Ночь была просто волшебной. Патрик никак не мог угомониться, и, к стыду своему, я тоже. Вот дорвалась девочка до земных радостей, что называется. Патрик был действительно очень опытным и страстным любовником, фантазия его была так же неутомима, как и тело. Сказать, что мой опыт обогатился сверх меры практическими и теоретическими знаниями – это ничего не сказать! До сих пор краснею, как вспоминаю, какие именно желания мужчины мне пришлось воплощать. Не без удовольствия, конечно, но не будь я столь распалена желанием, никогда бы не решилась.
А вот утром наступил откат. Поспав и немного приведя мозги в порядок, я осознала весь масштаб вчерашней подставы со стороны Холли, безмятежно сопевшего рядом. Патрик поступил ужасно на самом деле. Конечно, если опыта мужчине не занимать, наверное, любое тело в его руках будет словно податливый воск. Но то ведь тело, а как же душа и чувства? Такое ощущение, что меня дико развели. И теперь что – заимел сексуальную рабыню товарищ? Да как бы не так!
Да, я не пожалела о своей поруганной (уж-ж-жасно приятным способом, как оказалось на практике) девичьей чести – сама хотела, вот и получила. Но… ну не любила я его! Хотела, да, тянулась, может, и даже чуточку влюбляться стала… но не любила. И жить с Патриком на правах неизвестно кого всю жизнь не желала. Беда в том, что теперь, после этой ночи, не знаю, что должно случиться, чтобы он меня хоть когда-нибудь отпустил. А я хочу жить свободной, решать сама и жить сама, а не в золотой клетке!
Вот так накрутив себя утречком, я и предприняла попытку немедленного убийства, за что поплатилась нервами и здоровьем. После дня, проведенного с Тиксом в холоднющем подвале, я свалилась с жестокой лихорадкой. Казалось, эта сумасшедшая ночь с Патриком высосала все жизненные силы, а осознание своего бесславного падения – и нервы выело. Патрик, надо сказать, едва сам с ума не сходил от горя, чем, конечно, никак не способствовал выздоровлению.
Обстановка в доме была удручающая и накаленная. По крайней мере Патрик искренне раскаивался в своей несдержанности и наказании (при этом нагло заявив, что наша ночь была самым прекрасным событием в его жизни и извиняться ему не за что). Ну не свинья, а? При этом я благосклонно принимала его внимание – сиделка из него вышла отличная. Мужчина не отходил от моей постели даже по ночам, тревожно ловя звуки моего хриплого дыхания. Выплывая из беспамятства, пока мне несколько дней сбивали жар, я видела осунувшееся лицо Холли, сидящего в кресле у кровати.
После болезни я настолько ослабела, что еле передвигалась самостоятельно по дому. На занятия Патрик мне запретил ездить, тренироваться с Конни я тоже не могла, само собой. Отлеживалась у себя в комнате, бездумно поглощая еду и сладости, которые мне передавал Тикс. Вот уж кто не давал мне погружаться в уныние – то корчил смешные рожицы, когда дежурил снаружи дома, а я в это время сидела на окне, укутанная в плед как в кокон, то передавал вкусности и забавные записочки.
Патрик решил развить бурный период ухаживания (нет бы с этого и начинал в прошлом году, дубовая башка!) и таскал мне цветы, покупал книжки и приятные женские мелочи. Как только сошел снег и потеплело, начал в буквальном смысле на руках носить меня на воздух. Бродил по саду, срывая для меня подснежники.
Конечно, первые пару недель меня так и тянуло его придушить, не спорю. Но сил бы не хватило, да и по здравом размышлении я нашла Патрику хоть какое оправдание – навряд ли другой мужчина столько бы продержался, не трогая пальцем девушку, живущую под одной крышей. Но, конечно, помучить капитана совсем не мешало, поэтому я первое время начала ему демонстративно «выкать» и держалась холоднее Снежной королевы. Патрик безропотно вынес падение своих акций на моей фондовой бирже, а потом начал и сам подкалывать, называя меня «леди Джейн» и подчеркнуто аристократично со мной беседовать. Ууу, хитрый жук! В образе лорда он смотрелся еще более притягательно и опасно, чем ранее.
Испугавшись моего гнева и холодности, Патрик дал мне гораздо большую свободу, чем раньше, конечно, вынудив меня пообещать, что я не буду пытаться сбежать. Больно надо мне это прямо сейчас! В Дарахолле, как ни странно, я чувствовала себя дома, да и халявную учебу в колледже бросать уже не хотелось. Я выбила разрешение сдавать некоторые экзамены экстерном, чтобы закончить обучение как можно скорее.
Поправившись и окрепнув, я лихорадочно погрузилась в учебу. Признаюсь честно, сделала я это специально – я не могла решить, что мне делать с фактом проведенной ночи с Патриком. Слишком много эмоций было вложено в нее, чтобы считать произошедшее дежурным сексом с девственницей. Меня ужасно тянуло к Патрику, ведь теперь я знала, какое наслаждение – гореть в руках того, кто тебя любит. Но мне не хотелось одностороннего общения в этом плане, а самой дарить ласки, соблазнять – нет, не хотела, и знала почему. Без любви ничто не будет мило настолько, насколько нужно и важно для другого.
Патрик, конечно, видел мой душевный раздрай, и занял позицию невмешательства, наблюдая за мной издалека и вернув наши отношения в рамки сугубо дружеских. В своем подвешенном состоянии я пробыла почти до конца весны, когда, не выдержав, Холли однажды заперся со мной в своем кабинете, сказав, что нам нужно «очень серьезно поговорить». Честно, захотелось стать невидимкой, но бежать было некуда.
Я стояла перед мужчиной, невольно любуясь его статной мускулистой фигурой. В голову непрошенно полезли образы того, что Патрик со мной вытворял той сумасшедшей ночью. Дыхание мое сбилось, я неудержимо краснела, а виновник такой бурной реакции моего тела слегка насмешливо поглядывал на меня, стоя у окна в своем рабочем кабинете.
Неуверенно теребя край рукава, злясь на саму себя за невозможность собраться в присутствии Холли, я резко сказала:
– Патрик, так дальше не может продолжаться. Ты… мы оба зашли слишком далеко, пора притормозить.
Лицо моего собеседника окаменело, глаза затянула арктическая дымка:
– Объяснись, – бросил капитан с металлом в голосе.
Я сцепила ладони вместе, тяжело вздохнула и выпалила:
– Патрик, я тебя не люблю.
На его лице не дрогнул ни один мускул, лишь глаза потемнели, предупреждая о буре.
– И? Джейн, ты меня полюбишь. Обязательно. У тебя просто нет другого варианта. Я понимаю, что сорвался той ночью… но признай – тебе было очень хорошо со мной, – с нажимом в голосе проговорил мужчина, цепким взглядом не отпуская меня, проникая и переворачивая все в моей и так мятущейся душе. – Да и так ли ты уверена в своих словах?
– Что… что ты имеешь в виду?
– Я думаю, что ты просто боишься сама себе признаться в своих чувствах, вот и упрямишься, – насмешливо глядя на меня, Патрик засунул руки в карманы джинсов и стал лениво перемещаться поближе ко мне.
Невольно я попятилась назад – эта обманчивая походка была мне ой как знакома. Но шевельнуться было моей ошибкой, и я тут же это поняла. Глаза капитана вспыхнули от возбуждения, тело напружинилось и метнулось, преграждая мне путь к двери кабинета.
– Об этом я и говорю, малышка, – промурлыкал мне на ушко этот… этот рыжий демон, взяв меня как в клещи своими руками. – Даже сейчас ты попыталась сбежать… а ты знаешь, как это на меня действует?
Ой, боюсь предположить, но, кажется, сейчас мне будет не очень хорошо. Или наоборот, даже слишком хорошо. Время разговоров резко закончилось. Настало время для других действий, о чем мне недвусмысленно намекнули его бедра, в которые он крепко вжал мое дрожащее тело.
И снова на меня нахлынул дурман мужской страсти, кипящей, видимо, в самой крови Патрика. Властно и требовательно он запрокинул мне подбородок и впился в губы, безжалостно сминая и подчиняя себе. Моя кровь моментально забурлила и прилила к коже, заставляя мучительно жаждать еще больше прикосновений.
Умом я понимала, что снова сдаюсь на милость победителю, не отстояв свою свободу, что я опять не добилась ничего, еще и спровоцировала Холли. И мое тело предательски меня подводит, плавясь в искусных объятиях, желая теснее прижаться к опытным губам и пальцам, раствориться в бушующем огне ирландского темперамента.
С рычанием, не отрываясь от меня ни на миг, Патрик смел с большого письменного стола все бумаги, уложил меня спиной на столешницу и буквально разорвал на мне рубашку, покрывая шею, плечи и грудь жалящими поцелуями, заставляющими тело безудержно стремиться навстречу. Задыхаясь от пробужденного во мне пожара чувств, я ласкала спину капитана, стискивала пальцы, желая оставить и свои следы на его теле.
Остатки одежды полетели в разные стороны, накал ощущений нарастал как цунами, и я сама, потеряв голову, раскрылась навстречу ему. Бешеные удары бедер, хриплые вскрики и шумные вдохи – кабинет погрузился в безумие страсти. Тело мое напряглось и оцепенело, Патрик врывался в меня яростно и дико, и это было именно то, что нужно, чтобы через минуту столкнуть нас обоих за грань. Бурная разрядка, озаренная всполохами страстных криков, не заставила себя ждать…
Кабинет Патрика напоминал уцелевший чудом после урагана домик Дороти – стены на месте, но вот внутри сплошной погром. Лавина бумаг, в которой мы безуспешно пытались найти предметы своего гардероба, шурша и перетекая с места на место, заставляла меня вспоминать наш «разговорчик» и поминутно хихикать. Да уж, нормально так… поговорили. Патрик лукаво посматривал на меня, и глаза его обещали, что продолжение беседы не заставит себя ждать. Правда, навряд ли это будет очень приличное действо.
Одеваясь, я машинально продолжала обдумывать последние фразы Холли перед… ну ясно, в общем, перед чем. Если я его не люблю, почему я так остро реагирую на одно его присутствие? Почему мое тело жаждет его прикосновений, стоит Патрику лишь показаться в пределах видимости? Можно ли это списать на безудержную страсть и большой опыт Патрика в искусстве обольщения? Или… или все же какие-то чувства есть?
Похоже, Патрик намного лучше меня понимал, почему я постоянно ему сопротивляюсь, спорю, почему какой-то мой внутренний бесенок постоянно подталкивает меня на провокации и мелкие пакости с очень крупными последствиями. И Патрик в итоге прощал мне абсолютно все, хотя и жутко злился на мои выходки, и сам срывался на не очень приятные наказания. Выходит, за всем этим он увидел, какая я могу быть покорная? Покорная его воле…
Но я так не хочу, во мне все бурлило и протестовало против подчинения мужчине! Да, я безумно хотела его, я жаждала его ласк и поцелуев, но… Эта его невыносимая подозрительность, рабовладельческие наклонности и буйные мальчишеские претензии заставляли меня продолжать упрямиться вовсю. Впереди тупиковая ситуация: либо я безропотно покорюсь, либо… буду искать способы быть свободной от его власти, от давления его страсти.
Одевшись и молча помогая собирать бумаги, я вновь погрузилась в свои внутренние метания, покусывая губы. Оторвал меня от них хищный голос Холли:
– Джейн, если ты продолжишь так делать – ты отсюда уйдешь еще не скоро! – обхватив мое лицо ладонями, Патрик заставил меня смотреть прямо в его глаза, сиявшие от удовольствия, обещавшие новые бури и волнения в чувственном аспекте. – Послушай, детка, я понимаю, что ты еще очень малоопытная в области отношений, и мне это безумно льстит. Ты не представляешь, как я горд, что первый у тебя во всем!
Я вспыхнула.
– Я не знаю, чего ты от меня ожидал, видимо, судишь по себе, – язвительно намекнула я на его признание о способах выбрасывания меня из головы.
Рука мужчины предупреждающе сжала мой подбородок:
– Джейн, я очень рад, что ты с таким вниманием относишься к моим словам, надеюсь, это касается и других моих откровений. Мы будем жить здесь, с тобой, я для тебя ничего не пожалею, но помни: ты моя и только моя! Брось свои мысли о какой-то гипотетической свободе – я обеспечу тебя всем, чем только можно наградить такой прекрасный цветочек, как ты.
Я досадливо закатила глаза, начиная злиться:
– Патрик, хватит! Да это просто смешно: ты же не хочешь сказать, что запрешь меня в своем доме на веки вечные?
Ой! Судя по мрачному взгляду, именно так он и планировал поступить.
– Послушай, я понимаю, что ты страшный ревнивец и все такое, это очень даже приятно – но в пределах разумного! Я не собираюсь всю жизнь сидеть взаперти как в лучших средневековых романах и ждать… кстати, а кого ждать-то? Супруга? Нет. Любовника? Так для этого как раз запираться и не надо. Патрик, я хочу и буду жить полноценной жизнью, нравится тебе это или нет! Я хочу учиться, работать, гулять с друзьями, путешествовать… И не спрашивать на это чьего-то высочайшего позволения!
– Джейн! – угрожающе навис надо мной капитан. – С твоей непокорностью и отвратительной тягой к самостоятельности я разберусь, обещаю, тогда и поговорим о том, чем будет МОЯ женщина… любовница, жена и так далее, заниматься. Я дал тебе достаточно много, ты не находишь?
– Но ты не дал мне одного, – с тоской проговорила я, понимая, что мне не удалось достучаться до этого мужчины.
– Чего же?
– Права выбора! – отчеканила я и пулей покинула его кабинет.