Этот парк на Затоне был относительно новым, начинался мостом поцелуев и тянулся вдоль набережной. Парк с рядом кафешек и шашлычных. Парк был старый, с высокими тенистыми деревьями, прохладный в жаркий день. Через тротуар вид на реку Кубань. Здесь были карусели для детей, с другого конца парка музей военной техники под открытым небом. На открытом воздухе стояли старые, покрашенные танки разных моделей, дети залезали на танки, свешивались с дул, фотографировались…
Мы встретились у моста поцелуев через реку, был солнечный душный день, немного прошлись по набережной, недавно уложенной плиткой. От реки пахло тиной… До танков не дошли… По набережной свернули влево к деревьям, зашли недалеко в парк. Расстелили три велюровых покрывала в парке на земле, разувшись сели на них, разбились на пары и тройки и стали болтать, достали печение, напитки, фрукты, колу и лимонады в полуторалитровых бутылках. Теперь американцы говорили каждому приносить что-то для общего стола и угощать других. Мы выкладывали, что принесли, на общее покрывало в центре, которое служило нам столом, скатертью самобранкой… Американки сидели со своей водой в бутылочках.
Американцы иногда «пшикали» нам сонные вещества из баллончиков или подсыпали что-то в напитки, в воду…. Сегодня мне что-то в лицо «пшикнула» Анна… Дальше все как в тумане…. Иногда в нас изо рта стреляли дротиками со снотворным…
Мы сидели в тенистом парке, на улице жара, а мы в прохладе… Пели птички. Иногда даже дул холодный ветерок…
«Черепашка» Дженнифер всегда заметно сутулилась – ее спина никогда не была ровной. Количество растворенных ей «черепашек» – сгибателей спины – зашкаливало.
В парк забегали Эдам и Келвин-Джош с какой-то перестрелки около музея танков. Появилась и исчезла Морген… Люди то приходили, то уходили. В этом парке шла «большая игра» – перестрелка американских бандитов и русских полицейских, по количеству убитых и подстреленных определяли, сколько Калашниковых американцам разрешат украсть… Келвин-Джош был хорош, сильно крутой…
Впервые за долгое время я увидела Лену Ситокову – она сейчас приходила нечасто… Ее отец занимался контрабандой оружия в Майкопе. Все хотел бросить преступный мир, завязать, отмыться, чтобы его имя с контрабандой больше не связывали, но свои не отпускали… У Лены Ситоковой в глазах были аскариды, ее не лечили и она слепла. Ее аскариды уже проникали к задней стенке глазного яблока и вредили сетчатке. У нее постоянно слезились глаза, и она пользовалась специальными каплями. Ей было сложно в солнечный день. Она на все смотрела через слой слез. Редко врачи доводили до того, что глисты проникали к глазному яблоку… Но Лена была из оружейников и поэтому слепла… Якобы унаследовала слепоту от матери. Не любят оружейников…
Саша Янченко говорил, что мама Лены Ситоковой была слепой – отслойка сетчатки… В то время бандиты в России женились или на шлюхах, или на будущих инвалидах… По-другому не разрешали. Ее отец сам сделал жену инвалидом…
Лена Ситокова рассказывала:
– Я не люблю пользоваться феном. Он так сушит волосы… Пусть сами высыхают… – Лена всегда говорила легко и просто, ее было приятно слушать.
Эдам говорил, что пословица «Если гора не идет к Магомеду, то Магомед идет к горе» про Лену. Эдам Хейсонд тоже хотел втянуть Лену, дочку оружейного барона, в торговлю оружием… Я, зная Лену Ситокову, даже не могла представить, что когда-нибудь она сможет возглавить преступную группировку… Такая девочка, такая умная, такая талантливая – и будет преступницей…
Лена Ситокова была со внешностью «кошки». Американцы играли в кошки-мышки. А ее мышкой была адыгейка Маша-«маус» из лагеря. Говорили, что «кошка» Лена Ситокова «съест» «мышку» Машу…
Мы сидели на пикнике, а в соседних кустах стонал подстреленный полицейский… Откуда-то появился Джейк, вместе с Сулгвин они отвели меня к реке, он вытирал мне лицо, чтобы я немного пришла в себя…
Мы собирались сфоткаться на память с Дженнифер – она скоро уезжала…
Дженнифер как все лысеющие со лба девушки и женщины стандартно делила наклеенную прядь на две части, разводила в разные стороны лица, маскируя лысину на лбу. Главное, прядь и остальные волосы красить одной краской, тогда не так заметно… Дженнифер лысина со лба передалась от отца – ее мать от «шлюшства» еле отмылась через чудовищную бедность.
Яся и Дженнифер почему-то перед фото переоделись в кустах и сделали фото со мной. Это тоже что-то значило – у Эдама начались операции по контрабанде Калашниковых….
Если на вечеринке в пижамах в апреле Яся оделась по-летнему, то сейчас в плюс сорок она оделась по-осенне-весеннему – в водолазке под горло с коричнево-желтым принтом черепашки, иногда переходящим в голубой, и джинсах. Синтетическая водолазка с коротким рукавом была еще ничего для такой погоды, а вот в джинсах было точно жарко… Яся оставляла зацепки в памяти и на фото для следствия… Яся лезла на рожон, но ей нечего было терять…
Это был фокус с переодеванием. Яся переодевалась в кустах, олицетворяя оборотней в погонах, которые помогали преступникам. Оборотни в погонах намного чаще на стороне преступников, чем честных полицейских. И могут нанести много вреда…
Переоделась и Дженнифер. Она переодела черную юбку на шорты для фото, а потом обратно. Через время Яся из жаркой водолазки и джинсов переоделась в свой постоянный наряд – белый топ качелями и синие бриджи с дырками вдоль швов. Яся странно улыбалась. Она никогда не показывала зубы. А просто натягивала губы и поднимала рот вверх. Ее улыбка чаще всего была «беззубой».
Я была в обычной белой кофте с круглой белой вставкой в центре, вязаной крючком, и завязками на рукавах и по низу и своих любимых льняных штанах с оранжевыми розами. Анна тоже сегодня была в джинсах, подвернутых как бриджи.
Я думаю, Дженнифер тоже сотрудничала с полицией, была на стороне закона, они с Ясей сегодня действовали синхронно.
В то лето украли двух мальчиков, с одинаковой фамилией, двоюродных братьев что ли. Через семью Хейсонд. Американцы хотели запутать нас – у них было две вечеринки в пижамах, одна в апреле, другая в середине июня. Хотели, чтобы мы их путали, в первую вечеринку американцы украли первого мальчика, а во вторую – второго… Я не пошла на вторую вечеринку в пижамах. Мальчики были двоюродными братьями с одинаковой фамилией. Оба блондины семи лет, похожи. Одного звали Владик, Владислав. Второго Виталик. Одинаковые инициалы. Мальчики были примерно одного возраста и похожи между собой, блондины. У первого длинный рот, у второго маленький. У второго был хороший генотип, блондин, с тонкими мелкими чертами лица, «пять из пяти»… Блондин в нескольких поколениях. Второго продавать в рабство не разрешали… Поэтому работорговцы придумали такой ход, запутать полицейских. Полицейские уже искали Виталика и не принимали заявление у матери Владика.. И пока полицейские разбирались, сверяли инициалы однофамильцев, пытались понять, сколько мальчиков пропало и когда, прошло пару месяцев, и мальчики были уже далеко… Второго мальчика пронесли через границу под документами первого… Его как раз и отвозил Эдам, когда забыл паспорт в общежитии… Мальчик был из «»генеральских», потомственных военных…У родственников были давние разборки… Родственники второго мальчика продали в рабство дядю первого… А второго «продал» дедушка… Россия так долго поставляла в Казахстан рабов… Так хотели спрятать генеральского отпрыска и отрезать ноги не ему, а его двоюродному брату. На границе им поменяли документы: Виталик стал Владиславом, а Владислав Виталиком. «Генеральских» детей страшно калечили в Казахстане. Второй мальчик был сыном генерала Александра…
Когда мы возвращались, по кустам медики оказывали помощь раненым, убирали убитых полицейских… На обратном пути фотографировались на мосту поцелуев, где весной Эдам и Морген мазали перила кровью большого СПИДом… Анна все следила, чтобы она не появлялась на слишком большом количестве фотографий… И фоткалась только на мой фотик…
Джейк вечером с Сулгвин гулял по Красной недалеко от моего дома. Они гуляли со свечкой за мой упокой – такие свидетели, как я, не выживают. Свечка олицетворяла «тикающую» Сулгвин.
На следующий день мы опять встречались в том же парке в той же одежде и в большем составе… В этот день я увидела всех, и Лиду, и Аню Петрилину, и блондинку Сашу, и Олесю, и сводную сестру «маленького» Саши из лагеря Олю, и Таню Соснянскую… На мой фотик сделали одно фото… Путали свидетелей…
Потом я немного приболела и не могла ходить на встречи. Эдам разыскивал меня с собаками, даже писал мне эсэмэс. Он возмущался по этому поводу – мы служили прикрытием для их контрабандных операций и должны были появляться регулярно на всех встречах американцев… Оттуда мы могли уйти разве что в могилу…
В парке
Полицейские пробили русских в группировке Эдама. Ими были Яся и Саша Янченко. Они участвовали в перестрелках с Эдамом.
Перед операциями с Калашниковыми американцы тренировали свои боевые навыки и по понедельникам играли в известном торговом центре – стреляли по противникам из лазеров, устраивали лазерные бои. Один раз взяли с собой Сашу Янченко и Ясю Воронину, чтобы они потренировались бить по мишеням – они тоже участвовали в операциях по контрабанде. Яся в одной. Саша в нескольких.
Ясю потому и отобрали в свидетели, мы с ней хорошо смотрелись в паре, я брюнетка, черненькая, она блондинка, беленькая. Мне изначально было от свидетельства не отвертеться.
Саша тоже сотрудничал с полицией и ввязался в контрабанду Калашниковых. Такие, как он, «генеральские» из проштрафившихся, или пьют раковую опухоль, или участвуют в подобных операциях. Саша похоронит старшую сестру, которая уже болела раком.
Мы в центре этой мафиозной группировки. Следователи все думали, кого они там похоронят, Ясю, Сашу или меня. Или сразу всех… Скорее всего всех… Насколько тогда я понимала происходящее – это еще вопрос, я – примороженный свидетель. Это годы спустя пазл сошелся. Эдам считал, что я невинная жертва. На самом деле он тогда не знал, что невинная жертва – это он…
Сегодня у нас был пикник в парке. Огромный парк назывался «Безоблачный город» и находился в южной части Краснодара на берегу Кубани, за университетом.
Мы встретили американцев у общежитий и решили доехать до парка на троллейбусе. Были все те же – Саша Янченко, Яся, Аня, Егор, Олеся, Таня и маленькая Яна.
Сейчас я редко видела Лену Ситокову, о чем сильно жалела – с ней всегда было приятно общаться.
– Are you fine today? – заботливо спросил у меня Джейк, заметив у меня небольшой насморк. – Yea, I am fine…54
Мы сели в почти полный троллейбус – сидячих мест не было, все ехали стоя. Мы сели в третью дверь.
Джейк стоял в конце троллейбуса. Держался за поручни. Ему абсолютно не понравился полный троллейбус. По его виду можно было сказать, что он до этого никогда не ездил в полных русских троллейбусах. Он стоял в шоке… Его взгляд как будто говорил: «Что это? Какой ужас!» Он стоял в толпе, и его со всех сторон прижимали. Наверное, в американском общественном транспорте не было стоячих мест. Как-то Виолетта Генриховна сказала про полный общественный транспорт: – Не люблю там ездить, только нюхать потные подмышки! – Этим Джейк, наверное, сейчас и занимался. Благополучный американец не привык ездить в душных людных русских троллейбусах. И побывав в Америке, я поняла почему: у них не было общественного транспорта без кондиционеров и …не было стоячих мест.
Ехать нам было недалеко. Мы вышли через несколько остановок на остановке «Безоблачный город» по названию парка.
Парк был огромный – тридцать девять гектаров. Если посмотреть на карту Краснодара, то парк располагается как бы на острове и со всех сторон окружен водой. С севера и востока озером Старая Кубань, впадающим в одноименную реку, а с юга и запада небольшим проливом Казачий Ерик, соединяющим части озера.
Мы прошли карусели и аттракционы в начале парка и недалеко зашли в «зону пикников». Американцы как обычно взяли с собой несколько покрывал, расстелили их на берегу Кубани, но неподалеку от дороги.
Покрывала расстелили прямо на земле и на траве. В центр положили продукты. – Скатерть самобранка, – сказал Джейк. Я теперь покупала одноразовую воду в полулитровой пластиковой бутылке, не пила напитки американцев, в мою бутылку сложнее было что-то подсыпать… Мы расселись на покрывала.
Я сегодня принесла бананы и сладкое печенье. Таня ничего не приносила на встречи – не могла себе позволить. Яся тоже принесла бананы.
Сегодня взяли игральные карты. Таня Соснянская раскладывала на покрывале пасьянс, ей помогала Элен. Саша вяло жевал банан.
Мы сидели по группкам и болтали. То есть наше стандартное поведение на американских встречах – разбиться на группки и разговаривать о чем придется, вести оживленную и внешне интересную беседу… Райли с Сашей, а потом с Ясей и Джейком играли в тарелку. Главное, не забрасывать высоко. Это не получилось, и одна тарелка застряла в ветках. Прямо конкретно засела. Райли сказал, что потом вернется в парк и после дождей или сильного ветра заберет эту тарелку… Он взял с собой несколько, потому они продолжили играть…
Яся и Анна играли в карты друг с другом, в «дурака» и «козла», потом Анна играла с Элен.
Райли подружился с какой-то собакой, которая за ним везде бегала…
– Dig deeper! – сказала мне Сулгвин и сделала свой характерный жест рукой… Она часто теперь делала этот жест.
– Of course.55
Джейк опять говорил о своей «маленькой жене». Он как будто опять видел будущее и свою будущую жену, гуляющую по этому парку, через годы.
Он стоя смотрел в сторону дороги за деревьями:
– Да, здесь, именно здесь она будет гулять в парке со своим мужем Лешей. Программистом. Они будут гулять здесь с сыном! Да, именно здесь! В этом парке!… Да, они гуляют здесь с сыном, – говорил он, как будто она гуляет по этому парку сейчас и он видит ее. – У тебя есть сын? – спросил Джейк у меня. – Нет, конечно же, у тебя нет сына… – он ответил сам себе, покачав головой, и даже сам как будто удивился абсурдности своего вопроса и очевидности своего ответа…
– Сейчас лето, а у них зима, или ранняя весна. Кое-где лежит снег… Подтаявший снег… Нет, это начало весны… – Джейк как будто видел ее сквозь время. – Она одета в коричневую дубленку. У нее черный махровый берет с белыми стразами. На улице холодно. У нее черная большая сумка. И на сумке какие-то белые разводы… Не могу понять, что это… Она гуляет под ручку с мужем. Сейчас осень или зима… Здесь будет сафари-парк. Да, точно, зоопарк! И она будет гулять по сафари-парку с сыном и мужем… Боже, какие у них плохие отношения, – Джейк поцокал и замотал головой… – Какие у них плохие отношения… Such bad relationship…
Элен с Анной считали, если бы сейчас у меня был сын, то во сколько я бы его родила.
– У нее сын сидит в зеленой коляске, прогулочной. Посмотришь? – спросил он у Райли.
Райли даже сбегал к дороге проверить, не гуляет ли там парочка с зеленой коляской, одетая по-зимнему.
– Нет? – спросил Джейк у него по возвращению… Райли покачал головой. – Конечно, нет,
– Это ты, Арина… – сказал Джейк уверенно, но тихо, как будто очнувшись и рассмотрев сквозь время ее лицо, и посмотрел на меня. Потом он провел рукой по голове как будто в отчаянии и повернулся в сторону: – It can’t be you… Это не можешь быть ты, – сказал он, как будто разочаровавшись и расстроившись, и покачал головой.
– Нет, это не ты… – сказал он – Конечно же, нет.
– А что делает сейчас твоя жена? – спросил у него Райли через некоторое время…
– О, они гуляют по парку с сыном Костей… Ему нет двух… Смотрят животных… Они долго стояли у клетки с ламой… У них такие плохие отношения…
– Как ты говоришь, она одета? – спросил у него Райли…
– На ней коричневая дубленка, длинная такая, она долго кормила сына, сапоги, махровый берет со круглыми стразами и черная сумка с белыми разводами… Так делали продавцы краски для сумок – они продавали белую краску в черном флаконе, а черную – в белом… Наверное, жена перепутала краски… – говорил Джейк уже сидя на покрывале. Потом он встав как будто бросил горящий шар с ладонь куда-то вверх: – Это описание берета продавцу шапок… Он поймал… – Потом так же бросил пустую ладонь, как будто держа в ней еще один шар, далеко вверх с несильного замаха: – Это продавцу меха – описание дубленки. А это продавцу сумок – описание сумки…– и как будто бросил еще один шар…
– А они поймали, – сказал он мне…
Я уже ничему не удивлялась…
– Вы все? – подошла к покрывалу недовольная Сулгвин.
– Да…
Сквозь время…
Потом в общежитии Джейк рассказывал:
– О, моя жена сегодня попала в аварию. Я говорю ей: – Будь осторожна! Надеюсь, ты не пострадала! – Но с ней, Слава Богу, все в порядке! – Джейк закатил глаза, как молился Богу. Он прямо вздохнул с облегчением. – Жена была за рулем. Она ехала с мужем посмотреть балет «Спящая красавица». Но она его не посмотрит, мы его потом посмотрим вместе, когда уже будем женаты, на пятый год совместной жизни. Она ехала в театр и хотела повернуть налево, чтобы припарковаться, и ее из левого ряда сбил армянин на иномарке, он просто счесал бок ее машины. Как она сказала, придурок. Хочу спросить у нее, как она… Но нет, она занята, заполняет документы… Она мне не отвечает… Вообще она хорошо водит машину…она хороший водитель, аккуратный, ты же знаешь!
– Да-да, я знаю… – сказала Дженнифер, которая сомневалась, что жена Джейка вообще существует, как и мы все. – А в это раз кто был неправ? Кто виновник аварии?
– В этот раз она… – ответил Джейк объективно, но как будто немного сжавшись… – она не должна была поворачивать из среднего ряда… Но это была тихая улица…
– Видишь, – Дженнифер как будто уже ревновала Джейка к его «маленькой жене».
– Она сейчас разбирается с документами и страховкой…. У машины немного помят левый бок и разбит диск от левого колеса… Да, удар был со стороны водителя, с ее стороны… Но она в порядке! Слава богу! Я так испугался за нее…
– У нее колеса с дисками? Не литые? – Дженни рассмеялась. Колеса с дисками стоили дешевле, значит, машина «маленькой жены» Джейка была не такой уж дорогой.
– Моя жена говорит, что она средний класс… Ну я рад, что она не пострадала! – Джейк выдохнул с облегчением. – Это главное для меня! Но этот балет она не посмотрит, мы посмотрим этот балет уже вместе в Нью-Йорке, когда будем женаты, лет через пять после свадьбы. Мы купим места в одном из первых рядов.
Весь день Джейк переживал о жене.
– Моя жена после аварии поехала с мужем в торговый центр и купила там себе кофту…Ей муж купил… Осеннюю или весеннюю… такую темно-синюю трикотажную с нашитым хлопковым воротником и оборкой снизу из тонкого хлопкового материала. На оборке мелкий синий орнамент цветочками с редкими желто-салатовыми сердечками. Как бы два в одном – и рубашка, и сверху кофта. У нее на воротнике еще вырез углом, три маленькие декоративные пуговицы с вырезами к ним… – Джейк на листике нарисовал орнамент на кофте своей маленькой жены. – А салатовые сердечки – это я. Это любовь. Это значит, что я в ее жизни скоро появлюсь …
– Появишься… – Дженнифер насмешливо усмехнулась. Ей явно не понравилась последняя фраза Джейка.
Этот орнамент и сам макет кофты ему нарисовал Райли на обрывке газеты. А Джейк перерисовал его на листик.
– Ты так легко говоришь о ее муже.
– Он мне не нравится. He is a jerk56, – было бы странно, если бы Джейку нравился первый муж его будущей жены…
– Он отшельник что ли… Он к ней плохо относится, даже бил ее один раз по груди… Я сказал ему, что если он ее еще раз ударит, то будет иметь дело со мной!
– И что он ответил?
– Он ничего не ответил… – Лицо Джейка вытянулось. – Если он еще раз дотронется до нее пальцем… я убью его! Я так и сказал ему, что если он дотронется до нее пальцем, то я его убью!
На следующий день я опять была у американцев в общежитии в комнате Джейка и Райли – как обычно я бывала здесь теперь каждый день – и опять наблюдала за диалогом между Джейком и Дженнифер.
Сегодня на Дженнифер была светло-голубая трикотажная кофточка, цвета неба, поверх белой рубашки. Из-под кофты виднелись манжеты рубашки, Дженнифер также вытащила воротник рубашки поверх кофты. Было сильно заметно, что кофта одета на рубашку – через кофту проглядывали ее грубые складки.
Все девушки хотели быть «маленькой женой» Джейка, повышая тем самым его рейтинг, как завидного жениха.
– Нет, не то, – сказал ей Джейк. – у моей жены синяя, темно-синяя трикотажная кофта и она теплая, осенняя. – Джейк говорил это раздраженно и даже нервно. – У нее нашит воротничок и оборка снизу… Она не голубая, а синяя! С орнаментом внизу! – Джейк просто кричал на Дженнифер. Он как будто говорил Дженнифер: «Ты не моя «маленькая жена!»
Джейк посмотрел на белые вывернутые манжеты внутренней рубашки Дженнифер, пренебрежительно несколько раз пощупал ее жесткую грубоватую ткань: – Нет, у нее нет манжет. И на оборке должны быть сердечки. И она теплая…осенняя, – Джейк снова начал кричать. Он как будто снова видел жену через время.
На листке на столе был нарисован орнамент – мелкие цветочки, состоящие из четырех лепестков-сердечек. И один лепесток то синий, как остальные, то салатовый, через один – цветочек полностью синий, цветочек с салатовым лепестком и т.д. Потом такой же орнамент перевернутый…. Как будто салатовые сердечки, растущие из цветочков. Сердечки – как лепестки цветов. «Гули-гули». Джейк нарисовал узор на воротнике и нижней оборке кофты жены, воротничок был с углом и маленькие синенькие пуговички не могли застегиваться с дырочками. Джейк как будто опять бросил этот рисунок производителю одежды, как в парке.
– Она из сильных колдуний-хранительниц, «бабок», если она разбивает машину, то это перед разводом…
– Мда…
Потом опять Джейк говорил с Дженнифер. Всем было интересно, что происходит с его маленькой женой…
– А что теперь делает твоя жена?
– Это уже другой момент, через месяц or so. Ее муж выгнал ее с ребенком из дома…
– Он выгнал ее? Она была ему неверна?
– Нет, это из-за меня… она ждет меня. Я должен скоро появиться в ее жизни… Он вот сейчас выгоняет ее. Я вижу эту картину. Он отправил ее к матери, пока у них дома засорился туалет… А теперь он приносит ей ее вещи, завернутые в белые простыни узлами, и складывает их на пол… Ее вещи и ребенка… Они уже у ее мамы… Скидывает ей эти завязанные узлы простыней с ее вещами и вещами их ребенка.
– Он выгнал ее? – по насмешливому тону Дженнифер она была этому даже рада.
– Вещи заносит Леша, его отец и друг Леши… Жена его не очень любит… Друга Леши… Жена в шоке. Ее мать тоже…
– И как она сейчас?
– Ну, она пока приходит в себя… Ее муж заходит и говорит с ней, а в это время у него в кармане телефон, и его мама на телефоне слушает их разговор, – Джейк как будто видел эту картину жизни его «маленькой жены», он видел будущее. – А вот… – он как будто прокрутил время. – Теперь она раскладывает вещи по ящикам… Муж уже ушел. Она в шоке. Но она постоянно думает обо мне… И мало переживает из-за мужа… В основном думает обо мне… И ждет, когда мы будем вместе…
Мы с Дженнифер с интересом слушаем Джейка. Дженнифер с радостью, я с сомнением.
У нас как бы шел день, и шла жизнь, недели, месяцы у жены Джейка. И в течение дня Джейк рассказывал, как дела у его жены.
– Через неделю он опять приносит ей вещи, которые забыл отдать неделю назад, грязные вещи, которые он достал из стиральной машины, которые он не нашел и забыл отдать, когда ее из дома выгонял.
– Каждое воскресенье он забирает сына… Через неделю он опять приезжает навестить сына, погулять с ним. И отдает ей их общие фотографии, сувениры, которые они привезли из свадебного путешествия по Чехии, эти фото и сувениры стояли над телевизором. Их свадебные фотографии… It hurts her so much! 57
– Но не переживай. Я скоро появлюсь, и она это знает!.. – Джейк смотрел перед собой и как будто видел через время… – Ну вот, все! Я появился! – он как будто помотал время…. – Ну все! Теперь мы вместе! Все в порядке! Слава Богу! Она со мной! – Джейк даже выдохнул. – Вообще я приеду, когда она будет еще замужем… Она не захочет быть со мной, и я ее изнасилую!
– Изнасилуешь ее, Джейк! Come on! Да ладно!
– Да… – он только развел руками… – Ты знаешь это слово? – Джейк посмотрел на меня. – В этот день она будет в белой юбке… С юбкой, знаете ли, удобнее…
Дженнифер странно на него смотрела. И я понимала почему. Она, конечно, покивала Джейку. В комнате больше никого не было.
«Вот больной!», – подумала я. «У него точно проблемы с головой… Какой он все-таки странный».
– Ну как вы там? – потом спросила Дженнифер у Джейка. – У нас все хорошо! Мы вместе… Летим на самолете в Америку. Наконец-то она со мной… Она положила голову мне на плечо.
Джейк предсказал Дженнифер:
– Ты выйдешь замуж за брюнета. Но не меня, конечно. У вас будет двое мальчиков – тоже брюнетов. Я видел вашу семейную фотографию в социальной сети глазами жены. Она в будущем будет заходить на твою страницу, Дженнифер, и увидит это фото. – Дженни даже расстроилась, что ее брюнетом-мужем будет не Джейк.
Больше сегодня при мне Джейк не рассказывал Дженни будущее…
В комнате в белом шкафу-кладовке спал негритенок, заколотый снотворным…
Прощание с Дженнифер
После лагеря мы очень сошлись с Элисон, которая в лагере была в команде меланхоликов-маусов.
Элисон – высокая крупная полноватая блондинка с вьющимися волосами по плечи. Она носила очки в тонкой металлической овальной оправе. У нее был узкий лоб, широкая красивая улыбка и ровные крупные зубы – ей улыбка очень шла, поэтому она часто улыбалась. Элисон так и запомнилась мне – улыбающейся во весь рот! Ее волосы не были зачесаны, а вились над головой, как нимб. У нее была фигура типичного орангутанга. Говорили, что ее мама переспала с врачом, чтобы спасти жизнь Элисон. И что Элисон тоже ради своего ребенка с врачом переспит. Говорили, что Элисон работала медсестрой в больнице и видела, скольких детей убили врачи-каннибалы.
Оказалось, что многие американки украдкой сходили по Джейку с ума…В нем было что-то от дикого неприрученного хищного зверя… Элисон он тоже нравился. Элисон тоже говорила с неодобрением, что Джейк – «lady’s lover». Американки-протестантки не любили мужчин такого рода.
Морген говорила, что Джейк нравился многим девушкам. Но не Анне. Она была верна своему бойфренду в Европе. Анна часто ходила с толстой книгой по филологии с мелким шрифтом. Даже на каникулах она продолжала учиться. Говорили, что эти американцы «надевали маски» американцев из прошлой миссионерской группы. И Анна надела маску девушки-заучки с филологии.
Дженнифер уезжала в Америку – она планировала вернуться в Россию через месяц утрясать последние формальности. Но в конце лета уехать в Америку совсем, продолжать жить дальше, устраиваться на работу юристом, как она говорила. И сегодня был последний день Дженни в России, ее чемоданы уже были собраны. Джен уезжала раньше остальных американцев. Мы провожали ее второго июля.
Саша Янченко говорил, что или Дженнифер, или Шерил «козленочек», то есть ее «продали» родители, и она должна скоро умереть, если своей жизнью и работой ей не «снимут» смерть за какие-то выдающиеся достижения в работе. Саша все гадал, кто это из них или вдруг обе. Дженни в следующем году собиралась вернуться в Штаты, а Шерил с религиозной миссией планировала остаться жить то ли в Краснодаре, то ли переехать в Москву – она еще решала, домой она не собиралась!
Американцы сегодня как всегда угощали порезанными апельсинами, бананами, печеньем. В кулерах всегда была горячая и холодная питьевая вода. И стояли стаканчики. Потом такие кулеры появятся на всех кафедрах и деканатах университета. Но тогда они были только в Американском центре, в комнатах в общежитии иностранцев.
Мы делали последние прощальные фотки с Дженнифер в комнате у Элен, сидели на кровати. Дженнифер сегодня была в черной майке и белой юбке, как жена Джейка в день изнасилования.
– Ты сегодня в белой юбке? – Джейк только усмехнулся…
Джейк делал фото на мой фотик. Я села на руки Дженнифер. А та сделала вид, что я практически задавила ее своим весом. Как будто я раздавила ее своей тяжестью. Но я весила не так много. Как будто я была такой толстой, громоздкой и тяжеловесной, а Дженнифер – такой маленькой и хрупкой. Джейк делал фото и видел, как я придавила Дженнифер.
– Она не такая толстая, come on, – сказал Дженнифер Джейк.
Я была в белой завязывающейся на талии кофте и светлых штанах Виолетты Генриховны с разрезами до колен. У меня было две заплетенные косички. Яся была в бордовой кофте с вырезом в виде капельки на груди и клетчатой бордовой юбке, с накрученными волосами – она спала на бигуди. У Яси были сейчас крашеные в золотистый волосы по плечи. Когда она их сильно накручивала на частые мелкие деревянные бигуди, волосы подпрыгивали. Яся любила носить синтетику. Мне казалось, что она одевалась дешево, но нет, говорили, что наоборот дорого. Я заметила, что Яся одевалась очень непрактично, но красиво и сексуально, всегда накрашена, блеск для губ (Яся любила блеск для губ, на них тоже могла быть прослушка), тушь для ресниц. Всегда тональный крем, забивающий поры и маскирующий проблемную кожу. Яся во время месячных пользовалась не прокладками, а тампонами…
С нами сфотографировалась учительница Наташа и Женя Снисарь. На фото Яся даже улыбалась – если она показывала зубы на фото, это значило, что наши полицейские давали отпор бандитам.
– Во сколько ты сегодня проснулась? – спросил у Яси Саша Янченко. – Чтобы сделать эти кучеряшки? – Саша потрогал Ясину прическу.
– В шесть утра…
– И что в этом хорошего? Просыпаешься в шесть утра или спишь на бигуди. Ты приходишь невыспавшаяся,
– Наоборот, это держит меня в тонусе, – не соглашалась с ним Яся.
– А ты выглядишь на все двадцать три. Хотя тебя семнадцать!
– Это же хорошо! – возражала ему Яся. – Выгляжу взрослее.
– В семнадцать выглядишь на двадцать три! А в двадцать три ты будешь выглядеть на все тридцать! Вот американки выглядят моложе. Арина тоже нормально!
Женя Снисарь пришла сегодня в полосатой коричнево-желтой майке через плечо, которые любила «маленькая жена» Джейка. Женина маленькая грудь не требовала бюстгальтера. Она тоже одевалась, как маленькая жена Джейка.
Джейк часто дышал ртом. У него был гайморит, нос был постоянно забит, и Джейк часто капал сосудосуживающие капли. Сопли поднимались вверх по гайморовым пазухам в мозг… И его голова, мозг, медленно захлебывалась в соплях. Его мать «продавала» его мозги, считая, что в насморке нет ничего страшного, и его ждал дурдом в старости, он должен был сойти с ума. Из-за проблем с гайморитом его и взяли в эту компанию контрабандистов, он был «хорошим» свидетелем, ему легко было принести справку от врача о серьезном гайморите и его бы показания не брали в расчет. Все продумано. Хотя, слушая Джейка, я верила, что в дурдом его можно и сейчас забирать.