Дзинь! Дзинь! Дзинь! Прихлопнув как муху будильник, даю себе слово встать через пять минут…через семь… десять… двадцать, честное слово… Глаза медленно фокусируются и через мгновение я взлетаю, ошпаренная осознанием своей безалаберности. Проспала больше часа вместо пары минут.
–Алло, Эвелин, ты вроде в первую пятерку хотела заходить? Ты где?
–Я… я… буду! В пятерке… первой…с конца,– напялив джинсы и полумятую майку я, бросив телефон, стала разбирать бумаги, ища пропуск и зачетку.
–Солнышко, хочу тебя подбодрить и поздравить, хотя еще и рано, ты у меня в обеденный перерыв вышла! Умница, я в тебя верю! Что бы не получила, я тобой горжусь… но ты сама понимаешь, что должна сдать не ниже чем на отлично.
–Мама, я тебя тоже люблю, пока!
Спасибо, дорогие родители! Мало того загнали в незнакомый город в квартиру подруги, так еще и изгаляются как могут, договорившись о сдаче экзамена именно в мое День Рожденье.
Вылетев из комнаты, я схватила гвоздь вбитый в стену. Что-то не так… а где…
–Дина-а-а!!! Где ключи? Как мне выбраться?
–У меня. Все, извини. Тут студенты, не могу говорить, приду к трем. Лю, пока!
Потом поздравлю…
–Дина, а у меня преподаватель… же,– подруга слишком быстро отключила телефон. Насовсем.
В голове наперебой затараторили человечки с разными предложениями выхода: от идеи утопления в ароматической ванне, кайфуя остатком отведенной жизни до звонка в ОМОН с просьбой спасти нерадивую студентку, желающую получит кучу неприятностей на ближайшее время…
–Женя! Вскрой дверь, пробей тараном стену, я все прощу, только помоги мне выбраться.
Женя – добрый сосед и друг Дининой семьи, умный представитель мужчин бальзаковского возраста…если проще, то милый старичок, страдающий комплексом неполноценности из-за разгара своего старения. Запасным ключом выпустив меня из квартиры, он понимающе быстро поздравил, пожелав хотя бы успеть на экзамен.
Пробка, ставшая синонимом смерти встала перед перекрестком моего вуза.
-Катя! В аудитории хоть кто-то есть?
–Да… Дима… он пудрит мозг Соколову, что блаженствует, показывая какие знания может выдать…короче, его словарного запаса хватит тебе минут на пять… не больше…и так повторяется и заслуженное «отлично» уже получил…
Влетев в аудиторию, я подошла к преподавателю.
–Здравствуйте,– Соколов сам протянул билет, не дав мне и извиниться.
Сев за парту я осталась один на один с правоведом. Дима, улетучившийся морально уже пол часа назад, сейчас выдворил и свое тело вон, перекрестив меня на прощанье.
–Можно? Билет 24…
–Нет.
Не фокусирующимся взглядом, я посмотрела в сторону преподавателя. Подойдя к двери, Аркадий Семенович помахал рукой остатку народа, забрал винообразную благодарность из рук старосты и закрыл дверь.
–А можно я начну?
–Нет, я обиделся,– быстрым движением откупорив бутылку, Соколов нашел в столе стаканчики.
–Будешь?
–Нет, спасибо…
–Надеешься споить? Не выйдет. Ты меня за алкоголика считаешь, чтоб я один пил?
-Нет! А… а можно я тост скажу? Давайте… за административное право, которое является отраслью…-Быстренько оттарабанив определение и основные характеристики – часть первого вопроса, я чокнулась с преподавателем.– Аркадий Семенович, знаете, не серьезно открывать бутылку, только ради одного тоста… а можно еще один хороший скажу? Знаете, участники административного права…– выслушав, не перебивая мой полный ответ по первому вопросу, Соколов снова выпил до дна…
–А знаешь, что мы сейчас делаем?– преподаватель налил по третьему разу.
–Дисциплину нарушаем.
–Ты первая начала, опоздав на экзамен…
–А вы продолжили…
–Согласен. Но мы еще и этику распития вина рушим… Надо закусывать, а то у нас получается деревенская пьянка, а не светская беседа. Сбегаешь в магазин?
Запомнив, как в руки преподавателя легко легла зачетка, я мраморная вышла в коридор и, не отвечая никому, сбив по дороге обеспокоенного Димку, понеслась.
Хороший сыр Дор блю, пара груш, кисточка винограда и ветчина с хлебом – именно они больше всего подходили к красному вину.
–Вот. Принесла,– поставив пакет перед преподавателем, читающим книгу, я села.
–Доставай. Там еще кто-то остался?– получив отрицательный ответ, Аркадий Семенович потянулся.– Фрукты? Ну, ладно… О, сыр? А молоко есть? Жаль… мне жена как раз просила особенно его не забыть прихватить… Ладно, скажу опять не вспомнил… держи зачетку и вали.
–Я же еще!– Открыв синюю книжку, я заулыбалась.
–Вали и празднуй. Со мной уже начала, переходи на других. Я поздравил, да и какую бы белиберду ни несла ниже «хорошо» не поставил, а так, пусть у тебя сегодня все будет лишь на«отлично»…Кстати, ты знаешься с другими группами? А то мне завтра кто-то сдает…не передашь, чтоб таким же вином благодарили? Хорошее… мне понравилось…
…Темнота, вязкая, затягивающая, приходящая именно после таких закатов. Буря еще где-то отдаленно громыхает, но берег обошла стороной. И бредя по извилистой тропке, вниз по скалистым выступам, идешь за ней, гонишься, как будто хочешь ворваться в шторм. За очередным валуном лодка с двумя веслами. Потихоньку начинаю толкать ее к воде… с трудом, но поддается… еще толчок…
Бямс! Врезавшись лбом об стекло просыпаюсь… свою остановку проспала… Не жизнь, а одна подлость…
–Дочь!
–Мам… понимаешь…студент – вещь повторяющаяся,– выслушав нервное сопение матери, я продолжила.– Все «Отлично», теперь отмечаю. Люблю, скучаю…
–Но желательно не приезжай? Вот так всегда, все для нее делаешь, постоянно интересуешься, а она…
–Мама…– я улыбнулась… иногда приятно слушать, когда она сердится и обижается: в такие моменты обычно чувствую ее намного взрослее. Да, я уже выросла, заняла тот возраст, в котором живет ее душа и встала на перекрестке двух дорог: если смогу доказать, что по уму, опыту и взглядом перешагнула ее возрастную грань,бьющуюся в сердце – она будет считать меня «совершеннолетней личностью». Ноесли нет – примется продолжать опекать еще сильнее и яростней, считая, что недостаточно уделила внимание в прошлом, а теперь должна это с лихвой компенсировать. А стоит потихоньку отходить… нет, я никогда ее не брошу,… да буду вредничать, показывать самостоятельность, требовать, чтоб хоть иногда обо мне забывали и сама же стану возвращаться…
–Ты не одна? Кто он?– мама переменила голос, зашептав, как верная подруга.
-Приятный человек с серыми глазами. Но, если честно, мне не слишком нравится… не мой тип,– направляясь по пустой улочке вдоль набережной, я зевнула.
–Эвелина, всего и сразу не бывает, надо учить, обрабатывать…
–Ага, из того, что было я его слепила…
–Дочка!
–Мама! Я помню что мой отец это твой затянувшийся эксперимент, но я хочу другое… Пока, я тебе завтра позвоню, люблю,– положив трубку облокотилась о набережную. Дожила…раньше подружкам сочиняла по эфемерного принца, по причине потери коня не сумевшего показаться, а теперь эта же ерунда происходит и с близким человеком… Для чего эти обманки? Чем плохо одиночество, когда можешь спокойно подумать, помечтать, пойти туда, куда сама хочешь? Для чего изображать, что у тебя кто-то есть? Почему одиночек всегда чуть сторонятся, считают неправильными, беспокоятся об их положении? Мы же не калеки… просто нам так легче…
–Потому что одна – ты всегда мыслями с тем, с кем еще не встретилась. Потому что одна… да, ты можешь пойти куда угодно, но пройдешь больше с тем, кто действительно будет твой… действительно, а не с теми, чтоб лишь бы с кем. Потому что и с ним ты сумеешь быть и одинока в его присутствии, в том значении, когда рождаются стихи. Одиночкам, которые даже втайне не ищут, откроются не все горизонты…
–Не согласна! А легкий флирт? А способность безбоязненно находиться рядом с любым другом, гулять с разными людьми и вообще… ты кто?– я обернулась. Рядом стояла девушка в легком хлопковом платье и развивающимися по ветру светлыми волосами.
–Похоже, я тот приятный человек с серыми глазами, который вдобавок не твой тип. На твой я, кстати, не претендую.– Незнакомка улыбнулась.– А флиртовать ты уметь должна всегда. И можешь делать что угодно: все лишь зависит от грамотности твоих поступков, а не от факта их совершения.
–Мне мальчики нужны только для вдохновения. Ни для чего больше. Я могу все делать сама и ничьи подачки в виде защиты, предоставления услуг в виде увеселителя мне не требуются.
–Пойдем. Просто спустимся вниз. Я тебе кое-что объясню.– Девушка уверенно зашагала вниз.
–Как быть слабой, чтоб молодые люди чувствовали себя мужчинами?– не знаю, почему я пошла за ней. Моторная лодка. Стараясь ничему не удивляться, я села в нее, последовав примеру незнакомки.
–Лишь очень сильная девушка может позволить себе быть по-настоящему, не наигранно слабой.
И мы поплыли. В какой-то миг я улыбнулась: похищение, причем добровольное. Но когда мы довольно далеко отплыли от города, я действительно забеспокоилась: вдали начиналась гроза, ее поступь уже чувствовалась изменением в характере волн. И еще… заглох мотор.
-Чудесно. И ты решила нас утопить? А я еще жить собиралась в ближайшие дни. Спасибо,– нарочно спокойно я посмотрела на огни темнеющего вдали города. Вблизи – ни суденышка.
Через пару минут нас подхватила природа и зашвыряла по своему серому пространству. Дождь и гром вдалеке. Я уже проклинала свое согласие и почти ненавидела девушку, возникшую из ниоткуда. Страшно. Стало по-настоящему страшно.
–Попробуй чувствовать не только страх,– крикнув через ветер, девушка доброжелательно улыбнулась.
–Фанатичка! Что еще? Холод, ненависть и разочарование? Как нам выбраться? Ты это подумала?
–Все зависит только от тебя.
У нее явно что-то с психикой. Истерично хихикнув, я посмотрела в небо, мечущее полоски дождя, будто враг на войне пули. Прощай жизнь… а в этом есть что-то завораживающее… Тут решила действовать: отстранив незнакомку принялась колдовать над лодкой, вдруг заведется? Техника нервно фурычила, но прийти в себя не хотела. А волны продолжали раскачивать посудину. Очередным взглядом встречая волну я пнула лодку… завелась! Победоносно обернувшись, но не выдержав нового столкновения вылетела за борт. Одно мгновение как сотни часов испуга, отчаяния, насильственной уверенности и желания жить во что бы то ни стало… Оказавшись на поверхности я ничего не смогла увидеть, кроме обнимающих в сумасшедшей пляске волн. Куда плыть – не понятно, ноги сводит, нос не дышит, руки биться не хотят.
Не знаю, сколько так барахталась в воде, пока, устав от концентрированных усилий не расслабилась… да, именно… изменила тактику и легла, раскинув руки на волны, заливающие периодически лицо. Что-то предпринимать было бессмысленно – лишняя трата сил. Расслабившись, я лежала. Покой тела нарушала бессмысленная улыбка: никогда раньше не плавала в грозу. А ведь чем дальше от берега – тем безопаснее. Самые сильные волны на границе земли и воды. Там намного опаснее чем здесь… Страшная красота, только так можно было описать происходящее…недолго, недолго я лежала вне мира, пока вновь не увидела лодку, девушку, подплыв, помогшую мне выбраться из стихии, под непереставаемые угрозы и проклятия. В молчании мы добрались до берега. Гроза стихала.
–Ну как?– проследив, как на ватных ногах я втащилась на берег, девушка нарушила тишину.
–Ты ненормальная! Что это значит?
–Тебе не понравилось?
–Ты сумасшедшая! Это безумство похищать человека, топить, а после спасать… Эй, куда ты? Стой! Я не договорила!– Незнакомка уже отплыла на достаточное расстояние.
–Скажи, ты смогла бы сама плавать во время шторма, причем в безопасности, в самом его сердце? И только ли страх ты чувствовала? Не было в определенный момент восхищения творящимся вокруг? Если нет… очень жаль…получается, ты слишком зажата для мира и тебе не ведом восторг на краю жизни и смерти…
Девушка отплывала все дальше, и ей приходилось напрягать связки, чтоб докричаться.
–Неужели ты так боишься всего нового? Не хочешь обжечься… да, пусть и на примере воды?
–После тебя уже ничего не боюсь!– я рассердилась.
–Тогда не опускать руки, понять что ОН нам нужен, сконцентрироваться и вперёд… И пускай сама кого-то поранишь, и тебя не раз заденут остриям ржавых гвоздей и пламенем факелов, но все же: борись, ищи, найди и… наслаждайся!
Все. Пропала из виду, оставив мне кучу вопросов…
…Домой не помню как дошла. Теплый душ и сон: подруга-аспирантка трещала о своих подопечных, одновременно выясняя кто меня облил. Но я ничего же не хотела слышать и видеть.
… Лодка приблизилась к светлеющему берегу. Шторм, вернувшийся в мое отсутствие, снес строение на верхушке скалы. Но наступало утро и новый день. Глаза чуть щурились, не определившись: готовы к новому свету или нет…
Я проснулась. Другим человеком. На год взрослее и на целый шторм опытнее и мудрее… смешно…Поднявшись, не завтракая оделась и вышла на улицу. Все те же улочки, редкие прохожие, но под другим углом моего взгляда…Почему-то впервые хочется жить. Осознанно и ярко.
Свернув в очередную улочку, я узнала вчерашнюю незнакомку… в витрине еще не открывшегося магазина. Те же светлые волосы, серые глаза, легкое платье… Было ли вчера то, что произошло? Не знала что могу одновременно так сильно верить и так отчаянно не доверять самой себе…
Подмигнув девушке, отражающейся в витрине я пошла вперед. Хм, а действительно, почему всегда одна? Почему не могу просто продолжить диалог на простое…
–Привет!– обернувшись, я увидела Диму.– Не ждал тебя увидеть, скажи а…
–А давай прогуляемся?– как ни в чем не бывало предложила я. Димка, давно пытавшийся поговорить о чем-то кроме учебы, оторопел… вспомнив, как всегда жестко обрывала беседу, если она переходила границы вуза, я решила рискнуть и стать обычным человеком.– Так устала в последнее время, проголодалась… может, куда-нибудь зайдем и там все обсудим?
Легко переведя тему на всякие глупости и шутки, мы пошли куда-то дальше… просто поговорить, поделиться, посмеяться… и ничего большего…
Безответно.
И снова этот эфирный дух проскальзывает между парами, находящимися в горячке бешеной пляски. Как беглый демон щекочет, подкалывает, заражает их своей игрой, но никому не причиняет вреда. А эти пары и рады… как огонь, яркими вспышками сплетая в ответ причудливые движения, подчеркивая собой музыку. Ведь он – воплощение танца, которому давно подарил свое сердце.
–Р-ррр!– я только улыбнулась, плавно ушла из рук партнера, увлекаемая им.– Здравствуй! Потом потанцуем, чуть позже, приходи…
Эстония. 1994 год. Столько лет прошло и как старое цветное кино с выцветшей пленкой проскальзывают те моменты… нас выводили из Талина общей толпой.
Забрав с собой все: вещи, родных, прощальные улыбки друзей и воспоминания, мы уходили, чтоб не вернуться, потому что так было решено и спорить было бесполезно… Нарва, Ельня, Москва, Саратов…череду последовавших городов остановил гранитный Питер, приласкав мерными дождями и серовато-рыжей осенью.
-Рик, ты почему так долго не спускалась?– Он как всегда был за своим столиком, завоеванным у посетителей много лет назад.– Почти полночь…
–У нас вся ночь впереди…– я заказала себе выпить и села напротив. Вокруг сразу образовалась тишина, разделяемая двоими, хотя зал и оглушала бесстыже-громкая музыка.– Я снова пишу, как и ты… только не могу начать главное, поможешь?– устало я очертила глазами его фигуру, закрывая остальное на надежный ключ невосприятия, чтоб никто не врезался в разговор.
–Рика, я так влюблен в тебя! И хочу, чтоб это было безответно…Знаешь, иногда так бывает: бамс! Есть нечто, оно не может принадлежать только мне, или только кому-то другому… Все твои образы так прекрасны, что не помню ни одного из них ни слова в письме, ни строчки-«рисунка» – только шлейф, воспоминание, ощущение волшебства – вот поэтому к этим образам можно возвращаться всегда, они не могут надоесть, наскучить. И ведь они еще, твои строки, всегда меняются… Значит…Живые. И знаешь, только сейчас меня научили, что не за все можно говорить«спасибо»…– он спокойно начал разговор, на который мы никак не могли собрать сил.– Знаешь, мне часто говорили, какая ты «льдинка», но я думаю, что это лишь покров над брильянтом.
Смех… оголенный… я заглатывала кислород:«Ты еще не знаешь, какой я могу быть, чтоб никто не знал какая на самом деле».
-Красивые слова… но так просто путнику перепутать драгоценный брильянт с кристалликом льда… кто-то будет возмущаться, говорить, пояснять, что неправда… а нужно ли? Мы часто выбираем бриллианты, алмазы – их собратьев, которых потом приводим в божеский вид… а льдинка? Она не вечна, как тот прекрасный камень… слишком хрупка, но так же завораживает своим сиянием… их легко перепутать… и что будет, если ее согреть? Растает… плохо? Нет… исчезнет? Нет… ее структура – совершенно иная, нежели у камня, который не изменится, сколько бы времени не пройдет.. Она, растаяв, дает воду – вещество, которое дороже золота, которое несет жизнь, которое является одним из главных элементов… одна из четырех стихий… любое агрегатное состояние ей доступно… от этого – не исчезнет никогда, будет где-то рядом, передав свою энергию цветку, животному, либо человеку… перейдет в стихию воздуха… и всегда будет рядом…
–Ты нападаешь, как будто защищаешься… любишь?
–Да, и это счастье… недавно поняла…
–Его?
–Да…
–Как?
–Как и ты Ее…
Он прикурил, завершая недостающую деталь в своем образе. Горький – такое слово всплывает у меня при его виде: хмель на губах и едва уловимый запах сигарет через дорогой парфюм.