– Это Кристина, знакомьтесь, – сказал Борис, усаживая её на скамейку. Сам он, не отпуская женщину, сел вплотную к ней и поцеловал её в лоб несколько раз.
– Здравствуйте, – сказали Маша с Яковом, который вышел к том моменту, как приехало такси.
– З-зд-здравствуйте, – простонала Кристина, – прос-с-сти-т-те, что я вам т-тут как снег на г-г-голов-ву… Вы Мария?
– Да. А это – Яков.
– Д-да. Мне Борис рассказывал про Вас, – сказала Кристина, немного успокоившись.
Яков молча кивнул.
– А где этот… Ну, крыс? – спросила она, глядя прямиком на Махмуда, который сидел на корточках у дощатого туалета, внимательно вглядываясь в лица своих хозяев, ловя каждый их жест и интонацию.
– Да вот же он! – ответила Маша, указывая на Махмуда и улыбаясь ему.
Кристина даже перестала всхлипывать. Настолько велико было её удивление.
– Это? Так это же человек!
– Ага! Вы нашим мужчинам об этом скажите, – ответила Кривулина. – Для них он зверь, чудовище, мутант.
– Кристин, – перебил Зорин, – расскажи, что случилось.
Кристина помрачнела. Из глаз её покатились слёзы, нос сделался красным, а голос задрожал.
– Вчера вечером, около девяти часов я уложила все вещи в дорогу. Собралась Катюшку ехать забирать, а тут свекровь звонит мне и плачет. Пропала, говорит, Катенька. Я дар речи потеряла: «Как?» – спрашиваю, а у самой ком в горле стоит, не могу ни вдохнуть, ни выдохнуть. А она мне: я, говорит, её пред сном мультики усадила смотреть, а сама на кухне возилась, пирог вам в дорогу пекла. Ну полчаса, наверное, или там час… – начала рассказ Кристина, всхлипывая и сбиваясь. Она тараторила, так как боялась, что расплачется и не сможет договорить.
– Так, значит в девять вечера? – переспросил Зорин.
– Ну, после девяти. А когда, говорит, в комнату зашла, нет её там… Свекровь подумала, что спряталась девочка, подшутить над бабушкой решила. И стала по квартире её искать. Вдруг смотрит, дверь входная приоткрыта. Она выбежала во двор, стала бегать, звать. У самой давление подскочило. Сразу стала звонить Саше, который с работы ещё не вернулся к тому часу. Муж сразу к матери выехал, дом обыскали весь, потом на столике в зале записку от дочки нашли. Сразу-то не заметили впопыхах. Катенька написала, что ушла искать Верочку, свою подружку закадычную, которая две недели назад пропала. Написала: «спущусь под землю, и Веру отыщу. Мы вернёмся вместе. Я должна её спасти. Я не боюсь диких крыс. Мамочка, папочка и бабуля, не злитесь на меня!» Так и написала, Борь! Это дословно. Муж в шоке был, он свекровь за грудки схватил и начал трясти, как сумасшедший! Ты, орал на неё, за дочерью нашей не уследила! Сама виновата, вот сама Кристине и звони-и-и-и…
Кристина сорвалась на рыдания, Маша с Яковом стояли в растерянности, Борис продолжал обнимать женщину и шептать глупое «тихо, тихо, успокойся». Махмуд сидел на крыльце дома, вжав голову и притихнув. Он боялся шевельнуться, ибо чувствовал – случилось что-то страшное. Сердце его заколотилось быстрее, предвещая что-то нехорошее. От женщины, которую привел злой человек, поймавший самого Махмуда, исходил запах опасности.
– А что, – спросил Яков, – Ваша дочь знала про крыс? Откуда?
– Выходит, знала, – продолжила рассказ Кристина, утерев слёзы. – Была у неё подруга с садика. Потом в один класс попали, два года вместе учились, «не разлей вода» были…
– Как это, не разлей вода?
– Яков, это метафора такая. Неразлучные, значит, подруги, – уточнил Борис.
Кристина рассказывала дальше:
– Пропала девочка в конце июля. Во дворе играла, да родители замешкались, вышли её домой звать, когда уже восемь вечера было, сумерки, то есть. А её нет. Конечно, полиция искала ребёнка, Саша мой оказывал всяческое содействие. Как вспомню! Несколько дней дома не ночевал. Конечно, дома мы между собой обсуждали всё это. И про крыс, и про канализацию и так далее. И не подозревали, что слышит всё Катенька, да «на ус мотает». Сейчас вспоминаю, действительно: изменилась она. Замкнулась. Первую неделю всё спрашивала, не нашлась ли Верочка. Потом перестала. Может, Саша или я что-нибудь говорили такое, типа того, что крысы-мутанты уже не первого ребёнка в подземелье утаскивают. Она и решила сама искать. Ну ребёнок-же! Сама я виновата. Сама! Надо было дочь возле себя держать, или рассказать ей всё.
– Что рассказать?
– А то, Боренька, что тело Верочки нашли на днях. На окраине города, в канаве-какой-то. Родители опознать не могли, изуродовано оно было… Господи! Надо было Катюше сказать, что умерла подруга её. Но как? Думала, уедем, побудем вдали от дома. Забудется всё. Потом что-то придумаем. А она вон что задумала! Искать! Кстати, она подготовилась, оказывается. Свекровь говорит, фонарик пропал, с которым она в погреб ходила. И тёплые штанишки с кофтой. Ну, готовилась она, понимаете?
– А сколько лет девочке? – спросил Яков, присев на корточки напротив Кристины.
– Девять.
– Ну, она такая маленькая… Вряд ли она могла далеко уйти, Кристин.
– Боря! Ты не знаешь, какая она шустрая. Мы, когда ей семь было, в поход её брали на водопады. Те, что за Переднегорском, в горах. Маршрут сложный был, помню, часов пять мы только в гору шли с небольшими перерывами. Она даже не пикнула. На обратном пути только ныть начала, что устала, но не остановилась. Последний километр Саня её на плечах нёс. Так, то – два года назад было.
– Вы думаете, – спросила Мария, – что она могла и вправду как-то в подземелье попасть? Но как?
– Не знаю я! Если её крысы не растерзали уж-ж-же, – снова заплакала Кристина.
– Может она в городе где-то?
– Тогда бы её нашли уже! Саша с полицией ищет со вчерашней ночи. Я искала с поисковым отрядом «Лиза Алерт». Я и два десятка добровольцев. Мы с утра ещё и листовки развешивали! Её фото на каждом столбе и дереве висит, не видели что-ли? – спросила Кристина.
– Я не приглядывался. Таких объявлений уйма по городу… – вставил Яков.
– Так мы сегодня никуда и не выходили, – добавила Маша. А Зорин промолчал.
Тут Кристина побледнела, губы её задрожали сильнее.
– Мне плохо, ребят, – прошептала она.
– Ой, Вы, конечно, не ели ничего и не спали ночь! Идёмте в дом, скорее, – спохватилась Кривулина.
– Ну что Вы, Мария! Какая еда? Меня сразу вырвет точно. Пить не могу, не то, что есть. Надо что-то делать! Вы мне поможете? Я просто не знаю, куда идти. Муж меня силком домой притащил час назад и сразу обратно к себе в отдел. Мало того, что к завтрашней операции готовятся, так ещё и это! А вдруг она уже там, недалеко от эпицентра взрыва, а? Если она жива, моя доченька, то разорвёт её-о-о-о… – застонала Кристина.
Зорин понял, что пора брать ситуацию под контроль. Иначе, они все утонут в море Кристининых слёз и не смогут ничего предпринять. Пока её сотрясали рыдания, Зорину пришла в голову мысль. Но для начала он должен хоть как-то успокоить Кристину. А то он себя как не мужик ведёт. Ещё чуть-чуть и тоже начнёт охать, ахать и причитать.
– Так, – сказал он, – сейчас, Кристина Максимовна, ты пойдёшь и приляжешь. На часик. Надо просто принять горизонтальное положение и дать телу отдых. Твой муж знает где ты?
– Нет. Думает, я дома. Но как я могу дома сидеть, когда моей Катюшки рядом нет? Я не знаю, не знаю, что делать! Я умереть хочу!
Борис проводил Кристину в дом и помог лечь на диван в комнате. Маша и Яков проследовали за ним, сочувственно глядя на женщину.
– Не могла девятилетняя девочка далеко уйти. Сама говорила, что обиталище крыс под старыми корпусами клеевого завода. А до него почти восемь километров. А если она спустилась как-то под землю, то и подавно не доберётся до туда. Я уверен, она поблизости. И мы её найдём!
– Как?! – почти одновременно воскликнули все трое.
– Для начала, скажи, Кристин вот что. Подрыв мутантов перенесут же, да? В свете новых обстоятельств.
– Каких обстоятельств?
– Пропажи дочери сотрудника органов.
– Ты что, Боря! Там всё с точностью до минуты рассчитано. Командует Москва! Через каких-то двадцать часов произойдёт дистанционно-управляемый подрыв тысяч килограммов взрывчатки, от чего, возможно, наш городок взлетит на воздух!
– Ну, нет. Это уж ты слишком круто взяла! – ответил Борис.
– Не важно. Но из-за одной маленькой девочки никто ничего отменять не станет. Долго готовились. Саша ставил в известность москвичей, они наверх передавали. Но мы же, сам понимаешь, птицы подневольные. Она одна что-ли пропала? Никого живым не нашли!
– Значит так. Будем искать Катю сами, – сказал Борис.
– Но как? Ищут же опытные сыщики и волонтёры. Со вчерашнего дня никаких зацепок, – спросила Маша.
– Нам он поможет, – ответил Зорин, кивнув в сторону окошка, за которым спиной к ним и лицом к клумбе с мальвами стоял Махмуд. Он поливал цветы.
– Каким образом? – удивился Яков. – Вы надеетесь попросить его провести нас к логову его сородичей в подземелье кратчайшим путём? Так она может быть и не там, а в городе где-то. Да он и не понимает ничего.
– Как раз-таки понимает он всё, Яшенька. Но вот договориться с ним нельзя. Да он вряд ли что-то может знать о мутантах. Они же не общаются. Он для них давно чужак, а они для него.
У Кристины высохли слёзы на глазах, и она стала смотреть на Бориса с надеждой и крайней заинтересованностью. Она встала с дивана, на котором успела полежать всего пятнадцать минут, и подошла к окну. Махмуд, такое похожее на человека существо, должен помочь ей найти дочь. Но как? В её сердце едва теплилась надежда на то, что она жива. Разум упорно твердил: Кати больше нет. Молодец Борис, то старается что-то придумать. Благодарна была Кристина и его друзьям. Просто понимала она, что сама умрёт от горя сидя дома одна, вот и поехала к этим людям. Лучше что-то делать, пусть и бессмысленное, но делать.
– Борь, расскажи подробно, что ты имеешь в виду? Как Он поможет нам в поисках? – спросила она упавшим голосом.
– Я должен Сане позвонить. Он изобрёл чип с программой. Его, этот чип, надо вживить под кожу головы парня. Программа сотрёт его человеческое сознание. Взамен восстановится крысиные инстинкты, в том числе его развитое обоняние. Он, словно собака-ищейка, учуяв запах девочки, приведет нас к ней. Тем более, если Катенька в подземелье, нам будет удобнее его использовать, нежели обычную полицейскую собаку, которая плохо ориентируется в темноте. В общем, изначально, Сашка Руденко придумал просто выйти на логово крыс с помощью своего изобретения. Но я думаю, его программку можно как-то переписать так, чтоб настроить на поиск конкретного запаха, то есть Катиного. У тебя, Кристин, есть с собой Катина вещь? – закончил Зорин.
Все трое ошарашенно смотрели на Бориса. План был действительно диким. Борис и сам себе удивился, когда с такой уверенностью в голосе о нём рассказывал. Ещё вчера всё это он считал сущей галиматьёй мальчишки-фантазёра. Но теперь, в настоящий момент, Борис ощущал сюрреализм ситуации, в которую они все попали.
– Так есть вещь? – повторил он.
– Да. Панамка есть.
– Погодите! – пришла в себя Кривулина. – То, что Вы задумали неосуществимо!
– Почему?
– Да потому, Борис Владимирович, что Вы собираетесь действовать словно нацисты. Это как? Взять человека, словно, подопытного зверюшку, что-то там ему вшить в голову и превратить его в зомби? В собаку-ищейку? Против его воли?
– Успокойся, Маш, – сказал Борис. – Не совсем он ещё человек. Если б у него было человеческое сознание, он, уверен, сам захотел бы нам помочь.
– Нет, я не позволю с ним сотворить такое!
Кристина смотрела то на Машу, то на Якова, то на Зорина полными слёз глазами. Она не верила вообще ни в какую идею, но ей отчаянно хотелось предпринять хоть что-то.
– Маша! Ты не имеешь права им распоряжаться, – сказал Борис.
– А Вы имеете? Я его обязана защитить! Он беспомощен.
– А если это – единственный шанс спасти ребёнка? – вступил Яков в разговор.
– То есть ты на его стороне? – возмутилась Мария, бросив на Якова злобный и укоризненный взгляд.
– Я на стороне девочки, которая в опасности. Возможно, она жива, и мы теряем драгоценные минуты, выбирая между ней, и этим… Бывшей крысой.
– Ну не знала, что вы такие жестокие! – чуть не закричала Кривулина.
– Маша, не обижайся, просто ты его так жалеешь и так рассуждаешь, потому что ты не мать, – сказал Яков.
– Ну и что? Я – будущая мать! При чём тут это? Я – человек, и не понимаю, как можно силой человека, пусть ещё не сформировавшегося, превратить в зверя!
– Не просто же так, Маш! – вставил Зорин, – ради Кристининой дочери!
– А потом? Что потом?
– Что потом, Маш, не знаю. Я сейчас Саше Руденко позвоню и всё выясню, – ответил Борис и вышел во двор, позвав с собой Якова.
Мария принялась быстро ходить по комнате взад-вперёд, а Кристина снова легла на диван и заплакала. Теперь она ещё и виноватой себя почувствовала. У Марии сердце было не на месте. Внутри неё шла борьба. Наконец она села на край дивана и обратилась к Кристине:
– Я всё понимаю, Кристина Максимовна, мне очень жаль Вас и Вашу дочь, но это как-то не по-человечески всё…
– Знаю, – ответила Кристина, срывающимся голосом, – но ведь это не я придумала.
– Вы должны отговорить Бориса от этого зверства.
– Я не стану отговаривать! – сказала Кристина и встала, – Зря я приехала, простите меня.
– Постойте!
Обе женщины выбежали на улицу. Обе со слезами на глазах. Борис сразу понял, что к чему. Разыгралась настоящая драма, Зорин понял, что от него сейчас зависит всё.
– Дорогие мои, – сказал он, стараясь держаться как можно спокойнее, – не время для истерик. Он перегородил путь к воротам и взял за руки Машу и Кристину.
– Борь, отпусти! Я домой поеду. Всё-равно бесполезно всё! – сказала Кристина.
– Нет. Мы должны использовать любой шанс. Я позвонил Сане и всё ему объяснил. Сейчас я за ним съезжу и привезу сюда. Ему понадобится компьютер, так как программу надо немного переделать. Маш! Успокойся, пожалуйста. С Махмудом всё будет хорошо.
– Вы хотите использовать его, как вещь!
– Да, это звучит жестоко. Но на кону жизнь ребёнка! Ты что не понимаешь?!
– Хорошо! Хорошо! Хорошо! Я поняла! – прокричала Мария и убежала в дом, вырвав свою руку.
Яков пошёл за ней, кивнув Зорину в знак того, что, мол, «я поговорю с ней и всё улажу». Борис велел Кристине ждать его здесь и вышел за ворота. А Махмуд тем временем, как затравленный зверёк, сидел съёжившись на корточках возле стены своего сарая, и глядел на Кристину, чувствуя прямую угрозу. На него накатила непонятная тоска…
Зорин сел за руль «Нивы». Машина не заводилась. «Чёрт!» – прошипел он себе под нос. Бензин кончился. Так и заправки не работают. Ладно. Не время рассуждать. Надо действовать. Недолго думая, он перелез через забор дома напротив. Постучал в дверь. Не открыли. Заглянул в окна. Несколько раз крикнул: «Ау! Хозяева!» Не ответили. Они покинули город ещё две недели назад. Во дворе стоял старенький жигуль. И (слава Богу!) в баке было топливо! Борис открыл ворота изнутри, взял пустую канистру из «Нивы» и позаимствовал у соседей бензина. Через пятнадцать минут он уже был у дома Саши Руденко.
Глава двадцать вторая. Операция
Саша Руденко через полчаса сидел на кухне у Марии Кривулиной перед своим ноутбуком. Рядом сидели Яков и Борис, который ёрзал на стуле от чувства стыда перед Сашиной мамой, с которой он несколько минут назад поговорил по телефону, наврав с три короба о том, что, якобы пока она на работе, Саша сам приехал к нему в гости показать свою руку и повидаться, так как ему надоело сидеть взаперти. Сашина мама была очень недовольна поступком сына и напугана, что мальчик самовольно ушёл из дома без её разрешения, но из-за глубокого уважения к доктору, который дважды оперировал её сына, разрешила Саше остаться с Зориным под его ответственность до вечера. Кстати, теперь же Борис осмелился спросить у Саши про папу. Оказалось, у него с недавних пор другая семья, а Сашу он навещает пару раз в неделю, а иногда и реже. Что ж, обычная ситуация.
Борис наблюдал за быстробегающими по клавиатуре пальцами мальчика и делал вид, что тщательно всматривается в непонятные символы и циферки на мониторе. Думал он исключительно о предстоящем событии. О том, что скоро ему как-то предстоит установить чип с Сашкиной программой в тело, вернее голову, человека… Чёрт! Крысы! Борису не нравилось, что морально-нравственный аспект всё чаще проявлялся в его мыслях и тревожил. Он гнал от себя чувство всякой жалости к Махмуду и не намеревался всерьёз воспринимать его как существо, обладающее сознанием, чувствами. Ему было стыдно перед Машей, которая привязалась к парню. И перед Кристиной Максимовной стыдно было расписаться в своём бессилии. Она сама к нему пришла за помощью. Его любимая. В том, что их план совершенно отчаянный и невероятный, Борис не сомневался, как не сомневался и в его провале. Ну не привык он верить в сказки! В фантастику. Но не делать ничего вообще, он не мог. Лучше умереть, чем сказать Кристине, доведённой до отчаяния, что, мол, прости, дорогая, зря ты пришла. Я ничем не смогу тебе помочь, я не супермен. Пусть твой муж и полиция разбираются. Это их работа. Извини.
Тем временем Маша отпаивала Кристину горячим чаем с мятой. Она сочла некорректным рассказывать женщине, потерявшей дочь, о Махмуде. О том, что он – человек. Просто недоразвитый, но очень добрый, доверчивый и покладистый. О том, как Маша учила его разговаривать, и как усердно он повторял звуки, как расстраивался, что не получается сложить их в слова. Маше очень хотелось рассказать Кристине о том, как он к ней привязан. Какими глазами на неё, на Машу, смотрит. Как он благодарен ей за заботу, и она это чувствует. Да что теперь говорить об этом. Маша согласилась на эту экзекуцию. Сделать из Махмуда зомби. Да, ради высокой цели. Да, ради спасения ребёнка. Но она предала его. Того, кто ей верил больше всего на свете. Она смирилась с тем, что придётся это сделать. Чувствовала она себя погано. Но прекрасно понимала, что это несравнимо с тем, что сейчас переживает мать, ребёнок которой, с большой долей вероятности, погиб. Поэтому, отставив в сторону свои угрызения совести, Маша просто слушала Кристину Максимовну, бледную и измождённую, с глубокими морщинами на лбу женщину, которая рассказывала ей о своей дочке. Какие-то моменты, особо дорогие ей, как матери. Например, как Катенька, когда ей купили первый сотовый телефон (дешёвенький, кнопочный), с которым она пошла в первый класс, писала маме на работу смс-ки на корявом детском языке: «мамачка, я саскучилас па тибе мама кагда ты придёш дамой мама», «можна мне планшет мама цылую тибя». В другой раз Маша бы точно умилялась Кристининым трогательным рассказам, но сейчас… Она безумно жалела её, но… Махмуд вот он, здесь. А девочку она не видела и не знала, поэтому мозг не мог перенастроиться. Вот как она станет смотреть ему в глаза? Как?
Около восьми часов вечера Сашка объявил, что работа закончена. Все собрались в комнате и с интересом и надеждой смотрели на юного гения. Он вертел в руках маленькое устройство.
– Это кардридер, – сказал он. – Внутри него мини карта-памяти с записанной программой. Вот, смотрите, какая маленькая.
Саша вытащил чип. Он был размером около сантиметра.
– Его, этот чип, надо вшить под кожу крыса на виске. Думаю, Борис Владимирович это сделает.
– И что потом? – спросила Маша.
– Да, как это будет действовать? – добавил Яков.
– Я уже рассказывал Борису Владимировичу. Так вот. В чипе есть микробатарейка. Она уже работает и рассчитана на двадцать часов. Как только сигналы от чипа пойдут в мозг, у него возникнет потребность исполнять команды, и перед его внутренним взором встанет карта подземных коммуникаций наших окрестностей. Он будет видеть её и ничего вокруг. Мы дадим ему понюхать вещь девочки, и он поведёт нас. Ели она жива… Э… простите…
– Продолжай, – сказала Кристина.
– Ну, если девочка находится под землёй в пределах карты, то он выведет нас к ней. Я же говорил, или нет, программа сначала была немного другой. Пришлось переделать её… Думаю, всё получилось!
Зорин заметил блеск в глазах мальчика. «Вот он, истинный гений. Представляет своё детище. А уж если и вправду его устройство поможет найти девочку живой, то парня ждёт слава!» Но думать, конечно, предстояло не об этом.
– А что потом? – спросила Кривулина. – Он станет вновь человеком?
Борис вздохнул.
– Да, – ответил Саша. – Мы вынем чип, и сознание вернётся к нему. Я имею в виду, то, что он знал и умел до этого момента. А пока чип работает, он ничего человеческого чувствовать не будет.
– Знаете, что? – сказал Яков после глубокомысленного молчания.
– Что?
– Вы не предусмотрели одну вещь. Даже две. Во-первых, как сейчас вшить ему этот чип? Это его связать что-ли придётся? А где хирургические инструменты у Бориса Владимировича? А, во-вторых. Когда всё закончится, как мы этот чип удалим из головы Махмуда? Он же нас к себе не подпустит, если у него не станет человеческого сознания. Он нас не будет видеть, как я понимаю. А если батарейка сядет раньше, чем мы обойдём подземелье?
– Нет, нам хватит суток, – ответил Саша Руденко. – Не могла же маленькая девочка больше суток идти и идти. Она не может быть так далеко. Думаю, она до клеевого завода точно не дошла.
– А если её туда утащили?! – воскликнула Кристина.
– Кристин, успокойся. Не надо паниковать. Всё равно другого шанса у нас нет. Мы ведь рассчитываем на то, что Катюша жива-невредима. Она просто заблудилась под землёй или вообще в городе на поверхности. Махмуд с помощью Сашиного устройства поможет её найти. Не плачь. – постарался успокоить её Борис.
Он повернулся к Якову и продолжил:
– Для того, Яша, чтоб вшить такой маленький плоский предмет под кожу не нужны специальные инструменты. Можно простерилизовать обычный нож с плоским лезвием. Надрез будет миллиметров 6-7. В области виска нет толстого слоя мышц и жира. Тампон с перекисью поможет остановить кровь. Края раны соединим пластырем, их не придётся ушивать. И, соответственно, быстро удалить чип, тоже не составит труда. В общем, Маш, покажи свои ножи. Я выберу подходящий. И готовь перекись, вату, лейкопластырь. Лидокаин и двухкубовый шприц приготовь. Пора начинать, время дорого.
– То есть, уже пора?
– А чего ждать? Мы с Яковом готовы к поискам. Ты же со мной идёшь?
– Конечно! – ответил Яков.
– В смысле как это, вы готовы? Я тоже иду! – сказала Кристина.
– Нет, ты очень слаба!
– С ума сошёл? Катенька – моя дочь!
– Я тоже иду! – воскликнула Маша.
– И я!
– Не, Саня, – возразил Борис, глядя на мальчика в упор. – Я твоей маме обещал, что с тобой ничего не случится. Ладно, мы. Мы – взрослые. Хотя я против, чтоб женщины шли. Но за тебя я головой отвечаю!
– Мама ничего не узнает. Вы ей позвоните и скажете, что я у Вас останусь ночевать, потому что у Вас кончился бензин, и меня невозможно отвезти домой. Транспорт не ходит.
– А если мама захочет сама приехать?
– Отговорите её тогда. Она Вам очень доверяет.
Долго продолжались споры. Каждый доказывал Борису, что ему необходимо пойти. Нервы у всех были на пределе. Наконец, решено было идти всем вместе. Маша Кривулина, сама позвонила Сашиной маме, представившись женой Бориса Владимировича. Она очень убедительно и артистично расписывала женщине, как хорошо мальчику будет у них дома и как безопасно. А утром, они сами вдвоем его привезут домой на такси, а если не получится вызвать такси, то приведут пешком. В любом случае, у женщины не было другого выхода, как согласиться. Всё равно вечером, когда уже стемнело, она не могла выбраться из дома.
Вскоре для операции было всё готово. Борис сказал:
– Ну что ж. Всё готово. Надо за Махмудом идти.
– Странные вы люди, – вмешался Яков. – Повинуясь эмоциям, забыли, что к походу надо подготовиться. Вы не представляете, что такое блуждать под землёй. Даже девятилетняя девочка умнее вас.
– И правда, – сказала Кристина, которая немного ожила, когда осознала, что вокруг люди, готовые ей помочь, и увидела, что дело сдвинулось с «мёртвой точки», – Катя и фонарик взяла и еду и вещи тёплые.
– Гм, действительно, – проронил Борис, почесав затылок.
– У меня есть кое-что. Мы с Яковом некоторые вещи купили для него. Мои куртки и кофты нам с Кристиной Максимовной подойдут. Яков ненамного выше Саши по росту, спортивный костюм с капюшоном, тебе, Саш, отдадим. Яков может надеть джинсы, свитер и пару рубашек. А вот Вам, Борис Владимирович, не знаю, что предложить… А Махмуд что наденет? – стала рассуждать Маша.
Борис снова удивился характеру Маши Кривулиной, своей бывшей ученицы. Ну что за человек она? Думает и беспокоится о том, кого все они за человека не считают и понимают, что он – это переродившийся мутант-крыса. Самому Борису, если честно, было всё равно, что станет с Махмудом по окончании их безумной операции. Был, конечно, в душе неприятный осадок от того, что он своими руками превратит его в зомби и заставит, получается, выполнять нечто против его воли… Но лучше в это не вдумываться. Процесс запущен и обратного пути нет!
– Маш, думаю мы с Махмудом итак не замёрзнем.
– Это исключено, – сказал Яков, – вы не выдержите.
– Яков прав. Расскажи про подземный мир, Яков. То, что ты рассказывал мне.
– Я бы послушал, – вставил Саша.
– Мы так никогда не выйдем даже из дома, – занервничала Кристина.
– Про мой мир вам знать не надо, там другое, – ответил Яков. – Мой народ проживал там не один век и генетически приспособлен к низким температурам. И к темноте. Такими же свойствами обладают и крысы, кстати. Но нам ведь туда не надо! Это почти сотня метров под землёй! Нам надо обойти окрестные подземные коммуникации. Там будет темно и холодно, но не так, как в подземельях, где я жил.
– Как Вы вообще выбрались оттуда? – спросил Саша.
– Чуть не умер. Я шёл так долго, что потерял счёт дням. Даже не заметил, как оказался в канализационной траншее, много раз по пояс в воде шёл, и даже в помоях… Я сознание терял, и такое было. Но я мог видеть в темноте, понимаете? И, несмотря на мою устойчивость к холоду, я был одет в кожу.
– Так, ладно, – перебил его Борис, который стал нервничать, что они никак не приступят к операции по установке чипа. Ему казалось, что время летит с бешенной скоростью, как и Кристине. Хотя на самом деле, после приезда Саши прошло всего два часа. – Сделаем так. Раз вещей больше нет, а без них нельзя, тогда надо их взять у соседей. У тех, у которых я отлил бензин.
– Что? Украсть? – воскликнула Мария.
– Маша! – не выдержал Зорин, – Считай, что мы на войне. Ну зачем, зачем ты думаешь о таких мелочах. Вот сейчас, когда весь город «на ушах стоит», когда завтра в четыре часа дня будет страшное землетрясение и небывалый по мощности подземный взрыв, последствия которого не предсказуемы, ты…
Зорин завелся не на шутку и почти кричал:
– О каком-то воровстве ты думаешь! Да завтра может быть весь город взлетит на воздух или уйдёт под воду от разрушения дамбы на Демьянке, и мы все погибнем! А ты: «Что? Украсть?» Аж бесит!
В таком бешенстве Бориса ещё никто не видел, все были напуганы. Кристина с Машей заплакали и затряслись, прижавшись друг к другу. Саша втянул голову в шею и зажмурился. Лишь Яков повёл себя по-другому. Он подошёл к Борису, ниже которого был на две головы и слегка ударил его кулаком по плечу, оттолкнув к стене.
– Успокойтесь! – скомандовал он. – Не время психовать. Сейчас поступим так: Я, Кристина Максимовна и Саша пойдём к соседям напротив, через окно проникнем в дом, возьмём там еду и вещи. Поищем фонари, два есть у Маши. Соберем сумки и вернёмся. А Вы с Марией установите Махмуду чип. На это, как я понял, потребуется минут пять, десять. Маша поможет приманить Махмуда и как-то уговорить. Он только её слушает. Поэтому, встретимся через двадцать минут у ворот одетые в тёплое и отправимся в путь.
– Д-да, – осёкся Борис и быстро взял себя в руки, мысленно поблагодарив Якова за такую «пощёчину». Нельзя терять самообладание. Нельзя. Одновременно и другая мысль всколыхнула нутро Бориса. Она была о том, что Якова-то он недооценивал… Он тоже способен быть настоящим лидером. Он обладает смелостью и рассудительностью. Возможно, большей, чем сам Борис. Это его немного задело. Но Зорин трезво рассудил, что не время завидовать и потворствовать амбициям своего эго. Они должны действовать сообща. И Яков всё сделал правильно. Молодец парень.
Через полминуты Яков, Саня и Кристина отправились в соседний дом. После речи Якова они стали собраннее и спокойнее. Несмотря на то, что Кристина дрожала и шла на ватных ногах, они быстро сумели под покровом позднего вечера вскрыть окно соседнего дома, пролезть внутрь и найти нужное. Тем временем Зорин велел начинать.
– Маш, иди за Махмудом. Это можешь сделать только ты. На тебя вся надежда. Идём к сараю, я подожду снаружи. Вот они, наши «инструменты». Хорошо, что у тебя лидокаин был и шприц-двушка. Я уж думал, что в больницу придётся за этим всем ехать.
Маша хотела возразить что-то о том, что ей так страшно и стыдно предавать несчастного парня, но она побоялась вымолвить и слово. Она молча подавила подступившие слёзы и вышла из дома.