Ей было больно, всю ее суть жгла раскаленная гневом и злобой планета, заставляла вскипать, испаряться, проливаться отчаянными ливнями… И снова и снова повторять этот путь.

– Жизни из-за тебя нет! – шипела планета. – Ты всё испортила!

Стихия Воды как могла пыталась примириться с нерадушной хозяйкой. Пыталась быть нежной, мягкой, ласковой. Старалась дать жизнь. Растеклась по поверхности лазурными океанами. Плыла по небу веселыми белобокими барашками. Омывала каждую крупинку животворными росами, поливала кроткими и мягкими дождиками.

Ох, как ей хотелось растрепать всё, раскидать шальными штормами! Скрутить водяными смерчами, разразиться грозами…

Но она сдерживалась.

Как могла терпела.

Ведь пообещала себе завоевать любовь неприступной планеты. Стать нужной. Услышать, что с ней стало лучше, чем было без нее. Почувствовать любовь и тепло, а не выжигающую ненависть.

А века летели.

На планете зародилась жизнь.

Она превратилась в прекрасный оазис – цветущий, благоухающий, полный дивных животных и птиц.

Стихия Воды обо всех заботилась, всех питала, для всех старалась.

Планета вроде бы смирилась с ее существованием, но так ни разу и не сказала ни одного доброго слова стихии Воды. А она их так ждала!

Жаждала.

Заслуживала.

Старалась изо всех сил.

Несмотря на цветущий оазис, который она создала на всей планете, стихия Воды ни минуты не чувствовала себя счастливой. Она даже водой себя не чувствовала – текучей, мягкой, расслабленной.

Шли века, и стихия Воды увидела, что что-то с ней происходит.

Что-то не то.

Океаны стали слишком солеными.

Реки иссохли и едва струились в своих некогда могучих и щедрых руслах.

Земли покрылись болотами.

Жизнь на планете перестала быть оазисом.

Жизнь вообще сжалась, попряталась…

Едва-едва вспоминала себя прежнюю.

В какой-то момент стихия Воды поняла: она не может ничего дать. Ей самой нужна помощь…

«Что мне делать? – шептала она в отчаянии. – Я всегда только и заботилась о жизни на этой планете. Отдала всю себя. А теперь? О, что же мне делать… Может, и правда здесь лучше было бы без меня?»

– Опомнись! – вдруг услышала стихия Воды сильный глас с неба, подняла глаза и увидела лик сияющей Звезды, дающей свет и тепло этой планете. – Я позвала тебя, ибо я не справлялась. Просто жара моего сердца не было достаточно для зарождения жизни на моей планете. А ведь она нуждалась в этой жизни не меньше меня…

Звезда вздохнула и продолжила:

– И я попросила космический ветер отыскать тебя. Мне нужна была именно ты – водная, создающая, животворящая стихия. И ветер отыскал тебя. И привел на эту планету. И ты подарила ей жизнь! Как я была тебе благодарна… Как я восхищалась тобой, как полюбила тебя! Но…

Тут Звезда еще тяжелей вздохнула:

– Что-то пошло не так. Океаны стали слишком солеными – им не хватало мятежных штормов. А реки измельчали – им не хватало отчаянных ливней. Всё застоялось в природе без звенящих напряжением гроз, стало затхлым, заболотилось, загнило. Да ты и сама чувствуешь, не так ли?

Стихия Воды ужаснулась:

– Так это всё я?!

– Ты. Ты, жизнь дающая, но и жизнь забирающая. Выбирай, что дальше будет.

Стихия Воды впервые в жизни разрыдалась бесконечным, всё омывающим ливнем. Потоки лились, срывались с неба стеной, обрушивались с кипящим воем на землю, рыдали громами.

Долго бушевала стихия, а потом притихла, опустошенная, но будто бы обновленная.

– Как я могу всё вернуть?

– Вернуть что было, не выйдет, – покачала головой Звезда, – да и надо ли? Новое создашь, настоящее! Я помогу. Жди особого дня.

Стихия стала ждать.

И дождалась!

В день трескучих морозов и сильных ветров полился на нее с неба поток силы. То была благодать – благословляющая и пробуждающая, в самые глубины проникающая, структуру меняющая, суть исцеляющая.

Она принимала их – океанами, реками, озерами.

Водами явными и скрытыми, водами чистыми и замутненными.

Каждой каплей своей принимала.

И почувствовала обновление каждой клеточкой. Прожила. Приняла. С собой взяла. И понесла.

К жизни новой.

Жизни иной.

В мире с собой.

Цельной.

Живой.

Жизнь дающей.

К истокам ведущей.

Силу творящей.

Омывающей.

Очищающей.

Всякой.

Разной.

Грозой звенящей.

Штилем разливающейся.

Дождями моросящей.

Потоками стремящимися.

Штормами кипящими.

Радугой сверкающей.

Росой, всё оживляющей.

Талой чистой водой.

Просто собой.

Живой.

Я на месте своем.

Я нужна.

Жизни говорю: да!

Спасибо.

Я жива.

19.01.2022

О волчонке и его боли

Волчонок скулил и жаловался маме:

– Болит! Ой, как болит… У-у-у-у-у-у-у…

– Где болит? – добрый голос волчицы успокаивал, давал уверенность.

– Вот тут! Лапа.

Волчица лизнула протянутую лапу.

– Отчего болит?

– Не зна-а-а-ю-ю…

– Сильно?

– Колет. Больно. Когда становлюсь на нее.

– Давно?

– Недавно началось.

– А что ты делаешь? Как на боль реагируешь?

Волчонок растерянно взглянул на мать и сел, поджав хвост.

– Вслушиваюсь в боль.

– Зачем вслушиваешься?

– А вдруг там что-то не так? Страшно.

Волчица кивнула, подошла ближе, прижалась мягким теплым плечом к сыну.

– Как думаешь, когда ты боль страхом своим питаешь, что будет с ней?

У волчонка округлились глаза:

– Вырастет?

– Ну, вырасти, может, и не вырастет, да силы наберет, еще приходить будет. Чтобы подпитаться.

– А как же тогда быть? Не обращать внимания?

– Что ты. Твоя боль – это часть тебя. Внимание ей твое нужно, но внимание разным может быть – не только со страхом.

– А с чем?

Волчонку стало любопытно, он даже заерзал от нетерпения.

– Как боль твоя выглядит?

– Как большой шар, который вот-вот взорвется.

– Он напряжен, этот шар?

– Очень!

– Что его раздувает изнутри?

– Ему страшно. И обидно.

– На кого обижается?

– На братьев, – вздыхает.

Волчица лизнула снова лапу волчонка и предложила:

– Закрой сейчас глаза, достань шар из лапы и поговори с ним. Скажи ему, что он хороший. Скажи: «Ты очень-очень хороший, я не буду тебя пугать, обижать никогда не буду. Я буду защищать тебя – никому в обиду не дам».

Волчонок, закрыв глаза, тихонько повторял слова за матерью. А волчица продолжала:

– А еще скажи: «Ты у меня очень сильный и смелый. Я горжусь тобой. Ты у меня молодец. И я разрешаю тебе быть молодцом. Тебе не нужно больше копить обиду. Можешь прямо сейчас выпустить ее и стать свободным».

После этих слов волчица посмотрела внимательно на волчонка.

– Мама! Он выпустил целый сноп искр из себя! И стал красивой яркой звездочкой…

– Хорошо. Возьмешь ее к себе обратно в лапку?

– Возьму! Она и сама хочет.

– Делай.

Волчонок закрыл на минутку глаза, потом вскочил, подбежал к матери, прижался носом к носу:

– Мамочка, звездочка внутри меня светится и предлагает поиграть.

– Взрываться больше не собирается?

– Нет! – рассмеялся волчонок. – Я к братьям!

– Беги, – шепнула волчица вслед убегающему серому хвостику и чему-то своему улыбнулась.

26.03.2021

Губная гармоника

Жил-был юнга. Он обожал море, бескрайние просторы переменчивого неба и свою губную гармонику. После тяжелого трудового дня он взбирался высоко-высоко наверх и играл теплые душевные мелодии – ветру, небу, мачтам… Члены экипажа заслушивались легкими напевами и чувствовали, что внутри них происходит что-то важное, что-то хорошее: кто-то вспоминал любимую на далеком берегу, кто-то садился починить матушкин подарок, кто-то тянулся за доброй книгой, до которой всё не доходили руки…

А юнга просто играл, наслаждался моментом и радовался тому, что его мелодия откликается в сердцах людей.

Но вот случился шторм. Мощнейшая буря подхватила корабль в свои беспощадные руки и с первой же атакой вытряхнула из него всех его пассажиров. Только юнга каким-то чудом остался на палубе. Конечно же, будь шторм хоть немного продолжительней, юнга последовал бы за своими товарищами. Но возникнув внезапно, он так же внезапно стал стихать, насытившись своим мгновенным натиском.

Но юнга не заметил, что буря успокаивается. Оставшись один на один со стихией, он не мог не взять на себя ответственность за корабль. Юнга метался меж снастями, пытаясь сделать хоть что-то. Кричал какие-то команды, будто кто-то мог его услышать, хватался за тросы, бежал к штурвалу, а от штурвала – к тревожно бьющим крыльями парусам.

Происходящее захватило юнгу, шторм проник в его мысли, заполнил глаза, поселился в сердце. Уже и море утихло, и тучи унеслись за горизонт, и на поверхности воды то тут, то там показались чудом уцелевшие товарищи, но для юнги всё только начиналось.

Он показал всю силу, всю мощь своего юного характера. Спас всех, кого мог спасти. Все силы положил на восстановление корабля, на поддержку пострадавших, на помощь всем нуждающимся.

И вот уже и команда, и корабль вернулись к своей прежней жизни. А юнга – нет. Позабыл он о беспечном отдыхе после трудового дня, не слышали больше его товарищи волшебных звуков губной гармоники, не получали их сердца радости и отдохновения. И он сам не получал.

Тревожный и обеспокоенный, ходил он по кораблю и следил за всеми. Сам выполнял свою работу быстро и практически идеально. А потом считал своим долгом проследить, всё ли в порядке у других. То к коку в камбуз придет, помощь предложит, советом или идеей поделится. То к матросам заглянет, дельное что-то подскажет, подсобит. То даже к капитану приходил – тот лишь бровь поднимал, но выслушивал, помощь принимал благосклонно, помня о спасении корабля и жизней команды.

Так и повелось с тех пор. Юнга рос, проявлял постоянную активность и инициативу, дослужился до первого помощника капитана. Он был очень ответственным и очень опытным. Всё знал лучше всех и практически всё мог сделать. Вот только команда почему-то избегала его общества, отлынивала от самых лучших его идей, не принимала с восторгом его заботу и новые предложения.

Бывший юнга очень злился, пользовался своей властью, был грозен и суров и днем, и ночью, и в период труда, и во время отдыха.

Но вот однажды корабль попал в штиль. Это был всем штилям штиль – бесконечная тишина, морская гладь, звуки разносятся на мили вокруг… Команда была рада отдыху и возможности пообщаться, развлечься, отвлечься от тяжелого морского труда. Но наш герой считал иначе – придумывал какие-то новые и новые задачи, давал новые и новые распоряжения, организовывал силами команды новые и новые идеи.

В одну тихую звездную ночь первый помощник капитана вышел на палубу отдышаться. Команда приняла в штыки его новую идею по улучшению безопасности на корабле. «Я же для них стараюсь! А они… Ну почему мне приходится кричать, давить, заставлять? Вон, капитан действует совсем по-другому, и ничего – жив-здоров корабль. Никто меня не слушает, никто не понимает! А мне так важно, чтобы мы были дружной командой. Мне так важно, чтобы мы были сильнее любых штормов и бурь на нашем пути. Мне так важно, чтобы никогда больше…» – тут он поежился, отгоняя от себя назойливую липкую старую мысль.

Первый помощник капитана облокотился о поручни и задумался. Он так редко позволял себе это – просто стоять и смотреть на звезды, вдыхать соленый воздух и чувствовать на губах соленый вкус моря.

Почти ночь. Звезды сияют так, будто хотят донести что-то очень и очень важное. Никого нет рядом – еще бы, все держатся подальше от неугомонного помощника капитана. Он стоял, сердце отсчитывало секунды, мысли успокаивались. И вдруг давно забытый тонкий звук долетел до него откуда-то совсем-совсем издалека.

Что это? Мурашки прошли по телу. Это же… это звуки губной гармоники! Свободные, легкие, беспечные.

Помощник капитана не думая быстро пошел по кораблю, открыл дверь, вошел в свою каюту, рванул к старому сундуку. Руки дрожали от волнения, а он всё рылся в давно позабытых вещах, пока не нашел ее – свою старую губную гармонику!

«Моя хорошая, вот ты где!» – губы нежно коснулись прохладного металла, дрожь прошла по рукам, по всему телу, встрепенулось сердце.

Помощник капитана выбежал из каюты, метнулся к снастям. Ловкими движениями начал взбираться наверх – выше, еще выше, еще…

И вот он уже сидит на самой высоте, поглаживает гармонику, делает глубокий вдох… Мысли волнуются: не забыл ли?

Откуда-то из ночи льется тихая легкая звенящая мелодия, делясь самыми сокровенными, полными радости жизни движениями души.

Звук. Еще звук. И вот уже встречная музыка вплетается в растекающиеся над водой ноты и шлет привет какому-то далекому, невидимому в ночи кораблю. Время останавливается, мелодия льется, сердце ликует и… обретает спокойствие, умиротворение.

Юнга – да, он теперь снова смотрел на мир глазами юнги! – вспомнил себя. С первых же нот, рожденных его вдохновением, его теплым дыханием, его сердцем, он всем телом почувствовал, как напряжение отпускает его, покидает, прощаясь. Он увидел истинную красоту мира, которая не была видна ему многие годы. Он познал радость расслабленного, счастливого бытия после хорошего трудового дня, принесшего пользу.

А дальше… Дальше случилось то, что случилось: на звуки губной гармоники один за другим выходили члены команды. Каждый из них улыбался чему-то своему. Кто-то усаживался прямо на палубу, улыбаясь морю и звездам. Кто-то обнимал за плечо товарища и кивал головой в сторону первого помощника капитана: смотри, мол, как хорошо! Кто-то о чем-то задумывался и тихо подпевал мелодии, вплетая в ее звуки бусины из смыслов. И все как один улыбались своим мыслям. Им тоже в эту ночь вернулось что-то важное, давно позабытое, хорошее.

С тех пор жизнь корабля стала совсем иной. Помощник капитана заметил, что команда прекрасно справляется со своими обязанностями даже без его вмешательства. И он радовался этому! Ведь каждую свободную минуту он теперь мог посвятить своей губной гармонике, которая, как никто другой, знала, чего на самом деле хочет его сердце.

31.03.2021

Дорога вьется

Шла уставшая тридцатилетняя женщина по раскаленному пыльному асфальту и несла на голове корзину. А рядом с ней пятилеточка-дочка бежала. Хотелось женщине остановиться для отдыха, оглядеться по сторонам, купить что-то, да ноша тянула вперед, заставляла идти ровно и прямо – не сворачивая и не изменяя положения тела.

– Мам, что у тебя в корзине? – спрашивала дочка, с любопытством приподнимаясь на носочки.

– Отстань, и без тебя тяжело, – отмахивалась мать.

– А давай я помогу?

– Беги себе, пока бегается. Придет и твой черед.

– Какой черед?

– Отстань, ради Бога…

Путь долгим был, нескончаемым. Иногда девочка возвращалась к вопросам про корзину:

– Что, вот всё-всё время несешь? Давай поиграем лучше, мам!

– Всё тебе игры, – ворчала мать и отворачивалась.

– Мам, а расскажи сказочку?

– Устала я. Завтра.

– Всё завтра и завтра, – вздыхала девочка и отворачивалась.

***

Шли они и шли. И чем дальше дорога вилась, тем больше отдалялись друг от друга мать с дочерью – каждая прибивалась к своей обочине, не поворачивая даже головы в другую сторону.

– Мам, может, остановимся, чаю попьем? – спрашивала десятилетняя дочка.

– Да вот еще пройдем немного и попьем.

– Сними ты корзину, отдохни чуток, – вздыхала двенадцатилетняя девочка.

– Еще немножко, дорогая. Еще немножко.

– Мам, я с такими людьми познакомилась! Они удивительные! Хочешь, расскажу? – делилась восемнадцатилетняя девушка.

– Потом, дочка, потом, – вздыхала мать, поправляя на голове корзину.

***

А путь вился и вился… В какой-то момент, непонятно уж и в какой, что-то изменилось на пыльной жаркой дороге. По одной стороне шла шестидесятилетняя мать без корзины, а по другой – ее выросшая дочь с корзиной на голове. А рядом с дочкой внучка вприпрыжку бежала и всё маму спрашивала:

– Мам, что у тебя в корзине?

– Отстань, и без тебя тяжело.

– А давай я помогу?

– Беги себе, пока бегается. Придет и твой черед.

– Какой черед?

– Отстань, ради Бога…

Шестидесятилетняя бабушка вздыхала и шла молча, думу думала. В какой-то момент не выдержала она, попросила дочь свою:

– Может, и правда отдохнешь, а? Остановимся, поговорим, время вместе проведем?

– Мам, и ты туда же! Давай позже. Сейчас не могу…

– А когда ты сможешь? – хныкала малышка, поддерживая бабушку.

Бабушка сжала губы и протянула руку внучке:

– Иди ко мне, не мешай маме.

Девочка в последний раз робко протянула руки матери, но та отмахнулась лишь. Опустила тогда малышка плечики и перешла на другую сторону дороги.

А путь всё вился и вился…

09.04.2021

Курочка

Жила-была на уютной ухоженной ферме курочка – белобокая, бойкая, красивая. На этой ферме жили только породистые курочки – все друг на дружку похожие, и очень ревностно они к породе своей относились, очень подозрительно смотрели на всех, кто не походил на них, кто отличался чем-то.

Наша курочка не отличалась. Но так было не всегда. Когда-то давным-давно она обнаружила у себя несколько цветных перышек. «Меня же заклюют!» – ужаснулась и начала суетливо бегать по ферме, искать решения.

У уток спросила, те лишь крыльями пожимают, гуси тоже ответа не дали. Лишь кот помог – по доброте душевной согласился у курочки эти перья выдрать. «Новые отрастут, приходи, решим», – благосклонно тогда сказал он потирающей больное место курочке.

Вот так и жила она, и жизнь по большому счету ей очень нравилась. Ферма была живописная – и холмы на ней, и низина, и речка с ручейками… Травки вкусной много, фермер щедрый, заботливый. Знай только следи иногда за перышками отрастающими – одно беспокойство, перетерпеть можно.

Но вот пришла в голову нашей курочки мечта – захотелось ей птенцов высидеть не от петуха фермерского – красавца белобокого с красным гребнем, а от дикого пестрого пети с шикарным изумрудным бархатным хвостом. Уж очень полюбился он ей, все мечты о нем были днем и ночью… И цыпляточки должны быть ух какие красивые, пестренькие. Как бы она о них заботилась, от всех защищала бы.

При последней мысли курочка всегда грустнела и съеживалась. А защищать и правда придется. Заклюют куры! Не признают. Не примут. И ей достанется, и деткам ее.

От таких мыслей на душе холодно курочке становилось, и сидела она на ферме тихонечко – даже клюва в сторону петушка не казала.

Но вот отрастали у нее новые перышки цветные, шла она к коту-спасителю, а сама смотрела на них и думу думала: неспроста рябинушки у меня растут, тянет меня, ох тянет к пете-петушку пестрому!

Обычно курочка от перышек цветных, как от улик, избавлялась всегда. А тут не удержалась – одно под крылом спрятала и носила как талисман, мечтой согревающий.

– Что ты так крыло прижимаешь? – спрашивали ее подозрительные куры. – Али нашла что да не делишься?

– Ничего-ничего, – поспешно отвечала курочка и убегала подальше.

Но вот однажды узнала наша курочка от кота, что петя-петушок скоро переедет на другую ферму со своими хозяевами. «Сейчас или никогда! – одна мысль крутилась в голове, пока курочка бегала кругами по ферме. – Что делать? Что? А вдруг выгонят меня после этого? Вдруг не спасусь и цыплят своих погублю?»

И курочка решилась. Пойдет она к пете любимому, а цыпляток втайне высидит – спрячется за фермой в овражке и дождется, пока не окрепнут они. А там возьмет да отведет их на ферму к пете, он к тому моменту еще не должен уехать.

Сказано – сделано. Нанесла курочка яичек в укромном месте, высидела, и вылупились из них цыплятки чудные – один пестрее другого, двух одинаковых среди них не было, все разные.

Как радовалась им курочка! С каким восторгом учила их червячков находить да травку клевать.

А в нужное время привела весь свой выводок на ферму пети-петушка и показала фермерам.

– Ах, какие цыплята хорошие вышли! Какие крепкие, знатные цыплята, – ахала хозяйка.

– А расцветка у них дивная! И лапы такие мощные, прямо новая порода, – удивлялся хозяин.

Поблагодарили они курочку и предложили ей у себя остаться. «Мы тебя выкупим у хозяина твоего, прошу, соглашайся», – уговаривал фермер, а курочка не верила своему счастью. Значит, она сможет остаться со своими цыплятами? И жить рядом с петей-петушком? И новых цыплят выводить? И никто не осудит, не прогонит?

На этой мысли курочка огляделась вокруг и увидела, что на этой ферме курочки все разные-разные. Каждая по-своему хороша. И совсем им неважно, как кто выглядит. Живут они дружно, в мире и согласии – как в сказке.

Конечно же, курочка согласилась.

Конечно же, она осталась на новой ферме.

А когда новые хозяева взяли ее с собой, чтобы выкупить, все белобокие куры с удивлением смотрели на счастливицу. А парочка самых смелых даже тайно подошли и попросили научить – как ей удалось так вот жизнь свою изменить…

Курочка была невероятно счастлива. Она боялась, что ее отвергнут товарки, но в новом месте нашлись другие – более дружелюбные, приветливые, понимающие. Она боялась решиться, но после решения с ней произошли самые важные события ее жизни. Она боялась, что ее цыплятушки в беду попадут из-за ее желаний, а судьба их сложилась так хорошо, что и ожидать не приходилось.

– Ай да курочка наша, ай да умничка, – хвалили ее новые хозяева. – Если бы не твоя смелость, не узнали бы мы ни тебя, ни твоих цыпляток!

А вскоре вся ферма и с курочкой, и с петей-петушком, и с цыплятами переехала в новое место – еще более светлое, просторное, для животных удобное. И вывели фермеры из цыплят курочки новую породу, и прославилась она на весь мир.

10.04.2021