– На этом балконе познакомились твои родители, – позже рассказывала она мне. – В августе 50-го капитан Штар устроил астрономическую вечеринку по случаю великого противостояния Марса. Желающие могли выходить на балкон и наблюдать небо в эту самую штуковину.
Нянюшка стучала по чехлу телескопа, скромно потупившегося в дальнем углу балкона. Кстати, лет с семи он стал моей любимой игрушкой.
– Твоей матери было тогда лишь семнадцать, – продолжала Нянюшка. Она заканчивала школу и готовилась поступить на отделение славянской филологии университета. «Поступайте лучше в отряд астронавтов, и мы вместе полетим туда», – с серьезным видом сказал ей Штар и указал прямо на красный шарик в небе. «Летите, капитан, сами, а как прибудете, обязательно найдите в телескоп этот балкон. Я помашу вам отсюда рукой», – засмеялась она в ответ, краснея. «Тогда я привезу с Марса золотой слиток и отнесу его к ювелиру. Тот сделает из марсианского золота колечко, которое я подарю вам. А вы согласитесь стать моей женой». Твоя мать лишь улыбнулась и посмотрела в небо влажными глазами. Ларри, милый, а ведь знаешь – кольца твоих родителей действительно сделаны из марсианского золота.
***
– У вас легкая рука, Надя. А сестра Миллер ставит капельницы, как мясник.
– Майор… почему Езеро?
– Я искал доказательства.
– Что они погибли именно там?
– Что их там уничтожили… Вы так спокойны…
– Я догадывалась об этом. Они хотели обнародовать карту золотых пещер…
– Дело не только в золоте… Кстати – откуда вы знаете о карте?
– Отец упомянул о ней в последнем письме. У родителей всегда был особый язык для общения.
– Так же, как и у моих. Но карту пещерного Марса засекретили по иной причине. Почему вы отняли руку? Мне становится легче, когда я чувствую вашу ладонь на лбу.
– Кажется, меня зовут. Но я не могу уйти, пока вы не скажете.
– Миссионеры давали названия. Всему, что здесь открывали. Они не прислушивались к системе.
– Я… я поняла. Ларри, вы должны рассказать мне все, что знаете.
– И я это сделаю – тем более, что времени у нас мало…
Дзенконски приходил часто, тревожа и раздражая Ларри все больше. Он исподволь интересовался, зачем майору понадобилось исследовать пустыню к востоку от Езеро. Ларри стискивал зубы и пытался смотрел сквозь него. Слабость мешала ему дать волю гневу, он просто молчал.
Невозможность укрыться от ослепительных рассветов, головокружительные смены картин Вселенной и поверхности Марса в иллюминаторах – искусственная гравитация в модуле создавалось его постоянным вращением, – короткие ночи, за время которых Ларри не успевал отдохнуть, – все это начинало превращаться в пытку.
– Да прикройте чем-то ваши иллюминаторы, доктор!
– Хорошо, майор. Я думал, что возможность любоваться Красной планетой, такой дорогой вам, сэр, наоборот будет скрашивать ваше одиночество.
– Что вы знаете об одиночестве, Дзенконски… – Ларри устало закрывал глаза.
***
– Летом 2061 года – больше чем за полгода до моего рождения – мама стояла на балконе и гладила меня, еще очень маленького и еще очень далекого. В небе ярко горел хвост кометы Галлея. Но мама смотрела на Марс. «Вот и напророчили, глупые, – шептала она и беззвучно плакала. – Нам предстоит расстояние почти в полмиллиарда километров – ты можешь представить это, малыш?» В то время отец летел в свою последнюю экспедицию.