Read the book: «Дежавю»
Мелькали даты и эпохи: меня втаптывали в грязь, лечили шаманскими мантрами, возвращали с того света бубнами, резали тупым как пила скальпелем, после которых любой порядочный гражданин трижды испустил бы дух.
Что я и делал, иногда.
Но все начиналось заново.
И уже во время ожидания второго пришествия и глобального потепления, где-то на краю земли, в лабиринтах Миллионки, родился мальчик. В его кучерявой головке с самого детства проявлялись объемные картинки не его жизни.
Другого времени, с чужим опытом и смутными выводами.
Но с его личными, весьма яркими и глубинными ощущениями. С ощущениями, будто именно он и являлся главным героем подсмотренных картин.
Когда все звуки скрывались за горизонтом и в углах росли тени, из далекого далёка доносился еле различимый голос: «Не доверяйте Mon Ami и близким – они любят вас, а значит, ошибаются. Врагам и завистникам верить можно – эти искренни в своей ненависти» – и смолкал оставляя в недоумении и догадках.
Иногда голос был отчетлив, временами еле слышен: «Опыт прошлой жизни откладывается в Абсолюте, и, при сложившихся обстоятельствах, уже оттуда, передается в день сегодняшний. Нежданно, как разряд молнии, врывается в данный момент меняя и настоящее, и будущее. И в одном дне сплетаются события прошлой жизни и сегодняшней, создавая новую реальность.
Любовь к жизни толкает нас в бесчисленные перевоплощения и каждый раз мы вновь и вновь встречаемся с нашими врагами и друзьями. И в лицах незнакомцев неожиданно узнаем своих давних недругов и любимых. Выживаем и добиваемся. Так было. Так будет. Снова и снова» – предупреждал он.
Что и произошло через миг, по меркам безвременности, уже не с мальчиком, но мужем.
Проклятый дар и мука… Слушать голоса прошлого и видеть то, что еще не произошло, но вот-вот случится.
– Сумасшедший, – скажете вы и будете абсолютно правы. Потому как объяснить произошедшие события с точки здравого смысла никак невозможно.
И я не могу.
Но было.
Было.
Иван Бездомный
2025
Глава I.
ДЕНЬ 404.
Однажды ему позвонили.
– Готово. Встречаемся в 4.
– Наши люди это время спят, – продрал глаза Алекс, – два часа дня, самый сон, – проворчал он и включил телек.
Была, знаете, такая традиция.
Во дни минувшие, во времена стабильные, когда буйные еще обитали в палатах, а не в парламентах и мир еще не спятил окончательно, из него узнавали новости.
На экране мельтешил костюм с галстуком. Он внушал доверие лицом и исцелял души на расстоянии. Возрождал надежды и лил бальзам на израненные новостями сердца. С такими талантами, да в Думу, но кто его пустит? Приходилось собирать пятаки с другого дерева.
– Всем известно, что прошлого уже нет, а будущее еще не наступило, – ванговал он глубокомысленно подняв палец. – Но память зрительная, слуховая, особенно память на уровне клеток, убеждает нас, что ни днем единым…
Тут он загрустил на полуслове и задор исчез, и дар убеждения. Трудно, знаете ли, вещать, когда тебя вырубили.
Проверенное средство против коучей, попов и мотиваторов: ни один телек не нашел еще способ отцыганить вас без электричества. Сам Патриарх не смог сокрушить мой материализм, когда его отключили на словах “Братья мои”.
А истории про клеточную память, мы оставим публике легкомысленной, способной верить британским ученым на слово, а не лбам своим, многоопытным, оставившим пометки ни на одной стене.
Увольте.
В такой, юношеской уверенности счастливо пребывал и наш герой.
Пока…
В один из майских дней, когда жители северного королевства ликуют и празднуют приход весны, по шумным улицам города V торопился на встречу молодой человек. Спешил, как всегда. Время поджимает, стрелки часов бегут слишком быстро, а тут пробки, толпы и две сплошные. Солнце катится на запад, дымятся нервы, но с помощью чёрта, шайтана и святых угодников, Алекс добрался до торгового центра.
На улице остались народные гуляния, а здесь, за стенами, царил мир зазеркалья, жемчужных бус и даров фей. И хоть до лета оставался почти месяц, уже повсюду проявлялась молодая поросль.
Сидя на стульчиках, она болтала невесть когда успевшими забронзоветь икрами и разгоняла заботы. Загорелых ног много не бывает, их волнующие линии – лучшее лекарство против суматохи. И спешить уже некуда и незачем. Если побыть здесь пару часов, можно стать специалистом редкого полета по женским изгибам. Можно просто читать судьбу по глубине декольте, безошибочно предсказывать будущее и забрать синюю руку в Битве Экстрасенсов.
Еще через час наблюдений ты сможешь писать тома о влиянии географии на длину ног и женскую красоту, и стать ведущим Очевидного Невероятного.
Вы видели этих молодых женщин? Их юбки ещё не дотянулись до бедер, но были уже ниже пупка. Еще вчера они были восьмиклассницами в школьной форме, а сегодня могут околдовать мир. И мир отдаст им все и правильно сделает, для чего же еще Б. создал эту страшную силу?
Попав в мир прекрасного, Саня не мог оторваться от магнетизма форм и витал в облаках:
– Удивительно все же, как Всемогущий додумался до совершенства женского тела. Попробуй, слепи такое из котлеток, капризов и гречки. А оно еще ходит, стучит каблучками и манит тайнами. Тайны намекают на чашечку кофе, букет роз и бокал Маргариты. Часок приятного общения, про…
Какой часок, у меня встреча в 4-00! – парень встрепенулся, оторвался от сладостных грез и взглянул на старинные часы на стене: – 4-04! Никогда не опаздываю, а вовремя не могу, – и помчался через мраморный холл, на назначенную встречу.
Как вдруг…
Краем глаза заметил, как из скрытой тенью ниши, на него наваливается нечто.
Огромное, неудержимое и беспощадное.
И отражение напирающего Зла множилось в ряду бесконечных зеркал и выпирало из каждого из них.
Под конец священного дня недели, а именно – в пятницу.
Не в лесах непролазных и топях коварных, а в деловой части города V.
Лезло чертзнаетчто: лохматое, желтоглазое, с огромными бивнями.
Не слон-исполин, а существо, никогда им прежде невиданное.
Но знакомое по какому-то запредельному опыту.
И самое гадкое, что Оно уже подняло свою лапу, чтобы раздавить двуногого.
Как нередко происходит с людьми внезапно напуганными – Алекс впал в анабиоз и старался не стучать зубами громко. Вдруг, заметит?
Реальность дня внезапно исказилась. Планы рухнули, дыхание сбилось и ноги отказали. Саня остолбенел и разучился дышать, следя за надвигающейся бедой. Готовой смять почти приличного человека.
Нет не сон и нет, не показалось.
Миг растянулся и стрелки на часах замерли.
Мозг перегрелся в попытках осознания происходящего.
Сердце пыталось выпрыгнуть из груди и удрать.
И тело хотело.
Но не подчинялась ни одна клеточка.
Вокруг вдруг потемнело.
Стены покачнулись, искривились зеркала, дрогнули колонны и не выдержали: поплыли.
Он попятился назад, сознание помутилось и сгинул шумный холл с майскими юбками, зеркалами и колоннами.
Опасно ковыряться в прошлом, только копнёшь, глядишь, а оно норовит подменить настоящее.
Где-то прохудилась тонкая ткань времени и человек неожиданно провалился в эпоху допотопную.
С отношениями исключительно натуральными, еще не испорченных диетой и уголовным кодексом:
Увидел.
Догнал.
Замочил.
Провалился он не в свое детство и даже не в века, канувшие в омуте придуманной истории, а в глубокую древность, на другой этап эволюции. Задолго до появления ООН, ВОЗ и прочих иродов.
Время перевернулось и скинуло парня сквозь хронологию, минуя спираль последовательных тысячелетий.
В период холодный, давно минувший, о котором археологи гадают сегодня на костях.
***
Он стоял на пологом склоне обильно покрытым снегом. Вчера еще пестрая от осенних красок долина, сегодня превратилась в тундру.
Недалеко серебрилась инеем лесная чаща, ниже темнел изгиб реки, а с высоты доносились гортанные крики птиц.
Рай для любителей экзотики и здорового образа жизни.
Шум сломанных кустов. Воздух задрожал от трубного рева. Такие звуки могло издавать только существо, уверенное в собственной силе и неуязвимости.
Рев и топот.
– Подкололи мы его своими копьями. А он – толстокожий и наши приколы довели его не до вымирания, а до бешенства. Порвал сеть и разметал нас в стороны, как цыплят. Пришлось улепетывать, но все силы накопленные для охоты, ушли на шок и трепет. Добраться б до леса и спрятаться в зарослях, или добежать до реки, она защитит от Желтоглазых. Залезть в нору бы? – охотник обреченно оглянулся в поисках убежища.
Он стоял опершись на копье. Стоял неправильно, криво стоял, чего уж там? Одна нога нелепо вывернута и любое движение доставляло нестерпимую боль.
– Похоже, у моей истории будет скверный финал. А начиналось удачно: загнали добычу в западню, набросили сеть, но на возмущенный зов трофея подтянулись родственники и намекнули, что случается с дерзкими, если задеть волосатых сородичей.
Говорят, Желтоглазые медленно думают, но с их габаритами это не проблема. При такой массе вам прощается многое и ты всегда прав.
Тебе не нужно отращивать бороду, бешено таращить глаза и рычать сожителям по пещере: «Ты кто такой? Я твою бабушку топтал! Достаточно поднять лапу. А лапа – это тяжкое наказание из костей и нехороших намерений – крайне убедительный аргумент. Ее легким движением несложно избавить соседа от вредных привычек, печени и всего содержимого. До грохота переломанных костей лучше сразу признать ошибку, извиниться и большенебуду.
Но отважные охотники никогда не сдаются. Они доблестно бегут и весьма бодро. Просто нам не сказали, что обиженный мясной набор весом с небольшую скалу бежит гораздо проворнее.
Выбравшись из западни, он слегка задел меня шершавым хоботом, я открыл чудо полета, но при посадке, колено подло хрустнуло и заскучало.
Дотянуть бы до темноты… Попробуем еще разок, – он рванулся, зацепился за корень и неуклюже упал. Поднялся, чтобы бежать дальше, но нога превратилась в полено.
– Видимо, сегодня вечером останусь без стейка, голодной, падшей личностью. Все печали происходят от холода, голода и дождя. От них становится тоскливо, даже динозавры от этого загрустили и вымерли, – он еще раз взглянул на приближающуюся тушу. – Почему шаман не предупредил нас, что взбешенные Желтоглазые такие резвые? Когда я напуган, то несусь не отставая от тени, но сейчас меня обгонит даже мышь. Боюсь, что времени, чтобы отрастить новую коленку, у меня нет. С такими перспективами мне грозит умереть от хандры. Еще вчера, мы с Эми сидели возле костра, она делилась тайнами своего деда-шамана, которые он открыл ей перед уходом в мир теней. Рассказывала, что мы, когда уходим, не умираем насовсем, а через много Лун, возвращаемся в этот мир снова. Что мы есть продолжение своего рода и память предков живет в нас. Про чудесные края, где даже зимой вода не превращается в лед. Если в полдень следовать за Солнцем, там, на самом на краю земли…
Я не верил и смеялся, а совсем скоро меня не станет и я никогда больше не увижу ее.
Дух воина покинул тело и спрятался за облаком. Лишь предчувствие гибели и животный страх остались с ним.
«Все что ни делается, делается к лучшему», – учили нас лузеры…
Сегодня утром я ошибся ровно во всем. Не нужно было вставать до рассвета и бежать за добычей, а потом от нее. Не нужно было суетиться, жизнь и так удалась: лежишь под шкурой возле костра и ты уже хороший муж. Хотя, ночь была ужасной, в долину вступил Бог Мороз. Я прятал под теплую шкуру нос и думал: «Силы небесные, к чему так зверствовать?».
Дух Хранитель предупреждал: «Не торопись, не твой день, останься» – я не послушал. Лень – лучший консерватор и может уберечь вас от многих неприятностей. Лежал бы под шкурой и было-бы тепло, сытно и радостно. Но расположение звезд при рождении не позволило мне отлеживать бока. Надо было бежать: за чем-то, куда-то, срочно. Я пытался избежать этой встречи, не уйти, а именно избежать. Изо всех сил. Но не успел.
– Ури, – вспомнил охотник. – Я собирался бить рыбу в притоке Ури, но племя убедило: нужно торопиться: снега, морозы и я отправился с ними на Желтоглазого. Теперь он пришел за мной. Спешка – всегда губительна.
Ему было уже за двадцать: опытный, не старый еще добытчик. Но полученная травма не оставляла никаких шансов и надежд на спокойную старость.
Он беспомощно ждал на заснеженном склоне, наблюдая как через ярко-зеленые кущи, к нему ломится его смерть.
Все ближе.
Размеры внушали.
Высотой в два рослых человека, покрытая длинной буро-рыжей шерстью, с огромными бивнями и уверенностью лавины. Бьет мощными лапами землю и та послушно содрогается.
– Дураки у нас долго не живут. Если бы он не брыкался, я спокойно мог бы пройти под его брюхом, – охотник вновь попробовал идти, пусть медленно, маленькими шажками, но его снова пронзила острая боль. – Чуда не будет, – глаза обреченно следили за надвигающейся гибелью, а мысли текли неторопливо, как река Ури.
В его голове вновь зазвучал мягкий голос:
– Опять прешь против течения? Игнорируешь знаки. Сегодня мороз и снег, какая охота, только бороду отморозишь! Останься, еще не поздно, – уговаривала его она.
– Меня ждут, нужны восемь охотников, чтобы орать хором и загнать Желтоглазого в западню, меньше нельзя. А нам необходим запас мяса, зима будет холодной, – не соглашался он.
– Нам нужно перебираться в теплые края, – настаивала Эми. – Мы можем дойти до побережья, до самой Бескрайней воды. И после, следовать за Солнцем по берегу так далеко, как возможно. Мой дед-Шаман говорил: «Бог Мороз в тех краях бессилен и даже зимой там вода не превращается в лед. В тех местах можно купаться круглый год, а в море полно рыбы». Мы построим убежище на берегу и по ночам будем любоваться звездами. Ведь шаман сказал, что мы пришли со звезд и уйдем туда, – она отвернулась, замолчала, видимо, смирилась. – Тебя не переубедить. Всегда был упрям, родился таким. Так легли звезды. И сейчас не слушаешь и мыслями уже не со мной. Но, если, вдруг, случится беда, помни, смерть – это шаг к новым перевоплощениям. Пообещай, что встретишь меня там, в нашей новой жизни.
Будто дубиной ударила.
Потрясенный ее словами он остановился у выхода из юрты. Эми подошла, прижалась и нежно провела пальцем по щёке. Лёгкое прикосновение, а в душе все перевернулось.
Пристально посмотрела в глаза, будто прощалась и старалась запомнить навсегда.
Схватила его за руки и сжала изо всех сил:
– Найди меня, – будто предчувствовала беду.
Резко отвернулась и подтолкнула его к выходу.
– Наши женщины навсегда останутся героями земель северных, – подумал он. – Пора, меня ждет племя. Им нужна моя помощь. Вернусь, поцелую.
Неправильный ответ.
Рассвело. И тени тают и спрятаться негде.
– Лучше б я остался, – пробормотал он. – Потому что нужен только ей. А племени нужна была добыча. Лохматый здоровяк был бы для племени славным трофеем. Трофей обычно тих и смирен, за исключением весны не буянит и всегда придерживается диеты. Со стороны и не разберёшь, обижен он, голоден или сейчас уснет. Он – сыроед: жует упорно, с утра и до вечера, растет безудержно и в жареном виде тает во рту. Его не волнует завтра и суета: я – есть, и я всесилен! – так думают большие и сильные, пока давят братьев меньших. Вместо утренней зарядки они ходят выжимать мелких, просто для репутации, чтобы знали. Но даже у могучего божества имеется недостаток – понятие «пиршество с женщинами у костра» ему чуждо, и он совсем не желает умирать раньше времени ради человеческих ценностей. А понимание того, что наступит и его срок, и он тоже уйдет в чернозем и круговорот веществ в природе, его не посещает. Сегодня у трофея прибавится еще одна победа: наивный охотник с поломанной лапкой.
