Собаки, не смея шевельнуться, лежали в грязной траве. Пыль не доставляет оптимизма, и неизвестность всегда томительна. Вдобавок приходится пребывать в роли безмолвных истуканов, а не в положении вдохновенных зрителей, когда соприкасаешься с подлинным, высоким искусством. Но на все воля любимого хозяина.
Вадим поднялся с корточек – ноги затекли. Бросил взгляд на неподвижных питомцев. «Бойцы бесшумного фронта», – подумал и беззвучно засмеялся. В отличие от собак, находился в приятном расположении духа. Сделал несколько приседаний, после вновь присел у наблюдательного пункта, направил взор на видимую часть проулка.
Выход Валентины из дома первой учуяла Джулия – она внезапно подняла голову.
– Скройся! – пригрозил Джулии Вадим, верно разгадав причину ее возбужденности. Та моментально уткнулась мордой в лапы. Он напряг слух, уловил дальний звук ее шагов. Они становились все слышней. Валентина приближалась. Когда она промелькнула в проеме небольшого окна, он кинулся к углу стены. Спустя мгновения, она снова появилась. Шагала уверенно и свободно.
Вадим дождался момента, когда она скрылась из вида. После перелез через ограждение и поспешил обратно к себе. Собаки сопроводили его до дома.
В комнате Вадим встал перед трюмо. Горделиво выпятил грудь, самодовольно улыбнулся. Смотрел на свое отражение с торжествующим блеском в глазах.
– Вижу, никак не нарадуешься. Хвалю, не осрамился ночью, – сказал он. – Выказал себя настоящим мужиком. Ласки, поцелуи, короче, все любовные действия провел на высшем уровне. О главном помолчу. Молодец! Видишь, как меня распирает от восторга тобой. Можешь судить по моей вздыбленной груди. Близок ты мне, отсюда и радость за тебя.
Вадим важно прошелся по комнате. Подошел к зеркалу.
– А как ты запаниковал! Тошно вспоминать. Все канючил: «Может, не стоит, может, повременим, от Валентины не убудет. Она не требует, не просит, чего, мол, лезть на рожон». Слюни распустил. А я проявил твердость. С умом подошел к проблеме, внушил тебе уверенность. Теперь ты в ударе.
Помнишь ту провальную ночь? Если бы я не оказал тебе содействие, быть бы тебе пожизненным импотентом. Ладно, молчу. Чувствую, оскорбился. Больше напоминать о позорном случае не буду. Но предупреждаю: впредь будем действовать сообща, вдвоем. Будешь под моим началом. Если произойдет заминка, верь, я подсоблю.
Вадим прыснул:
– А если Ромео даст осечку, кто ему поможет? Джулия изничтожит его презрением. Бедняга, он покончит жизнь самоубийством. Тебя, надеюсь, не ждет подобный финал. Ну что ж, посмеялись и довольно. Теперь поговорим об известном дельце. Провернуть его, думаю, не составит труда. Вот хохма будет! Вчетвером при полной луне начнем гоготать. От души позабавимся над трусливым дураком. Конечно, задумка развлекательная, но вот что я подумал. Может, бросим к чертовой матери нашу затею? А? Что скажешь? Усек, усек: не желаешь. В принципе ты прав. Побалуемся. Доставим себе удовольствие. И вообще, любое дело нужно доводить до логического конца. Хорошо, подождем. Дождемся же! – Вадим щелкнул по носу себя в зеркале. – Поздравляю от души. Пообщался бы с тобой дольше, но, к сожалению, должен уйти. Смотри, не пропадай.
Собрался выйти, но снова посмотрел в зеркало:
– И все-таки за что ты так мил мне? Загадка?!
После приятного общения Вадим принял душ. Тщательно побрился. Сосредоточенно осмотрел лицо. Под глазами заметил тонкую линию морщинки, а на висках – серебряные нити. «Старость берет на мушку», – потешил себя.
Он оделся в строгие брюки и в рубашку с короткими рукавами, предпочитал чопорную одежду. Одевшись, по телефону вызвал такси. В маленьком городке заказ исполнялся в пределах нескольких минут. Незанятое время решил уделить собакам.
Он вышел на лужайку, Ромео и Джульетта тотчас подбежали к нему.
– На сегодня никаких мероприятий, – произнес он. – Вы заслужили отгул. Нет, лучше я вам выложу всю правду, какой бы горькой она ни была. Проявите стойкость, мои родные, – культурная программа, к моему и вашему сожалению, прекращается. – Вадим принял вид несчастного человека. – И все-таки обещаю: будем посещать наш уютный уголочек, но время от времени, по счастливой случайности. Сердце разрывается от того, что реже будем встречаться. В такой тягостный час выскажу вам свои пожелания. Ромео, забота о вас не покидает меня. Настоятельно прошу, не спешите с этим делом, проще говоря, с интимом. Будьте бдительны! Прошу вас, начинайте издалека, с малых оборотов. Сперва воздушные поцелуи, дальше легкие прикосновения, будто ненароком, понимаете? Не воспрещаются щипки, они действуют возбуждающе. Делать все надо с вдохновением, артистично. Метод обольщения, мой друг, тонкое дело. Нить оборвется, если вы вдруг требовательно гавкнете. Усвоили мои рекомендации? А вы, моя незабвенная Джулия, относитесь с показным равнодушием к его ухаживаниям. Усмехайтесь. Кстати, вашему личику очень подходит усмешка, такая, знаете, как у Джоконды. И погуще шарма, моя милая. Вначале отвечайте усмешкой только на каждый третий воздушный поцелуй или щипок Ромео, разогревайте его неторопливо. Как увидите искру в его глазах, слегка усмехайтесь на каждое второе приставание. Когда возгорится огонь любви, не оставляйте без реагирования ни один знак внимания. Ну а в кульминационный момент, когда поймете, что пламя не затушить, поспешите мальчику навстречу, дабы мальчик не сгорел. Какая замечательная строфа образовалась. Ах! Плотская любовь – это игра, творчество. Я, поверьте мне, не брежу. Чувственная близость – единственный вид искусства, который не требует жертв. Запомните и не забывайте.
Услышав шум от автомобильных шин, он прекратил напутственную речь. На прощание обратился с надрывом в голосе к Ромео:
– Сначала поцелуйчики и щипочки!
Вышел за ворота, сел в подъехавшее такси и уехал в гостиницу.
Он вошел в служебный кабинет, предварительно постучав в дверь. Валентина встретила его, сидя за рабочим столом.
– Не ожидала тебя, – с приятным удивлением на лице отреагировала она на его приход.
– С днем добрым! – приветствовал Вадим.
Она встала, вышла из-за стола:
– Ты сядешь? – спросила.
– Нет-нет, сиди, – энергично запротестовал.
– Спасибо за доверие, – пошутила, скрыв стеснение.
Вадим сел напротив. Обозрел интерьер маленькой комнаты. Из мебели столик и старый шкафчик с папками за стеклянной перегородкой. Те же извивистые трещины на выцветших стенах. На половых плитках остались те же следы от былого покрытия. Убранство помещения производило неприятное впечатление.
– Знаешь, Вадим, никакая уборка не помогает.
– Сколько ни пудри старушечье лицо, ветхость все равно не замаскируешь.
Валентина ответила признательным взглядом. Встала, подошла к шкафчику, взяла несколько папок, положила перед ним:
– На каждый гостиничный номер я завела отдельную папку, в которую заношу все необходимые сведения. Кто, когда и сколько дней. Ознакомишься с ними, принесу другие.
Вадим грозно сдвинул брови:
– Я страшный ревизор, вам не утаить от меня приписок!
Валентина не обратила внимания на его проделку – волновалась, как студентка перед экзаменом.
– Ничего сложного, десять номеров. Обитателей тридцать—сорок набирается. Бухгалтерия нехитрая. Доходы и расходы можно на пальцах подсчитать. Начнем с первого номера. Сейчас там проживает семья из трех человек. Нужные справки найдешь здесь, – собралась отчитаться за проделанную работу.
– Хвалю за службу! – в шутку выкрикнул он, но, заметив замешательство на лице Валентины, сник. – Опять допустил глупость, да?
– Не стоит сокрушаться, все в пределах твоей нормы, – затем, придав голосу суровый тон, предупредила: – Если будешь дурачиться, я выйду.
Валентина досадовала: Вадим не проявлял интереса к результатам ее работы.
– Дурак я, согласен. Не за этим я пришел, Валь, – глазами указал на папки.—Я пришел сказать о своем серьезном решении.
Ее сокровенные ожидания померкли.
– Интересно, какое такое судьбоносное решение вызрело у тебя в голове во время утренней вылазки? – раздражилась она. —Твои таинственные исчезновения – отдельная тема. Но извини, беспечность твоя не знает границ – одни детские шалости на уме. Ответь мне, пожалуйста, ради чего ты пришел: заняться делом, проинспектировать, как пугал, или восхитить меня очередной абсурдной задумкой?
– Валя, решение мое в какой-то степени может и показаться абсурдным, однако, уверен, обрадует тебя, – загадочно улыбнулся он.
– Что могло бы обрадовать меня в данный момент, тебе не понять.
– Не суди опрометчиво. Я решил переписать на твое имя пятьдесят процентов капитала, – с радостным блеском в глазах сообщил он.
Валентина уставилась на него немигающими глазами.
– С сегодняшнего дня ты совладелица гостиницы, говорю тебе вполне серьезно. Сегодня же оформим все нужные документы, – добавил с целью убедить в подлинности намерения.
– В честь чего? Я не просила… мне не надо богатства, мне очень хорошо… – обрела дар речи.
– Я думал, ты обрадуешься. Опять по-глупому вышло, да? – с искренним сокрушением выговорил он.
Валентина верила в истинность его желания. Она испытывала ощущения радости и в то же время чувствовала неловкость. Молчала.
– Валя, на этот раз я не шучу, так не шутят, – словно просил. – Не рада, потому что не доверяешь? Дурак дураком, и правда получается ложной.
Расстроенный вид Вадима возымел действие.
–Я рада, дурачок. Только так неожиданно, как гром среди ясного неба, – она встала, вышла из-за стола. – Не кори себя понапрасну. Бывает, человек от внезапно радости дуреет, вот я и малость того, – подошла к нему, обвила шею руками и стала перед ним. – Вадимушка, я от всего сердца благодарна тебе за твое великодушие и за твое внимание. Женщина любит подарки, потому что в них видит внимание близкого ей мужчины. Это и есть женское счастье.
Он обнял руками ее за талию, прижался к ней лицом и затих.
– Вот не думала, что ты у меня такой «обидчивый», – засмеялась, поглаживая его по волосам. – Может, подскажешь, как мне поступить, чтобы ты поверил в мою радость? Вот дура, не догадалась, сейчас станцую в благодарность канкан.
Он сильнее прижался к ней:
– Не отходи, прошу, постой минутку.
Валентина продолжала гладить по волосам.
Спустя минуты он отстранил голову, поднял на нее покрасневшие глаза.
– Большей благодарности мне не нужно. Знаешь, я представлял иную сцену. Предвкушал, что ты возликуешь, бросишься мне на шею, начнешь целовать и мне будет безмерно приятно. А то, что сейчас испытал…Валя, мне было так хорошо только в детстве.
– А ты ничего не рассказываешь про свое детство, да и вообще…
Он неожиданно встал:
– Будет время, расскажу. Собирайся, пойдем к юристу, узаконим твой статус.
– Ну, сразу вскочил на коня. Дай мне подумать.
– Валь, ты меня сведешь с ума. У тебя возникли сомнения?!
– Да нет же, с чего ты взял? Послушай, во-первых, твое предложение, честно говоря, ошеломило, необходимо время, чтобы прийти в себя. Ожидание счастья сладостней самого счастья, уразумел? Во-вторых, сегодня прибывает новая группа, поэтому завтра и сходим.
– Значит, ты согласна?
–Да. Ты лишил меня права отказаться. Завтра с утра, хорошо?
Вдруг схватилась за голову:
– Меня ждут внизу, а я с тобой болтаю.
Она выбежала. Он услышал, как крикнула на английском языке:
– Не ждите меня, я после приду.
«Акцент выправляется», – подумал он.
Валентина вернулась:
– У меня с ними уговор – каждое утро идем все вместе купаться. Представляешь, забыла.
– Представляешь, и не возмущались, – к нему вернулось веселое настроение.
– Не успели, – поддержала шутку. – Опоздала на десять минут. Немного, но все равно нарушение, непростительно.
– Может, и мы выйдем на воздух, развеемся?
Они вышли наружу. Валентина предложила спуститься к пляжу.
– Тянет искупаться? – спросил Вадим.
– Вовсе нет, – она приблизила к нему лицо и заговорщицки прошептала. – Появилось желание поделиться с тобой своими думками.
– Заинтриговала, пошли.
К морю меж деревьями петляла узкая тропинка.
– Когда будем строиться, – Валентина шла впереди, – то проложим здесь широкую лестницу и обязательно со светильниками, иначе в темноте ногу сломаешь. Кстати, что с проектом?
– В общих чертах он готов, остались частности. – Валентина спускалась быстро, он едва поспевал за ней. – И потом, необходимо составить смету расходов. Кажется, придется взять кредит в банке. Потом, лицензия нужна. Прибавь к этому поиски солидной строительной фирмы, которая не на словах, а на деле осуществит все работы, сдаст объект под ключ. Добавь время на согласование с ней условий подряда. Так что дел уйма.
– И когда ты справишься с уймой дел?
– Загвоздка в том, что мы не граждане этой страны. Бюрократическая система здесь похлеще, чем у нас. Думаю, при благоприятном стечении обстоятельств уложусь в три—четыре месяца.
– Зимой начнем, я верно поняла? – она остановилась, оглянулась на Вадима.
– Лучше весной – примета хорошая. Весной все оживает, наступают приятные перемены. К тому же, сама видела, зима здесь дождливая, строительство пойдет с перебоями.
– И ничего нельзя придумать?
– Валя, к нашему огорчению, я не волшебник, отменить дожди зимой не в силах.
Она продолжила спуск.
– Можно посмотреть твой проект? – спросила.
– Не можно, а нужно. Ты теперь такой же учредитель, как и я.
– Вот дура, забыла. Говорю же, от счастья можно сдуреть, а ты не веришь.
– Бизнес-вумен – это звучит гордо!
Валентина засмеялась.
– Тебе нравится твое занятие? – спросил Вадим.
– Что тебе сказать? Пока есть интерес. Наверное, дело незнакомое, поэтому. А что будет после – одному богу известно.
Они спустились и остановились у начала пляжа. Валентину заметили, встретили приветственными криками. Она помахала рукой в ответ.
– В гостинице проживают и скандинавы. Такие смешные! Темный загар их не берет почему-то, покрываются красным цветом, словно красочные петушки.
Вадим обозрел пляж. Берег не полностью был усыпан песком – местами проглядывала твердая земля. Однако выглядел лучше, чем каменистый берег, который он посещал по утрам.
– Вадим, – Валентина вытянула руку и медленно повела ею в сторону, – видишь, не везде песок. Нужно навезти его. Причем желтого. Белый слепит глаза.
– Угу, – издал звук он.
– А вот здесь, где стоим, насадим по всей границе пляжа пальмы. Я интересовалась: есть такие не очень высокие, но с раскидистой кроной, видела в буклетах. Расположим их в два ряда. И в таком порядке, чтобы каждая пальма смотрела в просвет двух противоположных. Если правильно рассчитать расстояния между ними, то получится сплошная тень.
– Но есть же зонтики с лежаками. Думаю, не стоит.
– Стоит, и еще как. Я все обстоятельно продумала. Во-первых, зонтики останутся. Не такие однотонные и невзрачные, поставим с яркой расцветкой, в веселых тонах. Во-вторых, надоест кому-то лежать на лежаках, с удовольствием перейдет на песочек под прохладную тень. Понимаешь, мы должны предугадывать малейшие нюансы настроения клиента. Даже взрослым, о детях излишне говорить, приятно поваляться в песке. А главное – закат солнца на фоне пальм. Я видела по телевизору. Глаз не оторвать, прелесть! Здесь солнце садится прямо напротив места, где стоим, где посадим пальмы. Представь себе, спускаешься вечером по лестнице, а на тебя смотрит огненный шар. Он висит низко, почти касается верхушек пальм. Ты садишься на ступеньку, с упоением наблюдаешь, как шар медленно погружается в листву. Тебе кажется, что он цепляется за крону, чтобы отдохнуть, ведь целый день был в движении. Невозможно передать словами, надо видеть. – Валентина мечтательно смотрела на горизонт.
– Сдаюсь, убедила. Действительно, рисуется изумительная картина. Признаюсь, сам не додумался, хотя и не обделен богатым воображением. Слушаю дальше, на пальмах и песке, догадываюсь, не намерена ставить точку.
– Да, я не все сказала. – Она опустила голову, задумалась.
–Аж дух захватывает, сколько интересного ждет меня впереди.
– Вадим не паясничай. Лучше скажи, на сколько номеров рассчитано новое здание?
– В пределах пятидесяти.
– В среднем сто пятьдесят человек, – проговорила в размышлении. Вадим не успел заскучать.
– Смотри, от того ската до бугорка, то есть вся длина пляжа, составляет сто три метра. Как думаешь, уместится здесь столько людей? Не тесно им будет?
– Ты имеешь в виду сто пятьдесят человек?
– Конечно, не сто пятьдесят тысяч, я же внятно произнесла,– проявила недовольство она.
– Вряд ли уместятся. А сто метров откуда взяла?
– Не сто, а сто три метра. Это длина пляжа, будь внимательней.
– Ты линейкой мерила длину?
– Нет. Пользовалась рулеткой. Я и Катерина повозились несколько минут. А что? – Она уставилась на него в удивлении.
– Правильно сделали. С линейкой сколько раз пришлось бы нагибаться, невозможно себе представить.
Валентина подметила иронию во взгляде Вадима.
– Ты опять?! – грозно нахмурилась она.
– Все, понял! Не сердись. Я нем как рыба. Буду молчать и слушать, даю слово,– быстро заговорил он.
– Вадим, предупреждаю, если хоть раз позволишь себе подурачиться —пеняй на себя. Мне надоели твои насмешки, терпеть их больше не собираюсь. Поступлю так, как поступит любая уважающая себя женщина. Понял?! – Она была настроена решительно.
– Да, я понял, – оробев, ответил и, проявив благоразумие, отвел взгляд.
– На чем я остановилась? – прозвучало как приказ.
Он тотчас с полным вниманием посмотрел на нее:
– Ты, Валя, задала мне вопрос, а могут ли сто пятьдесят человек с комфортом уместиться…
– Можешь не продолжать – оборвала его – вспомнила. Посмотри на бугорок, – приказала.
Вадим тут же кивнул
– Если площади не хватит, нужно срыть эту горку. Я поковырялась в ней лопатой – куча мягкой земли. Могла бы и одна сровнять, да времени не было. – Вадим впал в изумление, но скрыл взгляд. – За бугорком, я посчитала, ровно девятнадцать метров ровной земли. Думаю, хватит. Если учесть ширину пляжа, должно хватить.
Вадим с готовностью поддакнул.
– Что-то я еще хотела сказать… – Она сосредоточенно потерла лоб пальцем.
Вадим терпеливо ждал.
– Да, о детях! – воскликнула. – Разместим по пляжу фигурки популярных героев из мультфильмов. Соорудим качели, карусель. Может, еще что-нибудь – надо поразмыслить. Иностранцы прижимистый народ, но ради детей раскошелятся.
Валентина замолчала в размышлении.
– Кажется все, – заключила она. – Само собой разумеется, что необходимо обзавестись водными лыжами, скутерами, лодочками.
– Снаряжением для подводного плавания, – продолжил перечень Вадим.
– Тоже неплохо. Вадим, не прогадаем. Я тщательно обдумала все, взвесила. Потратимся, но прибыль получим сторицей. У меня есть одна задумка, потом, дома расскажу.
– Валя, мне приятно сознавать, что ты у меня крепкий хозяйственник, – откровенно признался Вадим.
– При всех условиях главная роль принадлежит тебе. Потому что ты мужчина. Выкажи мужскую волю, целеустремленность. Добивайся того, что необходимо, я от тебя многого не требую. Я же, со своей стороны помогу, не увильну. Договорились?! – Было ясно, что его согласия не требуется.
С моря до них донесся зов: две купальщицы приглашали искупаться.
– Завтра, – крикнула она им на английском языке.
– Ты ходишь на курсы? – спросил он.
– Через месяц заканчиваю. Я же в основном на английском общаюсь с ними, очень помогает.
– Прогресс есть, успехи налицо, точнее – на слуху, – похвалил Вадим, поспевая за ней: они поднимались к гостинице.
– Дежурный комплимент или прямая правда? – громко спросила она, польщенная оценкой.
– Святая правда!
– Приятно слышать, тем более от тебя. Хотя, если честно, с незнакомцем теряюсь, забываю слова, путаюсь, обидно даже.
– Ничего, со временем появится уверенность.
У Валентины появилось желание порассуждать вслух.
– Знаешь, Вадим, у них есть много хорошего, чему не грех научиться и нам, – начала она. – Они совсем не похожи на нас – будто запрограммированные роботы. Вот послушай, как они мне представляются. Мне порой кажется, Вадим, что эти иностранцы когда-то, в какой-то день собрались вместе и составили программу. Сказали одной группе – вы будете заниматься этим делом. Другой – займитесь такой работой. Потом третьей, четвертой и так далее. Разработали устав, в соответствии с которым наделили друг друга правами и обязанностями. Подписались и разошлись. С тех пор живут только по уставу. Каждый делает то, к чему обязали, понимаешь. Такой порядок возвели до идеологии. У них эта программа вошла в плоть и кровь. Приведу простой пример. Если у кого-то из наших испортится, например, бытовой прибор, то он обязательно начнет копаться в нем сам. Они же непременно вызовут мастера. Даже при малейшей неисправности не утруждают себя. Я вначале думала, – и посмеивалась, – что они по своей природе лишены смекалки, творческого подхода. Ошибалась! Они просто любят порядок, соблюдают его даже в мелочах, потому что оберегают себя от лишних хлопот. Иностранцы ценят жизнь! Отсюда они требовательны друг к другу и в то же время исполнительны. Живут и действуют по уставу, понимаешь? Пример, достойный внимания.
– Послушать тебя, мы попали в идеальное общество, вот не думал, – откликнулся он.
– Вадим, не иронизируй, зачем так? Нет, не все мне в них нравится, но их устремленность к благоустройству собственной жизни я приветствую.
– А заниматься доносительством, стучать втихаря друг на друга, что это – элемент благоустройства, обязывающий пункт устава или блажь, объясни, пожалуйста.
– Не совершишь проступка, не донесут.
– Красиво у тебя получается – оказывается, у них нет чувства зависти. Если и нагадят, то только по справедливости.
– Смешной ты, Вадим. Я имела в виду нечто другое. Чувство зависти есть у всех, ничто человеческое им не чуждо. Но они не спалят твой дом. Ограничиваются тем, что неприязнь прячут за вежливой улыбкой, разве это плохо?
– Согласен, мастера лицедействовать. Широко улыбаются, а после торопятся настучать. А что касается культуры общения, то здесь, согласен, мы в чем-то уступаем им, но в чем-то и превосходим. Не бывает так, чтобы один народ во всех отношениях был лучше какого-нибудь другого.
– Вадим, ты меня не слушал. С чего ты взял, что я их идеализирую. Повторяю, не все мне в них нравится. Приведу примеры…
– Но и ты не слушаешь меня, – прервал он ее. – Предоставь, пожалуйста, возможность закончить мысль. Причины наших минусов надо искать в нашей жестокой истории. Имея за плечами прошлое, полное бедствий и несчастий, трудно выносить любезную улыбку…
– Историю творит сам народ. Что посеешь, то и пожнешь, – вмешалась она.
– Постарайся не перебивать, прошу. Не возражаю, историю делает народ. Гераклит говорил: характер человека – судьба человека, характер народа – судьба народа. Оспорить его утверждение весьма проблематично. Но правила без исключений не существуют. В отношении моего народа хочу заметить, что на его жизнь и на его историю повлияли внешние факторы, они ощутимо изменили ход развития общества. Тут сказались местоположение, суровый климат, вражеское окружение и зависть со стороны соседей, к твоему сведению. Приплюсуй к ним некоторые недостатки характера нашего – нет идеального народа – и тогда придешь к объективному заключению, поймешь, что нашему народу, попросту говоря, не повезло.
– Почему не повезло? Мы самый счастливый народ, нас всегда ждет большое будущее – самое прекрасное и лучшее на свете, только вот прошлое и настоящее почему-то постоянно ужасные, – с грустной иронией заметила она. – Это и есть наша история.
Вадим, неужели так трудно понять, что существует один, решающий фактор: любить себя. – Она прекратила движение, пристально посмотрела ему в глаза. – Я поняла главную истину: если любишь себя, с тобой вынуждены считаться. Понимаешь, мы с европейцами разнимся в отношениях к государству. Государство, я так понимаю, – это сонмище служивых людей, которые, по существу, являются слугами народа. Возложили сами на их головы короны, перед ними трепещем и не стыдимся этого, вот в чем закавыка. А все потому, что не заботимся о чувстве собственного достоинства, а проще говоря, не ценим себя, зато любим жаловаться на тяжелую судьбу. Загадочный народ, и вправду, не понять нас. А вот эти мыслят и действуют по-иному, считают, что государство на то и есть, чтобы нанимать его себе в услужение. Государство отнюдь не родина, Вадим. Родина – это мы. Любить нужно не государство, а родину, то есть себя. А мы ленимся ценить себя.
– Попахивает фашизмом… Объясню почему. Патриотизм и национализм тесно смыкаются, между ними пролегает тонкая грань, которую легко перешагнуть. Скажу больше, в каждом патриоте дремлет нацист, – безапелляционным тоном выразил он свою позицию.
– Выходит, ты тайный нацист, – запальчиво отпарировала она.
– Случается… Душа – переменчивая штука. Порой перехожу грань, однако не задерживаюсь, возвращаюсь. Существенное значение имеет то, чем ты руководствуешься при принятии окончательного решения.
– Любопытно знать, сколько перебежек ты делаешь на дню. Побыл на одной стороне, почесался, стало надоедать – перекинулся на противоположную. Там заскучал – потянуло обратно. Как перекати-поле. Неправильно кумекаешь, мой дорогой. Истинный патриотизм – враг фашизму, ибо заключает в себе лишь чистую любовь. Твой фашизм канул в прошлое, где он? Нет его! А любовь вечна!
– Почему мой фашизм? Я его не знаю и знать не хочу.
Ответ Вадима рассмешил Валентину. На этом спор завершился.
Некоторое время они молча поднимались по тропинке. Разговор возобновила Валентина.
– Вадим, знаешь, я так соскучилась по дому, – с грустью сказала она. – Иногда забываюсь. Часто мерещится, будто на минутку вышла из родного дома. Очень тянет туда.
– Тебе не нравится здесь? – Вадим сбавил ход.
– Да нет же! Просто чужбина есть чужбина, какой бы она прекрасной ни была. Согласись, что материнский обед вкуснее всяческих блюд,– далее с сожалением добавила: – Хотя здесь живется лучше. Знаешь, Вадим, мне кажется, если наши часто будут выезжать за границу, то они многое поймут, оценят свою жизнь и сделают соответствующие выводы.
Вдруг она резко остановилась, посмотрела на часы.
– У-у, – обеспокоено протянула. – Мы с тобой здесь умничаем, а новички уже, наверное, приехали. – Она устремилась вперед. Вадим рванулся за ней.
– Да не беги ты так, устанешь. Подумаешь, потопчутся какие-то минуты, невелика беда.
– Какие-то минуты торчать обязана я. – Она увеличила скорость.
«Действует по уставу», – подумал он и неслышно засмеялся.
Они скоро поднялись наверх: подъезд к гостинице был пуст.
– Пронесло, – выдохнула Валентина.
– Редкое везение, – пошутил он.
– Вместе встретим или как? – Валентина сосредоточенно смотрела на него.
– Я уйду, – угадал по глазам ее желание. – Будем действовать как иностранцы, по уставу.
Он не ошибся: его намерение она приветствовала красноречивым взглядом.
– Тогда поднимусь к себе, позвоню в агентство, – сказала.
– Если новички начнут безобразничать, дай мне знать. – Он угрожающе нахмурил брови.
– Обязательно, покажешь им кузькину мать, ты это умеешь. Да, чуть не забыла, сегодня задержусь, сам понимаешь.
Она ушла, он отправился домой.
ГЛАВА 13
Ранним утром Вадим, пробудившись ото сна, по обыкновению, бесшумно встал с постели. На кухне приготовил легкий завтрак. Поставил кофейник с водой на незажженную конфорку плиты. Встал перед зеркалом, высунул язык, погримасничал. После вышел во двор.
Собаки, учуяв его появление, ринулись к нему.
– Тс-с, не шуметь, – приставил палец к губам.
Животные послушно остановились, замерли на месте. Он подошел к ним. Первой стояла Джулия, Ромео беспрекословно уступал ей место. Вадим присел возле них. Джулия придвинулась поближе. Ромео лег на брюхо, прильнул к его ноге.
– Ждали меня? Напрасно, скажу я вам, – начал он, – надеялись на то, что я отменю вчерашнее постановление. Смею разочаровать вас – я, словно скала, тверд в своих решениях. Не отступаю от собственных позиций. Не подхалимствуй, Ромео. – Вадим пошевелил ногой, собака опустила голову на лапы. – Вчера о чем мы договорились? Запамятовали? Мы вчера условились о том, что переходим на скользящий график, то есть не каждый день, вернее, не каждое утро, будем проводить творческие встречи. Вы дружно, без малейших колебаний проголосовали за данную резолюцию. Если мне не изменяет память, Ромео все порывался выступить в защиту постановления. А вы, Джулия, понимающе кивали мне. И что я вижу теперь?! Делаете вид, словно ничего не было, бежите ко мне с намерением увлечь на морской берег. Своим поведением вы вероломно нарушили совместно принятое решение. Не признаете устав! Заговор наяву! Мне горько, я в глубокой печали. —Вадим закрыл лицо руками. —Предан. За что? – произнес плаксивым голосом.
Ромео, встревожившись, встал на лапы. Джулия лизнула руку.
– Не подлизывайтесь, покиньте меня. Невмоготу вынести ваше предательство. Зациклились на чудиле. Все подбиваете к тому, чтобы вновь и вновь рассказывал о его позоре. Ну сколько можно? Нет, отстаньте, оставьте меня, я в глубокой печали.
Он испустил тяжелый вздох. Затем, резко отнял руки от лица:
– Ну, как я вас разыграл? – весь светился от радости. Джулия продолжала смотреть на него, Ромео опять лег на брюхо.
– Джулия, что вы вытворяете с Ромео? – внезапно в потрясении спросил он. – Несчастный мальчик от упадка сил валится на землю, будто подкошенный. Пожалуйста, поделикатней, со страстью-то! Подозреваю, вы сразу врываетесь в его убежище, стоит ему, бедняжке, чуть высунуться из конуры. Без прелюдий вызываете на интим! Почему игнорируете поцелуи?! Почему не ждете, когда он робко, с лаской коснется вас? Видите, до чего его довели – он на предпоследнем издыхании. Не удивлюсь, если ночью бедняжка заметается в горячке. А вы, Ромео, получили по заслугам, ибо не следуете моим наставлениям. Ведь учил : во избежание срыва – а он произойдет при таких нечеловеческих нагрузках – начинать надо с малых оборотов. Берегите себя! Вот мой совет: в начальный момент штурма Джулии не теряйтесь – убегайте. Бегите от нее и одновременно посылайте ей правой лапой воздушные поцелуи. Уж поверьте, Джулия поневоле начнет игриво усмехаться. Усмешки раззадорят вас, начнется естественный внутренний процесс. И только после, когда почувствуете в себе силу, снижайте темп бега, разворачивайтесь, повернитесь лицом к ней, идите на сближение…
Вадим заметил, что Джулия неожиданно забеспокоилась.
– Быстро разбежались, – приказал шепотом, – чтоб не видно было вас.
Собаки помчались к своим конурам. Вадим спешно направился в дом.
Когда вошел внутрь, Валентина выходила из спальни.
– Ты здесь? – с удивлением и одновременно удовлетворением спросила она.
– А где мне еще быть? – пожал он плечами.