредь путешествовать только в своем воображении. По другой версии, обещание: «Я никогда больше не отправлюсь путешествовать иначе, как в мечтах», Жюль Верн дал матери.

Как хорошо, что тот не сдержал обещания! И что не исправился в главном! Уже взрослым Жюль Верн говорил более чем определенно: «Я, должно быть, родился моряком и теперь каждый день сожалею, что морская карьера не выпала на мою долю с детства».

Плавать он еще будет… А пока приходится учиться в «Малой семинарии Святого Донатия» (с 1842 года), в Королевском лицее с 1844. Частая смена семинарий наводит на понятную мысль – что нигде то Жюль не удерживался. В незаконченном романе «Священник в 1839» будущий писатель сводит счеты со своими горе-воспитателями: кормят не досыта, учиться скучно, ставят на колени за провинности… Но и сам воспитанник ведь не сахар: он просто не желает учиться тому, чему учат.

В 1846 окончен королевский Лицей в Нанте. 29 июля 1846 года Жюлю Верну выдают диплом бакалавра наук с отметкой «Довольно хорошо». Эдакая тройка с плюсом или четверка с минусом.

Что дальше? Жюль Верн пытается писать длинные романы в стиле своего литературного кумира – Виктора Гюго. Пишет пьесы на исторические темы – «Александр VI» и «Пороховой заговор». Но это же разве достойное занятие?! Сам Пьер Верн любил читать, писал стихи, но считал это занятием несерьезным. Литература – это отдых… Развлечение…

Сам Жюль Верн утверждал: «моя семья очень почитала изящную литературу и искусства, откуда я делаю вывод, что в моих инстинктах большую роль играет наследственность».

Но не делать же профессией то, что годится разве что в роли хобби образованного специалиста. Сын должен стать юристом, унаследовать дело отца.

Отправить юношу в Париж хотели не только, чтобы он получил образование получше. Но и чтобы подальше от моря…подальше от кузины Каролины… Вроде бы, Жюль «честно» учится: вяло, но старательно изучает юриспруденцию. Но главное – изо всех сил старается войти в литературную богему Парижа. В этом ему помогают и друзья еще с Нанта, – Эдуард Бонами (они вместе снимают квартиру в Париже), и Жан Луи Аристид (1822–1898) – начинающий композитор. Для комических опер Гиньяра Жюль Верн пишет песни-шансон, в литературном салоне подружился с Александром Дюма-сыном.

Вместе со своим новым другом-литератором Верн закончил свою пьесу «Сломанные соломинки». Благодаря связям и влиянию Александра Дюма-отца 12 июня 1850 года пьесу поставили в Историческом театре. Революции в драматическом искусстве она не произвела.

Отмечу – безобразия, которые марксисты имели «совесть» называть «Революцией 1848 года», очень мало отразились на биографии Жюля Верна. В своих письмах двадцатилетний Жюль описывал не «гнев народа» и не «подъем народных масс», а именно что отвратительные беспорядки.

Он очень радовался, что его не мобилизовали в Национальную гвардию и не призвали в армию: «Должно быть ты знаешь, дорогой отец, что я думаю о военной жизни и этих прислужниках в ливрее… Нужно отречься от всякого достоинства, чтобы выполнять такую работу».

Что называется, коротко и ясно. Вообще романтические свершения для Жюля Верна всегда состояли в путешествиях и приключения научных открытиях и инженерных решениях, и никогда – в революционных безобразиях. Войны он ненавидел, считая полной дикостью, недостойной цивилизованного человека.

Онорина Верн во время знакомства с Жюлем Верном

Еще в 1848 году Жюль писал о том, что у него болит живот – он до конца своих дней страдал от колита. Сам он считал болезнь унаследованной по материнской линии.

После «Сломанных соломинок» Дюма-сын знакомит Жюля Верна с директором театра Жюлем Севестом. Верн получил там должность секретаря. Оплата очень низкая, но Верн надеялся поставить ряд комедийных опер, написанных вместе с Гиньяром и либреттистом Мишелем Карре. Чтобы отпраздновать свою работу в театре, Верн организовал обеденный клуб «Одиннадцать холостяков», чтобы собирать там таких же как он – начинающих литераторов. Только такое общество ему и нравилось.

Отец стонал болотной выпью, регулярно умоляя сына оставить ненадежный литературный промысел, открыть юридическую практику. В январе 1851 года Жюль Верн окончил обучение и получил разрешение вести адвокатскую деятельность. Спустя год, в январе 1852 года Пьер Верн поставил сыну ультиматум, – он передает Жюлю свою практику в Нанте. Пусть, наконец, остепенится!

Жюль Верн написал предельно ясно: «Разве я не в праве следовать собственным инстинктам? Это все оттого, что я знаю себя, я понял, кем хочу стать однажды».

Отец и прав, и не прав. Сын тоже и прав, и не прав. В конце концов, отец хочет для Жюля стабильности, постоянного дохода, уверенности в завтрашнем дне. Конечно, сын имеет все основания идти собственным путем… Но давайте честно – молодой, 24-х летний Жюль Верн – не более чем малоизвестный, не имеющий особых перспектив драматург музыкальных комедий, которые не всегда попадают на сцену. Он вовсе не знаменитость и не открыватель новых путей. Так, богемный мальчик из околотеатральных кругов.

Останься он таковым, получалось бы – отец, может быть все же был прав.