Сергей Николаевич вытащил «занозу», но ситуация от этого яснее не стала.
Анна Максимовна времени даром не теряла. Она подала документы на визу, позвонила дочери, сообщила о том, что хочет приехать, выкупила авиабилеты. Потом Анна Максимовна подумала-подумала и отправилась по врачам. Она сдала практически все возможные анализы крови, проверилась на онкомаркеры и сделала МРТ головного мозга. К Юлии Леонидовне она не пошла, не хотелось рассказывать ей про галлюцинации. Невролог медицинского центра долго перебирала распечатки анализов и описание МРТ, осторожно пыталась выяснить, почему Анна Максимовна пришла именно к ней, а не к онкологу, если подозревает опухоль, и в итоге назначила еще какие-то анализы и обследования. А на следующем приеме заявила, что не находит у Анны Максимовны никаких органических изменений и отклонений, которые могли бы вызывать галлюцинации и деликатно намекнула, что может быть стоит обратиться к психиатру.
Успокоившись по поводу опухоли, Анна Максимовна задалась вопросом: если видение было вызвано не органическим поражением мозга, тогда в чем причина этого явления? Следовать совету невролога и обращаться к психиатру, она, разумеется, не собиралась. С помощью интернета Анна Максимовна определила, что у нее, скорее всего, была истинная галлюцинация, но из-за чего она возникла, оставалось непонятным. Штудируя разнообразные медицинские и околомедицинские статьи, она последовательно отвергла: депривацию сна, употребление психоактивных веществ, сенсорную недостаточность, шизофрению, соматические заболевания, алкоголизм и сифилис головного мозга. Наибольшее подозрение вызвали нейродегенеративные процессы. Конечно, деменция в пятьдесят лет явление редкое, но, а вдруг? После того, как Анна Максимовна прошла в интернете не менее пяти тестов на выявление деменции, эта версия также была отброшена.
В одной из статей, прочитанных ею, упоминались провокационные пробы на галлюцинации Ашаффенбурга и Рейхардта. Как учитель физики с многолетним стажем, Анна Максимовна имела склонность к проведению опытов. Когда с плеч свалилась тяжесть онкологических подозрений, на волне радости и облегчения ей захотелось докопаться до сути произошедшего с нею явления, и она решила провести эксперимент. И вот, спустя почти три недели после своей странной прогулки, проведя с утра уроки у двух своих учеников-надомников, Анна Максимовна отправилась на улицу Весеннюю.
Она шла по улице, внимательно оглядываясь по сторонам, присматриваясь к проходящим мимо людям. Так она добралась до Первого Монастырского проезда. Постояла, потопталась на перекрестке и пошла дальше. Добрела до Второго Монастырского, потом до Третьего. Далее Весенняя выходила на площадь Красных Строителей, но Анне Максимовне идти туда не хотелось. Она развернулась и пошла обратно.
– Провалился мой эксперимент, – подумала она. – Хотя, с другой стороны, отрицательный результат – тоже результат. Вполне возможно, что галлюцинация никак не связана с этой улицей, скорее с потрясением от того, что я заблудилась в собственном городе.
Мимо нее с шумом и гамом прошла стайка подростков. Анна Максимовна вздохнула. Она скучала по школе, по урокам, по общению с учениками. Из-за болезни ей пришлось отказаться от полноценной работы, и она стала вести физику и математику у детей, находящихся на домашнем обучении. Таких учеников в школе было пятеро. По большому счету, уроки нужны были только одному мальчику с ДЦП, а остальные занятия были просто профанацией. Восстановившись после операции, Анна Максимовна попыталась вернуться к прежней работе, но наткнулась на сопротивление со стороны директрисы. Сил для одновременной борьбы с болезнью и директрисой у нее не было, пришлось согласиться на надомников. С другой стороны, оставалось гораздо больше времени для репетиторства, так что Анна Максимовна не очень расстраивалась. Но школьной суеты, общения с детьми ей не хватало.
Она уже дошла до Первого проезда, как вдруг почувствовала – что-то не так с сапогом. Посмотрев вниз, обнаружила, что разошлась молния. Доковыляв до ближайшей лавочки у подъезда, Анна Максимовна присела и попыталась расстегнуть сапог. На скамейке напротив сидела полная пожилая тетка в необъятном темно-синем пуховике и внимательно наблюдала за нею. Судя по всему, у тетки тут был долговременный наблюдательный пост, поскольку устроилась она с удобствами. Восседала она на пенке, сложенной пополам, а рядом стоял небольшой термосок. Поглядывая на Анну Максимовну, тетка налила в крышку от термоса горячего отвара, с шумом отхлебнула и сказала:
– Молнии стали делать никуда не годные.
– Да, – ответила Анна Максимовна.
Тетка была ей почему-то неприятна, но промолчать было невежливо. Непрошенная собеседница хотела еще что-то сказать, но тут дверь подъезда открылась, и из него вышла высокая худая старуха. В серой мутоновой шубе с черным норковым воротником, в норковой шапке под цвет воротника, она медленно шла, опираясь на трость.
– Лидия Ивановна, – лебезящим тоном протянула тетка. – Никак гулять вышли.
– Да, – сухо ответила старуха. – Как обычно.
– И охота ноги зря топтать, – сказала собеседница. – Посидели бы лучше со мной.
– Посидеть я и дома у окна могу, – последовал резкий ответ. – Вы, Мария Петровна, лучше скажите, что за похороны были тут вчера? Столько народу пришло.
– А это мужчина умер из десятого дома, – охотно откликнулась тетка. – Ну тот, что с собачкой гулял, с такой беленькой, пушистенькой.
Анна Максимовна наконец-то расстегнула молнию и осторожно застегивала ее, но, услышав про мужчину с собачкой, застыла.
– Печально, – бесстрастно произнесла Лидия Ивановна. – Я его часто встречала на прогулках. А что с ним?
– Инфаркт. Прямо в подъезде и упал. Умер мгновенно. Соседи почти сразу вышли, собачонка его прямо изошлась вся в лае, а он мертвый лежит. Не откачали.
– Печально, печально, – повторила старуха. – Молодой еще.
– Да, – подтвердила Мария Петровна. – Еще даже на пенсию не вышел.
– Извините, – сказала Анна Максимовна. – Это вы говорите про такого высокого худощавого мужчину с маленьким белым шпицем?
– Да, – ответила тетка, повернувшись к ней. – А вы его знаете?
– Видела его, – пробормотала Анна Максимовна. – Собачка у него приметная.
Обе женщины пристально смотрели на нее, и она добавила:
– Я за собачку беспокоюсь, жаль будет, если ее выкинут на улицу. Я бы взяла.
– Собачку дочка его забрала, – сказала тетка.
– Кто бы вам ее отдал, – усмехнулась Лидия Ивановна. – Это померанский шпиц, породистый.
– Помиратский шприц? Что прямо так и называется? – изумилась Мария Петровна.
Старуха закатила глаза с выражением «Боже, какая дура!», но ответила спокойным тоном, произнося слова чуть ли не по слогам:
– Померанский шпиц. Немецкая порода. Породистые собачки стоят до пятидесяти тысяч.
– Да вы что! – ахнула тетка.
Анна Максимовна поднялась, зачем-то сказала:
– Извините.
И быстро пошла прочь.
– Странная женщина, – процедила ей вслед Лидия Ивановна.
Известие о смерти неизвестного ей мужчины подействовало на Анну Максимовну крайне угнетающе. Она шла по улице, ничего не замечая вокруг. В голове вертелись бессвязные мысли:
– Ну как же так. Ну почему он? Как все несправедливо. Хороший же был человек. Помочь хотел…
В конце концов Анна Максимовна споткнулась, подвернула ногу и чуть не упала. Спас ее невысокий заборчик, за который она успела ухватиться и поэтому не растянулась во весь рост, а упала на колено.
– Черт, – выругалась она, разглядывая испачканное пальто. – Как-то не задалась моя прогулка. Сначала сапог, теперь пальто.
Она достала из сумки влажные салфетки и попыталась оттереть грязь. Получилось не очень хорошо, пятно больше размазалось, чем затерлось. Зажав в руке испачканные салфетки, она вышла на Первомайскую улицу и огляделась в поисках урны. Урны нигде не было, но даже если бы сей предмет оказался прямо перед Анной Максимовной, то она бы его не заметила, потому что ее взгляд уперся в гостиницу «Первомайскую».
– Тааак, – протянула Анна Максимовна. – Опять началось. Что ж, попробуем мыслить логически. Итак, что мы имеем. Здания все на месте, только изменили внешний вид. Тоже самое с транспортом. Люди тоже обычные, реальные, не плод воображения.
Мимо проходил паренек. Анна Максимовна его окликнула:
– Молодой человек! Который час?
– Полтретьего, – бросил он на ходу.
– Спасибо! – крикнула ему вслед Анна Максимовна и добавила себе под нос, – взаимодействие с людьми проходит нормально.
Она не спеша отправилась вдоль улицы.
– Какие следуют выводы? – тихо говорила она сама с собой. – Дома стоят, люди ходят и разговаривают, все как обычно. Но я почему-то вижу другую реальность. Можно предположить, что мое подсознание играет с мной в такие игры.
Анна Максимовна была женщина умная, образованная и, следовательно, могла подвести теоретическую базу под любое действие или событие. Она решила, что после того, как она уверилась в своем выздоровлении, сознание освободилось от напряжения, в котором подспудно находилось все эти пять лет и немного «расшалилось», преобразуя действительность. Надо всего лишь привыкнуть к своему новому состоянию, попить успокоительного, например, пустырника или валерьяночки, и все постепенно успокоится и войдет в норму. С такими мыслями она дошла до каштанового скверика. Выбросив, наконец, в урну салфетки, Анна Максимовна подумала, что на месте этих скамеечек на самом деле находится решетка, огораживающая дворик многоэтажки, и если она сейчас подойдет и дотронется до нее, то морок рассеется и окружающее примет обычный вид. Она медленно и осторожно пошла в скверик, все время боясь наткнуться на ограду, и даже вытянула вперед руку, но никакого препятствия на ее пути не оказалось. Анна Максимовна дошла до скамеечки и присела на краешек. Ничего не произошло. Она ощупала скамейку и откинулась на спинку. Мир не изменился. Анна Максимовна похолодела, ее стройная теория трещала по всем швам.
– Хорошо, – сказала она строгим учительским тоном, но голос предательски дрогнул. – Раз так, пойдем еще попробуем повзаимодействовать с людьми.
Она встала и направилась к ближайшему кафетерию под вывеской «Плюшки и ватрушки». В кафетерии народу было немного. У окна за высоким столом на барных стульях сидела парочка подростков, да какая-то женщина покупала на кассе сдобные булочки. Анна Максимовна выбрала ватрушку с творогом и зеленый чай. Девушка на кассе поставила чашку с кипятком, блюдце с булочкой и пакетиком чая на поднос.
– С вас семьдесят пять рублей пятьдесят копеек. Оплата картой или наличкой?
– Картой.
Анна Максимовна приложила карточку к экранчику аппарата, но тот молчал.
– Не сработало, – сообщила девушка.
Анна Максимовна убрала карточку и приложила снова. Девушка покачала головой. Повторные попытки ни к чему не привели.
– Не работает ваша карточка, – сказала девушка. – Другую давайте или наличку.
– Ни другой нет, ни налички, – вздохнула Анна Максимовна.
Она уже собиралась отойти от прилавка несолоно хлебавши, как из-за ее плеча высунулась рука и приложила к экрану кассы карточку. Аппарат пикнул, зажужжал и выплюнул чек, а мужской голос произнес:
– Позвольте угостить вас булочкой.
Анна Максимовна обернулась и увидела мужчину, который три недели назад спрашивал, не нужна ли ей помощь.
Возвращаясь из прокуратуры в управление, Сергей Николаевич решил забежать домой пообедать. Он уже сворачивал на Весеннюю, как снова увидел ту женщину. Она задумчиво брела по улице, явно чем-то расстроенная. Оступившись и чуть не упав, долго оттирала испачканное пальто. Сергей Николаевич вздохнул, похоже, что харчо, сваренное ему дочерью по всем правилам Вильяма Похлебкина, его сегодня не дождется. Подождав, когда женщина перестанет размазывать грязь по одежде, он отправился вслед за ней. Она шла, что-то бормоча себе под нос, потом как-то странно вела себя в скверике, пыталась сесть на лавочку так, словно опасалась, что та исчезнет, а затем направилась в кафе. Голос разума говорил Сергею Николаевичу, что надо идти домой, быстро поесть и мчаться на работу, где его ждут срочные и важные дела, а голос авантюризма говорил, что обязательно надо выяснить про мокрый зонт.
И вот теперь он сидел в кафе за одним столиком с этой странной женщиной. Она явно нервничала, крошила пальцами ватрушку и не поднимала на него глаз.
– Меня зовут Сергей Николаевич, – начал он разговор.
– Анна Максимовна, – тихо ответила женщина.
– Вы извините, что навязал вам свое общество, но мне хотелось бы выяснить у вас один вопрос. Я хотел спросить вас еще тогда, во время нашей первой встречи.
Она подняла голову и внимательно посмотрела на него.
– Что именно вас интересует?
– Почему у вас был мокрый зонт?
Анна Максимовна нахмурилась.
– Потому что шел дождь.
– В тот день не было дождя.
Она отвернулась и посмотрела в окно. Ее взгляд упал на рекламную тумбу, где только что сменился плакат. Вместо девушки, предлагавшей страховые услуги, появилась афиша фильма «Таинственный портал», изображавшая огромную каменную арку в густом мрачном лесу. Перед аркой стояли юноша и девушка и смотрели на инопланетный пейзаж, расстилавшийся по ту сторону портала. В мозгу Анны Максимовны щелкнуло, паззл сложился.
– Не может быть, – прошептала она.
– Чего не может быть? – спросил Сергей Николаевич.
– Вы живете в доме десять по Весенней? – задала она вопрос.
– Да, – удивленно ответил он.
– Кого вчера хоронили? Кто умер?
– Никто. Не было никаких похорон.
Она откинулась на стуле.
– Все сходится.
Сергей Николаевич усмехнулся и покачал головой.
– Вы считаете меня ненормальной, – сказала Анна Максимовна. – Но это не так.
– Давайте проверим, – предложил он. – Какое сегодня число?
– Двадцать четвертое, – усмехнулась она.
– Год?
– Две тысячи семнадцатый.
– День недели?
– Пятница.
– Адрес проживания?
– Улица Высоковольтная, дом семнадцать, квартира три! – выпалила Анна Максимовна и осеклась. – Это что, допрос?
– Нет, что вы. Просто проверка. Так что с зонтом? Дождя в тот день не было.
Анна Максимовна наклонилась к нему и заговорщицки прошептала:
– Это у вас в мире не было, а у нас – был.
Затем она с довольным видом принялась есть ватрушку, насмешливо глядя на Сергея Николаевича. Он вздохнул и откусил пирожок с мясом, думая про себя, что нечего было дурью маяться и бегать за сумасшедшими тетками, сидел бы сейчас дома и ел харчо.
– В нашем мире был дождь, а в вашем – нет. В нашем мире вчера были похороны в десятом доме, а в вашем – нет. На Весенней есть портал, соединяющий два параллельных мира, – сказала Анна Максимовна.