Права Церквей и единство Церкви. Каноническое и историческое исследование по поводу украинского церковного вопроса

1.5. 3-е, 4-е и 5-е правила Сардикийского Собора об апелляции

Апелляция – это обращение к вышестоящему суду второй инстанции, называемое в наши дни также «обжалованием», в том случае, когда одна из сторон считает себя несправедливо осужденной судом первой инстанции. Правила 3-е, 4-е и 5-е Сардикийского Собора касаются обращения епископов с апелляцией к епископу Рима, поэтому замечания канонистов по поводу этих правил являются очень важными^[48].

Сардикийский Собор, если рассматривать его догматические решения, не принес единства Церкви. «Между восточными и западными отцами на Соборе произошли раскол и разделение, и к взаимному согласию они не пришли», – отмечает прп. Никодим в предисловии к правилам Сардикийского Собора^[49]. Две партии епископов собрались по отдельности (западные – в Сардике [совр. София], а восточные – в Филиппополе [совр. Пловдив]) и предали анафеме вождей друг друга^[50]. Западные архиереи поддерживали и подтверждали деяния Никейского Собора, оправдывая изгнанных Павла Константинопольского и Афанасия Александрийского, пытаясь с помощью царей восстановить святых на их престолах. Восточные архиереи, будучи арианствующими (за исключением немногих), напротив, не признавали «единосущия» и отрицали Никейский Собор, хотя и предали анафеме крайних ариан.

Тем не менее, канонические деяния Сардикийского Собора были приняты Церковью. Двадцать правил западного Собора епископов действуют и в наше время, поскольку «косвенно их подтверждают правила IV Вселенского Собора 1-е и VII Вселенского Собора 1-е, а прямо – VI Вселенского Собора 2-е, и благодаря этому подтверждению они приобретают вселенское значение»^[51]. Правила 3-е, 4-е и 5-е Сардикийского Собора касаются права епископа, осужденного на уровне суда первой инстанции епископами его епархии, на пересмотр его дела либо, на уровне суда второй инстанции, более крупным Собором епископов соседних областей, либо, после повторного обжалования, самим Римским Папой. Согласно 3-му правилу этого Собора, судьи первой инстанции обязаны обратиться к Римскому епископу («по причине благоговейного почитания апостола Петра») за разрешением на проведение суда второй инстанции епископами соседних областей. 4-е правило говорит в общем, что Римский епископ получает известие о решении суда второй инстанции и выносит решение прежде, чем осужденный епископ будет замещен на кафедре другим епископом. 5-е правило устанавливает возможность второй апелляции к Римскому епископу и третьего судебного рассмотрения дела его посланниками, решение которых будет окончательным (папа может либо поручить своим посланникам и епископам соседних с той епархией областей повторный пересмотр дела, то есть третий суд, либо самостоятельно утвердить решение суда второй инстанции).

Внутренний смысл этих трех правил со временем был превратно истолкован. Латиняне, защищающие примат Римского Папы и его власть над всей Церковью, утверждали, что эти три правила указывают на право апелляции епископов всех церковных юрисдикций к епископу Рима. Однако такое понимание было отвергнуто как западными, так и восточными Церквами. Карфагенский Собор сразу же поставил под сомнение и отказался признавать притязания Римского Папы Зосима на всеобщее право апелляции к нему от всей Церкви на основании 5-го и 14-го правил Сардикийского Собора, которые тот считал или, как полагает прп. Никодим Святогорец, лживо представил Карфагенскому Собору как правила I Вселенского Собора в Никее. Представители Востока Аттик Константинопольский и Кирилл Александрийский, послав в Карфаген точные копии («вернейшие списки») постановлений Никейского Собора, доказали несостоятельность притязаний Рима на право апелляции к нему со стороны Вселенской Церкви на основании правил поместного Собора (а именно Сардикийского), что ограничивает право апелляции конкретной юрисдикцией Рима. Исходя из позиции по этому вопросу западных и восточных епископов, прп. Никодим отмечает: «Так поступили паписты в древности на Карфагенском Соборе, да и до сего дня они не прекращают заявлять, что 3-е, 4-е и в особенности 5-е правила настоящего Собора устанавливают право папы принимать апелляции от всех. Но то, что упомянутые правила выносят определения о принятии Римским Папой апелляций только от тех, кто подчинен ему, ясно из следующих доводов.»^[52]. И остроумно добавляет: «Так что тот, кто хочет, чтобы эти правила соблюдались и уважались, не должен насильственно делать их всеобщими и вселенскими (то есть допускать апелляцию всей Церкви к одному патриарху), ибо сами обстоятельства не позволяют этого. Впрочем, определения данных правил относятся как к [епископу] Римскому, так аналогичным образом и к другим четырем Патриархам, и каждый из них может применить их к находящимся в его ведении делам и к апелляциям подчиненных его патриархату, поскольку эти правила не возводят все апелляции и все управление Церквей к Римскому престолу: ибо это дело и невозможное, и чуждое Церкви»^[53]. Смысл сказанного заключается в том, что данные три правила предоставили епископу Рима в ту эпоху право принимать апелляцию только от епископов Иллирика и Италии (а не от всего Запада, как будет ясно из нижеприведенных сведений)^[54].

1.6. 37-е и 139-е правила Карфагенского Собора об апелляции^[55]

Из этих правил^[56] совершенно ясно виден смысл, который во всецелой Церкви имеют «права Церквей», в данном случае – право Африканской Церкви выносить окончательные решения в отношении подсудимых клириков внутри своих юрисдикционных пределов и не подчиняться внешнему суду. Данные правила касаются и епископов, и всех остальных клириков. На уровне первой инстанции дела простых клириков судит епископ, на уровне второй инстанции – Собор соседних епископов при участии местного епископа. Если же потребуется обращение в более высокую инстанцию, то таковой будет являться Собор всех епископов епархии во главе с предстоятелем, который и вынесет окончательное решение по делу внутри юрисдикции Поместной Церкви. Данные правила с благим дерзновением отказывают клирикам в праве обращаться с апелляцией за пределы Карфагенской Церкви (к епископу Рима или в церковные суды Италии, как объясняет прп. Никодим). При этом они строго угрожают клирикам, практиковавшим подобные обращения, говоря, что они не будут приняты в церковное общение в Африке. Правило 37-е гласит: «А переносящие дело к судам по ту сторону моря [то есть в Рим и в Италию] никем в Африке да не приемлются в общение». Подобным указанием завершается и 139-е правило Карфагенского Собора^[57].

Так, некий пресвитер по имени Апиарий из епископии Сикки, входившей в состав Карфагенской Церкви, был осужден местным епископом (на уровне первой инстанции) и Собором карфагенских епископов (на уровне второй инстанции) за прегрешения, требующие по церковным канонам лишения священства. Требование Римских Пап Зосима, Бонифация и Целестина подчиниться их судебному решению, вынесенному после апелляции в защиту Апиария, не было принято епископами Карфагена.

Дополнением к этим правилам являются послания Карфагенского Собора к Папам Бонифацию (преемнику умершего Зосима) и Целестину^[58], комментируя которые, прп. Никодим Святогорец пишет: «Тем самым Собор доказал, что Зосим лжет, а следовательно, отстаиваемое им право принимать апелляции от не подчиненных ему епископов, пресвитеров и диаконов вымышлено и ложно. Потому, чтобы впредь решительно положить конец апелляциям к Римскому епископу, Собор не только намеренно посвятил этому вопросу два правила, 36-е и 134-е [37-е и 139-е – Ред.], но и с настоянием написал Целестину: “Благоволите не посылать сюда своих клириков (то есть экзархов с папскими посланиями) следователями и не соглашайтесь на это, даже если просят, чтобы не оказаться нам вносящими чадную мирскую надменность в Церковь Христову, которая желающим узреть Бога несет свет простоты и день смиренномудрия”»^[59]. А в своем толковании на 36-е правило Карфагенского Собора св. Никодим говорит: «Настоящее правило, во-первых, подрывает самые основания, на которых зиждется надменное и гордое единовластие пап, самонадеянно воображающих, что им принадлежит право принимать апелляции от Церквей всей вселенной. Действительно, если настоящее правило запрещает епископам Африки подавать апелляции в суды Италии и Римского Папы, расположенные на другом берегу моря, то есть почти по соседству с африканскими епископами, то не гораздо ли более запрещает оно апеллировать к Римскому Папе тем, кто живет в странах, еще более удаленных от Италии?..»^[60].

Правила 37-е и 139-е Карфагенского Собора были утверждены Пято-Шестым Вселенским Собором и, следовательно, имеют вселенское значение. Они устанавливают принципы правильного использования права апелляции, сводящиеся к следующему: если какое-то дело не может быть решено в пределах данной автокефальной Церкви, то оно должно рассматриваться на Вселенском Соборе, решение которого по нему будет окончательным и неотменяемым. Досифей Иерусалимский, комментируя деяния Карфагенского Собора, делает, помимо прочего, такой вывод: «Обрати внимание, что Собор опровергает в первую очередь власть Рима, когда пишет Целестину о том, что I Вселенский Собор предоставил право вести суд митрополиту и выносить окончательное решение по делам епископов также митрополиту [вместе с епархиальным Собором], а IV Вселенский Собор дал это право патриархам; если же потребуется апелляция, ее должен рассматривать Вселенский Собор; и ни Римский епископ, ни другой патриарх не имеют такой власти»^[61].

1.7. Установление пентархии. Равночестность престолов

Ко времени освящения в 330 году новой столицы Римской империи – Константинополя – сверхмитрополичья юрисдикция кафедр Рима, Александрии, Антиохии и Иерусалима была уже признана и канонически закреплена 6-м и 7-м правилами I Вселенского Собора. Епископ городка Византий, который до того времени находился под митрополичьей властью епископа Ираклии Фракийской, нуждался в большем авторитете и привилегиях по отношению к епископу Ираклийскому и другим епископам Фракийского диоцеза. После триумфа православия над арианством на II Вселенском Соборе кафедра Константинополя приобрела завидные привилегии и полномочия. Кафедра епископа столицы становилась все более и более престижной. Православный император должен был иметь в качестве помощника и союзника православного епископа столицы, к которому могли бы обращаться епископы всей империи по широкому ряду вопросов.

Это абсолютно естественное возвышение столичной епископской кафедры было позднее канонически зафиксировано 3-м правилом II Вселенского Собора и 9-м, 17-м и 28-м правилами IV Вселенского Собора.

1.7.1. 3-е правило II Вселенского Собора

3-м правилом II Вселенского Собора устанавливается каноническое преимущество чести Константинопольского престола и порядок чести: «Константинопольский епископ да имеет преимущество чести после Римского епископа, ибо Константинополь есть новый Рим»^[62]. Епископ Константинополя приобрел, во-первых, преимущество чести по отношению к митрополиту Ираклийскому, которому было предоставлено высокое митрополичье достоинство. Преимущество чести Константинопольского епископа было логичным, правильным и необходимым переустройством административной структуры внутри митрополичьего округа Ираклии. Оно не ограничивалось, однако, просто честью, но сопровождалось также соответствующей административной властью. Досифей Иерусалимский характеризует его как патриаршее достоинство: «Поэтому он [епископ Константинополя] начал требовать и преимущества чести, и преимущества власти наравне с той властью, которую имели остальные патриархи. По этой причине и св. Амвросий, как сообщает Созомен, советовал Нектарию, предстоятелю Константинопольской Церкви, лишить священства Геронтия и не позволять последнему порочить чин церковный»^[63]. Прп. Никодим Святогорец отмечает следующие характерные черты чести и власти, которые были даны Константинопольскому епископу 3-м правилом II Вселенского Собора: «Некоторые говорят, что настоящее правило предоставило епископу Константинопольскому только честь, но впоследствии настоятельная необходимость предоставила ему и власть рукополагать митрополитов в Асии, Понте и Фракии. С другой стороны, Халкидонский Собор в послании к Папе Льву говорит, что такая власть совершать рукоположения была у епископа Константинопольского по древнему обычаю, а 28-е правило того же IV Вселенского Собора только утвердило ее»^[64]. Древний обычай – плод возникшей необходимости, сложился из-за потребности обращения епископов этих трех диоцезов к епископу Константинопольскому. Прп. Никодим совершенно справедливо соединяет эти два объяснения («некоторых» и самого Халкидонского Собора). По букве текст 3-го правила устанавливает только преимущество чести и порядок чести. Однако по духу оно предполагает также проистекающую из преимущества чести, соответствующую власть^[65], которая простиралась в пределах ранее подчинявшегося епископу Ираклийскому Фракийского диоцеза. Власть рукополагать митрополитов в Асийский и Понтийский диоцезы (то есть за пределами Фракийского диоцеза), опиравшаяся на древний обычай (о котором говорят отцы Халкидонского Собора в послании к Римскому епископу), была приобретена епископом Константинополя на основании обычного права в 70-летний период (с 381 по 451 г.) до IV Вселенского Собора и утверждена 28-м правилом этого Собора^[66].