Глава 16
Утро не было радостным. Когда я проснулся, в голове ещё мелькали обрывки странного сна. Я ребёнок. Потерялся в каком-то большом здании, полным людей, искал отца. Наконец я увидел знакомую куртку, и радостно побежал к стоявшему ко мне спиной папе. Уже за несколько шагов до него я начал догадываться, что это не он, но то ли по инерции, а может, ещё надеясь, что это не так, я добежал и хлопнул его по спине. Мужчина обернулся, но это был не отец, и даже не человек. Лицо его было гладкое, как яйцо, и только виднелась прорезь рта. Оцепенев, я всматривался в безликое существо, и вдруг медленно на его лице стали проступать черты, как будто нарисованные неумелым художником. Они становились всё более чёткими и реалистичными, и в какой-то миг я понял, что смотрю в лицо Сэма Аэля. Стоило мне догадаться, кто перед мной, его лицо стало опять гладким, как яйцо.
Я отшатнулся и побежал. Бежал долго. Но когда обернулся, увидел, что чудовище стоит тaм же, не сдвинувшись ни на шаг, а я по-прежнему рядом с ним. И хоть у него не было глаз на повёрнутом ко мне лице-яйце, было понятно, что оно наблюдает за мной. Я снова побежал, ещё быстрее. Но опять ничего не изменилось. Чудовище по-прежнему стояло и смотрелo на меня. И тогда я сделал то, чего сам от себя не ожидал: повернулся и, преодолевая нарастающий ужас, направился прямо к нему. Последний шаг мне дался с невероятным трудом, но я всё-таки сделал его и ударил мерзкую тварь. И проснулся.
Я потёр лицо, стараясь окончательно прийти в себя и стереть память о ночном кошмаре из памяти. Чтобы занять свои мысли, стал вспоминать встречи с Евой – как мы сидели, касаясь плечами, в её маленьком кабинете, как в ресторане официант решил, что она моя жена, и как горели её глаза, когда она рассказывала что-то интересное. На душе стало легче. «Надо придумать предлог встретиться с Евой», – подумал я.
Но сегодня вечером мне предстояла совсем другая встреча. Мы договорились с Лилит, что я приеду к ней на новую квартиру. Мысль об этой встрече совсем не радовала. Непонятно, что Лилит от меня нужно. Это меня настораживало. Мысли мои перескочили в прошлое, на наши отношения.
Первые трещины в них появились по прошествии двух лет с нашего знакомства, когда физическое притяжение перестало быть решающим любые проблемы наркотиком, каким оно было когда-то в самом начале. Меня по-прежнему влекло к ней, но я уже замечал в ней проявления эгоистичности, стремление мной манипулировать и частые, непонятные мне смены настроения. Моё присутствие стало раздражать её тоже. Но самое главное – ко мне пришло понимание, как мало у нас общего, что нам даже не о чем поговорить. Кроме того, в моём сознании снова начали всплывать, как будто кадры из фильма жанра фэнтези, встреча с Моисеем, разговор с ним и та юная девушка. Прошло столько лет, и я уже не понимал, что из этих воспоминаний реально, что привиделось, а что было только игрой моего воображения. Не раз Лилит в такие моменты спрашивала, о чём я думаю, а когда я отнекивался, она говорила, что будто я не с ней, а где-то далеко-далеко. И это было правдой.
Но окончательный надлом произошёл гораздо позже, после моей поездки в Нью-Йорк. В то время наши стычки с Лилит участились, и когда подвернулась командировка, я с радостью за неё ухватился. Послали меня не одного, а с Рэйчел из соседнего отдела. Мы до этого не были знакомы, хотя, конечно, я знал, кто она такая. Невысокого роста, чуть полноватая блондинка с большой грудью и с весёлым, симпатичным лицом – из тех, кто вроде и не красавица, но при этом рядом всегда вьётся много мужчин.
Поселили нас в хорошем отеле в Манхэттене, к югу от Центрального парка. После работы мы пошли в ресторан пообедать, а позже вечером спустились в бар в гостинице. Было лето, и Рэйчел переоделась в короткие белые шортики и в блузку без рукавов с глубоким вырезом, который время от времени демонстрировал нескромному взгляду верх кружевного бюстгальтера. Мне приятно было смотреть на её женственную фигуру и задорное личико с полными губами и слегка вздёрнутым носиком.
Мы пили коктейли, шутили, смеялись. Рэйчел оказалась хохотушкой, и мне с ней было просто и легко. Конечно, я флиртовал, но просто так, для развлечения, без всяких дальнейших намерений. В какой-то момент Рэйчел сказала, что со мной весело, и было бы здорово, если бы её муж не был таким занудой. Я ответил, что отношения вещь сложная, и мне тоже не так легко со своей подругой. После нескольких коктейлей Рэйчел ушла в туалет, и, вернувшись, подошла ко мне сзади. Положив руку мне на плечо, она спросила, можно ли попробовать то, что пью я. Естественно, я разрешил. Рэйчел начала тянуть коктейль прямо из моей трубочки, не поднимая стакана от стола, а нагнувшись так, чтобы пышная грудь упиралась в мои плечо и спину.
Мы ещё посидели с часок, поболтали, посмеялись, а потом поднялись в мой номер. Я ей даже ничего не говорил, она просто со мной пошла, как будто это было само собой разумеющимся. Больше у нас ничего никогда не было, но после этой командировки всегда, сталкиваясь со мной на работе, Рэйчел улыбалась мне особой, многозначительной улыбкой, как какому-то сообщнику, с которым у неё был общий секрет. Я же испытывал чувство неловкости, особенно после того, как на рождественской корпоративной вечеринке встретил её мужа и сына лет пяти.
Лилит не могла всего этого знать, но наши отношении стали намного хуже. Она стала ещё более раздражённой и недовольной жизнью. Может быть, обостренный инстинкт женщины ощущал чувство вины, которое я испытывал. Но мы, ругаясь и мирясь, прожили вместе ещё несколько лет после той командировки.
***
Вечером я заехал за Майклом, и мы поехали к Лилит. Я попросил его взять с собой пистолет, но он просто рассмеялся и потрепал меня по плечу.
– Не понимаю, почему ты решил, что это какая-та ловушка, – сказал Майкл. – Ведь Лилит и Сэм друг друга не знают.
– Что-то не так. Почему она позвонила именно сейчас?
– Мало ли. Может, уезжает в отпуск и хочет, чтобы ты забрал кота. Как там его звали? Такое странное имя.
– Возможно, я ошибаюсь, но что-то здесь нечисто.
– Ты стал параноиком. Но я, в принципе, не против навестить старушку Лилит. Если бы ты не был моим другом, то я бы давно попытался отбить такую красотку.
– Ну, у тебя есть шанс сейчас. Как говорится, куй железо пока горячо.
– Я просто шучу.
– Я знаю.
– Ты с кем-то начал встречаться?
– Почему ты так решил?
– Ты как-тo по-другому выглядишь. Счастливее, что ли.
– Мы просто друзья.
– Что с ней не так?
– С ней всё так. Симпатичная, умная женщина. Мне она нравится.
– Но?
– Но она не может быть той девушкой.
Майкл только хмыкнул и посмотрел на меня так, что я буквально видел, как он мысленно покрутил пальцем у своего виска.
– Раньше тебя это не останавливало.
Я засмеялся:
– Не думаю, что это остановит меня и в этот раз. Мы просто толком не успели начать встречаться.
– Слава богу, пациент не безнадёжен.
– Да, всё не так запущено, как ты думаешь.
Майкл искоса посмотрел на меня, сделал участливое выражение лица и похлопал по плечу:
– Не переживай, возможно, просто вовремя не побритые ноги спасли девушку от опрометчивого поступка.
– Я рад, что твой юмор не сильно изменился со времён школы. Это придаёт уверенности в незыблемости бытия.
Мы подошли к зданию и, осмотревшись, я увидел табличку с номером. Да, это был дом, где она жила, адрес совпадал. Поднявшись на второй этаж, я позвонил в дверь. Лилит открыла сразу. Тут же выскочил Булгаков, и мурлыкая потёрся об мои ноги. Вот кого я был рад видеть! Я почесал его за ушами, кот от удовольствия закрыл глаза и замурлыкал ещё сильнее.
Лилит была особенно хороша в этот вечер. Её черные как смоль волосы были подняты в верх, открывая высокий белый лоб. Большие миндалевидные глаза под бровями с изломом были темны как ночь, в которой еле-еле мерцала скрытая облаками луна. Прямой, чуть длинноватый нос с лёгкой горбинкой и под ним пухлые, чувственные губы, которые подчеркивала ярко-красная помада в тон лаку на ногтях. На ней была мини-юбка и облегающая блузка. Лилит ничуть не изменилась за те шесть лет, что мы знакомы, и выглядела так же молодо, как и в двадцать два года, когда я впервые её увидел.
Поздоровавшись, Лилит дружески обняла меня и Майкла и пригласила в комнату. Там стоял сервированный стол на двоих. Лилит поставила дополнительную тарелку и столовые приборы.
– Садитесь ребята. Я на кухню – за спагетти с фрикадельками.
Майк проводил её взглядом.
– Не жалеешь?
– Ты о чём?
– Очень, очень секси. Она даже стала красивей, чем раньше.
– Что-то ей от меня сильно нужно. Не нравится мне всё это.
– Не волнуйся, если будет сильно приставать, спасу.
Я даже не улыбнулся. Колокольчик в голове звучал всё тревожнее и тревожнее.
Лилит вернулась с глубокой миской макарон и с тарелкой фрикаделек на подносе. Пожелав друг другу хорошего аппетита, мы принялись за еду. Лилит явно была в хорошем настроении, в каком я её давно не видел. Майкл ел с удовольствием, а мне кусок в горло не лез. Подождав из вежливости минут пять, я решил взять быка за рога.
– Так что ты хотела меня попросить?
– Да успеем ещё обсудить. Разлей лучше вино по бокалам.
Я налил всем вина и продолжил:
– Мне очень приятно, что ты так нас встретила. Правда, не ожидал. Но у меня планы на вечер, надо скоро идти. Чем я тебе могу помочь?
– Пустяк, просто я хотела, чтобы ты поговорил с моими друзьями.
– С какими друзьями?
В это время раздался звонок в дверь.
– А вот и они, – сказала Лилит и пошла открывать.
Вошли двое мужчин. В одном из них я узнал человека со сломанным носом, который подходил ко мне в кафе. Сзади него высился здоровяк под два метра ростом, с широким плечами и бычьей шеей.
«Сломанный нос» недоброжелательно взглянул на Майкла, явно не ожидая увидеть его здесь. Видимо, ему не нужен был лишний свидетель, но он решил не менять планов и перевел взгляд на меня.
– Я тебя предупреждал по поводу монеты. Все сроки вышли. Она нам нужна.
– Мне тоже.
– Тебе придётся её отдать.
– А если я скажу нет?
– Ты познакомишься ближе с Тони.
Здоровяк ухмыльнулся.
– Это было мило с твоей стороны, Лилит, устроить эту встречу. Мы уходим.
Я поднялся и направился к двери. Майкл закинул в рот ещё одну фрикадельку, не спеша поднялся и, дожёвывая на ходу, пошёл за мной. Проходя мимо Лилит, он поднял вверх большой палец и сказал:
– Классные фрикадельки. Не забудь покормить ими своих новых друзей!
Но Тони не дал мне пройти к двери. Он схватил меня своей громадной, как лопата, ладонью и начал больно сжимать предплечье, демонстрируя недюжинную силу кисти. Я попытался оттолкнуть его другой рукой, но он легко перехватил её своей свободной, и я оказался как в тисках. Майкл стоял расслабленно, демонстрируя полное отсутствие угрозы, но я знал, что он выжидает хороший момент прийти на помощь. Тони и его напарник не обращали на него никакого внимания, но Лилит, конечно, помнила, что представляет из себя Майкл, и бросила на него тревожный взгляд. Но первым на помощь пришёл Булгаков. Нет, он не бросился на Тони, не вцепился когтями ему в ногу. Не знаю, что в этот момент творилось у него в голове, но мой любимый котяра подошел к Тони, и начал мочится ему прямо на ботинок. Не выпуская меня из рук, Тони попытался пнуть Булгакова. Несмотря на боль, я начал смеяться, и никто не заметил, как Майкл оказался рядом с нами и ударил Тони в челюсть. Тони, заваливаясь и оседая вниз, потянул меня за собой. Я вырывался из его слабеющих рук и не увидел, как Майкл оказался рядом со «сломанным носом», успев скрутить его до того, как тот вытащил из кармана пистолет. Стукнув для острастки лежащего вниз лицом противника головой об пол, Майкл вытащил из его пистолета обойму и сунул её себе в карман. Пистолет же он пнул ногой под диван.
Сражение заняло считанные секунды. Тони, ещё не придя в сознание, лежал на полу в лужице мочи Булгакова. Его напарник уже приподнялся и сидел, зажимая рукой нос, из которого потоком текла кровь. По-видимому, Майкл снова его сломал. Лилит стояла в растерянности и широко-раскрытыми глазами рассматривала поле боя, в которое превратилась её квартира.
– Ещё раз спасибо за гостеприимство, Лилит. Майкл прав, фрикадельки действительно удались.
Мы направились к двери. С перекошенным от злости лицом Лилит крикнула нам вслед:
– Думаешь, ты победил?! По сравнению с ним ты никто, и он это просто так не оставит.
– Передай привет Сэму, – ответил я, закрывая дверь за собой.
На улице Майкл взглянул на меня и сказал:
– Тебе надо сваливать из города на какое-то время.
– Куда? Уйти в монастырь к Диего? Это мой город, и бежать я никуда не намерен. И вообще-то мне пора начинать искать работу. Сколько можно проедать запасы.
– Я получил заказ, и мне надо уехать на пару недель. Не хочу оставлять тебя одного. Тем более в этом деле мне пригодится твоя помощь. Нанимаю на работу.
– Куда ты едешь?
– В Портленд.
Я пожал плечами.
– Могу с тобой съездить и помочь. Естественно, ни о каком найме речи быть не может.
– Хорошо, договорились. Я тебе расскажу по дороге, чем мы будем заниматься. Какое бы ты хотел себе имя?
– В смысле?
– Я сделаю тебе фальшивое удостоверение.
– Алекс.
– Хорошо, а фамилия будет Адамс. Алекс Адамс. Меньше будет возможности проговорится. Выезжаем завтра вечером.
Глава 17
Перед отъездом я позвонил Еве и сказал, что уезжаю. К моему разочарованию, мне показалось, что она не расстроилась, а скорей удивилась. Она пожелала хорошего пути и обещала дать знать, если будет что-то новое по поводу Моисея или монеты.
От Сан-Франциско до Портленда по самому короткому маршруту на машине ехать часов десять. Поэтому лететь мы и не собирались. Кроме того, ещё решили сделать крюк и заскочить по дороге на озеро Crater, раз была такая возможность. Это очень глубокое и круглое озеро заполняло кратер потухшего вулкана, отсюда и название.
Добирались мы без приключений, по дороге Майкл рассказывал о деле. История в принципе была довольно тривиальная. Елена – школьница из приличной, обеспеченной семьи в Сан-Франциско сбежала из дома. Майкл показал мне фотографию. С фотографии на меня смотрела молоденькая рыжеволосая девушка с серьезным лицом и внимательным взглядом. Кольцо пирсинга в носу выглядело неуместным на интеллигентном лице. Из особых примет у неё была татуировка крыльев птицы в нижней части спины.
Кто-то видел Елену в Портленде, в компании одной из группировок «Антифы», которых так много в этом городе. По непроверенной информации, она тусовалась с «Джихадистами климата». Программа их была проста как три копейки: отказ от использования углеводородных энергоносителей, сворачивание «несущественного» производства и замена свободного рынка командно-распределительной экономикой. Оригинальный лозунг, видимо, они себе придумать не удосужились и просто позаимствовали тот, что, в принципе, действительно подходил под их идеологию: «У тебя ничего не будет, и ты будешь счастлив»6.
После преодоления спирали поднимающейся вверх дороги мы подъехали к озеру. Несмотря на начало осени, в некоторых местах ещё можно было увидеть не до конца растаявший, грязноватый снег, оставшийся с прошлой зимы.
Мы подошли к краю обрыва, на котором росли сосны. Под нами, как произведение гениального мастера, лежала круглая чаша озера, заполненная синей водой. Слева виднелся тёмный конус Острова Волшебника. Мы стояли и смотрели на фантастически красивую, почти магическую картину, в которой то ли небо отражалось в синеве озера, то ли озеро отражалось в голубом ясном небе. Майкл повернулся ко мне и попросил посмотреть монету. Я снял цепочку с шеи и протянул ему. Он долго рассматривал, а потом зажал монету в кулак и сказал:
– В ней действительно есть что-то особенное. Тебе не кажется, что от неё идёт тепло, как будто в тебя перетекает энергия?
– Не знаю, с этой монетой у меня столько связано, что она мне всегда казалась необыкновенной.
Мне почудилось, что Майклу не хочется расставаться с монетой, но он протянул её обратно мне:
– Помнишь, как я завалил этого бугая в квартире Лилит? С одного удара, а ведь ты стоял так, что мешал мне толком замахнуться. Всё это, конечно, глупости, игра моего воображения, но монета как будто делает меня сильнее.
– Может глупости, а может и нет. Мы многого не знаем о нашем мире.
Глава 18
В Портленд мы приехали поздно вечером. Остановились в небольшом мотеле на краю города. Переночевав и позавтракав в забегаловке рядом с мотелем, мы праздно, как туристы, отправились погулять по центру города. Вечером нам предстояло пойти в пивную, где по сведениям Майкла, любили тусоваться «Климатисты» и представители других группировок «Антифы».
Памятник на кладбище Lone Fir солдатам индейских войн, американо-мексиканской и гражданской войны в Америке был практически восстановлен после недавних выступлений. Граффити с антиколониальными лозунгами были стерты, но на памятнике остались выщерблины от удара при падении, когда его опрокидывали. Статуя Линкольна в South Park Blocks была реставрирована гораздо лучше, но и тут можно было увидеть следы работы вандалов, если внимательно приглядеться.
– Похоже, ты решил провести меня по местам боевой славы «Антифы», – заметил я Майклу.
– А хочешь посмотреть автосалон БМВ, который они недавно разнесли?
– Серьёзно?
– Ну да, прямо в центре города. Ворвались толпой, побили машины битами.
– А полиция?
– Полиция приехала, но даже близко к ним не подошла. Там была толпа, сотни человек. Приехавших забросали камнями и пакетами с фекалиями. Полиция ретировалась.
– Да, знакомый сценарий.
– Чего я не понимаю, так это при чём тут памятники, – задумчиво сказал Майкл. – Ну ладно, стычки с полицией, поджог здания суда, машины. А памятники-то при чём?
– Один умный человек объяснил мне недавно, что такие вещи делаются, чтобы вычеркнуть память о чём-то из истории или, в данном случае, изменить восприятие исторических фактов. «Антифа» хочет разрушить старый порядок и заменить его новым. Это не просто осквернение памятников, они хотят изменить отношение к связанным с ними людям и вещам. Заменить один миф об Америке на другой. Миф о сияющем городе на холме – образце свободы, демократии и равенства всех перед законом – мифом об империи зла, которая уничтожала коренных жителей и угнетала чернокожее население своей страны. Оба мифа не правда, точнее далеко не полная правда.
– Я за эту страну воевал и за свой миф, как ты выражаешься, буду бороться, – мрачно сказал Майкл.
– Мир, который они хотят построить, будет на порядок хуже того, который существует сейчас. То, что они делают, доказывает, что они не глупы. Они понимают, что в конечном итоге, куда мы идем определяет не «Сумма технологии»7, а «Сумма теологии»8, то есть совокупность идей и историй, в которые мы верим. Это фундамент, на котором всё стоит. Они его и хотят разрушить.
– Всё это чересчур заумно для меня, – ответил Майкл. – Я знаю одно: враг у наших ворот, а точнее уже в нашем доме.
Вечером Майкл проинструктировал: смотреть в оба глаза в пивной, дать ему знать если замечу кого-то, похожего на Елену, и постараться хоть с кем-то познакомиться.
– У тебя шансы выше, чем у меня. Твой невинный вид поможет, – добавил Майкл.
– Невинный? – удивился я.
– По мне сразу видно, что я тёртый калач, а ты выглядишь безопасным, внушаешь доверие. Постарайся завести разговор. Может тебе повезёт, и они окажутся из «Антифы».
В пивную мы пришли около девяти вечера. Вошли по отдельности, с промежутком минут пять. Обстановка была уютная. Приглушённое освещение. Неоштукатуренные стены не скрывали кирпичной кладки светло-коричневого цвета. Деревянные столы, сделанные под старину, почти все были заняты. В просторном помещении расположились в основном молодёжные компании, но были и люди постарше, парами. Кто-то уставился на большие телевизионные экраны, расположенные в нескольких местах на стенах, по которым показывали баскетбольный матч, но большинство посетителей просто сидели и болтали. Мне остро захотелось, чтобы сюда сейчас вошла Ева. Мы бы сели вдвоём за столик, заказали бы пива с куриными крылышками, болтали, смеялись и подначивали бы друг друга.
Побродив по залу и не увидев никого похожего на Елену, я подошел к стойке, чтобы заказать пива. Одинокий парень, да ещё и не пьющий, а просто бродящий по залу, наверняка смотрелся странно. С кружкой пива будет комфортнее, решил я. Заодно заказал жареные крылышки в остром соусе, раз мне так их хотелось. Пока ждал заказ, уловил разговор ребят, которые сидели за стойкой бара рядом со мной. Вначале подумал, что мне показалось, но затем явно расслышал русское имя – Пётр Верховенский. Я прислушался к разговору и удивился, поняв, что обсуждается книга Достоевского «Бесы». Разговаривали трое ребят, похожие на студентов. Все они были одеты в тёмные джинсы и в чёрные или тёмные футболки. Черноволосый парень в очках говорил с большим увлечением и, вероятно, был их лидером. Он объяснял, зачем Петру Верховенскому нужно было убийство Ивана Шатова. Этот роман я читал очень давно, и хитросплетения, детали сюжета и роли различных персонажей в событиях книги давно стёрлись из моей памяти, хотя помнил, что Верховенский организовал убийство Шатова, чтобы повязать членов своего революционного кружка кровью. Слушать было интересно, и, видимо, двум товарищам черноволосого тоже. Они следили за рассказом внимательно, даже как-то напряжённо, вставляя время от времени реплики или задавая вопросы.
– Обсуждаете книгу Достоевского? – Парень в очках с интересом взглянул на меня. – Не думал, что кто-либо его читает в этой стране, тем более «Бесов».
– Но вы, похоже, читали, – сказал парень в очках и обаятельно улыбнулся.
– Мне положено. Я вырос в городе, в котором жил писатель.
– Так вы из России? Я не слышу никакого акцента.
– Моя семья переехала в Штаты очень давно, я был ещё ребенком. А вы, ребята, студенты?
– Не совсем. У нас типа литературный кружок. Вы, похоже, не местный?
– Я из Сан-Франциско.
– Хороший город, я там бываю время от времени.
Парень в очках, по имени Ник, предложил подсесть к ним. Мы разговорились. Он расспрашивал меня, что я помню о жизни в России, чем занимаюсь в Сан-Франциско и как оказался в Портленде. На последний вопрос я ответил, что потерял работу и поехал развеяться. Нику я, похоже, был интересен, и завязался разговор на разные темы. Мне было занимательно их послушать, особенно Ника. Надо сказать, он оказался настроенным весьма радикально по многим вопросам и в то же время был явно начитан, харизматичен и мог прекрасно аргументировать свою точку зрения. Спохватившись, я понял, что заболтался, и прошло немало времени. Видимо, соскучился по общению с новыми и неглупыми людьми. Пришлось сказать ребятам, что мне было приятно познакомится с ними, но нужно отлучиться по делу. На прощание Ник сказал, что у них есть помещение, которое они используют как клуб и пригласил заходить, если у меня будет время. Мы обменялись номерами телефонов. Я, конечно, дал временный, с предоплаченной карточкой, как и советовал мне сделать Майкл перед поездкой.
Захватив кружку с остатками пива, я походил по залу и наткнулся на Майкла. Он тоже пил пиво, сидя один у стойки бара в другой части помещения. Увидев меня, Майкл едва заметно махнул головой в сторону выхода. Я допил, поставил кружку на стойку и вышел. Через пару минут показался Майкл.
– Ну как успехи? – спросил Майкл.
Я смущенно пожал плечами:
– Никого похожего на Елену не видел. И ни с кем из «Антифы» не познакомился, заболтался тут с одними ребятами.
Майкл усмехнулся:
– Знаешь, с кем ты разговаривал? С Ником Тайлором. Он же известен под кличкой Троцкий. Это глава «Климатистов».
– Серьёзно? Такой приятный образованный парень! По виду типичный студент.
Майкл иронично улыбнулся:
– Не ведись на его манеры. Ник социопат, мастер манипулирования людьми. Я в курсе его досье. Поверь мне, там много чего любопытного. Он студент-недоучка. То ли сам ушёл после второго курса философского факультета, то ли выгнали.
– Мы с ним обменялись телефонами. Он пригласил меня прийти в их клуб.
– Отлично. Адрес дал?
– Нет.
– Тогда надо ждать его звонка. Сам не звони, излишний напор может отпугнуть.
– Думаешь, позвонит?
– Думаю, что да. Ты его, видимо, чем-то заинтересовал.
– Что мы делать будем дальше?
– Отсюда надо уходить от греха подальше. Всё сложилось так удачно, не надо попадаться ему на глаза, а то вызовешь подозрения. Сейчас подежурим у его квартиры. Посмотрим, горит ли в ней свет, и с кем он вернётся домой.
– У тебя есть его адрес?
– Конечно. Я всегда тщательно готовлюсь к командировкам.
После того как мы подъехали к дому Ника и разобрались, куда выходят окна его квартиры, стало понятно, что дома у него никого нет, если, конечно, кто-то не предпочитал проводить время в полной темноте. Нам пришлось просидеть часа два, но мы всё-таки дождались появления его машины. Ник был один. Он вошёл в подъезд, и через несколько минут в его квартире загорелся свет, подтвердив, что окна вычислили правильно. Делать там больше было нечего, и мы отправились в мотель.