Ведомые верой

Прошлое и настоящее порой находят точку объединения, но никому не дано знать, где или в ком она окажется. И что из этого будет…

ПРОЛОГ

Сотни лет назад Он со своей армией монстров пришёл с Комудских озер, и прошелся по всему Фальгригу, неся смерть и разрушения. Многие мирные жители погибли, прежде чем Он дошёл до замка князя. Пали защитники княжеской цитадели, бесчеловечную смерть приняли сам князь и его семья, и грозный пришелец по праву силы воцарился в захваченной стране.

И объявил, что только тех, кто подчинится его власти, он защитит от армии своих монстров, всех же остальных будет ждать мучительная смерть.

Многие поверившие ему селяне с готовностью вернулись на обжитые места. Но, не смотря на продолжившиеся набеги монстров, которых пришелец и не думал сдерживать, они не роптали, беспрекословно подчиняясь пришельцу. Они назвали пришельца Хозяином.

Но подчинились деспоту не все. Отказавшиеся склонить голову, ушли в горы, надев просторные чёрные одеяния и став Отшельниками. Укрывшись в горных крепостях, они тщательно хранили обычаи старого Фальгрига, каким знали его до прихода Пришельца. Понимая, что пока это единственное, что они могли делать. Ведь их сил едва хватало, чтобы отбивать нападения монстров. И Отшельникам оставалось только мечтать об армии способной противостоять одре Хозяина и его приспешникам воортам-рыбоподобным существами, принявшим его сторону. И даже оданы – огромные разумные птицы, свободолюбивые жители неба, что гнездились на вершине одной из Трёх гор, не могли помочь Отшельникам склонить чашу весов в их сторону.

Но, всё же, когда сражение казалось уже окончательно проигранным, громом среди ясного неба прозвучало пророчество Волшебницы из башни Вайлен. О том, что придет время, и отважный мальчик из рода погибшего князя свергнет Хозяина.

Только вот когда наступит это время? Уцелеет ли Предсказанный, чтобы суметь победить Грозного пришельца? Никто не знал, и защитникам Фальгрига оставалось только ждать, уповая на веру.

Глава 1  Договор

Задумчиво взвесив на ладони камень, Дорик с силой бросил его по касательной в реку. Маленький плоский голыш, как крохотный веселый лягушонок несколько раз подпрыгнул на волнах серых от гранитной крошки несомой с Гор и утонул с горьким: «Бульк!», сверкнув на прощание в лучах солнца. Парень опустил руку и поднял из-под ног еще один камень. Он почти не осознавал, что делал. Сейчас его занимали слишком серьёзные мысли, заставлявшие забыть обо всём другом.

Этой весной ему стукнуло двадцать, и по закону Хозяина ему следовало немедленно жениться. Да только он не хотел. Мама умерла много лет назад, и он давно научился самостоятельно управляться с работой по дому и хозяйством. Так что жены ему совсем не требовалось.

Но Хозяин грозился личной расправой над отказчиками обоих полов. И потому Зайнар, старейшина совета селения вот уже четвертый месяц доставал Дорика увещеваниями насчет женитьбы. Другие парни, боясь ослушаться, женились на первой попавшейся, и лишь он до последнего отнекивался от всех предлагаемых невест, находя в каждой недостаток. Но сегодня утром его удача кончилась, ведь пришедший ни свет не заря староста предложил ему в жены дочку мельника. А более красивой, умной и умелой девушки не сыскать и в других деревнях, да и отец давал за неё серьёзное приданое.

 Дорик размахнулся и в злости запустил в реку еще один камень. Всё равно он не хотел жениться! И не прельщали его ни девичьи формы, ни положение среди своих деревенских, ни предлагаемое богатство.

– Это самая тайная тайна, я ее никому не скажу,

Голубая роза расцвела у меня в саду,

Может быть, это вовсе не роза,

А та голубая звезда,

Что на стеклах узором мороза

Нарисована кем- то была…

Нежный девичий голос разогнал неутешные мысли, как стайка маленьких резвых мальков разгоняет ил на дне теплой реки. Откинув в сторону новый камень, Дорик скользнул к кустам, заполонившим собой весь берег Прогана. Уже через пару шагов голос приблизился, и молодой человек сумел различить, где находиться его обладательница. Стоило лишь отодвинуть в сторону несколько мешавшихся взгляду веток.

Солнце садилось. Тихо, как кот мягкими лапами по ковру, уходил его свет за гору Сальдил, возвращаясь в озеро Начала, в то время как само солнце опускалось, бесследно исчезая за горизонтом. Последние розовые брызги тающего светила окрасили все вокруг в радостно-детские и спокойные тона, превращая в сказку. И даже мирно пасущиеся неподалёку от Дорика иикуйи, сейчас больше походили на волшебных тельцов, чем на привычный домашний скот.

Всплеск воды и новый куплет песни заставили посмотреть в другую сторону.

– Эту тайну храню я не даром,

Никому не открою её,

Чёрный рыцарь под чёрным забралом,

Я люблю тебя одного.

Обратив лицо к речной глади, парень засмотрелся. Из воды без какой- либо одежды выходила нежная речная фея. Влажные волосы лёгкими волнами обнимали стройное тело. Словно волнорезы, два белых бугорка грудей выглядывали меж прядей волос, роняя с кончиков капельки воды. А взгляд, инстинктивно скользнувший вниз, наткнулся на отвратительную чёрную татуировку, обезобразившую правое бедро девушки вышедшей из нереальных вод.

От неожиданности Дорик вздрогнул и ветки под его рукой с громким обиженным треском обломились. Безмятежность стекла с лица нимфы в одно мгновение. В пару шагов она преодолела расстояние до берега, и не успел парень моргнуть, как она уже облачилась в невообразимую хламиду, тщательно скрывшую тело вместе с уродливой татуировкой. А бывшая нимфа с беспокойством заоглядывалась вокруг.

– Кто здесь?

Ее тревога разбила сказку, и Дорик сожалея о погибшем волшебстве, шагнул на поляну. И сразу же иикуйи стали обычными животными, какие вот уже несколько дней не были дома, и за которым не смотрела заботливая хозяйка. А речная фея превратилась в тощую длинноногую девчонку с колтуном в волосах, и с синяками и царапинами на руках и лице.

К своему удивлению Дорик ее узнал. Несколько лет назад на деревню напали Чёрные отшельники, и только помощь Орды Хозяина спасла жителей от полного уничтожения. А когда выжившие немного пришли в себя, и начали заново отстраиваться, то обнаружили пополнение. Маленького лет трех-четырех ребёнка. Только кому требовался лишний рот?

Неизвестно откуда взявшегося найдёныша взяла к себе одинокая съехавшая с ума старуха, чья хижина стояла на самом берегу Прогана. А после её смерти в деревню пришла эта девчонка. Она предложила пасти иикуйи за хлеб и молоко. Поверили ей немногие, и лишь когда селяне убедились, что она исправно возвращает животных с выпаса, под ее опеку отдали все деревенское стадо. И все это, по-прежнему не проявляя острого любопытства к пришелице.

Позже Дорик забудет об этом незначительном моменте, но в тот миг, когда кусты шуршали, еще только выпуская его на поляну, на лице девчонки появилось настороженное выражение, какое может быть только у воина терпеливо ожидающего нападения. И лишь когда парень целиком появился из кустов, девочка успокоилась и уже ее удивление деревянной табличкой: «Что ты тут делаешь?» – намертво остались в его памяти.

Какое-то время они внимательно рассматривали друг друга, ожидая, кто заговорит первым. Лишь когда рядом неожиданно истерично вскрикнула птица, испугавшаяся ночи надвигавшейся с гор стоящих на другой стороне Прогана и Дорик очнулся. Покачнувшись, он сделал еще шаг вперед и осторожно спросил:

– У тебя есть имя?

Девчонка молчала недолго, но всё это время её, как показалось Дорику, не по-детски серьезный взгляд скользил по нему, словно в поисках правильного ответа.

– Кое-кто из ваших называет меня Дайной, – произнесла она с ехидцей и ухмыльнулась, отчего лицом стала походить на дикого воорта. – А вот ты наверно Дорик?

– Точно, откуда ты знаешь?

– Думаю, что каждая девушка, которой еще только предстоит замужество, должна знать самого строптивого жениха, который, как иикуйи, отбраковывает всех предлагаемых ему невест.

– Так вот, что обо мне думают в деревне.

Дорик рассмеялся. Дайну его смех почему-то насторожил, и лишь слегка усмехнувшись следом, она осторожно отшагнула. Заметив это, парень утих.

– А что ты делаешь здесь так поздно?

Девочка обвела взглядом недалекий горный пейзаж и берег реки, быстро исчезающие в звездном покрывале ночи. И обернулась к Дорику. В ее глазах стояло изумление.

– Поздно? Вообще- то это обычное для меня время. Да, и вообще, это почти мой дом, а дома не ждут неприятностей.

Дайна замолчала и жестом полноправной хозяйки пригласила Дорика присесть на серые горбатые спины больших валунов выступавших из песчаного берега Прогана. Это ему понравилось, натолкнув на интересное решение его собственной беды. Сев, он не замедлил с новым вопросом, уже размышляя о том, как он поступит, если ответ окажется для него выгодным.

– Сколько тебе лет?

Девочка бросила взгляд на мирно пасущееся стадо и снова посмотрела на Дорика.

– Что- то около четырнадцати. – Ответив она ещё на пару минут замолчала, прищурившись, словно отсветы заката на лице молодого человека, мешали ей его видеть, а потом вдруг проговорила. – Я догадываюсь, что ты задумал.

– И что же? – он уселся удобнее, разрешая ей говорить.

– Ты хочешь предложить мне себя в качестве мужа. – Из-за лёгкости, с которой девочка разгадала его замысел, Дорик почувствовал себя круглым дураком. – Ты, – продолжала девочка, воспользовавшись его молчанием. – Боишься потерять свою свободу, а такая, как я не будет тебя стеснять. – Дайна еще раз внимательно посмотрела на гостя своей речной гостиной и добавила: – Что ты ответишь, если я предложу тебе договор?

От того, как спокойно и серьёзно говорила пастушка, Дорика слегка покоробило. Её речь совсем не походила на говор селян, да и она сама на них не походила. Но всё-таки сейчас она могла стать его единственным выходом из возникших обстоятельств.

– Договор о чем? – уточнил он.

– Этот дурацкий закон Хозяина! Также как ты я не хочу его исполнять, и также как тебе, мне нужна свобода.

– То есть моя свобода в обмен на свободу для тебя?

– Точно… – спокойно подтвердила девочка.

И Дорик задумался, отстранено рассматривая лицо своей собеседницы, отмечая быстро меняющиеся выражения, словно её тревожил его возможный отказ. А ведь он на самом деле хотел ей предложить выйти за него замуж, и то, что она его раскусила, слегка выбило из колеи.

Он перевел взгляд на дрожащие от холода речной воды звезды, уже размышляя о последствиях такого договора для себя. Свобода на свободу, и плюс у него появятся дополнительные руки для работы по дому.

– Я согласен, – ответил он, наконец. – Но…

– Прежде я! – тут же перебила его Дайна. – Мы будем женаты, но ты не будешь требовать право ночи!

Опешив, Дорик сначала открыл рот, но следом откинув изумление, расхохотался.

– Что ж, скучать мне не придётся.

Дайна на его смех не ответила. Лишь, когда звуки его хохота улетели и заблудились далеко среди высоких скальных выступов Сияющей девы, настороженно уточнила.

– Значит, ты согласен?

– Клянусь богами, что "Да"!

И луна, взошедшая на ночном небе своим серебристо- розовым светом подтвердила заключение договора…

– Ты мужчина, нареченный по рождению Дориком получаешь эту женщину, нареченную Дайной, и да помогут боги продолжить ваш род на земле. – Провозгласил сельский ракор и вылил под ноги стоящих перед ним Дорика и Дайну вино из маленькой деревянной миски. – И пусть смерть, единственный недруг, разрывающий узы пройдет, как можно дальше от вашего очага!

Едва капли жидкости впитались в землю, молодые развернулись и надели широкие металлические браслеты на предплечья правых рук друг другу, так связывая себя перед людьми и богами узами брака.

В деревне подозревали, что Дорик владевший самым лучшим двором неспроста взял в жены не дочь мельника, а именно бродяжку Дайну. Да только доказать ничего не могли. Закона Хозяина никто не нарушил, а значит, и жаловаться было не на что. Потому и пришлось злым языкам оставить молодых в покое. Но они не смогли не позлословить, когда спустя полгода Дорик вдруг ушёл из деревни, оставив молодую жену присматривать за двором. Полетели слухи, что Дайна слишком уж допекла чем- то своего ненаглядного. Да только они так и остались слухами, и потому скоро сами собой утихли.

Солнце только-только подошло к зениту и теперь обдавало деревню невыносимым жаром, почувствовав который, все стремились поскорее спрятаться куда-нибудь в прохладную тень. Староста деревни Зайнар тоже поднялся со скамьи, намереваясь вернуться в дом, где его жена уже наверно приготовила обед, как вдруг увидел на дороге человека. Одинокая фигура, без рубашки, в кожаных штанах. Со скатанным плащом, перекинутым через плечо и грубым посохом. Так обычно ходят охотники. Стянутые в хвост волосы путника коротким пучком торчали у шеи.

Человек шел медленно, не торопясь. Как тот, кто вернулся в родные места и, идя, вспоминает все связанное с ними. Завидев старосту, он вскинул руку в приветствии и лишь немного прибавил шагу. Зайнар терпеливо ждал. Надо признать, что гости в их деревне появлялись редко. Чёрные отшельники и те нападали чаще. А, потому всякий новый человек таил в себе опасность. Ведь он мог оказаться кем угодно. Хотя именно этого человека староста знал.

– А ты постарел Зайнар, – сочувствующе проговорил Дорик, приблизившись на расстояние пары шагов.

– Вот это да! Ты и спустя четыре года.

– Да, нагулялся, вот возвращаюсь домой, к Дайне.

– К Дайне? – Переспросил старейшина, разглядывая лицо молодого человека, ставшего за эти четыре года взрослым мужчиной. Не стоило, конечно, вот так на улице сообщать плохие вести, но Дорик сам заметил его замешательство. Хотя и истолковал его по-другому.

– Ну да, не стоило оставлять её одну.

– Вот это точно, не стоило. – Пробормотал Зайнар, отирая лоб от пота. – Дайна хорошо следила за твоим двором, она стала бы тебе хорошей хозяйкой.

– Стала бы? – Дорик спросил это напряженно, и сипло, требовательно вглядываясь в лицо старосты. – Она умерла?

– Не знаю, – поторопился ответить тот. – С полгода назад на деревню напали Отшельники, и только Вапур, дочка мельника, успела заметить, как после битвы один из нападавших унес на своём одане твою жену.

Дорик покачнулся как от удара. Пусть он и Дайна провинились перед богами своим обманом, но вряд ли их стоило наказывать так сурово. А ведь узникам Черных отшельников не сулило ничего хорошего. По крайней мере, так Дорик слышал, пока странствовал эти годы.

– А за двором твоим сейчас Вапур просматривает. Тем же годом и она вышла замуж, но… – Зайнар запнулся. И Дорик догадавшись, кивнул, позволяя старосте продолжать. – А в тот раз, короче, ее муж тоже… – снова заминка. – Ну, погиб. А, чтобы не оставаться с мужниной семьёй, решила присматривать за твоим двором.

– А она и сейчас там?

– Да. Никто с ней не спорил, да к тому же, как ни как три года прошло. Ты уж её не выгоняй.

– Да, да… Хорошо. – Отозвался на беспокойство старика Дорик, и замер. Странствуя, он как-то привык к мысли, что дома у него жена, пусть уже лишь смутно помнил, как она выглядит. И конечно понимал, что за это время могло произойти разное. И думая о доме, он ожидал многого. Но не того что произошло, и потому его голова, как-то сразу превратилась гудящий улей, лишив пришедшие мысли здравого смысла.

Что с Дайной? Но что бы то ни было – одно определенно! У отшельников в башне он не оставит её даже мертвой. Если она жива, то он обязательно попробует вызволить ее оттуда. А если всё-таки мертва? То, конечно же, отомстить!

Где-то на грани появлялись сомнения, с какой такой радости он вообще должен куда-то идти и что-то делать? Вроде как он ничем не обязан этой худощавой оборванке, потребовавшей от него заключения договора. Ведь выполнив его, они оба остались с тем, что хотели получить, и уже без всяких обязательств друг перед другом. И всё же.

Уже идя по дороге, уводящей из селения к реке, Дорик вдруг понял, что чтобы не значила для него эта девчонка, он не мог позволить своей жене, пусть даже ненастоящей, оставаться узницей Отшельников.

Берег реки приблизился так же скоро, как делал он это и четыре года назад. Молодой человек остановился и глубоко вдохнул. Откуда же пришел этот злополучный отряд, напавший на его деревню? Насколько он знал, только на склонах Сияющей девы существовало не меньше десятка башен. Куда же идти Дорику?

Принеся жертву из пучка перьев Вазелиусу горному богу, чей алтарь испокон веков стоял на берегу Прогана, парень смиренно попросил помощи в поисках жены, и ощутил, как уверенность коснулась его души широкими крыльями.

Вверх по течению находился брод, но Дорику не хотел задерживаться. А потому собрав вещи в узел, который укрепил на посохе, не выбирая места, прыгнул в воду. Проган, не смотря на разгар лета, оставался ледяным, неся холод с заснеженных гор.

Выбравшись на песчаный обрыв другого берега, и натянув подмокшую одежду обратно, охотник сразу зашагал дальше. Отлично зная, что на ходу, и он, и одежда высохнут, а тело разогреется. Так и случилось. Но уже через час довольно скорой ходьбы по всё более крутым горному склону под невыносимо жарким солнцем, идея снова окунуться в ледяные волны Прогона возникла сама собой. Но не возвращаться же обратно. Оставалось ускориться, чтобы поскорее попасть под спасительный покров Леса Трёх Гор. Но там, под сенью вековых деревьев, шаг молодого человека снова замедлился. Можно идти, пусть даже и изнывая от жары, но сложно продвигаться вперёд, когда путь преграждают толстенные стволы тех самых вековых деревьев и густой подлесок кустарника, выросшего в благодатной тени.

Но Дорик не жаловался. Какой смысл? Он сам пошёл вызволять Дайну, даже не подумав взять с собой спутников. Да и кто бы пошёл? Для всех она умерла ещё полгода назад, когда её похитили Отшельники. И в его непонятно откуда взявшуюся убеждённость, что она жива и просто томится в одной из горных крепостей узницей, вряд ли бы кто поверил. А потому он просто шёл. Правда, за следующие четыре или пять часов он с досадой сообразил, что все это время прошел значительно меньше, чем предполагал. А между тем близился закат обозначавший приход ночи под густые кроны Леса Трех Гор. И пусть до полной темноты у Дорика оставалось еще час – два, это не спасало. Сияющая Дева потому и считалась неприступной, что только до линии её снегов удавалось добраться не каждому человеку. И это отнюдь не за один день, учитывая низкую проходимость леса и становящийся все более крутой склон.

Полный сил человек сможет уложить свое восхождение в два или три дня. А Дорик с его усталостью, накопившейся за последние двое суток, вряд ли долго протянет, не отдохнув хотя бы час. Ведь он никак не думал, что, едва вернувшись в деревню, он почти сразу же ее покинет. Он мечтал о сытном обеде, мягкой постели и домашнем уюте, а вместо этого оказался на склонах Сияющей Девы в промокшей от пота одежде и гудящими от усталости ногами.

Выбора не оставалось. Найдя уютную поляну, способную вместить его лежащего, Дорик устроился на ночлег, для начала просто расстелив на земле плащ. А уничтожив скудный запас еды, лёг, с блаженством ощущая, как из него уходит усталость путешествий. Раньше, далеко от Фальгрига, или даже уже на его равнинах, Дорику казалось невозможным хорошо отдохнуть. Но вот сейчас, словно бы сама земля родной стороны вливала в его жилы новую силу.

Дремота рассеялась мгновенно, когда шорох и едва слышный треск упавших веток под ногами кого-то лёгкого, звучавший в отдалении вот уже некоторое время, решил вдруг изменить свое направление и приблизился почти вплотную. Бесшумно поднявшись, Дорик скользнул в сторону шагов. Спустя мгновение он уже явственно ощущал присутствие еще одного человека пожелавшего прогуляться в это время по Лесу Трех Гор в полном одиночестве. Чужие шаги приблизились настолько, что даже не напрягая глаз, молодой человек различил темную фигуру. Отшельник, а это точно был один из них и никто другой, не выглядел опасным. На плече – обычная дорожная сумка. А в руках ничего, кроме дорожного посоха. Никакого оружия.

«Что ж», – подумалось Дорику. – «Если у него хватило ума оказаться здесь в одиночестве и без оружия, то мне нечего сожалеть о его смерти». Поднявшись, он приготовился, укрывшись в кустарнике.

И вот хруст веточек под ногами отшельника приблизился настолько, что вполне можно было сосчитать, сколько их оказывалось под ногами идущего при каждом новом шаге. А когда темная фигура оказалась рядом, опущенный Дориком посох с глухим гнилым треском столкнулась с палкой отшельника. Неожиданность не помогла, и, увильнув в сторону, охотник снова попытаться ударить. Но его выпад снова отразили. Ещё несколько прощупывающих выпадов, и стало ясно, что отшельник не так прост, и стоит приглядеться к нему внимательнее.

Плотный плащ до земли, глубоко надвинутый капюшон, скрывающий лицо. Заплечная сумка, сбившаяся в сторону с едва поднимаемых дыханием плеч. Маленькие, даже какие-то детские, ладошки крепко и уверенно сжимались на плотной коре древесного оружия, которое в следующий момент двинулось вперёд.

– Фьють! – просвистел воздух, парень не понял, почему вдруг с силой подогнулись колени, а в голове возникла неразборчивая, но весьма ощутимая пустота. Медленно он наклонился вперед и… на время исчез из этого мира…

Затылок словно грызла маленькая злобная тварь. Острые зубки в мощной челюсти без зазрения совести скребли по кости черепа, приближая тот миг, когда мохнатая морда, с наслаждением вопьётся в человеческий мозг. Охотник попытался пошевелиться и тут же ощутил, что лежит грудью на земле. Его руки и ноги крепко связаны за спиной, а на затылке вспухает громадная шишка.

– Великий бог! – простонал он, не сумев перетерпеть боль в голове, возникшую после неумелой попытки перевернуться.

– Да, неужели?! – язвительно поинтересовался женский голос. Резко, до хруста шейных позвонков, Дорик оглянулся. Мозг тут же взорвался новым фонтаном боли. Стиснув зубы, парень промолчал, не желая давать повода для новых насмешек. Когда же боль утихла, предметы, очерченные чернотой ночного неба и высвеченные небольшим костром, постепенно вошли в его сознание.

Силуэт горы с угольно-темными пятнами леса и сверкающе белой вершиной. Где-то далеко в небе на пределе зрения, когда уже видятся нереальные предметы, чудилась крошечная точка летящего одана. Много ближе, возле огня фигура в черных, кажущихся обагренными кровью одеяниях. Откинутый капюшон больше не скрывал копну пышных мелких кудряшек цвета спелого колоса. Девушка оглянулась. Приятные черты лица, пухлые по-детски губы, и глаза с неугадываемым в полумраке цветом радужки.

– Разочарован? – спросила девушка. Дорик молча выругался, а вслух уточнил:

– Чем именно?

– Тем, что воина победила женщина…

Дорик попытался презрительно сплюнуть сквозь зубы. Но честно сказать сделать это лежа животом на земле и почти упираясь в неё же носом не особо-то получилось.

– Я не воин, я охотник.

– Зачем же тогда напал на меня?

– Чтобы убить!

– Зачем? Разве ты меня знаешь?

– Нет, но ты из черных отшельников. Чтобы желать тебя убить, этого достаточно.

– И ради чего? Что такого плохого мы тебе сделали?

– Это мое дело! – хмуро отозвался Дорик, с ясностью увидев свое положение. Лежать связанным, как пойманная дичь и рассуждать о причине не произошедшего убийства.

– И все же! – Девушка отвернулась к костру, и договорила, не отрывая взгляда от пламени. – Неужели одно наше существование на склонах среди Леса Трех Гор настолько для вас нетерпимо, что вы как древние воины отправляетесь совершать подвиги, убивая кого-нибудь из нас?

Голос девушки слегка дрогнул на слове "убивая", но в остальном её вопрос звучал достаточно убедительно. Снова выругавшись, не произнеся ни одного ругательства вслух, Дорик миролюбиво, ровно настолько, насколько это возможно, так же выражая и смертельную обиду, ответил:

– Один из ваших отрядов напал на мою деревню. – Девушка не возразила, и не отозвалась, заставляя своим молчанием договорить. – После боя кто-то похитил мою жену. Я хочу её вернуть!

– А если она мертва, то отомстить, убив кого-нибудь из нас.

И снова голос Отшельницы дрогнул на «убив». Дорик кивнул, подтверждая сказанное. И хотя его кивок похожий на поцелуй с землёй вряд ли вообще заметили, девушка больше ничего не сказала и не спросила, задумавшись о своём, как зачарованная глядя на оранжевую пляску пламени.

– Ты её так сильно любил?

Новый вопрос вырвал из дремотного состояния, куда Дорик провалился убаюканный ночными звуками леса и потрескиванием горящих веток. Он покачал головой, вспоминая девчонку, которую захотел назвать своей женой. Худую оборванку с суровым не детским взглядом из- под короткой чёлки русых волос.

– Нет, вряд ли. – Вырвалось у него, прежде чем он успел сообразить. Но почему- то спокойный интересующийся тон девушки располагал к откровениям и Дорик закончил. – Мы не так долго прожили вместе, чтобы возникла любовь.

– Значит, тебя не было рядом, когда ее похитили. Ты бросил ее одну в такой момент? – Тон отшельницы обвинял.

– Да не знал я, что ее похитят! – разражено вспылил Дорик, вскидывая голову. – Это случилось уже после моего ухода. И, черт возьми, не тебе меня обвинять! Дайна… То время пока мы были вместе, была хорошей женой. Вот поэтому я и пошел в горы. Я не хочу, чтобы она страдала!

– Дайна, – удивлённо повторила девушка, снова оборачиваясь. – Значит ты, Дорик?

Молодой человек поперхнулся.

– Откуда ты знаешь?

– Так, – нехотя протянула отшельница. – Просто, кажется, я знаю твою жену.

На пару мгновений Дорик почувствовал, как земля уходит из-под него. И он до того испугался услышать, что Дайна мертва, что даже язык присох к гортани, отказываясь задавать этот вопрос вслух. Видения одно ужаснее другого пронеслись в воображении. Вот Дайну сбрасывают с горы, или отдают на растерзание оданам. А если она стала центральным действующим лицом в какой-нибудь непристойной оргии, каких по слухам происходит очень много за стенами замков отшельников?

– Думаю, тебе интересно будет узнать, что она жива и сейчас спокойно спит там, куда направляюсь я…

– И где это?! – не задумываясь, выпалил Дорик. И тут же понял, что чертовски неудобно изображать отважного воина лежа на земле, связанным как дичь.

– В одной из башен отшельников. Могу взять тебя с собой, но только если ты пообещаешь не выступать ни против меня, ни против обитателей башни.

Он открыл рот, не представляя, что ответить, но незнакомка его опередила:

– Я пойду утром. Так что у тебя есть время, чтобы принять правильное решение. – Договорив, она отошла на другую сторону костра, и легла, закутавшись в плащ. – Спокойной ночи. – Услышал Дорик вечернее напутствие, а вслед за этим разумное, но немного запоздавшее предупреждение. – И не дёргайся, если не хочешь вывернуть себе руки и ноги.

Дорик молча выругался третий раз. Ведь на самом деле попытавшись избавиться от пут, едва девушка исчезла из поля зрения, он тут же убедился – что-что, а узлы незнакомка завязывает на совесть.