Глава 23
После в поездки в Портленд, у Майкла выдалось свободное время. Других заказов не было, и он решил, что надо бы собрать информацию на Сэма, тем более что тот имел отношение к портлендскому делу. Майкл был не очень занят ещё и потому, что бывшая жена не разрешала встречаться с дочкой, пока он не выплатит долги по алиментам. С деньгами было туго, Майкл с трудом смог заплатить месячную плату за офис. «Ну ничего, пробьёмся как-нибудь, – подумал он, отгоняя от себя грустные мысли. – Бывали времена и похуже».
Майкл знал, что «Дом антиквариата» будет принимать участие в торгах «Раритеты Ближнего Востока» в старинном отеле «Фэрмонт». Здание располагалось на холме, в популярном районе Nob Hill, рядом с ещё одной достопримечательностью Сан-Франциско – собором Грейс. Собор Грейс – епископальная церковь, но она позволяла использовать свои обширные помещения представителям других конфессий. В детстве Майкл ходил сюда на занятия по Библии, которые вёл католический священник, отец О'Брайан.
Одевшись поприличнее и взяв удостоверение репортёра, которое ещё пару лет назад ему сделал знакомый редактор газеты, Майкл явился ко второй половине торгов, когда должны были выставляться наиболее ценные предметы.
Понаблюдав за публикой, детектив достаточно быстро заприметил молодого мужчину в очках, в рубашке с логотипом «Дом антиквариата». Он равнодушно сидел, не участвуя в торгах, пропуская лот за лотом, в то время как вокруг него кипели страсти. Впрочем, когда на торги выставили древний свиток с текстом какого-то религиозного или философского трактата и назвали начальную цену, мужчина засуетился, как будто проснувшись. Он начал активно торговаться, повышая ставки. Майкл был первый раз на такой распродаже и с изумлением наблюдал, как начальная цена сперва удвоилась, а затем утроилась. Когда аукционист громким ударом молотка известил о окончании торгов за свиток, мужчина оказался победителем, и артефакт перешёл во владение «Дома антиквариата». Больше ставок он не делал до самого окончания аукциона, но иногда записывал что-то в своём блокноте.
Когда народ потянулся к выходу из зала, Майкл подошёл к мужчине. В этот момент он протирал очки, и удивлённо посмотрел на Майкла подслеповатыми глазами. Детектив представился репортёром газеты, работающим над статьёй об аукционах, связанных с редкими древними артефактами. Майкл поздравил мужчину со сделкой и попросил разрешения задать несколько вопросов. Тот пребывал в хорошем расположении духа и не возражал.
Майкл расспрашивал, как заправский журналист: нравится ли ему эта работа, не находит ли он её стрессовой, как он решает до какой цены повышать ставки, и откуда у него уверенность, что вещи, за которые он торгуется, подлинные. Мужчина, польщенный таким вниманием к своей скромной персоне, с удовольствием отвечал.
Походив вокруг да около, Майкл наконец подобрался к теме, которая его на самом деле интересовала.
– Я слышал о вашей фирме. Говорят, что, когда дело касается раритетов Ближнего Востока, вы перебиваете все ставки на аукционах.
Мужчина перестал улыбаться, и уклончиво ответил:
– Раз на раз не приходится.
Майкл решил немного надавить:
– Первоначальная цена сегодняшней покупки более чем утроилась. Ваши клиенты должно быть очень заинтересованы в расширении коллекции.
Мужчина напрягся и остро, с подозрением взглянул на Майкла.
– Я отвечаю только за покупки. В любом случае это конфиденциальная информация.
– Давайте поболтаем в более приятной обстановке в баре за углом, я угощаю.
Мужчина отказался. Майк понял, что дальнейшие расспросы бесполезны. Досадуя на себя, что не сыграл более тонко, поблагодарил и распрощался. «Вот так, незаметно, шаг за шагом, хороший детектив превращается в лоха», – ругал себя Майкл, выходя из отеля.
Тем же вечером около одиннадцати раздался звонок. Номер был неизвестен Майклу, но он ответил. Смутно знакомый голос, сильный, уверенный, с какими-то неожиданно бархатными интонациями спросил:
– Майкл?
– Да, кто это?
– Твой старый знакомый.
В голове как будто щёлкнуло, и несмотря на прошедшие годы Майкл мгновенно понял:
– Сэм?
– Смотри, ты меня узнал. Не ожидал.
– Что тебе нужно?
– Ты по-прежнему прямолинеен. Вначале бы сказал, что рад меня слышать, спросил, как у меня дела и так далее.
– Я в курсе, слежу за новостями.
– Отлично. Значит ты знаешь, что я не последний человек в этом городе.
– Ты звонишь, чтобы убедить проголосовать за тебя? – сострил Майкл.
Сэм засмеялся.
– Да, ты правильно понял, твой выбор наверняка будет решающим. Но хватит шуток, перейдем к делу. Твой приятель Адам – упрямец. Играет со мной в кошки мышки. Но это не может продолжаться вечно. Помоги мне, и он избежит неприятностей, всё закончится красиво и цивилизованно.
– О чём ты говоришь?
– Ты прекрасно знаешь. Мне нужна монета. Я отблагодарю тебя щедро за помощь.
Что-то в интонациях голоса Сэма было завораживающее, почти гипнотизирующее. Раньше Майкл такого не замечал. Из любопытства он спросил:
– Что же ты мне предложишь?
– Я наполню твою жизнь смыслом.
– Ну и ну. Ты случаем не страдаешь манией величия?
– Я дам тебе возможность стать кем-то и что-то значить в этом городе.
– Так что ты конкретно имеешь ввиду?
– Ответственную должность в полиции после моей победы на выборах.
Майкл ничего не ответил. Сэм знал, как надавить на его болевые точки. Когда Майкл представил, что он снова начнет работать в полиции, у него защемило в груди.
– Но и это ещё не всё. Я могу дать тебе нечто большее, – не дождавшись ответа Майкла, добавил Сэм.
– И что же это?
– Внутренняя сила. Я поделюсь ею с тобой. Если ты держал монету в руках, то ты меня понимаешь.
Майкл вспомнил тепло, идущее от монеты, и ощущение энергии, перетекающей в него.
Он понимал, что его откровенно соблазняют, но как будто находился под воздействием магического заклинания и не было сил прервать Сэма. Он только откашлялся, а Сэм продолжил:
– А вдобавок и Лилит отблагодарит тебя по-своему. Ты ей всегда очень нравился.
Перед внутренним взором Майкла тут же возник образ Лилит, какой он видел её последний раз, на новой квартире, в мини юбке, демонстрирующей красивые ноги, и блузке, подчеркивающей высокую грудь. На лбу Майкла появилась испарина, которую он вытер тыльной стороной ладони. Нервно облизав губы и не сказав ни слова на прощание, он нажал кнопку на телефоне, оборвав разговор.
Глава 24
«Величайшая уловка дьявола состоит в том, чтобы убедить вас, что он не существует»
Шарль Бодлер
После возвращения домой меня захватила рутина. Сэм себя никак не проявлял, и я пытался уверить себя, что пересидел грозу в Портленде. Однажды позвонил Майкл, спросил, всё ли спокойно, и рассказал об аукционе в отеле «Фэрмонт». По какой-то причине, он не упомянул тогда о звонке Сэма и я узнал об этом намного позже, когда вся эта история закончилась.
Я читал объявления о работе и отправлял резюме. Из одной конторы даже позвонил рекрутер и, расспросив меня, назначил собеседование. С Евой после приезда я больше не встречался, чувствуя по-прежнему неловкость после нашей встречи в саде Родена, но планировал пригласить на свидание в ближайшие выходные. Казалось, что жизнь как-то налаживается.
Был ещё не поздний вечер, хотя уже очень темно, наверное из-за облаков, которые мягкой шапкой висели над городом уже вторые сутки. Когда я подошёл к своей квартире и собирался достать ключ, то заметил, что дверь не закрыта. Осторожно, чтобы не наделать шума, вошёл внутрь. В квартире стояла странная тишина, по комнатам гулял ветер. Окно было распахнуто, хотя я помнил, что закрывал его перед уходом. По всей квартире в беспорядке валялись на полу мои вещи, вываленные на пол. Судя по всему, кто-то в них рылся, пытаясь найти монету.
Когда я открыл дверь в спальню, образовался сквозняк, который поднял и закружил заметки Моисея, которые дала Ева при нашей последней встрече. Я поднял и положил листки обратно на тумбочку, где увидел пирсинг, как две капли воды похожий на тот, который я стащил в клубе в Портленде. Не знаю, сколько человек вломились ко мне домой, но оставленное послание на тумбочке говорило о том, что среди них был Ник.
Квартира казалась загаженной прикосновениями чужих рук, и мне физически неприятно было в ней находиться. В задумчивости я спустился по лестнице и вышел на улицу. За те несколько минут пока я был дома, погода окончательно испортилась, и пошёл дождь. На улице было противно: темно и туманно. По лицу стекали холодные капли моросящего дождя. Я шёл по узким, безлюдным улицам города. В слабом жёлтом свете фонарей здания казались искажёнными, словно нарисованные человеком с больной психикой, а деревья вдоль улиц будто надвигались на меня, зажимая и вызывая клаустрофобию, как на картинах Ван Гога в период его пребывания в психиатрической лечебнице. Всё ещё погружённый в свои мысли, я шёл по тротуару, когда почувствовал, что кто-то наблюдает за мной из-за дерева. Я резко повернулся и сделал шаг в этом направлении, пытаясь разобрать, кто это, и увидел бездомного в куче тряпья. Старый бомж улыбнулся мне беззубым ртом и покивал головой.
Ева ответила на звонок сразу, как будто ждала. На мои сбивчивые объяснения ответила кратко: «Приезжай». Когда я вошел к ней, квартира показалась удивительно светлой после темноты ненастного вечера. Я снял мокрую куртку и пошёл на кухню, где меня уже ждали горячий чай и бутерброды, которые приготовила Ева. Мы пили чай, ели, болтали, даже смеялись, и моё напряжение таяло. Дом Евы казался незыблемым, счастливым островком в бурном океане, и здесь ничего плохого со мной не могло случиться.
Ева спросила меня, почему я столько лет живу в одном и том же районе. Я задумался, пытаясь объяснить это самому себе.
– Мне нравится близость к парку. У нас свой микроклимат, и часто бывает туманная погода.
– Ты так любишь туман?
– Я люблю всматриваться в него. Для меня он олицетворяет будущее, которое всегда загадочно, неопределённо и полно ещё не реализованных возможностей. Смотрю на клубы тумана, которые двигаются среди деревьев, соединяются, распадаются, создавая и разрушая причудливые формы, и мое воображение дорисовывает их. Мне видится то ангельский лик, то оскал хищного зверя. Кто-то гадает на кофейной гуще, кто-то по картам Таро, а мне достаточно туманов Ричмонда.
Мы сидели ещё долго, но потом Ева поднялась и проводила меня в гостевую спальню. Я разделся и сразу провалился в сон.
Голубое небо без единого облачка. Я сидел на скамейке в весеннем саду. Рядом со мной – Моисей в белой одежде. Улыбаясь, он смотрел на меня. Всё такой же, как при нашей прошлой встрече.
– Добро пожаловать, мой мальчик.
– Я думал, что ты умер.
– Может быть.
– Может быть?
– Я говорил тебе, что время – просто условность. Ты всегда можешь представить то, что было, и то, что будет. А может, всё тривиальнее – это просто твой сон. Или, наоборот, это я задремал на скамейке в парке, и ты мне снишься.
– Я так хотел с тобой встретиться много лет, у меня было столько вопросов, а сейчас я даже не знаю, с чего начать.
– Ты стал таким взрослым, и на твоей груди я вижу монету. Это самое главное. Ты не должен позволить ей попасть в плохие руки.
– Почему это важно?
– Когда Дьявол уничтожит все монеты восставших, последняя стена, Стена Плача, рухнет, и в Камне Основания храма образуется разлом. Это трещина пройдёт по душам людей, и божественная искра покинет их. Люди перестанут быть детьми Божьими. Это случалось прежде, это может случиться снова.
– Дьявол действительно существует?
– Конечно. Мы – это роли, которые выбираем.
– Я не понимаю.
Моисей вздохнул:
– Извини меня, старого болтуна. Вот она – та, которую ты хочешь увидеть.
Моисей указал рукой в направлении позади меня. Я повернулся и увидел обнажённую девушку, спящую на боку на ложе из цветов, положив голову на сгиб локтя. Волосы водопадом стекали по ней, прикрывая шею и плечи.
– Она слишком долго ждала тебя. Иди к ней.
Я сделал несколько шагов в сторону девушки, но вдруг мой путь пересекла огромная чёрная тень. Неожиданно я оказался в каменистой пустыне. Впереди меня за широкой полосой тени виднелся бесконечный ряд тёмно-серых бетонных сооружений. Их трубы заполняли небо смогом и огнём. От этих зданий веяло ужасом. Едва различимые на расстоянии, в них входили группы людей в полосатой одежде, которых подгоняли солдаты в черной униформе. Я услышал звуки тысяч слабых голосов, плачущих, жалующихся или тихо шепчущих что-то на десятках разных языков.
Я поднял голову и понял, что тень падает от гигантской фигуры чудовища, занимающей полнеба. На его лице не было ни носа, ни глаз, только один жадный, громадный рот. Монстр почувствовал моё присутствие, открыл рот и начал беззвучно смеяться. От его смеха образовался смерч, который становился всё больше и больше, затягивая меня в свою воронку.
Не знаю, сколько это продолжалось, но вдруг ощутил, что меня больше не крутит и я стою на земле. Я огляделся. Ранний вечер. Площадь когда-то прекрасного города, который лежал в руинах. Смрадно веяло трупным запахом и пороховым дымом. В центре площади стоял совершенно целый, видимо недавно поставленный памятник, у которого жадно, хватая прямо руками, ел что-то из щербатой миски человек в лохмотьях. Подойдя ближе, я увидел, что памятник – это бюст человека, с гладким, как яйцо лицом, на котором был только рот. На сделанном из чёрного мрамора постаменте надписи не было. Каменный идол, казалось, стоял и ждал того часа, когда к его ногам будут брошены люди для жертвоприношений.
Горло пересохло, и я спросил срывающимся голосом:
– Кто это?
– Имя ему – легион, – сказал старик. – Ты, наверно, голоден, – добавил он и протянул мне миску.
В миске копошились отвратительные, дурно пахнущие насекомые. «Это сон», – подумал я. Меня затошнило и закружилась голова.
Открыл глаза. Я лежал на кровати в какой-то комнате в кромешной темноте. Только из-под двери била тонкая полоска света. Место мне было незнакомо, и в первое мгновение я подумал, что это продолжение сна. Но тут вспомнил, что я у Евы дома.
Открыв дверь в гостиную, увидел Еву, спящую на диване. Над ней висела картина «Изгнание из рая». Книга лежала на полу рядом. Видимо сон сморил девушку во время чтения, и потому она осталась в гостиной. Ева спала на боку, положив голову на сгиб локтя, её распущенные волосы прикрывали шею и плечи, и мне показалось, что я смотрю на девушку из моего сна. Я подошёл, укрыл её пледом, выключил свет ночника и вернулся в гостевую спальню.
Глава 25
Сэм проснулся и лежал на кровати в задумчивом настроении. С годами он всё больше полагался на свой инстинкт, инстинкт хищника, который не только помогал ему подкараулить и выбрать правильное время для атаки своей жертвы, но и оповещал его о приближении опасности. Сейчас возникло ощущение, что что-то не так. Точнее, всё шло вкривь и вкось с недавнего времени, как будто какой-то игрок или сила, стали влиять на развитие событий.
Лилит ещё спала, лёжа на животе рядом с ним. Её чёрные как смоль волосы резко констатировали с белоснежным постельным бельём. Как всегда, она спала полностью обнажённой. Одеяло сползло вниз, и он с удовольствием посмотрел на изгибы её тела.
Затем Сэм обвёл взглядом комнату. Для большинства людей гамма цветов показалась бы странной. Стены была выкрашены в тёмный, почти чёрный цвет. В одной из стен был камин из красных кирпичей, а над ним картина с изображением замка Вевельсбург, который казалось с немым укором смотрел на него своими бойницами. На стене напротив висело большое зеркало в раме чёрного цвета.
Сэм встал, подошёл к зеркалу и полюбовался своей мускулистой фигурой, поворачиваясь и так и сяк. Привычным движением поправил растрепавшиеся волосы. Затем он почувствовал, что Лилит проснулась и смотрит на него. Сэм повернулся к ней лицом, нисколько не стесняясь, что она застала его любующимся на себя в зеркале.
– Хорош, ничего не скажешь. «Настроение повысилось?» —спросила женщина.
– Да оно и так было неплохое. Просто проблем много в последнее время. И твой парень, вдобавок, куда-то пропал.
– Я думала, что ты мой парень.
– Да-да, просто шучу.
– Почему ты так одержим этой монетой?
– Ещё мой дед рассказывал много о ней. Я тогда думал, что у старика слегка поехала крыша, хотя надо сказать, что он был далеко не дурак в свои девяносто. В своё время, в гораздо более юном возрасте дед был одним из двенадцати магистров, сидевших за круглым столом в замке Вевельсбург.
– Что это значит?
– Он был одним из великих мистиков своего времени.
– Поэтому ты так стремишься завладеть монетой?
– Не совсем так. Я пытался получить её ещё много лет назад, но мне не удалось. Но даже эта попытка сделала меня тем, кто я есть сейчас. Я знаю, что это не просто кусок металла.
– Что ты сделаешь, когда ты её получишь?
– Я её уничтожу.
– Почему?
– Дух и материя – две стороны одной монеты. В некоторых предметах заключена сила, которая поддерживает невидимые структуры этого мира. Если их уничтожить, то прервётся дней связующая нить. Мир начнёт разрушаться, как сгнивший ковёр распадается на куски. Эта монета – один из таких предметов, и причем очень сильный.
– Ты серьёзно? Неужели ты в это веришь? И даже если так, зачем это тебе нужно?
– Оковы спадут и станет можно всё. Люди станут теми, кем хотели быть всегда, – дикими зверями. Они выйдут на улицы и площади и скинут статуи старых героев. А я буду шептать им на ухо: «Это позволено». Они сожгут книги, содержащие старые истины, помня мои слова: «Это позволено». Правда будет одна – правда сильного. Человек человеку волк. Люди будут сбиваться в стаи, охотиться на себе подобных, убивать и насиловать. А в голове у них будет звучать мой голос: «И это позволено».
– И что будет потом?
– Им станет страшно. Залитые своей и чужой кровью, они припадут к моим ногам и будут умолять: «Правь нами!» И я взойду на трон, и буду править железною рукою. Я лишу их бремени, к которому они не готовы – бремени свободы. Свободы думать, выбирать и отвечать за свои поступки. И тогда они станут воистину счастливы.
Лилит молча, в изумлении смотрела на Сэма, пытаясь понять, играет ли он или говорит серьёзно.
– В следующий раз делись тем, что куришь, – наконец, сказала она.
Сэм улыбнулся, подошел к ней и потрепал по щеке, как маленького, неразумного ребёнка. На его лице была такая странная улыбка, что Лилит стало страшно.
Глава 26
Проснулся я рано и пошёл на кухню. Ева ещё спала. Настоящим украшением кухни был эркер с широким окном, в котором, как на картине, виднелось лиственное дерево, скорей всего тополь. Здесь стоял стол белого цвета и четыре стула. Кухонные шкафы были тоже белыми со стильными металлическими ручками.
Я подумал, что Еве будет приятно, если она проснётся, а её уже ждёт вкусный завтрак. Да и готовить на такой кухне было одно удовольствие. По-свойски порывшись в холодильнике, я нашёл все ингредиенты для коронного блюда – омлета моего имени. Вначале слегка поджарил лук, а потом к нему добавил немного бекона, нарезанного мелкими кусочками. Всё это залил взбитыми с молоком яйцами. Когда омлет был практически готов, сверху посыпал его свежим сыром пармезан, который только что натёр, выключил газ и накрыл омлет крышкой. На ломтики хлеба, побывавшие в тостере, намазал сливочный сыр, а сверху положил подкопчённое филе лосося. Складывалось впечатление, что Ева, когда покупала продукты, знала, что мне будет нужно для омлета. Ради интереса я даже посмотрел, не ждёт ли меня в холодильнике мой любимый сорт пива, но его, конечно, там не было. Впрочем, пить на завтрак я собирался кофе.
Пока шло приготовление омлета, проснулась Ева. Слышно было, как она пошла в ванную и приняла душ. Я воспользовался этим временем, чтобы красиво накрыть на стол и приготовить две чашечки кофе.
Ева вошла, одетая в домашний халатик, влажные волосы спадали на плечи. Она поздоровалась, посмотрела на сервированный стол и с демонстративным наслаждением втянула запах омлета и кофе.
– Так ты оказывается незаменимая вещь в хозяйстве! Некрасиво так говорить, но не могли бы вы вламываться ко мне в квартиру почаще.
– А ты просто приглашай к себе в гости на вечер. Я буду всегда готовить нам утром завтрак.
– Мистер Бонд, вы такой коварный. Нельзя так явно соблазнять простую, бедною девушку! Мужчине, ведущему жизнь, полную опасностей и приключений, так легко вскружить голову нам, провинциалкам с глубокого юга!
– Пока у меня не сложилось впечатление, что так уж легко. Но, как видишь, я делаю всё возможное в пределах моих скромных способностей, в том числе кулинарных.
– Я уверена, ты мог бы иметь головокружительный успех в деревенской части штата Джорджия. Конечно, для этого тебе ещё предстоит научиться готовить кашу из кукурузы с креветками и персиковый пирог.
– Я всегда об этом мечтал.
– Тогда я тебя познакомлю с моей одноклассницей. Она работает поваром в Bojangles' Famous Chicken 'n Biscuits и, кстати, не замужем.
Как всегда, Ева не могла долго выдерживать роль и прыснула смехом. Рассмеялся и я, получая удовольствие от раннего солнечного утра, уютной кухни, предвкушения вкусного завтрака, а главное – компании Евы. Была пятница, короткий рабочий день в университете, и мы договорились, что я заберу её пораньше после работы, чтобы на выходные уехать в Кармель, на побережье.
После завтрака Ева засобиралась в университет, а я – домой. Надо было забрать кое-какие вещи. Я решил снять другую квартиру, чтобы скрыться от Сэма, впервые в жизни переехать из города в Кремниевую долину. В глубине души я, конечно, знал, что хочу жить поближе к Еве, но не мог признаться в этом даже себе.
Снимая с зарядки телефон, я увидел сообщение от Лилит. Текст был краток: «Отдай ему эту чёртову монету. Он псих».