Марионетка Тьмы 2. Танец с оборотнем

Глава 1. Графская кровь

– Мадам… – Меня старательно трясли за плечо. Проклятые рефлексы сработали быстрее, чем я по-настоящему проснулась, и ладонь в белоснежной перчатке вывернулась под неестественным углом. – Вы выходите через несколько минут… – слегка сбивчиво сообщил стюард, проявляя невероятную выдержку.

Я отпустила его и села на диванчике, покачиваясь в такт плавному ходу поезда.

– Как давно мы покинули Бьёрсгард? – прокаркала я и откашлялась.

– Около суток назад, мадам, а теперь прибываем в Валенсир. Это конечная точка вашего путешествия на "Алой Стреле".

Я подняла бежевую штору и увидела ярко-голубые пятна в обрамлении смазанных зелёных, что после серости родного города было почти больно. В этот момент поезд начал сбавлять скорость и наконец бесшумно остановился. Голубое и зелёное сразу стало чётким. Это были безоблачное небо и покрытые листвой деревья. И никакого грязного снега!

Стюард взялся за чемодан, который так и простоял у двери с момента посадки, и проводил меня к выходу. И вот я уже спускаюсь по узкой лесенке на типовую платформу из бетона, а последний вагон "Алой Стрелы" исчезает за зыбкой стеной знойного марева по разогретым под солнцем рельсам. А прямо передо мной, куда хватает взгляда, царит безудержное лето: небесная лазурь в редких клочках облаков над бескрайним цветочным морем; пёстрые заплатки виноградников и садов в объятиях изумрудных холмов; на горизонте серебрятся невысокие остроконечные горы, а прямо над головой ярко блещет жёлтое светило и кувыркаются сумасшедшие ласточки. Припекает.

Так вот ты какой, Валенсир… Край вечного тепла и трудолюбивых аграриев.

– Эх! – Я набрала полную грудь тёплого ароматного воздуха, провела ладонью по маковкам высоких сочных трав и, спустившись с платформы прямо в их колышущееся под ветерком море, выбросила шубку куда-то с глаз долой. Ну и боги с ней! Захочу – куплю новую! А сейчас забудем про зиму! Птички ж поют, солнышко греет… Лепота!

Пока сюжет меня устраивал. После холода и сырости Бьёрсгарда мне нужно было окунуться в лето. И не важно, как быстро я найду или не найду некроманта по имени Антрацитовый Паук, главное, что отныне я свободна в выборе, куда пойти и чем заняться.

Я зажмурилась от удовольствия и так увлеклась обдумыванием перспектив, что позволила врагу подкрасться с незащищённого тыла.

– М-ме-э!!! – Удар пришёлся под мягкое место, да такой, что я едва не скатилась с вершины холма.

– Мать твою! – Я медленно обернулась. Белая коза с одиноким чёрным пятнышком между рогами подозрительно косилась на меня голубым глазом и меланхолично жевала зелёный пучок с одиноким цветком. Колокольчик на её ошейнике мелодично позвякивал в такт челюстям.

– М-ме-э!!! – повторила она. – Ме-э!!!

– Сама такая! – фыркнула я.

– Ме-э?! – возмутилась рогатая и прекратила жевать.

– Чернушка-а! – донеслось снизу, и мы обе повернулись на голос. Сперва из травы появилась блестящая лысина, а затем и весь мелкий смуглый тип жуликоватой наружности с большим мешком за спиной. – А, вот ты где, сволочуга рогатая! Да мне эта карга Пепита ещё доплатить за тебя должна… – Заметив меня, он машинально попятился и едва не рухнул назад под тяжестью ноши.

Коза тем временем правильно оценила ситуацию и дунула прочь, позвякивая колокольчиком. Несостоявшийся козокрад убедился, что заработок сбежал и уперся сальным взглядом в мои голые колени. На немолодом лице со свежими побоями расползлась щербатая ухмылка.

– Ты это, новенькая, что ли? Как насчёт осчастливить красивого меня? – Он поиграл косматыми бровями. – Из-за тебя я только что лишился приличного барыша! Так что покажи-ка, чего у тебя под платьицем, и дядя Гаспар подумает…

Я уложила нахала с одного удара в ухо, благо длина платья была такова, что оно никак не мешало размаху ноги. Тот завалился в траву истоптанными сандалиями кверху и сипло захрапел. Ничего, как проспится, сто раз подумает, прежде чем девушкам на неприличное намекать.

Я довольно отряхнула руки и, вытащив ручку из чемодана, спустилась к подножию холма, поросшему густым мелколесьем. Колёса то и дело застревали в траве и свежих кротовых кочках, так что я даже немного вспотела, пока с ними боролась. Могли бы и лестницу какую-никакую соорудить или хотя бы ступени организовать. Ведь имелась же здесь поблизости станция? Ну, не могла не иметься!

Наконец, я продралась сквозь кусты и почти вылетела на широкую грунтовую дорогу, петлявшую между холмами. И прямо под копыта гнедой лошадке, которая так шарахнулась от меня, что едва не сбросила приснувшего в седле парня. Тот огрел животину плёткой, даже не просыпаясь, и, прибавив ходу, скрылся за поворотом.

Я размахала пыль перед лицом и побрела в ту же сторону. А там действительно оказался двухэтажный каменный дом с голубой вывеской над входом; казённая надпись красным гласила: “Станция “Рокетта”. Валенсир. Собственность Железных Дорог Убежища”. С одного бока к нему лепился невысокий навес, откуда припахивало навозом и доносился тоненький храп, с другого – сидели две сморщенные смуглые бабки в белых кружевных платочках с чем-то на продажу. При виде меня местные жительницы треснулись лбами и зашушукались, не заботясь, впрочем, что я их услышу.

– Срамотища-то какая, тьфу! Рази ж можно так ноги выставлять?! А каблуки-то, каблуки, еле ж на них волочится! – Я посмотрела на своё коротенькое вязаное платье и утеплённые дизайнерские сапожки на шпильке. Очень даже в духе бьёрсгардской моды, скромно и со вкусом, но в здешний колорит я, конечно, не вписывалась. Ну это пока. Вот доберусь до какого-нибудь менее сельского местечка, так сразу же и отправлюсь по магазинам. Сливаться с населением, так сказать. – В графском-то борделе в Овьерро опять девка гулящая померла. Знать, очередную себе из столицы-то и заказали. Вишь, припёрлась!

– И вам здрасьте. – Я пристроила чемодан рядом со сплетницами.

– Здравствуй, милая, – тут же расплылась в улыбке одна.

– Яблочки, мандаринки, орешки… – забубнила другая, любовно поправляя оный товар, разложенный на низком столике поверх чистой тряпицы.

– Да нет, спасибо, – отказалась я. – Далеко ли здесь до такого населённого пункта, чтобы и народу побольше, и с некромантом?

Бабки переглянулись и синхронно осенили себя обережными знаками.

– Ни одного! – сказала первая и пнула под столом открывшую было рот товарку. – Всё деревеньки малые, отродясь в них злодеев не привечали!

– А где, говорите, тут бордель имеется? – Я внаглую запустила пальцы в стакан и закинула в рот маленькую горсть сладковатого арахиса.

– Так это в Овьерро! – закивали обе и ткнули в уходящую направо дорогу. – Вон по тому тракту и будет!

Я покосилась в указанном направлении и сразу ощутила, как ступни начинают растираться в мозоли.

– А транспорт тут у вас какой-нибудь ходит? – Я дожевала орешки и примерилась к корзинке с мандаринками. – Рейсовый автобус, я не знаю…

– Телега какая, что ли? Кого ж туда нелёгкая понесёт, да ещё перед сиестою? Может, вечером, а так… Купи мандаринку, красавица!

Я взяла сверху самую большую, быстро избавила от оранжевой ноздреватой кожуры и слопала пару долек. Сладкий сок полился в горло, сразу же напомнив, что пора бы уже и нормально поесть.

– Да ты в контору-то зайди. Может, животная какая у них и застоялась, – посоветовала хозяйка мандарин, наблюдая за дегустацией продукта. – Всего полсребра. Своими ручками собирала, спины не жалея…

Из конюшни, вкупе с ароматами, доносился гнусавый храп. Я представила конструкцию из себя и лошади и сглотнула. Это же Средневековье какое-то!

– Не, кислые они у вас! – поморщилась я. – Вот разве яблочко попробовать…

– Э, нет, деточка! – Вторая бабка прикрыла рукой живописную кучку. – Чистый уксус! Только гусю в брюхо и сгодятся!

– Да? – огорчилась я. – А я только хотела денежку достать…

– Вот те, с краю, чистый мёд! – тут же нашлась торговка, но я уже шла к стеклянной двери с табличкой "Открыто". А вот нечего было сплетничать.

– Ты только глянь на неё, мандаринки ей мои кислые, – послышалось сзади. – Да я когда их через забор у сеньора Эссы рвала, едва не десяток в рот перетаскала!

– А зачем это ты меня пинать вздумала?! И послала бы её, раз просится!

– Нечего было почём зря языком чесать с кем ни попадя! Вчера внучка прибегала и такое поведа-а-ла про нашего графа…

О, а вот это уже интересно. Я задержалась на пороге, надеясь на полезную информацию, но рассказчица приметила моё столпотворение и резко замолчала. Я усмехнулась и таки зашла.

Внутри было сумрачно и прохладно. Единственный солнечный луч протиснулся между ставнями, проскочил мимо затёртой стойки и упёрся в серую стену с выцветшим плакатом, на котором гордо уносился вдаль фирменный голубой поезд ЖДУ. Повисшие в воздухе пылинки исполнили с моим появлением мудрёный вальс и разлетелись кто куда. В тишине было слышно, как по углам скребутся мыши. Я щёлкнула пальцем по серебряному звоночку, но выдавить из оповестительного устройства хотя бы один жидкий "дзиньк" не сумела.

– Алё, есть здесь кто?! – крикнула я.

Внизу неожиданно завозились, и я перегнулась через потёртую стойку. Полуодетая парочка постюного периода возилась на продавленной раскладушке. Тощий мужик с пышными закрученными усами и тётка неслабого размера в белой форменной блузке и перекрученной серой юбке. Настолько неслабого, что и кавалера, и раскладушку ощутимо приминало к полу.

– Чего орёшь?! – Тётка не смутилась. Сползла с кавалера, который тут же спрятал труселя в шикарную ромашку под краем одеяла, и встала. – Чего тебе?!

– Вы дежурная? – уточнила я. – Мне нужно в Овьерро.

– Поздравляю! Сорок вёрст по тракту, и вот оно, счастьице! – Она поползла обратно к ромашкам, но я сдаваться не собиралась.

– Я хочу арендовать лошадь. Или что там у вас есть?

Дежурная застыла на полдороги, а потом над стойкой всплыла её голова, аки перископ с подведёнными бровями, который ещё и ухмылялся.

– Квитанцию выписывать? – Я кивнула, начиная чувствовать какой-то подвох, а та уже извлекла из-под прилавка пожелтевший бланк. Чего-то в нём накарябала и грохнула печатью с такой силой, что стойка просела, а под одеялом лязгнули зубами. – Пожалте! Конюшня справа от входа. Пятое стойлице, рысак самых благородных кровей. Три злата плюс это… как его?… страхование от несчастных случаев серебрушка.

– Подойдёт, но если что – я вернусь, – многообещающе пообещала я и вышла, оставив плату. Торговок не было, зато храп из-под навеса кратно усилился. Я выдохнула и поволокла чемодан на звук и запах.

– Эй, конюх, или как вас там? – Я пристроила вещи у входа и решительно двинулась внутрь. Стойла располагались по обе стороны от узкого прохода и были пронумерованы. Все вычищено, пол присыпан светлой стружкой, а между перегородками кучи золотистой соломы. В окошки пробиваются редкие солнечные лучи. Внезапная тишина, птички поют, и не одной лошади, если я правильно помню, что это такое.

В четвёртом стойле внезапно всхрапнули. Ага, рабочий персонал там. Конюх дрых на куче соломы, а рядом на полотенчике с красными петушками лежали остатки нехитрой трапезы. Я даже пинать его не стала, сиеста же, как-никак, или что тут у них намечается, тем более каждое стойло пронумеровано, а я не гордая. Иногда бываю.

За деревянной перегородкой послышались слабый шорох и тяжёлый вздох. Я заглянула туда всего на секунду и побежала в контору мстить из за себя, и за того “рысака благородных кровей”. Так вот кого мне эта тумба железнодорожная подсунуть хотела. Ну, ничего, когда действительно нужно, я умела найти силы и для колдовства. Дыра в ауре затянется, а вот ответственное лицо огребёт по полной.

Я влетела за стойку ураганом. Голубки и понять не успели, как раскладушка свернулась трубочкой, обеспечив им море красочных воспоминаний до конца жизни. Свершив акт возмездия, я удовлетворённо удалилась за чемоданом. Тётка ещё пыталась что-то там пыхтеть, но мужика было не разобрать. А я мечтала покинуть это место как можно скорее, но пронеслась мимо вещей с намерением хоть как-то облегчить страдания несчастному существу. Хотя бы элементарно напоить.

Бочка с ковшом нашлась у входа. Я зачерпнула им воды и решительно подошла к моему “рысаку”. Тощий и жалкий чёрный конёк с какой-то совершенно седой гривой размером с пони затравленно шарахнулся в стену и, пятясь задом, забился в угол. Было в нём что-то жутковато-демоническое, вон и на шее кольцо с толстенной цепью, закреплённой к поворотному рычагу в коридоре имеется, но вот чего я не терпела категорически, так это издевательств над животными и детьми!

Я отпихнула ногой клок несвежей соломы и наполнила сухую поилку.

– Ну же, иди пей, – позвала я. – Не бойся…

Неестественно огромные фиолетовые глаза с алым отливом следили за каждым моим движением. Мои кулаки сжались от бессилия. Увы, с ветеринарной магией у меня тоже как-то не задалось. Ксюниного бы Ратмира сюда, он бы тут мигом со всеми разобрался.

– Хороший, кося! – заворковала я, пододвигая поилку к коньку, но тот в тупом оцепенении лишь рассматривал в воде своё отражение. А потом вперился в меня понимающим взглядом и начал жадно пить. – Эй, ты помедленнее!

Я потянула поилку на себя, но он цапнул противоположный край острющими гадючьими зубами и потянул её к себе. Какое-то время мы мерились силами. Конёк от усердия пофыркивал, но не сдавался и продолжал пить, прядая ушами. Я уступила первой, вот не хочет, как хочет, и отцепила от рычага толстенную цепь.

– Ну, ладно, дружок, бывай! – Брать с собой, а тем более разъезжать на эдаком демоне, я не собиралась, но оставлять его в таком виде было жалко. Убежит ещё, может, и спасётся, а я вышла наружу, стащила жаркие зимние сапоги и зашвырнула их куда-то безо всякого уважения к именной дизайнерской обуви.

В чемодане у меня лежали одноразовые розовые тапочки. Тонкие резиновые подошвы утонули в горячей дорожной пыли, и по первости попадавшиеся на пути камешки казались гвоздями. Впрочем, довольно скоро я уже и не обращала на это внимание, ведь день был в самом разгаре, а природа вокруг была чудесна. Слева раскинулся луг, справа – поднимался поросший розмарином холм, а в перспективе замаячила лесная тень. Солнце застряло в зените и посылало вниз потоки слепящего света. Птицы распевались по всей округе и носились шумными стайками. В лазурной вышине среди редких облаков парил сокол. В общем, благодать, только поклажа мешает и голодно. Нужно было у тех торговок хоть орешков набрать, да что уж теперь.

– Цок-цок-цок! – Я не сразу разобрала, что это за новый звук добавился к птичьему хору, и остановилась. Звук исчез. Я постояла и прибавила шагу. – Цок-цок-цок-цок-цок!

– Что за хрень?! – обернулась я. Конёк брёл следом за мной, и привязь с обрывком цепи волочилась за ним, оставляя в пыли красноречивую канавку. Такой компании я не обрадовалась. – Здрасьте, приехали! А ну-ка, иди отсюда!

Конёк умно и печально посмотрел на меня и уткнулся мордой в ладонь, обнажая свои жуткие клыки. Не хватало ещё, чтобы укусил, но страшно почему-то не было, скорее всё ещё жалко.

– Ладно, пошли со мной! – Я острожно потрепала его по спутанной гриве и, избавив от остатков привязи, закинула их в розмариновые кусты. Спасённый благодарно вздохнул, и дальше мы потопали уже вдвоём. Всё-таки неплохо порой почувствовать себя вполне обычным человеком, который иногда может поболтать с лошадью-недомерком, пускай и демонической. И вскоре я поймала себя на том, что взахлёб рассказываю Коньку о наболевшем. Он не перебивал, так что я даже не заметила, как мы попали под кроны серебристых ясеней. Здесь было прохладно, царил рассеянный зеленоватый свет и пахло лесом, земляникой и свежестью. Эхом дробился перестук дятлов, и где-то неподалёку журчала вода. Вот к ней мы и направились.

Лощинка, по дну которой бежал узкий ручей, обильно поросла ажурным папоротником и рубиновой драконьей ягодой. По отполированным потоком камешкам прыгала крошечная серая птичка, которая сразу же упорхнула. Я с удовольствием присела на мшистый валун, чтобы отдохнуть и напиться. Вода была вкусной и до того ледяной, что заломило зубы. Пока я утоляла жажду, Конёк не сводил с меня пристального взгляда, а потом фыркнул и, напившись от души, облизнулся и принюхался к рубиновым гроздьям драконьей ягоды.

Выглядели те весьма аппетитно: крупные, мясистые, так и сверкающие влагой, но внутри прятались мелкие синие зёрнышки, в которых содержался сильнейший токсин. За пару минут он мог парализовать и нормального мерина, не то что этого недомерка, а то и вовсе – убить.

Я несильно пнула его в бок, чтобы оттолкнуть от опасного лакомства, однако тот успел подхватить языком приличную гроздь и теперь медленно её пережёвывал. Потом пару раз икнул, отрыгнул синеватое облачко и объел куст окончательно. К тому же с каждой минутой эта пародия на демона или лошадь выглядела всё лучше и лучше. Рёбра словно обросли мясом, шрамы на шкуре от привязи будто бы сгладились, а седые грива и хвост стали белоснежными. Вот даёт!

– Слушай, может, мы тебе имя придумаем? – осенило меня. – Будешь… хм… Лошарик. Не нравится? Тогда Репешок! Что, тоже нет? Тогда Прилипала! – Конёк выслушивал поток моих издевательств, пофыркивая на самых абсурдных вариантах. Наконец я предложила ему обзываться так: – Бонифаций Фаворит Четвёртый! Звучит достаточно гордо для такого благородного скакуна, как ты? Я буду звать тебя Боня.

Свежепоименованный оторвался от ягод, согласно заржал, посмотрел на ручей с лёгким отвращением и пошёл к дороге. И то правильно. Пора было продолжать путь, иначе добраться до Овьерро затемно нам не светило. Я отвернулась от ясеневых крон, сквозь которые пробивались острые золотые лучи и поднялась с валуна. Желания ночевать в лесу здешние красоты не вызывали.

Идти стало намного приятнее. Я часто притормаживала, чтобы разглядеть мелькающее среди стволов лесное сообщество, а Боня степенно вышагивал рядом, изредка склоняясь, чтобы обнюхать дорогу. Кустики сочной травки он игнорировал, зато с интересом поглядывал на любопытных птах, подлетающих к нам почти вплотную, и периодически прищелкивал клыками.

Мне тоже есть хотелось просто фантастически. По пути попадались земляничные полянки и даже малинник, но на первых я так и не наелась, вдобавок едва не подцепив ушлого клеща, а в соседних колючих зарослях успел обосноваться медведь. Пришлось немножечко побегать. Но лес всё не кончался, а под деревьями заворочались плотные тени и появились первые комары, под шлепки так и целившие в мои голые коленки. Ко всему прочему нас буквально преследовали странный хрустящий шелест и невнятное бормотание.

Внезапно Боня поднял голову и резво отбежал на обочину, а я замешкалась, потому что колесо чемодана просто намертво перекосило в петле узловатого корня. Я дёрнула его изо всех сил, но только зря старалась. А странный звук всё приближался и приближался….

– Поберегись!!! – проорал мужской голос.

Я так рванулась в сторону, что сдёрнула чемодан с места, оставив колесо на память местной флоре, и едва не свалилась в канаву с прошлогодней листвой. И вовремя, потому что мимо именно с тем самым противным звуком промчалось нечто огромное, красное и в чёрных пятнах, тащившее за собой с грохотом и скрипом деревянную телегу с усатым возницей средних лет на козлах. Тот оглянулся на нашу компанию и натянул вожжи. Красное нечто вздыбилось на задние лапы и тяжело ухнуло на передние. Средние при этом так и продолжили перебирать по дороге.

– Экий у тебя жеребчик… славный! – откашлявшись, мужчина в просторной светлой одежде и удобных сандалиях спрыгнул на землю и похлопал насекомое-переросток по глянцевому боку, с любопытством поглядывая на жутковатого Боню. – Давно в пути?

– Это что, божья коровка?! – невежливо перебила я.

– Она самая, – кивнули мне. – А какая ей разница? Везёт и везёт.

– Да я и не в претензии. – Я захлопнула варежку и улыбнулась. – Просто неожиданно.

– Букашка она такая, со всех углов неожиданность выдаёт, – просиял хозяин и поправил полы расшитого алыми узорами жилета, под которым краснел широкий шёлковый кушак. – А потом ничего, привыкаешь.

– А это Бонифаций Фаворит Четвёртый, он добрый, ну, наверное, – представила я своего "скакуна", на что Боня только фыркнул. – А вы нас не захватите с собой?

– А чего ж нет? – кивнул возница. – Тебе куда, красавица?

– В Овьерро.

Он почесал затылок.

– Нет, туда нам с Букашкой не надо, да и тебе бы отсоветовал. Город небольшой, да славушка дурная о нём ходит по округе.

– Какого рода? – сделала я стойку.

– А, да сплетни глупые, – отмахнулся мужчина, но украдкой сотворил обережный знак. – Не к ночи поминать такое непотребство.

– Неужели некромант шалит? – забросила я удочку. Вообще-то, в больших городах Пещер их было, что крыс в иной канализации. Ничего особенного, мало ли у кого какие странности. Просто регистрируйся в соответствующих органах и не шали без разрешения. Однако с отдалением от просвещённых городов и без должного надзора самый слабенький некромант мог запросто разгуляться до злодея мирового уровня. До Монтоливии, столицы Валенсира, вон как далеко, а значит, приструнить негодяя будет некому, включая Инквизицию, которая вниманием подобные провинции не очень-то и жаловала. Так что, чем леший не шутит? Не зря же меня отправили именно сюда.

– Тьфу, мерзопакость! Может, и он, да кто б того охальника застукал! – А вот это было по теме, но валенсирец переключился на Конька. – Ты вот что, помоги-ка мне твоего Бонификция погрузить, а то ведь за Букашкой ему, поди, не угнаться. У меня переночуете, а утром… выбор твой. Тебя-то как звать?

– Виринея, – назвала я старое имя, всё равно ведь нового ещё не придумала. Да и сроднилась я с ним, привыкла отзываться, так что…

– А меня сеньором Ёсиком кличут, так что будем знакомы. Давай-ка, подсоби.

Вдвоём мы запихнули обмякшего от вольной жизни Боню в телегу и закинули туда же оставшийся без колеса чемодан. Я же пристроилась рядом с хозяином на козлах. Тот хлестнул вожжами, и Букашка рванула вперёд. Привыкла я к треску её лапок довольно быстро и даже смогла поддерживать беседу, оставив расспросы о некроманте на потом. Похоже, у местных на его счёт был недоговаривательный пунктик.

– Есть хочешь? – спросил мужчина. Он только что закончил рассказывать про свою семью: жену, старого тестя, детишек всех возрастов – десять штук в наличии, двух собак и полосатую кошку. Проживало это семейство в ремесленной деревушке недалеко от вышеупомянутого Овьерро. Сам он занимался тем, что возил в Фодирно – довольно многолюдный городок к югу от той станции, где я сошла с "Алой Стрелы", керамику собственного производства. Её остатки как раз погромыхивали в телеге, в коробах под наброшенным сверху брезентом. Но сеньор Ёсик утверждал, что уж в этот раз сбыл куда больше, чем ожидал, и теперь едет домой с изрядным барышом в кармане и гостинцами для родных.

– Ага, – призналась я. – Ужасно!

Тот, не заморачиваясь по поводу управления, развернулся объёмным седалищем к дороге и извлёк оттуда полотенечный узелок.

– На-ка вот, свояченица с собой положила. Ешь смело! – Узелок плюхнулся мне на колени, и хозяин снова уставился перед собой, похлопывая себя по заметному пузику. – Я когда от родственников уезжал, наелся во!

– Обалдеть! – Внутри лежали кусок белого ароматного сыра, несколько кусочков вяленого мяса и копчёной колбаски, большой ломоть свежего хлеба с хрустящей корочкой, луковые перья и розовый помидор. Я схватила колбасу и смачно надкусила. Сеньор Ёсик довольно посмотрел на меня, я же кивнула на Букашку, благополучно наполняя своё. – А можно спросить?

– Она-то? – догадался он. – Да вот… прилетела. Из этих… Закрытых областей, наверное, рядом же портал переходной между Пещерами. Да смешная история, ей-богу.

– Я бы послушала. – Я укусила помидор и забрызгала соком платье. А и леший с ним! Угощение стоило сотни таких!

Валенсирец покачал головой, но ему явно хотелось поделиться.

– А, ладно! – решился он. – Был у моего кума, сеньора Жозе, праздник… Гуляли целый день, да вечер всё одно настал. Вот уж и смеркалось, когда я домой пошёл. Хлоп дверью, а там ещё! Я туда, а там она….

– Букашка? – предположила я.

– Да откуда ж ей в том сарайчике взяться?! Бутылочка гарды! Малёхонькая такая, кум, зараза, припрятал! – Сеньор Ёсик развёл руками, показывая размер бутыли литров эдак на десять. – Ну, я так, пригубил чутка для храбрости, потому как ночь была, что хоть глаза коли, и домой пошёл, а по небу уж зарницы первехонькие засверкали. Ну, иду я себе и иду, а сам думаю, надо бы от жены схорониться, а то ведь нинья моя так и не даст поспать после гулянки. Она у меня страсть не любит, когда я под парами домой прихожу. Бывает, что все горшки за день наработанные об меня переколотит, а имущество-то жалко. Двинул я тогда виноградниками к сеновалу, а там – она…

– Нинья? – попробовала догадаться я.

– Букашка! Сидит себе на яблоне и тихонько так стрекочет. А я ж с праздника, да ещё и темновато было. Вот и думаю, и чего ж это сеньору мою Лорену на дерево занесло?

– А куда Нинья делась? – уточнила я.

– Кто? Ах, да это ж я жену свою так обзываю. Её всю жизнь Лореной звать, а нинья – это девочка, по-нашему. Люблю её, сил нет.

– А-а, – глубокомысленно выдала я, жуя колбаску.

– Вот сидит она на верхушке, а я внизу ору, чтоб перед соседями не позорила, – продолжил рассказчик. – А она возьми, да и спланируй в траву. Тут во мне гарда вмиг в бесполезность перешла и рухнул я, как подкошенный. А когда очнулся, то её и увидел.

– Букашку?

– Да какую букашку?! Скалку дубовую, как заглавный аргумент этого… семейного сосущенствования… с сеньорой Лореной на другом конце. А Букашка опять на яблоню залетела, где сидела и настроение семейное третировала. А вообще, умная она у нас. Я её потом всё равно с дерева снял, на цветочки выманив, и в хозяйство приспособил. И вот, лучше кобылы будет!

Боня позади снисходительно заржал. Сам мне едва до… поясницы, а всё туда же!

– Да что я всё о себе да о себе, – опомнился возница. Он вытащил из кармана жилета трубку и закурил. Ароматный дым с вишневым привкусом застелился за нами вдоль дороги. – Ты-то к нам откуда будешь?

– Травница я, – привычно соврала я, очень стараясь не свалиться с козлов, расслабившись после еды. – Буду гулять у вас по лесам да образцы для диссертации коллекционировать.

– Из другой Пещеры, значит, – пыхнул трубкой сеньор Ёсик. – Ты, главное, девчатам нашим не говори, а то замучают зельем приворотным, или ещё какой дрянью против прыщей.

– А что, здешняя травница не справляется? – удивилась я.

– Да был у нас Назар. Не в нашей деревне жил, правда, а в графской дубовой роще между нами и Овьерро. Только в прошлом году пропал. Исчез. Девчата к нему в праздники за гадальными зельям побежали, а его нет. Под котелком огонь пылает, книжка на столе листками шелестит, а хозяина и след простыл.

– Хм… – задумалась я, прикидывая перспективу трудоустройства.

– В город не суйся, пропадёшь! – проницательно предупредил валенсирец.

– А можно конкретики, а то ведь не пронимает, – покачала я головой.

– Вот же бестолковая! – вздохнул он. – Гиблое, оно и есть гиблое! Раньше добрый город был, а нынче там люди пропадают, и женщины более того.

– А причины?

– А кому оно надо то выяснять? – нахмурился сеньор Ёсик. – Инквизиторам, что ли?

– И много их тут? – задала я не менее важный для меня вопрос, чем поиски Антрацитового Паука.

Мужчина пожал плечами.

– Да нет никого. Ближайшее их отделение в Фодирно было, но и его недавно закрыли за ненадобностью. Так, наведываются к нам иногда, для проверки. Крутился, говорят, тут один в Овьерро с неделю назад, откушал за счёт мэра, да так и убрался. Воистину говорят, миру пора очиститься от этих…

Было несложно догадаться, что на языке у него вертится нехорошее слово. Плохо дело у Инквизиции, если уже и в провинции бродят подобные толки. Но отсутствие инквизиторов порадовало. Возможно, ещё какое-то время я смогу свободно перемещаться, но что будет после? Рано или поздно погоня, если таковая имеется, а верить, что мне спустили побег из Управления не приходилось, явится и сюда. Вопрос только в том, как скоро это произойдёт и успею ли я отыскать некроманта? Хотя так ли уж мне это нужно? Хочу ли я узнать от него правду? Сдавалось мне, что нет. Но если я не отыщу его в последующие дни, то засчитаю себе попытку и просто свалю. И пусть всё горит синим пламенем. Но Овьерро меня заинтриговал. Ох уже это любопытство. Вечно у меня из-за него проблемы.

Пока мы общались, заметно посветлело. Это в кронах замелькали бреши, сквозь которые проглядывало небо. К тому же за стволами я приметила полосу невысокой каменной ограды и показала на неё рукой.

– Граница личных владений графского сына! – Мужчина снова сотворил обережный знак, а Букашка взвилась на задних лапках и едва не сбросила нас на землю. Её хозяин натянул поводья, пытаясь её успокоить, а я смотрела на дорогу, посреди которой замер чёрный зверь размером с подросшего телёнка. Он стоял сгорбившись и припав на передние лапы, а с тупой морды с ощеренной пастью в пыль капали и тянулись ниточки слюны. Зверь низко и утробно рычал, блестящая шерсть на его холке поднялась, превращаясь в длинные иглы. На мощной шее серебрился ошейник с металлическими шипами. По моему затылку пронеслась волна мурашек. Очень уж ярко вспомнился вурдалак, который пытался пообедать мной в Бьёрсгарде. Ох и не спроста такие совпадения! – Вожак его гончих, чтоб его четырежды!

Из-за деревьев раздался остервенелый вой, и на дорогу выскочили ещё с десяток более мелких тварей, а за ними – всадники в красных ливреях. Затрубив в завитые рога, они перемахнули через стену, увлекая за собой жуткую свору. Последним, жутко лязгнув клыками, лениво и неспешно ушёл вожак. Низкий гул охоты уже слышался далеко впереди, когда из леса, с гиканьем и молодецкими воплями, выступила ещё одна группа всадников. На них были разного цвета бархатные куртки с золотой вышивкой и короткие плащи. Эти громко хохотали и убираться не торопились.

– Кого они ждут? – спросила я.

– Известно кого, Габриэля де Феррер, – процедил сеньор Ёсик, едва справляясь с разволновавшейся Букашкой. – С тех пор как он вернулся в отчий дом, ни одного денёчка спокойно не проходит. Опусти глаза! Он может быть где-то рядом!

Вот ещё! Я смотрела на молодчиков в открытую. И тут на дорогу между нами вылетел огромный чёрный жеребец и, выбросив из-под копыт комья сухой земли, встал на дыбы. Всадник осадил его в один удар хлыстом и направил к нам.

– Э-эх, быть теперь беде! – прошептал валенсирец, скатываясь с козел и сгибаясь перед отпрыском феодала в низком поклоне, но вот я собиралась оценить оного вблизи. Волнистые золотые волосы, подобранные драгоценным витым венцом, довольно резкие черты лица, волевой подбородок под чувственной линией рта. Бархатный камзол цвета свежей крови, расшитый золотом, был расстёгнут по случаю жары до пояса тёмных брюк, а на рельефной груди покачивался круглый медальон-накопитель с изображение раскидистого дерева в кольце неизвестных угловатых рун. На семейный герб оные походили мало, хотя в геральдике я особо не разбиралась. В общем, обычный лощёный красавчик, прямо и не скажешь, что мы в провинции. А вот его взгляд… Было в нём что-то такое, отчего по спине разлились огненные волны предупреждения, прямо как от вожака его своры. Хм…