Quotes from the book «Шагреневая кожа»

От избытка глубокого чувства я говорил ничего не значащие слова, и даже молчание мое становилось глупым.

Беспощадными должны быть те ураганы, что заставляют просить душевного покоя у пистолетного дула.

в двадцать один год, повторяю, мы – воплощенное великодушие, воплощенная пылкость, воплощенная любовь.

Расчетливая игра одержит верх над отчаянием молодого человека

Я ушел очарованный, обольщенный этой женщиной, упоенный ее роскошью, я чувствовал, что она всколыхнула в моем сердце все, что было в нем благородного и порочного, доброго и злого. Взволнованный, оживленный, возбужденный, я начинал понимать, что привлекало

ли, слабому, тщедушному, скромно одетому, бедному, изнуренному, как бывает изнурен художник, выздоравливающий после своего нового творения, – мне ли было бороться

. Во всем его существе боролись мрак и свет, небытие и жизнь, и, может быть, именно поэтому он производил впечатление чего-то обаятельного и вместе с тем ужасного

как только вы делаете первый шаг по направлению к зеленому полю, шляпа вам уже не принадлежит, точно так же, как и сами вы себе не принадлежите: вы во власти игры

молодыми красавчиками, завитыми, щеголеватыми, в таких галстуках, при виде которых может лопнуть от зависти вся Кроатия, богатыми, облеченными в броню наглости и разъезжающими в тильбюри.

Увы, на прихоти у нас всегда найдутся деньги, мы скупимся только на затраты полезные и необходимые. Танцовщицам мы бросаем золото без счета – и торгуемся с рабочим, которого ждет голодная семья. Сколько людей в стофранковых фраках, с алмазами на набалдашниках трости, обедает за двадцать пять су! Для утоления нашего тщеславия нам, по-видимому, ничего не жалко.