Капитан пожал плечами. Она огляделась вокруг. Большие хлопья снега падали на белую заснеженную землю. За поездом тянулась глубокая борозда. Впереди стояла стена снега. Словно упавшее облако, закрывающее собой горизонт.

– Что мы намерены делать? – осторожно спросила мама.

– Мы? – удивленно переспросил капитан. – Я намерен привести в порядок поезд. Вернее то, что от него осталось. – Он указал на перевернутый локомотив за спиной.

– А что потом?

– Меня сейчас интересует только это.

Женщина ничего на это не сказала. Она повернулась в сторону снежной стены, внимательно разглядывая ее. Это было удивительно. Неподвижная и пустая, как молоко стена, а внутри бушующая буря с сильным ветром и мерцающими молниями. Капитан подошел к ней. Он заговорил уже тихо и спокойно, будто говоря самому себе, но при этом его слова предназначались женщине.

– Я не знаю ответа на все ваши вопросы. На них можете ответить только вы. Но я знаю одно – растопить холод потерянной души, можно лишь избавившись от страха. Прошлого и настоящего. Надо приручить его и не позволять повелевать собой. Если вы сейчас не вернете свою дочь, то вы потеряете и себя. Вы должны идти.

– Но, как же вы?

– За нас не беспокойтесь, мы не пропадем, будьте уверены. Идите – зачем пришли.

– Спасибо вам, сказала она и пошла.

– Прощайте! – крикнула она, пройдя немного и обернувшись. Капитан и проводница стояли рядом, и махали ей вслед. Когда она обернулась в следующий раз, их уже не было видно. Буря разметала снег вокруг, он бил в лицо, путался в волосах. Мама шла, озираясь на свои следы, чтобы не сбиться с курса. Идти было трудно. Пробираться сквозь снег, который становился выше и холоднее. Если бы сейчас увидеть хоть какой-то силуэт, думала она, любой ориентир.

Она услышала крик в небе и подняла голову. Это был буревестник. Он пролетел совсем низко над ее головой и, покружив, взмыл ввысь. Она следила за его плавными движениями, за тем, как он, опустившись ниже, завис в воздухе, и ей казалось, она ощущает на себе его пристальный взгляд. В какой-то момент он стал угрожающий. Буревестник спикировал вниз, чуть не сбив женщину с ног, и снова скрылся в тумане.

Мама настороженно вглядывалась, ожидая очередной атаки. За спиной послышались взмахи крыльев, она резко обернулась, буревестник коршуном набросился на нее. Он вцепился женщине в спину и плечи, вонзил в нее свои длинные, острые когти и, ударив мощным клювом ей в голову, повалил на снег. Она слышала его угрожающий крик, его тяжелые взмахи крыльев, преодолевающих бурю, звон хрусталиков снега, бившихся друг о друга вылетал из-под его крыла. Все это вскоре исчезло. Остался лишь гулкий, протяжный вопль ветра. Мама лежала на животе, в снегу, не в силах открыть глаза, она ощущала, как жгло голову, израненные плечи и грудь, как снег заползал за шиворот и под рукава. Как он, словно одеяло укрыл ее с головой и становился все тяжелее.

Снег затрещал под женщиной и крупой осыпался, подобно песочным часам. Мгновение, и она провалилась в небольшую лунку во льду, под которым было пусто и темно. Столб света от лунки освещал темную ледяную пещеру. Из расщелины в камнях, торчали небольшие деревья. Под тяжестью льдов, они стояли согнувшись и опустив ветки.

– Зачем вы здесь? – спросил чей-то голос. Это был детский, но довольно серьезный голос.

– Я ищу свою дочь, Таисию, – говорила мама, вглядываясь в темный угол пещеры, откуда доносился голос. В темноте четко вырисовывался силуэт невысоко роста. Он вышел из тени и подошел к маме Таисии.

– Зачем вы здесь? – повторил он свой вопрос.

– Я же говорю, я ищу девочку старше тебя, зовут Таисия…

– Чего вы хотите?

Мама была обескуражена хладнокровием, с которым мальчик задавал эти вопросы, ровно, как и самими вопросами.

– Я хочу вернуть ее.

– Зачем?

– Кто ты? – спросила мама.

– Вы хотите сделать ей плохо?

– Нет, я … – мама запнулась.

– Пошлите со мной, – сказал мальчик и протянул женщине руку.

Она недоверчиво посмотрела на него и темноту вокруг.

– Не бойтесь, – успокоил он. – Все что надо вы увидите.

Рука мальчика была холодная, как лед. Мама взяла его за руку, и неожиданно, темная пещера раскрылась перед ней, как при дневном свете. Вдали плыли красные густые облака, а под ними из земли торчали черные коряги деревьев, словно руки, в ужасе вскинутые к небу. Посреди этого безобразного леса, раскинув свои огромные корни, возвышалось самое большое дерево. Они подошли к этому дереву, и взобрались в большую дыру в его стволе. Внутри оно было еще больше, чем снаружи. В центре блестела вода. Она была светлой и прозрачной. Мама подошла и наклонилась совсем близко. Там, в прозрачном ее сиянии, она увидела комнату дочери. Увидела так отчетливо, как не видела раньше. Таисия сидела на кровати и что-то писала в толстой тетради. Мама наклонилась еще ближе, погрузившись по пояс в воду. Затаив дыхание, она наблюдала за дочерью. За тем как она хмурила и снова поднимала брови, кусала губы, выводила что-то в блокноте, рисуя мир, прекрасней чем он есть на самом деле. Огромный, богатый фантазией мир внутри тонкой струйкой выходил наружу. Мир, готовый взорваться, и вырвавшись, поглотить все вокруг. Какая же она красивая, думала мама. Она никогда не видела дочь в эти моменты, или просто не замечала.

Дверь раскрылась, и в комнату вошла мать. Она набросилась на дочь, в чем-то обвиняя. Слов не было слышно, но все эти ссоры были ясны в памяти как вчерашний день, что был пройден, но не забыт. Мама с ужасом смотрела на себя. Она никогда не думала, что была настолько ужасна. В те нелегкие моменты своей жизни она предпочла устраниться от всего и всех. Она чувствовала злость. Жизнь бежала особенно быстро, и эта злость стала единственным заполнением пустоты в душе. Она ненавидела все, что ее окружало – бардак в комнате дочери, ее непринужденность и свободу мысли, ее настырность и правдолюбие. Она ненавидела, когда мнение дочери не совпадало с ее собственным мнением. В порыве гнева мать выхватила у дочери тетрадь и, разорвав пополам бросила в угол комнаты. Она победила, по щекам дочери текли слезы, и она больше не спорила. Не спорить – это все что требовалось, делать то, что говорят другие, думать как они, быть как все. Неужели это так трудно. Дочь бросилась за тетрадью и, схватив обрывки, прижала их к себе. Она прислонилась к стене и застонала. "Ненавижу, ненавижу, ненавижу…", говорила она, и эти слова острой иглой вонзались в самое сердце матери. Она закрыла глаза полные слез и вынырнула из воды. Она еще долго сидела не в силах пошевелиться.

– Вам пора, – послышался голос мальчика.

Женщина открыла глаза. Она лежала на животе, укрытая снегом. Над ней по-прежнему выла буря. От холода жгло щеки и уши, а снег заползал за шиворот. Она встала и, отряхнувшись, побрела вперед. Она больше не оглядывалась на свои следы и не смотрела вдаль в поисках ориентира, а просто шла. Опущенный под ноги взгляд был не здесь, где-то далеко, далеко от сейчас, в котором так много было потеряно. Она шла очень долго, пока посреди заснеженной пустыни не появился оазис с торчащими из снега маленькими деревцами, покосившимся забором, за которым в тумане виднелся небольшой домик. Скрипнув калиткой, женщина прошла через двор и вошла в дом. Дверь оказалась открытой, дом явно был заброшенный. Она отворила ставни. Бледный свет проник в комнату и уныло коснулся накрытой простынями мебели, и почти не дошел до углов, серых и покрытых паутиной. Мама прошла по комнате и, увидев мелькнувшее в зеркале свое отражение, остановилась. Она подошла ближе и пристально посмотрела себе в глаза. Полный безразличия взгляд сменился на гневный. Ей даже показалось, что отражение надменно ухмыльнулось.

– Теперь ты довольна? – произнесло вдруг оно. – Можешь заниматься собой, или чем еще захочешь. Это ведь то, о чем ты всегда мечтала.

– Я никогда об этом не мечтала, я не хотела потерять ее, – ответила мама.

– Кому ты это рассказываешь, ты только и думала, что только о себе. Тебе всегда все мешали.

– Какое тебе до меня дела?

– Никому до тебя теперь нет дела. Ты старая и никому не нужная дурра.

– Говори что хочешь, – ответила мать.

Она пыталась делать вид, будто никак не реагирует на обидные слова, но было больнее от того, что она чувствовала, что это правда.

– Это все ложь, – вскричала она. – Тебя нет, и не может быть, ты не существуешь.

– Так же как и ты, – эхом ответило отражение.

Женщина схватила стоящую на столике вазу, и бросила в зеркало. Разлетелись осколки. Она пристально посмотрела в разбитое зеркало. В сотнях частиц и трещин блеснула ухмылка. И тут же померкла. Уголки рта медленно поползли вниз. Опустились брови, став тяжелее и мягче. Лицо осунулось и покрылось мелкой рябью морщин. Кожа стала дряблой и старой. Женщина посмотрела на свои руки, высохшие, с тонкими пальцами. Ее волосы потускнели, стали серыми и безжизненными. Словно тень, она стояла и смотрела на себя. Страх, боль, отчаяние – все это промелькнуло и ушло. Остались лишь усталость и безразличие. Она тихонько отошла от зеркала, шаркая слабыми ногами, дошла до кресла в углу комнаты, и медленно опустившись в него, закрыла полные слез глаза.

13

Таисия проснулась от резкого запаха мандаринов. Она вдохнула его полной грудью и, открыв глаза увидела Вениамина с корзиной полной фруктов.

– Вставай, соня, все пропустишь, – сказал Вениамин.

– Что пропущу? Откуда это?

– Сколько вопросов, полегче. Это корзина мандаринов или мандариновая корзина, как тебе больше нравится.

– Откуда она у тебя?

– А вот это уже другой вопрос, более интересный, – он поставил корзину и, взяв один фрукт, стал быстро счищать с него шкурку.

– Ну, Веня, не томи, – взмолила девочка и толкнула его в плечо.

– Я не могу тебе об этом рассказать, – сказал он, откусив мандарин. – Это надо видеть. Идем.

– Они прошли мимо водопадов, в которых, лениво подставив свои головы под воду, охлаждались жирафы и, пройдя через небольшой лесок, вышли на поляну. На ней, в зеленом цвету сочных листьев, ютились мандарины. Словно ягоды клубники, они укрывались небольшими лепестками, но из-за своего большого размера торчали со всех сторон. Таисия удивленно смотрела на вдаль уходящее оранжевое поле. Казалось, она уже ничему не могла удивиться, но это было невероятно красиво.

– Откуда здесь это поле?

– Ну, ты сегодня прям сыпешь вопросами. Задавай их себе. Я здесь не причем. У меня на такое воображения не хватит.

– Я тоже, вроде бы.

– Ну и славно. Ничего больше думать. Надо наслаждаться.

Сказав это, Вениамин упал взад себя прямо на ковер из мандарин. Издав глухой мягкий звук, мандарины лопнули под ним. При этом они впрыснули в воздух новую порцию сладкого аромата. Таисия последовала его примеру и упала рядом. Они лежали и смотрели, как над ними поднялось оранжевое облако.

– Ты грустная, что с тобой? – спросил парень.

– Мне кажется, я видела маму, – ответила она.

– Как видела? Во сне?

– Это трудно объяснить, весь этот мир как один большой сон, и все же… У меня такое ощущение, что я действительно видела ее.

– Не говори глупостей, ты не могла тут ее видеть.

– Но я видела. И мне теперь как то не по себе.

– От чего? – спросил он.

– От того что прогнала ее.

Парень расхохотался, на что Таисия обиженно нахмурила брови и отвернулась.

– Ладно тебе. Просто, как ты могла выгнать ее от туда, куда они попасть не могут.

– Я не знаю, – буркнула она.

– Не обижайся, извини меня. Если хочешь, можем об этом поговорить, а я обещаю не смеяться.

Таисия перевернулась на спину. Вениамин смотрел на нее через два очищенных мандарина как через бинокль, пытаясь развеселить.

– Вижу улыбку прямо по курсу, – сказал он, и Таисия невольно улыбнулась.

– Будешь смеяться – и больше никогда ее не увидишь, – предупредила она.

– Все, молчу и слушаю во все уши, – он подставил мандарины к ушам.

– Все было как в тумане, – начала Таисия. – Вокруг снег и ветер. Очень сильный ветер. Он бросал меня из стороны в сторону, подбрасывал, закручивал, будто я одна из тех снежинок, что летали вокруг. И там, в снегах, я увидела ее. Сначала темным далеким пятнышком, потом ближе и ближе. Я чувствовала, что это она. И когда подлетела ближе, я в этом убедилась. Она казалась мне маленькой и слабой в этой заснеженной пустыне. Но мне не было жалко ее. Я хотела, чтобы она ушла, оставив меня в покоя. И поднявшись высоко, я бросилась вниз, на нее. Она упала в снег. Он укрыл ее с головой, и я больше не видела ее. Я не хотела делать ей больно, но в тот момент, я была не собой.

– А кем же? – спросил Вениамин.

– Когда я подумала кто я, что-то дернуло меня за ногу и резко потянуло вниз. Все что я успела увидеть – это птичья лапа вместо ноги, и блестящая тонкая нить, привязанная к ней. А дальше я увидела его.

– Кого?

– Того самого, что привел меня сюда, мальчика с буревестником. Только, в этот раз я была тем буревестником.

– Ты хочешь сказать, ты была птицей?

– Я думаю, мы как то связаны с ним и этим мальчиком.

– А я думаю, ты слишком большое значение придаешь снам.

– Это был не сон, я в этом уверена. Мне не нравиться это.

– Что тебе не нравится? – насторожился парень.

– Да все. Весь этот мир какой-то странный. Оглянись вокруг, разве ты не видишь? Это все не настоящее, и весь он тоже не настоящий. Дети не должны жить без родителей, это не правильно.

– А по мне, так это лучше! – настаивал парень.

– И еще, я скучаю по ним. Скучаю по маме и папе.

– Как ты можешь так говорить, после того как они бросили тебя?

– Никто меня не бросал, ты не понимаешь!

– Понимаю. Именно поэтому я советую тебе плюнуть на все и наслаждаться этой жизнью. Папа ушел. Если бы ты была ему нужна, он бы никогда так не поступил с тобой. А мама, так ей и дела нет до тебя, и то что ты видела ее во сне – только этому подтверждение. Она приносит тебе только боль.

– Заткнись! Ты не знаешь ничего. Ты не имеешь права так рассуждать. Ты просто жалкий трус, тебе хорошо здесь, потому что ты боишься.

Вениамин обиженно отвернулся. Они сидели молча, потом парень встал и отошел в сторону.

– Извини, – сказала Таисия, успокоившись.

– Ничего, – ответил он.

– Значит, ты не обижаешься?

– Может ты и в чем-то права. Но только что толку, между нами стена, ее никогда не преодолеть. Там ты не нужен никому. Но здесь – другое дело, здесь тебе не нужен никто.

– Так или иначе, но я здесь задерживаться не собираюсь. И тебе не советую.

– И что ты предлагаешь? – спросил парень.

– Для начала мне нужно выяснить кто он, этот мальчик, я хочу найти его и узнать где мама.

– С чего ты взяла, что он все это знает?

– Он знает, это точно, это он привел меня сюда.

– А что потом?

– Думаю, решим на месте.

– Решим? – переспросил он.

– Ты и я, разве ты не со мной?

– Конечно с тобой, куда деваться.

– Тогда бежим, нельзя терять ни минуты.

Взобравшись на Рыжика, Таисия помчала его к водопаду. Следом, оседлав своего жирафа, мчался Вениамин. Взгляд его был растерянным. Они добрались до водопада. Жирафы послушно сунули свои длинные шеи в воду. Их головы были укрыты зонтами, которые прикреплялись к седлу. Это было изобретение девочки. И теперь жирафы могли раскрывать зонты сами, когда им этого хотелось, достаточно было потянуть зубами за ремешок, и защита от дождя обеспечена. А так же всегда можно было найти тенек. Оказавшись в пещере, Таисия и Вениамин спустились.

– Что дальше? Как мы найдем его? – спросил парень на ходу.

– Мы найдем буревестника, а он приведет нас к хозяину.

– Хорошо, а как мы найдем этого буревестника?

– Мы выманим его на небо. А там уже не трудно будет его выследить.

– Как мы его выманим?

– Мы устроим бурю! – ликующе произнесла Таисия. Глаза ее горели. Она схватила друга за руку, и они побежали по пещере.

– Закрой глаза, – скомандовала девочка, когда стало совсем темно.

Они бежали все быстрее, и в какой-то момент, перестали чувствовать землю под ногами. Они летели, падали и вновь поднимались. Таисия чувствовала тепло на ладони, это была рука Вениамина. Девочка протянула другую руку и схватила пустую руку парня. Теперь они летели друг напротив друга, взявшись за руки. Они по-прежнему не открывали глаз, кружась в воздухе, как на карусели. Быстрее и быстрее. Таисия не чувствовала себя, они смешались одним большим облаком. Она открыла глаза, увидев напротив свой злой, напуганный взгляд, словно в зеркале. Вокруг темнело, от нее в разные стороны разлетались и, кружась, летели на землю миллионы осколков. Мгновение, и она закружилась большой черной тучей, сметая все, что видела под собой. Так же как и раньше, когда в приступе злости и отчаяния, сметала на пол со стола книги, тетради, ручки. Все летело в разные стороны, и от этого становилось легче. Таисия совсем забыла кто или что она, и зачем все это делает. И когда в небо, белым пятном взмыл буревестник, она поначалу растерялась.

– Вот он! – вскрикнула она. – Скорее за ним!

Тая перестала кружиться, вспомнила про Вениамина, которого держала за руку, и они вместе устремились вниз за буревестником. Ветер все еще бушевал, клоня к земле кусты и деревья. Они приземлились возле фонтана перед домом, где не раз бывали до этого. Буревестник летел еще высоко. Он пролетел над их головами и скрылся за домом. Таисия и Вениамин тут же устремились за ним. За домом располагался сад. Сад был красив, аллеи с высокими кустами роз, аккуратные лужайки, клумбы, все это было достойно внимания, хоть и изрядно потрепано ветром, но у ребят совсем не было времени оценить это. Они мчались по аллеям, задрав головы вверх, где буревестник уже начал снижаться, и чуть было не упустили его из виду. Но тут Вениамин, отстававший от Таисии на протяжении всего пути, значительно вышел вперед. Не отставая от буревестника и пробив живую изгородь, вбежал на небольшую поляну перед лесом, где тот исчез в стоящем посреди колодце. Следом, запыхавшись, вбежала Таисия.

– Упустили? – спросила она раздосадовано.

– Нет, – парень улыбнулся. Он стоял, упершись в колени и так же, как она пытался отдышаться. – Он влетел туда. Прямо в колодец.

– Что ж, попался, вот где твое логово.

Она подошла к колодцу и заглянула в него. Воды в нем не было видно, только черная густая тень, словно большой глаз, смотрел на нее из глубины. Таисии казалось, она видит в нем свое отражение, как она, наклонившись, вглядывается во тьму, и когда к ней наклонился Вениамин, она увидела и его отражение.

– Ты думаешь, это его убежище? – спросила она.

– Не знаю, возможно.

– Как же нам теперь попасть туда?

– Я вижу только один выход. Прыгать, – уверенно произнес он.

– А ты уверен, что он вообще сюда влетел? – усомнилась Таисия.

– Конечно, это произошло прямо на моих глазах.

Девочке все это ужасно не нравилось, какой-то рокот внутри не давал покоя. Она отошла от колодца, оглядываясь вокруг.

– Что-то не так? – спросил Вениамин.

– Не знаю, тут все не так. А что если это ловушка, – предположила она.

– Будь благоразумна, это мы выудили его, не он нас, – попытался успокоить он. – Мы теряем время. Он может быть уже далеко, – парень был необыкновенно настойчив и по героически смел.

– Если ты боишься, я могу идти первым, – предложил он.

– Мы не можем рисковать. Неужели ты не чувствуешь?

– Что?

– Здесь что-то не так.

– Я чувствую, что мы просто теряем время, – проворчал он, все еще вглядываясь в колодец. – Смотри, – вдруг крикнул он полушепотом. – Кажется, я что-то вижу.

Таисия встала рядом. Она внимательно смотрела в темноту, но ничего не видела.

– Где? Я ничего не вижу.

– Вон же, это он там.

Парень ткнул пальцем в воздух, но Тая по-прежнему ничего не видела. Ничего, кроме их отражений во тьме, ее и Вениамина, продолжавшего тыкать пальцем в пустоту. Вдруг, что-то блеснуло. Что-то тонкое и яркое, будто маленький лучик лунного света, серебряная нить, пробила себе путь из глубины колодца, закончив его на пальце Вениамина. У Таисии похолодело в животе. Все застыло на мгновение, и в это мгновение, она почувствовала на себе пристальный, испуганный взгляд парня. Затем ощутила сильный толчок. Ее ноги оторвались от земли, и она, перевалившись через край колодца, ушла в него низ головой.

Холодные густые тени кружились вокруг. Она падала, прорывая их плотные ткани, все ниже и глубже, где колодец становился шире, а его каменные стены, уже не были вовсе видны. Бледный диск света наверху напоминал луну. Но и он вскоре померк. Было темно, и непонятно летела Таисия, падала или просто висела в воздухе, как в космосе в состоянии невесомости. Вдруг она почувствовала, как кто-то схватил ее за одежду, и она, перестав падать, стремительно идет на снижение. Подняв голову, Таисия увидела над собой буревестника. Он активно махал крыльями, с трудом удерживая девочку. Они пролетели сквозь багровые облака и приземлились среди голых деревьев, торчавших из заболоченной земли. Буревестник примостился на ветке, неподалеку от Таи. Он смотрел на девочку каким-то особенным взглядом.