Мы встретимся в апреле…

© Ирина Телесова, 2021

ISBN 978-5-0053-5940-7

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Рисунок Ирины Телесовой «Автопортрет»

В оформлении обложки использованы авторские работы Ирины Телесовой из цикла «Каменные истории»

https://vk.com/id20180210

https://vk.com/public174315231

https://stihi.ru/avtor/dozhdinka7772

Телесова И. В.

Мы встретимся в апреле… Стихи, сказки. 2021.

«– Родиться лучше всё-таки весной, под шум ручьёв, весёлый стук капели…»

 
– Родиться лучше всё-таки весной, под шум ручьёв, весёлый стук капели.
– А где мы встретимся?
– Мы встретимся в апреле, звенящем сотней птичьих голосов.
– Как будем жить?
– Мы убежим в июнь. Вся наша жизнь – одно большое лето – так много в ней любви, тепла и света! И дверь свою закроем на засов.
– А где наш дом?
– Дом будет в сентябре. В опятах пень, как рыжий нос в веснушках. Мы травами набьём свои подушки и строчками стихов украсим день.
– А где мы будем спать?
– Для сна – февраль. Медвежий, лютый, ветреный и снежный. Но для двоих зимующих он нежный. Давай всё время вместе зимовать.
– Ну а потом?
– Всё повторится вновь. Рожденье, встреча, жизнь, любовь и вечность. И нежных душ влюблённых бесконечность. И быстротечность с правом на любовь.
 

«Последний этаж. Крыша – дома макушка…»

 
Последний этаж. Крыша – дома макушка.
Под крышей – окно. За окошком – кормушка
Для птиц всех размеров, пород и мастей.
Чтоб больше слеталось к обеду гостей,
 
 
Орехов и ягод я им насыпала,
Прибила кусок несолёного сала.
Из конского щавеля, чертополоха
Вязала букетики (кушали плохо).
 
 
Арахис, боярышник, вишня, брусника,
Подсолнух, желток, бузина, костяника…
Когда прилетал незнакомый субъект,
Я в гугле искала – что ест, а что нет.
 
 
В то утро не клёст, не снегирь, не ворона —
Сидел на кормушке детёныш дракона.
Озябший малыш, с перепонками лапы,
Один в целом мире, без мамы и папы.
 
 
Схватила в охапку, укутала пледом.
Списалась по вайберу с бывшим соседом,
Металась по сайтам, звонила с айфона:
«Ребята! Скажите, чем кормят дракона?»
 
 
А люди смеялись, а люди шутили,
И пальцем над ухом, наверно, крутили.
А я почесала Дракошу за ушком,
Включила мультфильм и купила игрушку,
 
 
Крупы, апельсинов, яиц и печёнку —
Питанье хорошее нужно ребёнку.
Для кашек и фруктов объёмный смеситель,
Подумав, добавила огнетушитель.
 
 
Дракон подрастает и кормит синичек,
Бродячих котов и зимующих птичек.
Кто сам позабытый сидел за окошком,
В беде не оставит ни птичку, ни кошку.
 
 
А что у стола перегрызаны ножки,
В подпалинах мебель и чёлка (немножко),
И голос его по ночам слишком громок…
Так что Вы хотите? Он просто ребёнок!
 
 
Теперь уж весна, он подрос и летает.
Пойду собираться. Сказал, покатает.
 

ЛУННЫЙ КОТ

 
Луна как круглый глаз большой совы,
И ночь вздыхает шёпотом листвы,
И листья тихой стайкой рыжих птиц
На землю упадут, как сон с ресниц.
 
 
Я видела (а, может, снилось мне?),
Как рыбки лунные водили на стене
Причудливый нездешний хоровод,
И наблюдал за ними Лунный Кот.
 
 
Он пах туманным дымным молоком,
И шерстку лунную шершавым языком
Вылизывал, совсем как кот земной,
И вёл беседы тихие со мной.
 
 
Про то, что он пришёл сюда с Луны,
С её обратной, тёмной, стороны.
И нет других путей, дорог, мостов,
За исключеньем зыбких лунных снов,
 
 
Попасть туда, где Лунные Коты
Макают в чудо длинные хвосты
И варят серебристый лунный свет.
Ведь всякий знает, что чудесней нет
 
 
Основы для осенних сладких снов,
Что слаще мёда, сказки и блинов.
И кашеварят Лунные Коты
У пламени серебряной плиты.
 
 
Там каждый Кот – чудесного адепт,
И сны разны на вид, на вкус, на цвет:
То сладкий, как густая карамель,
То свежий и холодный, как метель,
 
 
То звонкий леденцовым монпансье,
То нежный, как печенье финансье,
То тихий летний с шёпотом травы,
То сон осенний с запахом листвы.
 
 
Хранят их все в подлунных погребах,
В пучках, горшочках, склянках и мешках.
Тебе оставлю, осень ведь длинна,
Чтоб по ночам не маялась без сна.
 
 
Уже светает, должен я идти.
Спи, девочка, спи, маленькая. Спи.
 

ПАНИ ИРИНА

 
Пани Ирина
Пишет картины,
Вяжет для куклы берет.
Вместо Тотошки – серая Кошка.
Пани Ирине шесть лет.
 
 
Ветер вдогонку,
Коленки в зелёнке,
Старенький велосипед.
Платье в колючках,
На шее – ключик
К дому, которого нет.
 
 
Тонкие ножки
По жёлтой дорожке,
Полный бидон молока.
Для птичек – крошки,
Бидончик – для Кошки,
А для мечты – облака.
 

СТАРИК И КОШКА

 
Старик повстречал незнакомую Кошку:
«Вы как, дорогая?» «Продрогла немножко.
Но, в общем, терпимо. Бывает и хуже,
Когда толстым льдом покрываются лужи.
 
 
А Вы как? – спросила учтивая Кошка. —
Я раньше Вас часто видала в окошке.
Горел до утра в Вашей комнате свет,
Вы тяжко вздыхали и кутались в плед».
 
 
Сердечком озяб и душою простужен,
Но каждый на свете кому-нибудь нужен.
И вместе смотрели на снег из окошка
Счастливый Старик и счастливая Кошка.
 

«– Ты будешь всегда со мной?..»

 
– Ты будешь всегда со мной?
– Нет.
– А где же ты будешь потом?
– Я стану Дождём. Я буду в окошко стучать, и снова мы будем вдвоём…
– А потом?
– Я стану Ручьём. Ты камушки будешь искать, замёрзнешь, вернёшься домой… И я стану Огнём. Ты сядешь к камину, протянешь мне руки… Я буду Теплом. Согрею ладошки, холодные щёчки… Приду к тебе Сном. Уютным урчащим пушистым огромным щекотным Котом…
– А потом?
– Я Солнечным Зайчиком утром вернусь к тебе в дом… Спи! Ночь за окном.
Мы вместе.
Вдвоём.
 

«Ветер и дождь, я привычно бреду по лужам…»

 
Ветер и дождь, я привычно бреду по лужам,
Храбро сражаясь с желанием их промерить.
Мокнет на лавке медведь – никому не нужен,
Пуговки грустно глядят на мордашке зверя.
 
 
Плюшевый, старый, давно оторвали лапу,
Пуговки разные – видно не раз пришиты.
Будет дружок, заберу, посажу под лампу.
Все мы когда-то бываем людьми забыты.
 
 
Каждый ребёнок помнит, как был звездою.
Знает, что он бессмертный, бесстрашный, сильный.
Ну а потом… жизнь, работа и всё такое…
Вот мы и дома! Какой ты, медведь, красивый!
 
 
Всё расскажу про себя. Отдыхай с дороги.
Я тебя к лампе – поближе к теплу и свету.
Мы полюбили и стали почти как боги,
Пели осанны ветрам, поездам и лету.
 
 
Кровь наша – свет и огонь ледяных созвездий.
Ветер мешался с дыханьем земли и моря.
Мы всемогущими были, совсем как дети.
Наша любовь – оберег от любого горя.
 
 
Был понарошечный зверь самым лучшим другом.
Слушал, кивал, согревался, светился счастьем.
Тоже, наверное, вспомнил про жизнь другую,
Где нет дождей и потерь, нет обид, ненастья.
 
 
Дождь всё идёт, и фонарь за окном мигает…
Нам хорошо, медведь, мы в тепле с тобою.
Только любя взахлёб, человек вспоминает,
Как он умел светить, когда был звездою.
 

«– Так сколько же дней пролетело?..»

 
– Так сколько же дней пролетело?
– Не знаю. Мы встретились в мае, сейчас уже осень.
– Выходит нам семьдесят? Как ты считаешь?
– Мне может и семьдесят. Вам – двадцать восемь.
– Смеёшься. Мы вместе на свет появились. И мир наш – огромное синее небо! А помнишь, как бабочки в небе кружились? И ластились к нам по-щенячьему слепо ручные туманы седыми щенками.
– Я помню – ты плакала. Солнце всходило – щенки исчезали тумана клочками. Ты тонкими листьями небу грозила. А я говорил: «Моя буря в стакане» – и гладил твою золотую головку. А Солнечный Заяц скакал по поляне с цветка на цветок, да так шустро и ловко! Недаром, что тучный. И ты улыбнулась: «Такие пасутся в траве только в мае». Ты с ветром кружилась. Ты к солнцу тянулась.
– Ты всё это помнишь?
– Всё помню, родная.
– Теперь всё иначе: и ветер пугает, и стала седой золотистая чёлка…
– Вам очень к лицу этот цвет, дорогая. Ты самая храбрая в мире девчонка! Нет смерти! Смотри! Только небо и ветер! Мы вместе летим! Видишь?
– Вижу, мой мальчик! Ты самый прекрасный на всём белом свете!
– Я просто влюблённый в тебя одуванчик.