Read the book: «Гильотина»
…На площади, перед памятником Вольтера, собралась толпа.
Блузники, национальные гвардейцы, дезертиры, уличные женщины, та же уличная толпа, какая прошла 18 марта бунтом по Монмартру.
Высокая телега на колесах, подбитых железом, тащила к памятнику гильотину. Этот мартовский день 1871 года был мглистый, сырой…
Тень мокрой гильотины, кренясь и покачиваясь, мрачно плыла над людьми. Со скрипящей телегой, казалось, самое время вернулось назад, в старый Париж террора и крови.
Неизвестно откуда вытащили дряхлую матушку-гильотину, проеденную червем, отсыревшую и догнивавшую, вероятно, век где-нибудь в темном углу музея.
Теперь, как бы торжествуя, она снова высоко шла над улицей, и срезанный угол ее широкого ножа, нет шире ни на одной скотобойне, напоминал тень бычачьей шеи над головами толпы.
После 18 марта в Париже, целыми днями стучали глухие барабаны. Тупой и тревожный звук пугал, подавлял город. По Монмартру вечером волочились толпы, с бумажными цветными фонариками, с красными знаменами. Знамена в темноте казались черными. В толпе кричали: «Да здравствует Коммуна».
В Отель де Билль по балконам и окнам развесили красные полотнища. С балконов целыми днями, до темноты, что-то кричали люди. Они были похожи на черных галок, суетящихся среди красных знамен.
Все человечки-галки, точно приплясывая от восторга и ярости, кричали о величии парижского пролетариата, национальной гвардии, о том, что история назовет днем справедливости день 18 марта (два расстрелянных старика-генерала, разрубленная на куски офицерская лошадь, убитый офицер, жандармы и пехотинцы, затоптанные чернью), что в Германии, Англии и России (в России уже горит Москва и какой-то хан Хива идет на Петербург) будет та же Коммуна, единая, всемирная Коммуна пролетариата.
