Storona

22

 
Євген пришел
домой
из школы
На кухне
маму
он застал.
Она
сидела
с телефоном,
А он
унесся
быстро в зал.
«Ти почекай,
синочку
швидкий,
У мене батько
на зв’язку!^[29]» —
Марія
радужной улыбкой
Кричит
поспешному юнцу.
«Ти з ним
по «нету»
розмовляєш^[30]?» —
Спросил
так
нехотя Євген,
Как будто
в сумрачной
печали,
Он находился
среди стен.
«Що-що
ти кажеш,
я не чую,
Давай сюди,
немає сил
Та обмаль часу^[31]»
– нежной бурей
Марія
к сыну
шлет посыл
Ведь видит
женщина,
не хочет
Её малец,
с отцом побыть,
Обиду держит
и нарочно
Не станет
дальше говорить.
И он не стал,
а просто вышел,
Что же поделаешь
в тот час,
Когда отец
юнцу не слышен,
А только жив
о нем рассказ?
Євген,
все ж любит
папу сильно,
Но хочет,
чтоб
он рядом был,
А так болтать,
через
мобильный
В нем нет
желания
и сил.
Он собирает
свою
форму —
В рюкзак
кладет
то кимоно,
Ему
которое
так в пору,
Он тренировки
ждет давно.
 

23

 
Теперь Євген
заходит в додзё^[32]
Среди народа
брат Тарас,
А сердце
в радости
всё бьётся
И слышен
тренера указ:
«В наступний рік
нас всіх
чекає
Державний кубок
із дзюдо.
Я хочу,
щоби
в цьому залі
Мокріло
ваше
кімоно^[33]»
Надел Євген
своё дзюдоги^[34].
Татами
выразил поклон
Теперь
работа на пороге
И от падений
сладок звон.
Дзигоро Кано,
муж создатель
Борьбы
прекраснейшей дзюдо,
Как постоянный созерцатель
В портрете
лик
висит его.
 

24

 
А что такое спорт,
как дело?
Зачем он нужен
нам
сейчас?
Практичность
прошлых
лет
истлела
Из
состязаний
на показ.
Ведь раньше
были
актуальны:
Стрельба из лука,
бег,
борьба.
Они
показывали
славно,
Какой
в бою
взойдет страна.
Ведь спорт
служил
проверкой точной
Необходимых
людям дел.
Играть в войну,
но мирно,
вот что
Соревнований
культ
хотел.
Во всех
ведь этих
видах
спорта
Кроились
нужные черты,
Их развивали,
а сегодня
Спорт —
часть
одной
большой игры.
И пусть борьба,
стрельба из лука
Как раньше —
в жизни не нужны,
Они не только,
лишь от скуки
Нас
защищают
в эти дни.
Они
и новые
иконы,
Чья актуальность,
на показ —
Как
киберспорт
и гонки дронов
Рекламой
служат
государств.
Футбол,
хоккей
и даже регби
В них есть
командные черты,
В них есть
модель
войны потребной
В них есть
реклама для страны.
Но всё равно
огонь спортивный
Искусства,
мысли
на руках
У всех людей
в цепи
единый
Он общий всем,
кто с ним
в делах.
О сколько мыслей
дивных,
разных
К Євгену
в голову
идут,
О смысле спорта
он
не сразу
Так думал
резко,
там и тут.
Бывало
после изнурений,
Всё выше
– сказанное
шло
В уме его,
в огнях
мгновений,
Но
не мешало
ничего.
Бывало,
спорт
он ненавидел
За эти муки
и вражду.
Но труд
свой
ленью
не обидел
Стремился
дальше
к рубежу.
И вот сейчас,
на тренировке,
Он пуст
от лишних
тяжких дум,
Броски
оттачивает
ловко,
Под общий звук
– падений шум.
Тарас
повыше
весом вышел,
Но любит
с братом
постоять,
Хоть
его
мучает
отдышка
Не часто
может
ему
дать
Тренироваться,
время жизни.
Дзюдо
не первая строка,
Искать работу
нужно быстро,
Добить учёбу,
а пока
Он по инерции
приходит,
Чтоб брата
чем-то
поддержать,
Пока Євгена
спорт
заводит
Пока
желает
побеждать.
 

25

 
Домой идут
борцы
ребята,
Подходит
сложный день
к концу.
«А ось,
скажи мені,
мій брате,
Ти знав
про Сце́волу^[35]?» —
юнцу
Внимает наш
Тарас
так важно.
Из книги,
что
придала мать
Он прочитал,
о том
отважном
Поступке римском.
Стал слагать:
«Мені в ранкову,
мать,
годину
Цікаву
книжечку
дала —
«За
стародавніх
часів
Риму» —
Легенди,
міфи
та діла.
Так ось
був
Сцевола
важливий,
Щоб довести
держави вплив,
Він на війні,
заради Риму
В полоні
руку
всю спалив.
Ти, брат, подумай
в наш час
люди
Знайдуться ті,
що зможуть так,
За Україну
свої
руки
Спалити,
як протесту
знак.
Сьогодні
зрадників багато —
Учора
прихвостні Совку —
Сьогодні
вкраїнці,
знай брате
Ти руку
дай
мені свою.
Ось дід казав,
що наша доля —
За Батьківщину
бути всім
Ми збережем
свої
долоні,
Щоб їх
спалив
Вітчизни
грім!^[36]»
«Мене
це, брате,
не хвилює,
Тобто
хвилює,
та не так^[37]» —
Ответ
Євгена
мягкой пулей
Смутил
Тараса кое-как.
«Я люблю
нашу Україну,
Бажаю
кращого
я їй,
Та й що робити,
ось дитині?
Цей шлях
в політиці
не мій.
Я буду в спорті
прославляти
Її знамена.
О це так,
Тебе
підтримувати
брате,
Патріотичний
наш казак^[38]»
«Я
тебе,
хлопче,
розумію^[39]» —
Ответил
дружески
Тарас:
«Але
якщо
бажаєш
миру —
До війн
готуйся
кожен час^[40]»
И вот
всерьез
слова ребята
Не знают
дальше
как принять.
Они молчат,
идут к закату
Их дома ждет,
наверно, мать.
Они
по-разному
мир чуют,
Но это
не
мешает им
Вариться
в той
единой
буре,
В которой все
мы состоим.
В большом
масштабе
мы подобны
Друг
другу,
все есть
как один,
Но вот
в деталях —
разнородны.
И что важней
из величин?
 

26

 
В своей же
тихой
комнатушке
Євген
читает
перед сном,
Лежит
с планшетом,
на подушке
С Сосюрой он
давно знаком.
Из интернета
его
книги
Бесплатно,
как
«пират» качал,
Законы авторские
лихо
Он с каждым
кликом нарушал.
Да пусть же,
сам
не бедный парень
И может ведь
продукт купить.
Но он
качает,
шля
всех
в баню,
За крик души
нельзя платить.
Его отец
Андрій
всё учит,
Что деньги ну́жны
и творцам,
Но ведь Сосюра
не получит,
Прибыток весь,
давно он там…
Сегодня всё
гребет издатель,
Хотя опять,
как посмотреть?
Ведь он
раскручивает знатно,
Ведь он —
печать и правок плеть.
Любое дело,
что правдиво
Уходит в бизнес,
на поток.
Рискует быть
не справедливым
Для многих
это
как порок.
Но сам Євген,
всё понимая,
Читает ночи
напролет
И книги
все равно
качает,
И в баню,
дальше,
всех там
шлет.
Сейчас же
думает
парнишка
О том,
что видел
этим днем.
Урок истории
и книжка
Тараса, что
зажгла огнем.
Отец —
его
командировки
Печальный мамин
томный взгляд,
И злость
кипит
еще в ребенке,
Но не понятно
– что да как?
Євген согласен
с тем, что учат
Про Украину
долг учтет,
Но все ж
его
другое мучит
Соревнований
дух зовет.
Весною
будет
выступленье,
А тут уже
пришел мандраж,
Євген
прищурит же
волненье:
Нагрузка,
труд —
и вот кураж.
Со сладкой мыслью
о победах,
Что ждут его
там
впереди,
Он засыпает
в теплом пледе.
Стремясь
ко млечному
пути.
 

27

 
И звезды
холодом
полощут,
Их свет
– далекая волна,
Что освещает
наши рощи —
Цивилизаций
пелена.
Огни
небесные
предвзято
На люд
не выродят
смотреть,
Им все равно
на медь и злато,
На наши судьбы
– жизней сеть.
Ведь каждый миг
одной
планеты
Вмещает много
разных
дел:
Вот он уснул,
а кто-то где-то
На поезд
важный
не успел,
А кто-то в это же
мгновенье
Сгорает
в пламени войны.
Но не нужны
звезде томленья
Все звезды
так же
холодны.
Вот
освещают там
Євгена,
Но в то же время
и они
Лучом бросаются
мгновенно
На мир других,
другие дни.
И звезды видят
Львов прекрасный,
И видеть могут,
и Донецк,
Вот в этом
городе контрастном
Плетет история
венец.
 

28

 
А осень
разная
бывает,
Что говорить
о ней
тогда,
Когда воспета
целой стаей
Поэтов,
в разные века.
И в каждом
городе
картиной
Она
восходит
на показ.
Да вот красой
своей былинной,
Печалью
кутает Донбасс.
О, сколько разных
дел свершалось
В донецком крае
занятом,
Где вольной степью
жизнь качалась,
Упав
в промышленный излом.
Здесь
триста лет назад
Капустин,
Угля зачатки
откопал,
А позже
Хьюз —
проныра грузный
Металлургии
строил вал.
В двадцатом веке,
здесь впервые
На рельсы
выставлен трамвай
И вот
вновь
листья золотые
Дороги кроют
в самый край.
Советских лет
жилья постройки
Рекламой
новой обросли
И даже новые
высотки
Здесь есть
как бизнеса
ростки.
Вай-фай,
кафе
и мониторы
Средь банков
офисов из призм.
Фастфуд,
граффити
на заборах.
Донецка
мета
– модернизм.
И в этом
новом
измеренье
Взрастают
юные огни.
Они есть свет
или
сожженье?
Лишь время скажет,
кто они.
Да вот искрою
жизнь мелькает —
Обычный день,
обычный миг
Таится здесь
в донецком
крае —
Эпохой века —
где
наш
крик.
 

29

 
Под небом
синим и безмолвным,
Где утро бьет
своим лучом.
Иван встает
еще до школы
Зарядку делает,
вон дом —
Его стоит
многоэтажный,
Там есть квартира
высоко.
Иван на улице
отважно
Движеньем рубит
как в кино.
Он рано встал
и на пробежку
Рванул на путь
спортивных трасс.
Его
родители конечно
Уже работают
как раз.
В квартиру ринулся,
на место.
Поел,
«Вконтакте» написал,
Своей подруге,
чтобы вместе
Пошли они
в свой
школьный зал.
Вот
окончательно собрался,
Наполнил книжками
портфель,
Где «Мартин Иден»
оказался
Иван ушел,
захлопнув дверь.
Прошел
он пару
переулков,
А в мыслях, книги
той герой,
Что сам себе
ковал натуру —
Всё ради женщины
одной.
Но Ваня наш,
финал не знает,
Не дочитал
он книгу ту,
В дали томится
дорогая,
Что ждет
его же
на углу.
Её глаза
огнем сверкают
И солнце аурой
блестит,
И листьев
огненные
стаи
В ногах её —
вот это вид.
Иван уже
вот-вот
подходит,
А сердца стук
бьет заодно,
Лишь за спиною
гул завода,
Как саундтрек
в большом кино.
«Привет,
Ванюша,
ты прям ровно
Пришел сейчас,
как обещал» —
Она сказала,
а он
словно
Язык свой съел
как быть
не знал.
Секунды
нервного молчанья,
Решил наш Ваня
не глупить:
«Да
я привык
жить пунктуально,
С порядком мне
удобней жить»
«Ты что-то вновь
уже читаешь?
Островского
осилил ты?
Ведь мне рассказывал,
что чаешь
Советских лет
одни труды?»
Он ей ответил
без сомнений,
Ведь книги есть
его конек.
И как рукой
сняло волненье,
Пошел его
рассказ в далек.
Иван сказал,
что восхитила
Судьба Корчагина,
что он
Хотел иметь
такую силу,
Которой
Павка одарен.
Найти в себе
стремленье рьяно
Жить
при любых
невзгодах драм
Где покажись
что вариантов,
Уже вот нет,
конец,
всё в хлам.
Любить свою
страну
всем телом,
И в этой облачной
любви
Найти себя
и жизни
дело,
В любых
условиях
идти.
Вот это
красное стремление,
Советской мысли
высота —
В нем вызывают
восхищенье
И гордость, что
была страна.
Теперь
он к Лондону
склонился,
Читает книгу
о любви.
И вот Иван
остановился
Рассказ вести,
но не брести.
«Любовь» – ведь слово
не простое,
В нем смыслов
сразу не считать
И иногда
влюбленным стоит,
Не говорить,
а помолчать.
Иван бредет,
а рядом Аня,
Лишь город
утренний гудит.
А солнце светит,
невзирая
На то,
что
пламень
жжет в груди.
Вот парень смотрит
краем глаза
На ноги девушки
тайком,
А та всё видит,
но ни разу
Его
не упрекает
в том.
Она —
Григорьевна Шталова —
Донецкой крови
огонёк.
И волос русый,
взгляд здоровый,
Глаз карих
яркий уголёк.
Она нежна,
она прекрасна,
Из трудовой
она семьи.
Она умна,
и мыслит ясно,
И жизнь кипит
в её любви.
Ивана знает
с ранней школы,
Он ей понравился
за то,
Что мыслью блещет,
и здоровый,
И делом взрослым
жить готов.
Они
из общей параллели,
А школа знает
вся давно,
Что Ваня с Аней возлетели
В любви
друг к другу,
как в кино.
Вот Анна
очень
любит книги
О той
особенно войне
С нацистским
страшным,
жутким игом,
О жертвах,
подвигах,
вине…
О той вине
невозвращенья,
Когда есть долг
и есть семья,
О драматических томленьях,
О смелых,
гордых
матерях.
И разделяет
увлеченье
Такими темами
Иван.
Они вдвоем,
в своих волненьях,
В легендах прошлых,
славных стран.
А юность
силою
склоняет
Их младый дух
на катаклизм,
Что правит разумом
рождая
Известный всем
максимализм.
 

30

 
Вот школы час
настал суровый.
Собрали вместе
здесь детей.
«Ученье – свет!» —
уже не новость
Ученье
даже
здесь, не цель.
Во многих школах
многих странах —
Ученье просто
инструмент
Для власти
нужных идеалов,
У пропаганды
здесь
патент.
Но могут быть
одни идеи
Полезней даже
и добрей…
Но в этой
жуткой эпопее
Не разобраться,
а детей
Все учат так же
как учили,
Но есть отличия
всегда,
Урок истории
учтиво
Идет сейчас
как на ура.
Историк смотрит
добродушно
В ряды своих
учеников,
Среди которых,
Ваня
уши
Так навострил,
он весь готов.
«Донбасс —
отдельная
страница
На счет него
есть много слов,
Вот
по программе украинской
Он ближе
к краю казаков.
Он дом
поэтов Украины,
Он край,
входивший в УНР^[41].
Нас заставляют
быть единой
Национальностью «бандер».
«Бандеры —
это, те нацисты?» —
Спросил
с волнением Иван.
Сложил ответ
историк быстро:
«Даю
вам
в будущее
план.
Когда
экзамены сдаете
Пишите,
что
Степан герой,
Но сами
помните,
что он-то
Шел на Союз,
на наш с войной.
Он в сорок первом
очень видно
Нацистов этих
поддержал,
Акт
Незалежной
Украины
В последнем пункте
показал,
Что будут
националисты
С Адольфом Гитлером
дружить
И им не важно,
кто нацисты
Им важно
с властью рядом быть.
Да,
он сидел
в нацистских
тюрьмах,
Но Степу
выпустили в раз
Спустя три года,
чтобы пули
Людей его
убили нас.
Была
у них
агитка «Орлик»,
Спецом,
для нас,
взять обмануть,
Они «левели»,
чтобы кортик
Нам в спины
всечь,
усилив жуть.
Они хотели
Украины,
Не той,
что есть
УССР,
Но у других
они спросили,
Народ большой
того хотел?
Семь миллионов
украинцев,
В войне
стояли за Союз,
У них
спросили самостійці
Хотят они
нацистский груз?
И вот
в две тысячи четвертом
У нас не спрашивали:
«Эй,
Хотите вы
переворота,
От нас,
бандеровских детей?» —
Запоминайте
мои
своды
У государства
правда есть,
И правда
так же
у народа,
А где там истина,
не счесть».
 

31

 
Уже Иван
идет из школы,
А рядом Аня
– все молчат.
Лишь легкий ветер
дует в пору
На лица юные
ребят.
Он рассказал
ей об уроке.
Она согласна
с ним
во всём.
Они впитали
мыслей строки
И молча топают
вдвоём.
Вот то
неловкое
мгновенье,
Когда не знаешь,
что сказать,
Лишь ветра
сладостное пенье.
Лишь золотая
листьев гладь.
Иван прижался
своим
взглядом
К лицу
возлюбленной, и вот
Её целует,
и торнадо
Нещадно грудь
младую бьет.
Застыла пара
задыхаясь,
Вокруг шумит
Донецк тоской.
Машины,
лавочки,
гитары
Из камня
Ленин
молодой…
Семь облаков
– большое небо
Одной
история
любви.
Момент на площади
как небыль —
Табу́ла
Раса…
Дождь, реви!
 

32

 
Иван вернулся
окрыленный;
Пуста квартира,
только он,
Учебой
сильно утомленный,
Лег почитать,
а там и сон.
И «Мартин Иден»
«недобитый»,
На полке рядышком
лежит,
Страницы крайние
открыты.
Иван так сладко
мирно спит.
Ему во сне
явилась Аня,
Он видит свадьбу,
сам – жених.
И небо чистое,
лишь стая
Красивых птиц
летит
навздых.
Но сон ушел,
настал
час
сбора.
Иван
по-быстрому поел
И вот уже
шагает бодро —
На тренировке
много дел.
Заходит он
счастливый в додзе
А там
товарищи-друзья.
Их лица
радости эмодзи.
Они —
огромная семья.
Надел на тело
он дзюдоги
И вот уже
стоит в строю.
Татами гладят,
босы ноги,
А за окном
ветра поют.
«У нас весной
грядут свершенья,
На Кубок едем,
знайте там
За «тройку»
будут поощренья,
Так что
работаем
все
«в хлам»» —
Поведал тренер
подчиненным,
Окинув взглядом
всех и вся,
Окинув взглядом
очень томным,
Прошедшим
длинные лета.
Процесс нелегкой подготовки:
«Физуха»,
«связки»
из бросков,
До самой «смерти»
тренировки —
Удел спортсмена
он таков.
Но спорт не только
грубость силы,
Науки нужен
эмпиризм.
В дзюдо приемы
тем красивы,
Что в них
есть формул
лаконизм.
Здесь рычаги
залог победы,
Законы
Ньютона
всегда
Дают
пронзительно ответы —
Ты лишь бы понял
и тогда
Красоты линий,
уникальность
Тебе раскроет
этот спорт,
Где есть
во всем
изыск,
детальность
Дзюдо
искусством возрастет.
Иван
стремится
со всей
силы
Пойти
в большие игроки
И в олимпийские
турниры
Всем показать
свои броски.
Конец тяжелой
тренировки,
А там домой,
а там уж ждут…
Звенит во всю
микроволновка,
Иван у дома
тут как тут.
 

33

 
Ох, ужин!
Дома,
все на месте.
Светлана смотрит:
«Кушай сын».
И не косясь
на жизни
жесть всю,
Её окутал
счастья дым.
Её сынок
подрос прилично,
Уже нашел
свою любовь,
Спортсмен
и в школе
на отлично.
Вот
счастье
«в глаз,
никак не в бровь».
И поняла
в момент
прекрасный,
Что лучший стих
её
вот, здесь —
Он говорит
с папулей страстно,
При этом
быстро-быстро
ест.
«Скажу своё
словцо
прекрасно,
Прости меня
за мой
софизм.
С твоим историком
согласен,
А вот
про
национализм» —
Отец отбросил
все приборы
Прищурил левый
важно глаз.
Светлана в зале
гладит шторы
И Ваня слушает
рассказ:
«Вся суть
бандеровской заразы —
В один
вмещается вопрос:
«Какой ты нации,
проказник?
Чьей крови будешь?
Где ты рос?»
Ведь им не важно,
что умеешь,
Каков по жизни
будешь ты,
Какие цели
выбить смеешь?
Для них
лишь нации
черты
Имеют,
прям
первостепенный,
Главнейший
в жизни постулат.
Им важны
племени идеи —
Всё для своих
хохлов-ребят.
Вот
при Союзе
нам внимали,
Народы все
должны дружить
И пусть в то время
много врали,
Но дружба наций
– правды нить.
Любой,
что есть,
национальный
Жестокий
тот радикализм,
Всегда
оправдан
благом стайным
За благо это
губят жизнь.
Не веришь мне
– поверь Толстому,
Ведь он давно
еще писал —
Желанье блага
для народа —
Причина войн
для многих стран.
Не веришь мне
– поверь Эйнштейну
Он кори
детской
катаклизм
Вменял всем данным
проявленьям,
Что звутся
национализм».
«Я понял,
папа,
вот спасибо» —
Сказал,
прослушав всё
Иван:
«Но что-то нужно
делать мигом,
Как дальше жить,
средь этих ран?»
«Об этом ты
не думай много» —
Юнцу ответил
в раз
отец:
«Учеба,
спорт
– свою дорогу
Иди ищи,
будь в счастье спец.
Тут бесполезно
лезть с запретом.
Тех пропаганд
больших проблем.
И лишь в одном
видны ответы
В предлогах
лучших
мыслей всем.
Но никому
пока не надо,
По крайней мере
– здесь, сейчас
Тупым и вялым,
хилым взглядом
Россия смотрит
на всех
нас.
А ведь могла
Москва прищучить
Бандер,
воздвигнув
свой ответ
Помочь тем русским,
что под тучи
Попали
ущемленных лет.
Но все стоит,
стоит на месте
Мы не нужны
и мы одни.
Так что держи
свой путь в отвесе
От этой грязи,
в эти дни.
Ты должен будешь
навостриться
Со знаньем скорбным
просто жить.
Понять,
что сквозь
твои глазницы
То видишь,
что не изменить.
Не жди
обицянои^[42] воли —
Она туман,
живи собой.
Нам не взломать
судьбы пароли,
Но счастье
где-то
под рукой…»
Да вот Иван
хотел поспорить,
Уж в нем
силен
юнца огонь,
Но время
этого не стоит,
Ему пора
идти на сон.
Желает он
спокойной ночи,
Уткнувшись
в спальне
в монитор,
Своей возлюбленной,
пророча
Ей сладкий сон
любовных гор.
Они
друг друга
знают дважды,
Ведь жизнь в сети
– другая новь.
Здесь по-другому
любят, даже,
Хоть и одна
всего
любовь.
Но день прошел,
огни ночные
Стесняют юные
глаза.
Наш Ваня
ждет
судьбы крутые
И повороты,
и слова.
Да скоро
будет
час веселый,
Соревнований
час зовет.
Вот Ваня спит,
душой здоровой
Здесь лишь ночной
огонь
поет.
 

34

 
Проходит осень
– время года,
За ней
зима
вовсю идет.
На человечество
природа
Влияет
самый
целый
год.
И все
мы
связанны
сегодня
С землей
и климатом своим.
И жизнь —
то рай,
то преисподня(я),
Но мы
живем
и что-то чтим.
Еще Боден,
французский умник
Свою теорию
припас,
Что географии
причуды
На жизнь культур
влияют в раз.
И вот
уже
под белым
снегом,
В часы торжес́тв
сияет Львов
И где бы наш
Євгеша
не был
О нем
рассказ
уже готов.
 

35

 
А новый год
давно подходит
Мороз,
и снег,
и благодать,
И атмосферой
счастье бродит.
Пора любить
и отдыхать.
Євген
с Тарасом
вместе держат
Свой путь
к Собору Юра,
там
Бабуля ждет
их
«Обережно
Ти зі словами,
ти ж не хам^[43]?» —
Тарас внимает
к брату строго:
«Я знаю те,
що не зовсім
Ти поважаєш
віру в Бога,
Але з бабусей
будь терпим^[44].» —
Тарас
еще
промолвил быстро,
Но сам Євген,
одним кивком,
С ним согласился,
чтобы мысли
Плохие
не
пришли
к ним в дом.
Зачем смущать
родных идеей,
Которая
им так
чужда.
Євген же
верой не болеет,
В сомненьях
мечется всегда.
Да вот они
уже в соборе,
Стоит бабуля
со свечой,
Тарас подходит
к ней с любовью,
Євген стоит же
стороной.
Он восхищается
собором
Его
великой красотой,
Но почему-то
бестолковым
Ему
все ж видится
здесь
строй.
И он размыслил
о затратах.
Зачем же тратиться,
Бог нам
Всем
не простит
грехов бесплатно
Иль нужно
строить дивный храм?
Но вот прошли
раздумья эти,
Бабулю он
поцеловал,
Его обняли
руки ветхи,
Ну всё,
пора
им на
вокзал.
Здесь снег,
железная дорога,
Вокруг
немеряно людей,
Два внука с бабушкой,
у входа
Всё ждут
Андрія
у аллей.
А сбоку
от дверей открытых,
Взошла экзотикой,
в надрыв,
Из рельса пальма,
с колоритом.
«Чи знаєш, хто
її зробив?^[45]» —
Спросил,
на это древо
глядя,
Євген Тараса
и
ответ
Он получил
незаурядный —
Мерцалов автор,
в этот свет
Пустил
со Шкариным
творенье
В Париж
на конкурс,
взяв Гран-при,
Новороссийское
каленье
Сразило мир
и всё жури.
И вот теперь
на Украине,
Оно,
как символ
 
 
благ и сил
Во многих
го́родах
отныне,
Своей красой
лелеет мир.
«Ти прав, мій брат,
але
в Россії
Оригінал стоїть
тому,
Ми повернути
мусим її^[46]» —
Тарас ответил
своему
И тут
вдруг бабушка
рыдает,
Ведь впереди
Андрій идет,
А сыновья
уже встречают
Отца,
их дом
поющий ждет.
В квартире
праздников
мгновенья
Живут,
блестя
который день.
Вторая бабушка,
печенье
Готовит складно,
ей не лень.
По дому сильно
помогает
Боится быть,
видать, одной
И вот она
внучков встречает,
Под счастья,
радостного,
вой.
А в доме все
уже собрались:
Марія крутится
в делах,
Вон дед Ігнат,
с сынком братаясь,
Зовёт за стол,
вино в руках.
Ох, этих
праздников тревоги,
Проходят дни,
идут года,
Но помнят родичи дороги
К застолью впредь
и навсегда.
Расселось
дружное
семейство,
Андрій,
приехав
в Новый Год
К Марії тянется,
вот вместе
Бабуля
с внуками
и в ход
Пускает
старые рассказы —
Отец её
входил в УПА
Боролся
с вражеской заразой,
Но убежал,
давно,
тогда…
Ходили слухи —
в Аргентину
И ей вся жизнь —
отцовский срез.
А дальше
с маленькой Марией
Осталась,
резко муж исчез
Не первый раз
семья внимает.
Рассказы
жалоб
здесь не грех
Євген с Тарасом
обнимают
Бабулю крепко.
Дальше смех.
Все погрустили,
ну и хватит
Пора же дальше
счастьем жить
Андрій Марію,
то ухватит,
За ней
на кухню
побежит.
Она давно
от ласк
отвыкла,
Писатель муж —
разъездов гнет
И пламя
брачное утихло,
Но Маша
терпит
и живет.
Андрій немного,
часом,
злится,
За то,
что стала
холодна,
Его жена,
он сам же
свыкся
И в горечь —
только
иногда.
«Ну ти кажи
нам, що
Європа^[47]» —
Завёл свою
гармонь Ігнат:
«Коли свого
ми сунем лоба,
Щоб з ними
у союзі
грать?
Невже даремно
я
в радянські
Часи
рвав
клятий комунізм?
Я хочу
Європейські цяцьки:
Дороги,
гроші,
де мій приз?^[48]»
«І нам учителю
у школі
Казав, що ми
в Європу йдем^[49]» —
Євген притерся
к разговору.
«У нас тут стільки
ще проблем^[50]» —
Андрій спокойно
излагает:
«У нас Донбас,
у нас ще Крим,
Це все наш шлях
перешкоджає,
Їм треба йти
з країни всім.
Тому що там
близька Росія:
Культура,
мова
та журба
По тих часах,
минулість – сила
Для них,
а в нас
вона друга.
У нас
і мова,
і культура,
І склад життя,
історій стяг.
Нам треба
розійтись з минулим —
З Донбасом,
Кримом —
інший шлях^[51]»
«А я не згоден,
я не згоден^[52]» —
Кричит отцу
Євген в ответ,
Не соглашаться
взял он моду
Уже как много
этих лет.
Отца то нет,
то он не в доме —
Євген всё злится,
на виду,
И вот ему
другое в школе
Слагал учитель
про страну.
И дед Ігнат
здесь
не согласен
С Андрієм,
он,
как и Євген
За Украины
цельность страстно
Глаголет,
прям,
до самых пен.
А вот Тарас
изводит слово,
Про пальму ту,
что шла
из рельс —
В Донецке, есть
она
и в Львове,
Она
страны
ведь
символ здесь,
Она
ведь
символ Украины
Единой,
мощной
и большой,
Тарас
об этом
молвил сильно,
Но прекратился
спора вой.
Куранты бьют,
искрится радость
В бенгальских
праздничных огнях,
И в кислороде
даже сладость,
И счастье здесь,
оно в руках.
Оно проходит
шумом буйным
По всей стране,
в квартирах всех,
Где крики,
вздохи,
поцелуи,
Где час
и место
для потех.
Житомир,
Киев
и Чернигов,
Днепропетровск,
Одесса,
Львов.
Вся Украина
в зимних мигах
А в ней
Донбасс
гореть готов.
Тут тоже
праздник и заботы,
Тут тоже
жизнь
семейных уз.
Тут пред курантами
остроты
Судьбы иной,
стремится груз.
Здесь перед
праздничным свершеньем,
Семья Слободиных живет,
В своём одном,
простом мгновень(и)и
И у него
есть свой исход.
Вся наша жизнь
однообразна
И уникальна
в одночас,
А это страшно
и прекрасно,
И это будет
про всех
нас.