Read the book: «Унесенная пингвинами»

HAZEL PRIOR

GONE WITH THE PENGUINS

This edition published by arrangement with Darley Anderson Literary, TV & Film Agency and The Van Lear Agency LLC

Перевод с английского Анастасии Старостиной

© Hazel Prior, 2024

© Старостина А., перевод, 2025

© ООО «Издательство АСТ», 2025

* * *

Никогда не поздно стать тем, кем ты мог бы быть.

Джордж Элиот

1. Вероника

Баллахеи, Айршир, Шотландия Поздний август 2014 г.

Я попросила Эйлин не петь себе под нос. Чтобы прочитать статью в «Скотс Таймс», мне нужны абсолютная тишина и покой. Она замолчала, но продолжила смахивать пыль с каминной полки.

Газета пришла почтой несколько часов назад, пока я ходила на прогулку, во время которой обычно собираю мусор. Эйлин до сих пор не просмотрела статью только потому, что посылка была запечатана и адресована мне, но теперь ее намерение насколько очевидно, что просто невозможно игнорировать ее присутствие. Я успокаиваю себя тем, что удобно сижу в кресле времен королевы Анны. Моя сумочка рядом со мной. Очки надеты, и чашка любимого дарджилинга под рукой.

Я читаю внимательно, никуда не торопясь.

Эйлин подходит ближе, и я улавливаю характерный запах отбеливателя, мыла «Пирс» и полироли для мебели. Она отложила тряпку и нетерпеливо наблюдает за мной.

– Вы прекрасно получились, – комментирует она, заглядывая мне через плечо.

– Спасибо, Эйлин. Вполне приемлемое фото. И они включили все важные моменты. Но мне бы хотелось, чтобы они перестали твердить о моем возрасте. Гораздо приятнее, когда тебя признают за твои поступки, а не напоминают о степени дряхлости. А слово «пенсионерка» и вовсе звучит унизительно.

– Ох, бросьте, миссис Маккриди, – говорит она. – Почему бы вам просто не насладиться статьей?

На самом деле, я наслаждаюсь. Я успела привыкнуть, что мое имя мелькает в прессе, и не всегда в позитивном ключе. Однако стоит признать, что эта статья пришлась мне по душе. Я сохраняю спокойное выражение лица, стараюсь не выдать самодовольства. Пусть тщеславие и течет в моих венах, я знаю, что гордиться этим качеством не стоит.

– А Пипа они упоминают? – спрашивает Эйлин.

– Упоминают.

– А сэра Роберта?

– Конечно.

– И говорят о ваших планах на будущее?

– Да, да, Эйлин.

– А они упоминают… – она сглатывает, и я понимаю, что именно к этому вопросу она и вела. – Не думаю, конечно, что они упомянули меня? Нет, конечно нет. Зачем им? В смысле, с какой стати?

Я протягиваю ей газету.

– Ты можешь прочитать сама.

Она сразу же принимается за дело, одновременно развязывая фартук и опускаясь в кресло напротив. Впервые за долгие месяцы Эйлин проявляет такую прыть. Она склоняется над статьей, пожирая ее взглядом. Я замечаю, что ее неряшливые кудри покрылись сединой, словно стальная вата. Она читает вслух, ее пухлый палец следит за строчками.

Я еще раз смакую слова.

МЕСТНОЙ ПЕНСИОНЕРКЕ ПРИСУЖДАЕТСЯ ЗВАНИЕ АМБАССАДОРА ПИНГВИНОВ

87-летняя Вероника Маккриди из Айршира станет первым в истории человеком, получившим официальное звание амбассадора пингвинов. Эта решительная пожилая женщина вызвала всеобщее восхищение, когда два года назад спасла осиротевшего пингвиненка в Антарктиде. Исследователи часто упоминали Миссис Маккриди в своих блогах, посвященных пингвинам Антарктики, и публиковали ее фотографии с пингвиненком Пипом, благодаря чему она обрела поклонников среди любителей пингвинов по всему миру. С тех пор она стала известна как яркая личность и соведущая сэра Роберта Сэддлбоу в документальном фильме Би-би-си «Разговоры о морских птицах». В программе она увлекательно рассказывала о нескольких разновидностях пингвинов. Она также высказывалась о пагубном влиянии пластика на жизни пингвинов и других морских обитателей. Миссис Маккриди получила признание и за щедрую финансовую поддержку исследовательского проекта острова Медальон.

Британский антарктический исследовательский совет учредил новую награду – амбассадор пингвинов, чтобы отметить вклад миссис Маккриди в повышение осведомленности о жизни пингвинов. Она отправится на Галапагосские острова в сопровождении сэра Роберта, примет участие в съемках его следующего документального фильма, а затем продолжит путь дальше на юг, чтобы получить свою награду в штаб-квартире БАИС на Фолклендских островах.

Вероника Маккриди говорит: «Это большая и неожиданная честь. Я безмерно горжусь возложенным на меня званием и постараюсь сделать в своей новой роли все возможное». А вот слова Эйлин Томпсон, экономки миссис Маккриди: «Кто бы мог подумать? Миссис Маккриди действительно знает толк в пингвинах. Она в восторге от награды. Я же просто счастлива за нее и рада, что у нее появился еще один шанс следовать зову пингвинов».

Эйлин смотрит на меня, ее глаза сияют. Затем она обмахивается газетой.

– Это прекрасно, – говорит она. – И они действительно написали то, что я сказала, – почти слово в слово! Боже, ну и дела, правда? И как же замечательно вы проведете время!

– Действительно.

Искры предвкушения пробегают в душе от одной лишь мысли обо всем, что ждет нас впереди.

Не знаю, что радует меня больше: перспектива экзотической экспедиции с сэром Робертом, любезность Би-би-си или тот факт, что я стану первым и единственным в мире амбассадором пингвинов.

Сэр Роберт не только мой близкий друг, но и знаменитость большого масштаба. Его документальные фильмы о дикой природе – единственное, что имеет хоть какую-то ценность на телевидении.

Публика боготворит его – и вполне заслуженно – за долголетие, обширные знания, приятную манеру общения и привлекательный голос с шотландским акцентом, который проникает в душу и согревает, как отличное виски.

Кто-то скажет, что мне выпала невероятная честь иметь не только такого друга, но и богатство, здоровье и прекрасный особняк в стиле эпохи короля Якова на побережье Айршира. И все же я уверена, что далеко не многие захотели бы оказаться на моем месте. Ужасные вещи случаются как с богатыми, так и с бедными людьми. Если бы я могла изменить прошлое, я бы не задумываясь отказалась от каждой антикварной вещи и каждой дизайнерской сумочки. Я горевала десятилетиями. Или дулась, если хотите.

Однако сейчас мной движет острая потребность наверстать упущенное. В моем возрасте не принято мечтать. Предполагается, что мечты уже выброшены на помойку вместе с гордостью, подвижностью и жаждой жизни. Но когда я прислушивалась к ожиданиям общества?

Сейчас все мое внимание приковано к пингвинам. Их я люблю больше, чем большинство людей. И да, это предложение можно прочитать двояко. Я встречала тысячи пингвинов и ни разу ни один из них не был мне противен. Чего не скажешь о представителях моего вида. Эйлин сказала, что большинство людей расставляют по всей квартире фотографии своей семьи и что мне следует попросить внука прислать мне приличный снимок, возможно, с его милой девушкой. Если не считать старую зернистую фотокарточку на каминной полке, больше всего на портрет в моем доме похоже фото Пипа в холле. Безумно жаль, что он живет так далеко. Чтобы увидеть пингвинов, нужно объехать весь земной шар. Кто-то мог бы вспомнить про пингвинов в неволе, но у меня смешанные чувства на этот счет.

Время от времени страсть к пингвинам приводит меня в океанариум Лохнаморги, но становится грустно, когда я смотрю на этих прекрасных диких птиц в столь стесненных условиях. Они выглядят жизнерадостно, но пингвинам от природы свойственно хорошее расположение духа. Да и можно ли по-настоящему наслаждаться существованием, единственная цель которого – ублажение туристов?

Увидеть их в дикой природе – совсем другое дело. Я благодарна судьбе, что мне на старости лет выпала такая возможность. Нас ожидает много интересного. Фолклендские острова, как я знаю из прошлого опыта, захватывают дух, а Галапагосские интригуют и манят. Кто-то может обвинить меня в том, что я потворствую своим желаниям и врежу экологии, путешествуя снова через столь короткий промежуток времени, но я утешаю себя тем, что за полвека до 2012 года я не совершила ни одного перелета. Следовательно, мой углеродный след гораздо меньше, чем у жадных до отпусков европейцев.

Когда я впервые рассказала Эйлин о предстоящей экспедиции, она проявила редкую смесь восторга и недоумения.

– Так, напомните мне, где именно находятся Галапагосы?

– Это архипелаг в Тихом океане, к западу от Эквадора, – сообщила я ей. – Острова расположены на экваторе.

– И там живет пингвин?

– Думаю, несколько.

Она нахмурила брови.

– Как ты прекрасно знаешь, Эйлин, не всем пингвинам нужен лед и снег.

– Да, но это же экватор. Сэр Роберт, должно быть, ошибся.

– Сэр Роберт не ошибается, – сурово отрезала я. – Особенно в вопросах, касающихся дикой природы.

– Тогда, может, вы ослышались. У вас был включен слуховой аппарат?

– Эйлин, я иногда задумываюсь, а не принимаешь ли ты меня за идиотку?

– О нет, миссис Маккриди, – всплеснула руками она. – Ни в коем случае. Я просто подумала. Ну… Пингвины на экваторе? Звучит…

– Невероятно? – предположила я.

Она кивнула.

– Невероятно, да, но это правда, – заверила я ее. – В этом вся суть передачи сэра Роберта. Она о том, что создания природы умеют приспособиться и выживать даже в самых экстремальных условиях. Галапагосские пингвины эволюционировали и прекрасно чувствуют себя в жаре экватора, а императорские пингвины и пингвины Амели – в холодных климатических условиях Антарктики. Вот почему после съемок на Галапагосе сэр Роберт едет в Антарктику. Чтобы проиллюстрировать две крайности. – Я невольно фыркнула. В арктическую часть путешествия меня не пригласили. Не знаю, Би-би-си так решило или сэр Роберт. Подозреваю, что Антарктиду считают слишком тяжелым испытанием для восьмидесятисемилетнего человека. Сэр Роберт не сильно моложе меня в свои семьдесят девять с половиной, вот только его никто от поездки не отговаривал. Но сэр Роберт – бог в мире Би-би-си.

* * *

Окружающее пространство сверкает и переливается. Я иду по ледяному замку. Стеклянные колонны тянутся к сводчатому белому потолку над головой. Под ногами скрипит снежный ковер. В теплой мантии я прохожу через украшенный скульптурами бальный зал и огромную библиотеку с книжными полками от пола до потолка, с которых свисают длинные сосульки. Я открываю дверь в конце комнаты. Передо мной сверкающий хрустальный зал. За мраморным столом собралась целая толпа пингвинов. Я вхожу, и несколько морд с клювами поворачиваются и смотрят на меня. Один из высокопоставленных пингвинов торжественно указывает ластом на свободное место. Я шагаю вперед. Я уже собираюсь обратиться к ним, как вдруг скольжу, падаю и просыпаюсь.

Я вовсе не в ледяном замке, а у себя дома в Баллахеях, в Айршире. Окно, задернутое бархатными шторами, выходит на зеленый простор летней лужайки. Растительный бордюр пестрит розами, гладиолусами и геранью. В двух каменных урнах на террасе растет лаванда. Рядом со мной пустая чайная чашка. Эйлин ушла.

В холле бьют дедушкины часы. Уже полдень. Я тяжело поднимаюсь на ноги. Газета лежит на стуле напротив. Я бросаю на нее взгляд и ловлю себя на том, что улыбаюсь. Я с удовольствием приму любой вызов, который бросит мне моя новая должность.

Теперь, когда я официально стала амбассадором, было бы разумно выяснить, что именно подразумевает это звание.

Я застаю Эйлин перед зеркалом в холле. Она рассматривает себя, сложив руки над объемной грудью, потом поднимает одну руку к лицу, зажимает складку под подбородком двумя пальцами и вздыхает.

– Кажется, у меня начинает расти второй подбородок. Да, миссис Маккриди?

Я колеблюсь. В голове проносятся возможные ответы: «Что значит „начинает“? У тебя он всегда был, Эйлин».

И: «Многие индейки гордились бы таким подбородком».

И даже, по совершенно непонятным мне причинам: «Борода хоть куда!»

Я слишком вежливая, чтобы озвучить все эти ответы вслух. Как бы я ни гордилась своей четко очерченной челюстью, я должна помнить о чувствах Эйлин. Я решаю сменить тему:

– Есть он или нет, но я буду благодарна, если ты протрешь пыль с люстры, Эйлин. Я вижу минимум одну паутинку.

В конце концов я плачу ей деньги не за то, чтобы она разглядывала себя в зеркале.

– Конечно, – отвечает экономка, отрываясь от своего отражения, и начинает рыться в шкафу под лестницей в поисках перьевой метелки с длинной ручкой.

Недолго думая, я и сама поворачиваюсь к зеркалу и с удовольствием отмечаю, что моя помада безупречна. В моем возрасте макияж не привносит красоты, а скорее скрывает недостатки. И даже несмотря на слой косметической пасты, кожа напоминает смятую папиросную бумагу. Я хмуро смотрю на себя, а затем перевожу взгляд на фотографию Пипа. Поднятый в воздух ласт словно машет мне, и на душе становится радостнее.

Я возвращаю чайную чашку на кухню. Она из набора «Роял Вустер», пудрово-голубого цвета с золотым ободком и ручкой.

Что же я собиралась сделать? Ноги сами привели меня обратно в гостиную, и я уверена, что для этого была веская причина.

Ах да, я хотела найти распечатанное письмо от Британского антарктического исследовательского совета. Я бы спросила у Эйлин, куда она его положила, но мне не хочется снова ее беспокоить, потому что она неустойчиво балансирует на стремянке и сбивает пыль с Уотерфордского хрусталя. Я проверяю сумочку, ящики комода и шкафчик из ореха рядом с пианолой и в конце концов нахожу письмо, спрятанное в верхней части бюро. В нем мало подробностей, но есть номер телефона.

Я звоню в лондонский офис БАИС.

Несмотря на слуховой аппарат, я не могу разобрать, что говорит молодой человек на другом конце провода. Почему в наши дни люди всегда бормочут? Когда я прошу его повторить, его голос звучит раздраженно. Роль амбассадора пингвинов, сообщает он мне, – просто жест благодарности от БАИС, и они не ожидают от меня никаких действий. Он не вдается в подробности, но подразумевает, что звание – лишь рекламный инструмент, бессмысленный символ, пустой ярлык. Мне нужно будет произнести пятиминутную благодарственную речь – ни больше, ни меньше – и прославить работу БАИС. На меня наденут ленту (я не ожидала короны или золотой цепи, но неужели они и правда вручат мне обычную ленту?), мы пожмем руки и попозируем перед объективами фотоаппаратов. И на этом моя миссия будет завершена.

После дальнейших расспросов выяснилось, что изначально меня хотели пригласить только в Лондон для вручения почетной награды. Затем решили, что если я буду позировать вместе с пингвинами в их естественной среде обитания, то фотографии получатся гораздо эффектнее. Не говоря уже о том, что большинство важных персоналий, которые должны появится на фотографиях, живут в Фолкленде. Похоже, мне предстоит отправиться на другой конец света ради дешевого рекламного трюка. Дешевого в переносном смысле, потому что мне придется самостоятельно оплатить перелет с Галапагосских островов. Деньги для меня не проблема, конечно, и в БАИС об этом знают, но я не могла отделаться от неприятного ощущения, что меня используют.

Я с грохотом бросаю несчастную телефонную трубку. Руки сжимаются в кулаки. В висках пульсирует. Возможно, я повысила на парня голос. Я не уверена.

Больше всего в жизни я ненавижу чувствовать себя слабой из-за чужого отношения. Во мне поднимается дух Маккриди – неустрашимый и неудержимый. В моей душе нет места слабости.

И я им это докажу.

2. Эйлин

Килмарнок

– Ты видел?.. – Я машу рукой в сторону «Скотс Таймс», лежащей на кухонном столе. По дороге из Баллахей я завернула в Килмарнок, чтобы купить себе экземпляр, и положила на стол нужной страницей, чтобы Дуг точно заметил.

– Да, Эйлин. Видел.

Я все уши ему прожужжала о статье, и мне безумно хотелось, чтобы он взял ее в руки и прочитал сам. Наконец, он читает. От волнения я задеваю танцующий подсолнух, который стоит рядом с чайником, и включаю его. Миссис Маккриди он вряд ли понравился бы, потому что сделан из пластика, использование которого она не одобряет, но меня веселят его покачивания. У нас уютная, отделанная ламинатом кухня с кучей разных вещей – полная противоположность большой кухни миссис Маккриди с огромным сосновым шкафом, в котором хранятся фарфоровые чашки.

Я выключаю подсолнух, чтобы понаблюдать за Дугом. Его подбородок покрыт тонкой седой щетиной. Лицо неподвижно, только взгляд перебегает от слова к слову. Он хмурит брови, и я понимаю, что мне нельзя говорить, пока он не закончит читать.

Уголки его губ слегка вздрагивают. Он не поднимает глаз, но слегка кивает в знак одобрения.

Я так рада, что невозможно сдержаться.

– Ну разве не чудесно? Статья в «Скотс Таймс»! Надо будет вырезать ее и добавить к моей коллекции. – Я наполняю его тарелку кашей и посыпаю солью, как он любит. Добавляю сахар в свою. – Но все же я беспокоюсь о миссис Маккриди.

Он ничего не отвечает, и я наливаю чай в его кружку с надписью «Я люблю печеньки», пододвигаю к нему его завтрак и повторяю:

– Я правда беспокоюсь.

Он дует на ложку и жадно набрасывается на кашу.

– Ты слишком много беспокоишься.

Я усаживаюсь напротив него и тоже принимаюсь за еду.

– С одной стороны, я рада за нее. Она целую вечность была несчастной и ни с кем, кроме меня, не разговаривала, да и то… ну… в основном раздавала инструкции. – Я кривлю губы, вспоминая. – Но после случая с пингвином она словно стала другим человеком. Должно быть, путешествия хорошо на нее влияют. И люди. И пингвины. Но, с другой стороны, ей уже восемьдесят семь, и, на мой взгляд, она старовата для «вояжей», как она их называет.

Дуг хмурится.

– Ты посолила кашу? – спрашивает он.

– Конечно, посолила. – Я машинально пододвигаю к нему солонку, но вспоминаю, что доктор сказал ему ограничить потребление соли. Она вредит кровяному давлению. Не удивлюсь, если за все эти годы соль ослабила и его вкусовые рецепторы: похоже, в последнее время Дуг предпочитает хаггис и картошку фри навынос моей стряпне.

Пока ест, он читает «Скотс Таймс».

– Цены на топливо снова растут, – бормочет он. – И дизелей не хватает.

Мои мысли возвращаются к миссис Маккриди.

– Немощной ее не назовешь, ни в коем случае. Она такая бодрая и подтянутая! Я даже завидую ее осанке. Но ей свойственно попадать в рискованные ситуации. И она всегда добивается своего. Что в прошлом, что сейчас. На днях она мне сказала: «Эйлин, я чувствую себя живой, только когда намечается приключение. Хорошо, что будут съемки, а то я могла бы и умереть». И я ей ответила: «Не говорите так, миссис Маккриди». Но она все продолжала. Похоже, даже звания амбассадора пингвинов для нее теперь недостаточно, – я замолкаю.

Дуг все еще просматривает заголовки газет, одновременно слушая меня.

– Сэр Роберт так часто бывает в отъезде, а ее внук Патрик и вовсе живет на другом конце света. Она все еще очень одинока, правда. Я так хочу, чтобы она была счастлива, как мы.

Дуг вздыхает и шелестит бумагой.

– У этой женщины Маккриди столько денег и ты так много ей помогаешь, что у нее нет права быть несчастной.

Мне не нравится, что он назвал ее «этой женщиной Маккриди», но я продолжаю развивать свою мысль:

– Она так раздражена после звонка в исследовательский совет. Она считает, что ей дали недостаточно работы. Ну разве не безумие? Другой был бы рад расслабиться на старости лет, но только не миссис Маккриди. У нее все наоборот. Чем старше она становится, тем больше себя нагружает. В ней есть что-то почти отчаянное. У меня такое чувство, вот здесь, – я похлопала себя по груди, – что она собирается сделать что-то эксцентричное, благородное и опасное. Ею стоит восхищаться, но мне не дает покоя мысль о том, что она что-то задумала. И что ее задумка, чем бы она ни оказалась, может ее убить.

Внезапно – вжух – меня обдает жаром. Я подумываю побрызгать на лицо холодной водой, но не хочется вставать.

– Прекрати волноваться, ладно? Эта женщина как Королева. Она будет жить вечно.

– Слава богу, у нее есть сэр Роберт. Конечно, я не имею в виду ничего такого, когда говорю «есть». Просто сэр Роберт – ее большой друг.

Я снова беру паузу. Дуг не любит этого показывать, но он очень впечатлен тем, что я лично знакома с сэром Робертом Сэддлбоу (да, не с простеньким «стариной Робертом Сэддлбоу», а с тем самым, знаменитым, которого показывают по телевизору). И что миссис Маккриди и он – близкие друзья.

Дуг медленно облизывает свою ложку.

– Что ж, думаю, сэр Роберт и дальше будет придумывать для нее интересные занятия. Она всегда добивается своего.

Мой муж – умный человек.

– Ты совершенно прав, Дуги. Она добивается. Всегда. В любом случае я рада, что к нам в гости приедет Дейзи. Для миссис Маккриди будет полезно провести время с ребенком. Еще и с таким милым. Ох, боже, посмотри на время! Мне пора ее встречать!

– Мне тоже пора, – говорит Дуг, проглатывая последний кусок и проводя тыльной стороной ладони по губам.

Мой муж работает на фабрике овсяных печений, но самое забавное, что он ненавидит овсяные печенья. Он считает их категорически неправильными и ставит в один ряд со студентами, правительством, водителями «Вольво», английскими актерами, играющими шотландцев, и таксами в курточках. «Овсянка – это каша. И только каша, – всегда говорит он. – Спрессуйте ее в твердые диски – и даже кусочек сыра, ветчины и соленого огурчика не перебьют вкус ДСП во рту».

Он умеет меня рассмешить.

Миссис М взяла Дейзи под свое крыло (или, лучше сказать, ласт, ха-ха), когда вернулась из Антарктиды. Она была крайне воодушевлена и нуждалась в новом проекте. Дейзи – дочь Гэва, друга Патрика, внука миссис Маккриди. В то время Дейзи была серьезно больна, и миссис М помогала ее семье, передавая небольшие суммы на частное лечение, осыпала девочку подарками и разрешила ее семье приезжать в Баллахеи для отдыха в любое время. Когда Дейзи поправилась, миссис М взяла ее и ее маму с собой на Фолклендские острова, где они вместе с сэром Робертом участвовали в съемках документального фильма. Миссис М так много рассказывала о пингвинах, что и Дейзи начала ими увлекаться. После долгих лет ужасных страданий поездка дала маленькой девочке большой стимул.

Как мы и договорились с ее родителями, я забираю Дейзи на заправке, которая находится на полпути между нами и Болтоном¹ – городом, где они живут. Дорога стала для меня привычной.

С нашей последней встречи она подросла, и веснушки у нее на носу тоже стали темнее. Должно быть, в Болтоне она много гуляла в саду. Приятно видеть у нее густые орехово-каштановые волосы, заколотые розовыми и желтыми крабиками-бабочками. Идет последняя неделя ее школьных каникул, и мы болтаем о всякой всячине: о велосипедах, пауках, самых вкусных сортах мороженого и ее лучшей подруге по имени Аврора, – поэтому время летит незаметно.

Когда мы подъезжаем к дому, миссис Маккриди в алой шали ждет нас на парадном крыльце Баллахеев, словно статуя.

Дейзи выскакивает из машины, несется по гравийной дорожке и с такой силой бросается в объятья миссис М, что той приходится схватиться за стену, дабы не упасть.

– Отпустите, юная леди. Вы помяли мою блузку, – сурово говорит ей миссис М. Она роется в сумочке в поисках носового платка и вытирает глаза. – Эйлин, поставь, пожалуйста, чайник. Дейзи нужно освоиться в доме.

Я купила угощение для Дейзи: несколько кексов с толстым слоем глазури и разноцветными посыпками. Как и я, она любит все сладкое.

Миссис М уже достала один из своих изысканных чайных сервизов и расставила на столе чашки и блюдца.

– Что ты будешь пить, Дейзи? – спрашиваю я.

– О, я бы хотела дарджилинг, спасибо, Эйлин, – отвечает она аристократическим тоном и тут же начинает хихикать, чем выдает свою попытку подражать манере речи миссис М. И получилось у нее неплохо, надо признать. – Чай, ха-ха, ну уж нет! У вас есть сок?

– Да. – Я ставлю перед ней бутылку. – Угощайся, дорогая!

– А можно мне в чайной чашке? – спрашивает Дейзи, глядя то на меня, то на миссис М.

Миссис М разрешает, но я вижу, как она морщится, когда Дейзи опирается бутылкой о край чашки и та кренится в сторону. Сок наливается до краев, и девочке приходится спешно отпить из чашки, чтобы ничего не пролить.

Мы усаживаемся за стол. Дейзи радостно подхватывает кекс пальцами, и я следую ее примеру. Миссис Маккриди аккуратно берет одно из своих любимых имбирных печений, которые я выложила на тарелку. Мне пришлось постараться, чтобы найти те, что продавались не в пластиковой упаковке. Миссис Маккриди крайне придирчива.

– А как поживают твои дорогие родители и твой брат? – спрашивает миссис М. Она делает паузу, затем добавляет его имя: – Ноа.

Я рада, что она запомнила правильно. Обычно она не очень хорошо разбирается в именах.

Прежде чем ответить, Дейзи снимает глазурь с кекса, складывает ее пополам и отправляет в рот:

– Думаю, хорошо.

Когда я встретила их на заправке, ее отец – всегда такой милый, улыбчивый Гэв – рассказал мне, что дела в велосипедном магазине идут очень неплохо, настолько неплохо, что он подумывает открыть еще один на границе с Шотландией. По его словам, он подыскивает место с квартирой на втором этаже.

Миссис Маккриди обрадовалась, когда я рассказала ей об этом, ведь это значило, что мы сможем видеться с Дейзи чаще. Я также узнала, что ее мама (стройная, тихая, милая женщина по имени Бет) поедет в школьную поездку вместе с Ноа, чтобы помогать учителю присматривать за детьми. Это одна из причин, по которой Дейзи остается с нами. Я рассказываю об этом миссис Маккриди, и она, заинтересовавшись, возится со своим слуховым аппаратом, чтобы сделать погромче.

– Куда они едут? – спрашивает она.

– В Швейцарию, – отвечает Дейзи. – Папа летом никогда никуда не ездил, потому что был безумно занят. И я тоже уезжаю впервые. А вот Ноа поедет за границу. – Она морщит нос и с громким звоном, от которого миссис Маккриди вздрагивает, опускает чашку на блюдце. – Мама говорит, что у меня уже были длинные каникулы с тобой и пингвинами, а теперь очередь Ноа.

Миссис М смотрит на нее.

– Не унывай, – улыбается она. – Мы приложим все усилия, чтобы твое время с нами было таким же приятным.

Мне велели не рассказывать о предстоящем путешествии миссис М по миру. По крайней мере, пока. Мы тщательно выберем момент. Мне не терпелось рассказать ей, но я понимаю, что нам хотелось бы избежать возможной зависти со стороны Дейзи.

Дейзи обожает приезжать в Баллахеи. Но миссис Маккриди тяжело присматривать за ней в одиночку, поэтому я всегда остаюсь в одной из свободных комнат, когда она здесь. Дуг спокойно относится к моему отсутствию и разогревает в микроволновке блюда, которые я заранее для него готовлю. Позже еще позвоню ему и узнаю, справился ли он с цветной капустой в сыре.

– Как дела в школе? – спрашивает миссис Маккриди.

– Хорошо. Я участвую в пешем благотворительном марафоне. – Дейзи очень инициативна (так описала ее мама) в школе и собирает средства для благотворительных организаций, которые борются с раком и занимаются охраной окружающей среды. Думаю, что миссис Маккриди оказала на нее хорошее влияние.

– Очень похвально, – комментирует миссис М. – Я с удовольствием стану твоим спонсором. Куда вы планируете пойти и длинным ли будет путь?

Дейзи пожимает плечами.

– Без понятия. Наверное, выберем место рядом с домом. Пока не знаю насколько, но, думаю, путь будет о-о-очень длинным. – Она широко разводит руки в стороны, демонстрируя как много они собираются пройти.

– Пешие благотворительные марафоны сейчас очень популярны, – комментирую я. – Ты видела статью в «Скотс Таймс»? Один старик планирует пройти вдоль канала Форт энд Клайд в благотворительных целях. Это просто замечательно.

Миссис Маккриди слегка фыркает. В отличие от меня, она не особо впечатлена. Но она и сама любит ходить на долгие прогулки.

– Сколько ему лет? – спрашивает она.

– О, я не помню. Думаю, примерно вашего возраста. Могу проверить, если хотите. – Я наклоняюсь к кухонному шкафу, потому что могу дотянуться до ящика со своего места, открываю и достаю газету. Как я и помнила, статья была на первой полосе. С фотографии на меня смотрел широко улыбающийся старик с ходунками. – О нет, я ошиблась, – бормочу я, пробегая взглядом абзац. – Он даже старше вас, миссис Маккриди. Намного старше. Ему девяносто три года! Невероятно. Девяносто три! Он совершенно не выглядит на свой возраст.

– Дайте и мне посмотреть! – кричит Дейзи, выхватывая у меня газету. – Мне кажется, он выглядит гораздо старше Вероники, – заключает она, глядя на фотографию. – Но он не пользуется помадой и тенями для век, – добавляет она.

– Не дерзи, юная леди, – делаю я замечание.

Но миссис Маккриди, похоже, не обращает внимания.

– Его намерения заслуживают похвалы, – говорит она. – И все же прогулка по каналу Форт энд Клайд не такое уж невозможное достижение. Тем более что он двигается небольшими шажками и с помощью ходунков.

Дейзи разом проглатывает оставшийся бисквит и запивает его соком. Я вспоминаю, что ей нельзя показывать статью о миссис Маккриди на другой странице. Ее глаза широко раскрываются.

– Эй, это же ты, Вероника!

Я смотрю на расстроенное лицо миссис М, потом на Дейзи, потом на газету. Прищурившись, я останавливаю взгляд на фотографии и изображаю удивление.

– Неужели? Не может быть! И правда!

Я пытаюсь отобрать газету, мы боремся, но Дейзи побеждает. Она читает статью, выкрикивая некоторые слова громче остальных: «амбассадор пингвинов», «сэр Роберт Сэддлбоу», «Галапагосские» и «Фолклендские острова», – и с каждым выкриком я все больше кажусь себе преступницей.

– Почему вы мне не сказали? – обиженно завывает она.

Миссис М, похоже, оставляет объяснения на меня. Я на ходу придумываю, что мы сами только недавно узнали и еще не успели осознать новости, что мы собирались ей сказать немного позже, как только она освоится, и как это прекрасно, не правда ли, и как мы гордимся нашей миссис Маккриди. Лицо горит от смущения.

Дейзи хорошо воспитана, поэтому она вежливо поздравляет миссис М. Она восприняла новость лучше, чем мы думали, но радостной ее назвать трудно.

Хорошо, что на завтра мы приготовили для нее угощение.