– Люди говорят «люблю» не когда находят другого, а когда теряют власть над собой. Это самый бестолковый период в отношениях, вызванный только затмением сознания. Мы ещё ничего не обрели. Быть рядом мало времени, все-равно, что совсем не встретиться. Может быть когда чувства остынут, мы увидим друг друга без прикрас и, по-настоящему, станем близки.

Она слушала потрясённая. «Значит он совсем не того хотел». Это казалось настоящим предательством: он не дорожил ее любовью, а напротив тяготился происходящим, тогда как она готова была на все. Обида подступила к горлу, но перехватив на время дыхание, утихла и не вызвала слез. Он встал и ушёл в ванную.

Несмотря на эти странные высказывания, Илья был очень внимателен: небольшие подарки, цветы, бесконечные звонки и сообщения не прекратились при совместном проживании. Казалось, что он не успокоился завоевав ее, а , напротив, старается впечатлить ещё больше. И это действительно ему удалось: и день, и ночь все мысли Людмилы были заняты только им. Он интуитивно чувствовал, что она отвлеклась на что-то хоть на секунду и сразу извлекал очередной козырь из рукава.

Людмиле не пришлось долго искать работу, что бы утопить в ней свою тоску по ребёнку и тревогу за своё зыбкое счастье. Перед первым сентября она решила надежным ритуалом привлечь к себе удачу и отправилась в храм. День был будний, и помолиться решили одни женщины, почти все немолодые с уставшими лицами. Торопливо водрузив свечку, Людмила прислушалась и услышала новый смысл в давно знакомых словах: « противятся истине, люди, развращенные умом, невежды в вере». Какое-то озарение уже подступило к сознанию и стало назойливо беспокоить, как желание чихнуть, но никак не получалось его сформулировать. Она быстро ушла, не ощутив обычного успокоения.

Заглянув в телефон, Людмила обнаружила больше десятка пропущенных сообщений от Ильи. Последние выражали крайнее недовольство отсутствием ответа, хотя отключилась она совсем не надолго. Это было единственное, что очень сильно расстраивало и обескураживали ее в Илье: проигнорировав реплику или сообщение можно было сильно его обидеть и схлопотать долгое выяснение отношений.

Дети в музыкальной школе, куда Людмила устроилась, немного отличались от сверстников в провинции. Казалось, что это очень дорогие куклы, которых только что достали из коробки: ясноглазые и хорошо одетые, но какие-то обескровленные. Она очень ласково о пыталась их расшевелить, но огонёк жизни не светился в детских глазах. Старательно и точно, как маленькие солдаты, они исполняли все указания, но не было такого, что бы загрустив или развеселившись, ученик вдруг проникался духом исполняемого произведения. Больше всего в работе в музыкальной школе, Людмила радовалась тем моментам, когда среди детей, добросовестно пиливших скрипку или терзавших фортепьяно, вдруг появлялся тот смущенный , который отводя взгляд от зрителя, скрывал, как постыдную тайну то, что с ним на репетициях произошло чудо, и он понял замысел автора, и что теперь каждый раз , при исполнении , становится инструментом давно умершего человека и голосом чужой мысли. Никакие технические ошибки не мешали увидеть это озарение; непослушные пальцы и дрянной инструмент даже напротив делали более проникновенной любую музыку, которой подпевала прозревшая душа ребёнка и беззвучно вторил хор ангелов с небес. Это было главное, почему Людмила занималась этим адовым трудом.

Потихоньку стали появляться и ученики для подработки. Приходилось ездить по чужим квартирам с нотами, и учебниками , для чего Илья подарил ей небольшой портфель для ноутбука, сразу угадав и с размером и с цветом, как у него всегда получалось. Людмила стала заговаривать о том, что бы приводить учеников к нему домой, но он категорически отказал, говоря о том, что и так устаёт от шума на работе. Сколько-то часов истории в неделю он вёл в каком-то колледже и проводил экскурсии в агентстве. Переутомленным он не выглядел, но охранял свой покой крайне ожесточенно.

Поговорить о том, что бы перевезти сына, тоже не удавалось. Илья сначала равнодушно пропускал мимо ушей, потом стал отражать эти попытки свирепыми взглядом, и она стала бояться его рассердить. Не хотелось срывать ребёнка с привычного места и везти в эпицентр военных действий. Мать при телефонных звонках держалась гордо и высокомерно, как будто радуясь, что ее прогнозы сбываются.

– Возвращайся уже. Подурила и будет. Тут и ребёнок, и работа и квартира. А там ты кто? Приживалка. Моложе найдёт и выкинет, когда наиграется. – Терпеливо выслушав бесконечные нравоучения, Людмила дожидалась сына к телефону, который теперь говорил смущённо, как с чужой. Она наконец смогла познакомиться с ним таким, каким его , должно быть, знали другие люди. Людмила впервые подумала о том, что ее сумасшедшие усилия не вылепили из когда-то славного малыша того идеального человека, которого она представляла. Он потихоньку, то ли стараниями бабушки, то ли имея большую природную предрасположенность, стал приобретать черты неудачника, вечно недовольного тем, что даёт ему жизнь, и не желающего расставаться со своим покоем, что бы изменить ситуацию. В речевых оборотах и интонации всегда сквозило намерение упрекнуть собеседника в чем-то или получить незаслуженное поглаживание. « Дима, не будь таким!» хотелось крикнуть в телефонную трубку, но сотовая связь не могла донести ее тревогу до его сердца.

Наблюдая за Ильей, Людмила смогла увидеть и противоположную стратегию. Он был неутомим в заботах о себе, и особенно, о своей эрудиции. Почти все вечера напролёт она видела его спину и сосредоточенный затылок. Он что-то бесконечно изучал, иногда делал короткие записи в блокноте. Самообразование делало своё дело: сложно было затронуть тему или назвать термин, которые были ему не знакомы. Никакой корыстной цели этот напряжённый умственный не имел, и совершался только из внутренней потребности.

Так же и в повседневной жизни, Илья неспешно и умело выбирал все лучшее из доступного, с твёрдой уверенностью, в том, что он достоин этого. Этот барская любовь к себе казалась Людмиле и смешной и в то же время, очень правильной. Она часто думала о том, что ее сын никогда не сможет так же красиво, с большой заботой о себе , обустроить свою жизнь.

Первая ссора произошла совершенно внезапно и не имела никакой причины. Обычный разговор перешёл в отчаянную схватку. Особых противоречий в обсуждении не было, и , вроде бы, взгляды имелись примерно схожие, но впервые, Людмила увидела, как адское пламя блеснуло в глазах Ильи вне стен спальни. Потом ещё несколько дней она пыталась понять о чем таком они говорили, что дошли до самых серьезных обвинений в лживости и подлости за несколько минут. Сначала его речь сохраняла знакомые интеллигентные интонации, но вскоре тон стал накаляться и выпады сыпались все более жестокие и несправедливые. Внезапно он замолчал, сгрёб ноутбук , перед которым сидел и ушёл в другую комнату.

Людмила посидела огорошенная произошедшим и пошла за ним. Он сидел на диване закрыв лицо ладонями. Сложенный ноутбук лежал рядом с ним. По напряжённому торсу было видно, что злость его совсем не прошла, а даже достигла своего пика, но Людмила решила попытаться примириться и немного обняв, привлекла к себе.

– Ты милая, ласковая и ненадежная, как бродячая собака. Скоро состаришься и будешь толстая и равнодушная, как домашняя кошка.

– Что не так?

– Все не так! Мы ради щей-борщей сошлись?

– Ради нормальной жизни.

– Вам нормальным, конечно, параллельно, кто лежит параллельно!

Он яростно высвободился из ее объятий и ушёл: сначала в прихожую, потом из квартиры.

На следующий вечер, когда она вернулась с работы, Илья был мертвецки пьян. Он еле сидел за кухонным столом, мрачно уткнувшись взглядом в тьму за окном .

– Я думала ты себя больше любишь. Зачем такое саморазрушение. Просто убиваешь свой разум такими возлияниями.

– Этот сундук, в который старые люди в ВУЗе сложили все , что им ни разу не пригодилось в жизни? « Возьми убоже, что нам не гоже». Ха-ха.

По его остекленевшему взгляду и крайней убежденности в своих словах, Людмила сразу определила степень опьянения, на которой уже бессмысленно о чем-то говорить. Много раз она видела бывшего мужа в таком состоянии, прежде чем решиться расстаться с ним.

На следующий день выходной был у обоих. Илья передвигался исключительно на кухню на водопой, днём уснул и проснулся только к ночи. Людмила уже начала сочувственно относиться к его страданиям и опять попыталась примирится, но он снова был непреклонен.

– Здесь нет твоих врагов. Я люблю тебя. – Начала она.

– Что это значит? Мне кажется: слово «любовь» ничего не значит. Просто признание, что словами ничего не высказать. Вот стул, на нем сидят, но и они разные. Кому-то электрический, кому-то жизнь из под ног выбьет последний голимый табурет. А у кого и в баночке пластиковой с красной крышечкой.

– Но позволь, не ёрничай! Что за неуместная аналогия? Есть ведь, на самом деле, святые вещи : материнская любовь там или ещё что…