Quotes from 'Доводы рассудка'

Бури в нашей жизни никого не минут.

Если оба мы любим, наши сердца отзовутся друг другу. Мы не дети, чтобы дать увлечь себя глупым обидам, стать жертвами капризного случая, играть своенравно собственным счастьем

Как скоро нам на помощь приходят доводы рассудка, если нам чего-то хочется.

– Едва ли сыщется такой недостаток внешности, – заметила Энн, – с которым приятное обхождение нас постепенно бы не примирило.

сухая сдержанность родных – одна только их огорчала. Сэр Уолтер не спорил против выбора Энн, а Элизабет всего и позволила себе вид холодности и безразличия. Капитан Уэнтуорт, имея двадцать пять тысяч фунтов и достигши самого высокого положения, какое могли доставить дарования и заслуги, уже не был теперь пустое место. Ему простительно было посвататься к дочери глупого промотавшегося баронета, которому не хватило смысла и чести играть роль, ему отведенную Провидением

уж никакого преуспеяния земного могла она не опасаться. Даже и купаясь в роскоши, пользуясь несокрушимым здоровьем, она бы оставалась счастлива. Источник радостей ее был в пылком воображении, как у ее друга Энн он был всегда в любящем сердце. Энн была сама нежность, которой вполне отвечала нежнейшая привязанность капитана Уэнтуорта. Ремесло его только и заставляло друзей желать, чтобы нежности этой убавилось, опасность войны будущей только

завидовала: царящему меж ними согласию и любви, которых самой ей так недоставало

Уэнтуорта, могла предпочесть ему другого, новому выбору ее, каков бы он ни был, не стоило удивляться; а если капитан Уэнтуорт притом не лишался друга, то и жалеть было не о чем. Нет, вовсе даже не чувство сожаления вызывало краску на щеки Энн и заставляло трепетать ее сердце при мысли о том, что капитан Уэнтуорт вновь не связан и свободен. То было чувство, в котором ей очень стыдно было себе признаваться. Слишком похоже было оно на радость, глупую радость! Ей хотелось поскорей повидать Крофтов;

зачем вообще это понадобилось, недоумевала

В юности вынудили ее быть благоразумной, в годы более зрелые она сделалась мечтательницей – что так естественно при неестественном начале.