Диллюзии

Постулат верный, что Каток не преминул подтвердить; и добавил:

– Я ни в коем случае не сержусь на тебя, хотя бы потому, что редко выпадает возможность установить связь с иной формой жизни, столь напоминающей тебя и твоих собратьев. Тем более, если кажется, что ближайший, по вселенским меркам, мир исследован и освоен.

– Мои создатели обитают на достаточном отдалении от вас. – Пусть разведчик сферан изъяснялся покуда неважно, в его речи то и дело проскакивали научные и псевдонаучные термины.

«Программа», – догадался Каток. А потом ответил на фразу собеседника:

– Ты прав. Впрочем, нам сложно судить о космических масштабах, не будучи до конца уверенными, по крайней мере, в протяжённости и мультивариативности вселенной. Но, тем не менее, сферане живут неблизко, это уж точно.

Каток рассмеялся; Исс подхватил смех – и за компанию, и чтобы натренировать доселе малоизвестную ему эмоцию, ведь поисковику ещё не приходилось общаться с инопланетянами, которые, насколько знали драмбоны, в большинстве своём обладают чувством юмора.

За разговором они не заметили, как подошла Кру.

– Корабль прилетел, вас ждут, – позвала она, вытирая ручки о тряпку.

– Надо же, заболтались, – отозвался Каток.

– Для нас чрезвычайно интересен и познавателен взаимный обмен информацией, – подытожил Исс.

Спорить нечего, а значит, оставалось лишь поблагодарить заботливую Кру и отправиться на борт.

10

Делегата и его проводника переправили на Сферан в грузовом отсеке; это объяснялось тем фактом, что по габаритам Исс не входил в обычный космолёт. Естественно, их не бросили на произвол судьбы, а разместили со всеми удобствами, в частности, внутрь помещения поставили пневмокресла, голопроектор, стол и стулья. Также там стоял визуальный рекордер, призванный запечатлеть полёт гражданина Драмбо и сопровождающего его киборга к далёкой звезде Сфир.

Задраили люки; путешественники приготовились к старту. Прозвучал обратный отсчёт, и спецкорабль, влекомый вверх контролируемым магнитным полем, взял курс к планете «разумных шаров», как их по-доброму и наедине с Катком называл Инер.

Перелёт выдался довольно продолжительным, учитывая отдалённость Сфирана, но прошёл в занимательной и весёлой атмосфере. На исходе последних суток тянувшийся к знаниям, прекрасно обучавшийся Исс запомнил множество реалий вертунов, освоил разговорный язык и даже стал иногда шутить.

Наконец бортовой компьютер отобразил на сверхплоском, вмонтированном в стену экране планету, по размерам сопоставимую с Драмбо.

– Приготовиться к посадке, – оповестили системы.

Автопилот заставил корабль повиснуть в космосе, дожидаясь действий пассажиров. Исс и Каток покинули стулья, сели в безопасные пневмокресла, пристегнулись, и драмбон дал голосовую команду к приземлению.

– Сто… девяносто девять… девяносто восемь… – пошёл отсчёт.

Звездолёт снижался, постепенно замедляя ход; он выпустил платформу и, под конец почти замерев, плавно, с еле ощутимым толчком коснулся поверхности Сфирана.

– Приземление завершено, – вновь оповестил компьютер. – Полётные данные…

Когда отзвучали сведения о длительности, протяжённости и прочих характеристиках полёта, пассажиры отсегнули ремни, выбрались из кресел и приблизились к люку. Каток провёл по сенсору открывания сверху вниз пальцами; с негромким шипением массивная овальная металлическая дверь отворилась. Корабль наполнился сфиранским воздухом, в целом пригодным для дыхания вертуна, но ещё более разреженным, а потому, чтобы не рисковать, он пока не снимал скафандра.

Путешественники выбрались наружу. Там их встречала целая делегация сфиранов – существ двадцать, а то и тридцать, и это если не считать пришедших поглазеть на дружелюбного пришельца зевак. Делегация стояла ближе к кораблю, остальные же приютились за поставленным на всякий случай заграждением. Сфиране во многом напоминали вертунов: круглобокостью, постоянным вращением, отсутствием чётко выраженного тела и, как утверждал Исс, сердца тоже. Имелось и немало отличий: масса тела у местных жителей раза в полтора-два превышала драмбоновскую, конечностей было больше, и по толщине они отнюдь не шли в сравнение с бочкообразной фигурой.

– Приветствуя, друзья и братья! – Один из встречающих сделал шаг вперёд и поднял ручку-веточку в жесте мира и благожелания: ладонь обращена к прилетевшему, пальцы разведены в стороны.

– Приветствую! – Драмбон повторил жест.

Далее случился неловкий момент: Каток проехал середину расстояния, что разделяло его и встречающего, однако тот продолжал стоять на месте. Сначала вертун удивился, потом заволновался, после чего, снедаемый сомнениями, негромко обратился к Иссу. Но ответил ему всё тот же встречающий:

– Не волнуйся, друг и брат, мы настроены дружелюбно. Однако пойми, пожалуйста, верно: из-за условий на Сфиране мы вынуждены перемещаться как можно медленнее, чтобы случайно не навредить организму.

Каток опешил, а в уме начал торопливо подсчитывать вероятность того, что удастся наладить контакт с существами, которые, говоря начистоту, весьма внушительную часть жизни стояли на месте.

Встречающий же, тем временем, продолжал:

– Меня зовут Сёрк. Я – дипломат от Научного Центра Сфирана. Мы очень надеемся, что вы, братья и друзья драмбоны, поможете нам преодолеть условия существования на Сфиране, чтобы нам удалось-таки самим выйти в открытый космос. Мы для того и создали Исса, чтобы он выполнил задачу, с которой нам не справиться. В благодарность мы согласны поделиться всеми знаниями, накопленными за долгие годы проживания здесь.

Улыбаясь, Сёрк ждал ответа.

«Нельзя молчать, – понял Каток, – надо что-то отвечать».

– Разумеется, мы постараемся вам помочь, – подбирая слова, заговорил он, – только не в силах дать гарантии, что вашу «проблему» удастся решить. Поймите, всё-таки драмбоны во многом отличаются от вас (я сужу по сведениям, что получил от Исса), а решение, как справиться с существующей проблемой, скорее всего, придёт в голову тому, кому эта проблема мешает.

Улыбнувшись шире прежнего, Сёрк кивнул, наклоняясь всем пузатым телом; а Каток крепко призадумался. Что делать дальше, оставалось совершенно туманным.

11

Минуло пятнадцать сфиранских циклов, в полтора раза превышавших циклы драмбонские. Каток с Иссом объездили, казалось, всю планету от края до края, посетив и Лабораторию, где выращивали и конструировали киборгов-помощников, и Школу-Пансионат для молодых драмбонов, и Дом Управления, где жили и трудились политики, и научные центры, и телерадиоцентры, и другие рабочие места… но проблема, неожиданно выросшая перед драмбонами и их новыми товарищами и союзниками, так и не находила разрешения.

На шестнадцатые сутки они втроём – Каток, Исс и Сёрк, которого Исс таскал повсюду на своих мощных, никогда не устающих руках, – сидели за круглым столом; они пили, ели и общались на разные темы. Никому не хотелось возвращаться к рассуждению о неприятности, поломавшей лбы самым видным сфиранам и драмбонам, однако это было неизбежно.

– Я, конечно, готовился ко всякому, – освоившись, уже более свободно общался Каток, – но вставшая перед нами задача (увы, стоит данный факт признать) из разряда неразрешимых.

– Похоже, – грустно согласился Сёрк. – А очень жаль: наши народы могли бы столько принести друг другу, столько рассказать и показать…

– Да, несомненно! – горячо поддержал Каток.

– Нужно искать решение, – твёрдо произнёс Сёрк.

Драмбон кивнул: безусловно, надо искать, но как? Где? Что за решение способно объединить в один два мира – словно бы кривые отражения друг друга? Каким образом сложить в целое паззлы «не с теми» гранями?…

– Вам стоит меньше волноваться, конструктор Сёрк, – проявил заботу Исс. И после обратился к Катку: – И тебе, друг Каток.

– Спасибо, приятель, – опечаленно откликнулся вертун. – Но, сам понимаешь, ситуация настраивает на определённый лад.

– Ты говорил мне, что результат зависит от точки зрения.

– Это правильно.

– А если поменять точку зрения?

– То есть? – не вник Каток.

– Наверное, Исс имеет в виду, что надо перестать видеть в проблеме проблему, и тогда она решится сама собой, – пояснил Сёрк.

– Именно о том я и говорю, – согласился киборг.

– Хм-м-м… – вдруг задумался Каток.

Сёрк с интересом и любопытством посмотрел на него.

– Ты до чего-то додумался, брат Каток?

– Возможно… – осторожно, чтобы не спугнуть намечавшуюся удачу, отозвался тот. – А скажи, тип Сёрк, долго ли вы придумывали устройства для дешифровки речи, которыми оснастили Исса и которыми пользуетесь сами, чтобы лучше понимать драмбонов, обучаться нашей речи и учить нас своему языку?

– Примерно сто циклов, если не ошибаюсь.

– Но это же очень быстро!

– Не исключено: не знаю наверняка. А у вас, на Драмбо, разве открытия делаются медленнее?

– Намного!

– Хм-м, – задумался теперь Сёрк.

– А Исс, – вёл свою линию Каток, – всегда тебе помогает?

– Да. Он и создан как помощник.

– И ещё я хорошо распознаю действия и желания построивших меня сфиран, – опять вступил в разговор Исс.

– Вот оно! – Каток аж прищёлкнул пальцами.

Сёрк и Исс со всевозрастающей любознательностью воззрились на него.

– Нам не надо ничего менять – и не нужно ничего решать, – огорошил драмбон, – потому что проблемы действительно не существует!

И он объяснил.

12

– Тип Каток, ты не перестаёшь меня изумлять и восхищать, – с улыбкой сказал Инер.

– Рад стараться, тип Инер! – бодро произнёс тот, кого только что похвалили.

– Должен заметить, что ожидал любого, в том числе полного провала контакта. Но чтобы две расы в будущем, вероятнее всего, слились в одно государство… Нет, это выше всяких похвал!

– Мне помогали друзья, – скромно уточнил Каток.

– И тем не менее, награду ты заслужил. Увеличение жалованья? Повышение по службе? Ценный подарок? – перечислял Инер. – Выбирай, что хочешь.

– Если возможно, крит Инер, я бы хотел отказаться от любых презентов и попробоваться наравне со всеми на пост дипломатического консультанта по связям со сфиранами.

Инер разулыбался.

– Да тебе и пробовать не надо – пост твой! Для того, кто догадался не объединить, а соединить два народа, это минимальная плата. Ответь только, как тебе подобное пришло в голову?

– Всё очень просто, – начал рассказ Каток. – Мы, по обыкновению, сидели с Иссом и Сёрком за столом, общались на различные темы. И вдруг само собой всплыло решение! Исс постоянно заботился о Сёрке, носил его, ставил куда нужно, помогал справляться со сложными делами – и это притом, что запрограммирован он, прежде всего, на космические перелёты и контакт с другими расами. Следовательно, Исс обучаем. Далее – он прекрасно понимает, что хочет сказать «хозяин», и в понятной, доступной для нас форме передаёт его мысли. Кроме того, сфиране – потрясающие учёные… Так и получилось, что я, сложив всё воедино, без труда нарисовал следующую картину: почти неподвижные, но высокоинтеллектуальные сфиране, перемещаемые вновь запрограммированными киборгами, общаются благодаря их посредству с нами, инициативными и мастеровитыми драмбонами.

– Да, чудесно, это просто чудесно, – не смог не согласиться Инер. Он хотел уже отпустить Катка, когда вдруг решил задать тому последний вопрос: – Ответь, тип Каток, может, у тебя есть идея, как драмбонам со сфиранами удачно и успешно сосуществовать на одной планете? И которая для того лучше подойдёт: Сфиран или Драмбо?

На лице Катка тотчас появилась хитреца.

– Я думал на эту тему, тип Инер. И вот что вам скажу: мне доставило минимум неудобств пребывание на Сфиране.

– Значит, Сфиран? – подвёл итог Инер.

Каток же покачал головой и закончил свою мысль:

– Но к тому времени, когда на самом деле встанет проблема о выборе планеты, мы общими усилиями, думаю, освоим какое-нибудь новое, подходящее для обеих рас галактическое тело. Или, учитывая силу взаимопомощи, даже не освоим, а создадим или перестроим!

Инер уважительно и довольно поджал губы, кивнул. Он опять выразил Катку благодарность и отправил того в заслуженный отпуск. Где же отдыхать от многочисленных дел – на родной планете или на планете-побратиме, – решать новоиспечённому драмбонскому дипломату.

Совершенно очевидно, что на этом полностью завершились проблемы с контактом между двумя такими похожими и такими разными народами. Однако же их совместная история – и это тоже не вызывало ровным счётом никаких сомнений – только начиналась.

(Октябрь – ноябрь 2014 года)

Месть как она есть

Месть была жестокой, продуманной и бесповоротной. И простой, удивительно простой. А всё гениальное, как известно…

Он приоделся, надушился дорогим одеколоном, нацепил тяжеленные золотые часы. Показал белозубую улыбку зеркалу, поправил воротник идеально выглаженной рубашки. Потом – за порог, закрыть квартиру. Подарок – в нагрудный карман; ключи от квартиры – в правый карман тёмных брюк, рука – в левый.

Утро встречало прохладой, утро встречало спокойным, несколько безразличным солнцем и привычным жужжанием и гудками машин: он жил недалеко от дороги. Асфальт, вымытый с утра оранжевыми машинами с мигалками, вёл его к автостоянке. Большая и крытая, она напоминала огромную коробку с окнами.

Вот он вошёл, поздоровался с охранником, зашагал дальше. Вот лифт с подсвечиваемыми красным кнопками, большими и круглыми, повинуясь приказу, довёз его на третий этаж. Вот он вышел и оттуда и, преодолев два поворота, остановился у новёхонького синего «форда».

Кто бы спросил, откуда у него сверхнадёжная машина последней модели, оснащённая новейшими достижениями техники, он бы не ответил. Просто – не смог бы. Отключить сигнализацию, забраться из полумрака стоянки в полумрак салона. Включить зажигание, включить музыку – «Aerosmith» (а почему бы нет?). Когда мотор не то чтобы заревел, нет, слишком качественно был сделан автомобиль, – но всё-таки надсадно зарычал, он, с безразличным выражением на лице, вывел машину по узким дорожкам вниз.

 
You’re my angel, —
 

хрипловато проникновенно выводил Стив Тайлер.

И дальше. И гитара Перри никуда не делась, и ударные, и бас, и вторая гитара. Всё оказалось на месте, что можно в целом сказать и о самом альбоме «Permanent Vacation», куда вошла эта песня. Да, «Angel»… отличная баллада… которую «смитовцы» не исполняют на концертах: наверное, надоела. И их несложно понять – только представьте, диск покупали из-за одной этой композиции. А задорного, забойного и притом мелодичного рок-н-ролла словно бы не замечали. Хард-рок в те годы медленно, но настойчиво умирал в сердцах слушателей; впрочем, ненадолго.

Значит, всё на месте? Он проверил нагрудный карман. На месте.

«Форд» выехал на шоссе, в начале отрезка пути не слишком оживлённое, но по мере приближения к цели всё сильнее наполнявшееся автомобилями.

Он слышал, что кто-то предлагал официально переименовать эти транспортные средства в авто. Солидно, смело и почти креативно. А почему не в мобили? Или ещё проще – мобы?

Он потряс головой, отгоняя ненужные мысли: только сейчас не хватало думать об этом.

Заложив крутую дугу, «форд» вывернул к дому в двадцать два этажа и, ведомый рукой владельца, примостился на специально отведённой площадке. Утро, и здесь машин тоже мало: кто-то уже уехал на работу, кто-то в ночном, да и район новый, не говоря о здании. Сколько новостройке: год? Два? Кажется, не больше. Ну точно, два.

Он вспомнил, как на 8 марта дарил ей ключи от трёхкомнатной квартиры: всё отделано, украшено, обставлено – въезжай и пользуйся. Что она и сделала. А через пару дней, когда он, немного освободившись от насущных дел, в основном по работе, приехал её навестить, эта шлюха лежала в постели с другим. Конечно, он расквасил тому уроду нос; сам же отделался парой небольших синяков на боку. Этому пришлось научиться летать с лестницы. Увы, как герой-любовник ни махал крылышками, воспарить над ступеньками не удалось. Что он там сломал – его личное дело: больше не появлялся, и слава богу. На его же счастье.

А шлюха два часа объясняла, почему она так сделала да зачем, да что имела в виду.

Имела. Будто бы он не догадывался, что она имела! Ха. Нет, подумать только: два часа бесполезного монолога; он просто взял и выбросил их в мусорную кучу. За то же время смог бы сделать столько полезного – и для себя, и для других.

– Ты вообще меня слушаешь?! – тряся жиденькими светлыми волосами, истерично вопила она.

– Слушаю, – безразлично отзывался он. – А чего слушать? Про то, как ты имела? Ну… я представляю, хе. Знаешь ведь, не маленький.

– Да тебе плевать!

– Да. Мне плевать.

– Ты… ты…

– Ну? Кто? Ладно, хватит. Я пошёл. Захочешь ещё разбередить мои чувства к тебе – пообщайся со мной по душам. Хотя лучше не надо: боюсь, после сегодняшнего дня это ни к чему хорошему не приведёт.

– Самовлюблённый урод! – кричала она вслед, когда он разворачивался и уходил. – Гомик! Идиот! Я тебя совсем не интересую!..

«Это уж точно… Главное, понял вовремя».

И, честно признаться, он не хотел ей мстить – ни капли. Однако зря она кричала, разорялась на весь дом. Нет, разговорчики ему не претили, и к тому же остановить их или направить себе во благо – проще просто… если знаешь как, естественно. Она не знала. А ему уже было плевать.

И вот он приехал к ней снова, через полтора года после громкого расставания. Судачили, что она запила, после залетела, после лечилась, а затем…

Он усмехнулся про себя. Да что ж всякая ерунда в голову лезет: то о работе, то о бывшей любви.

Любви? Он не утверждал бы категорично. Когда-то она ему нравилось, но знакомство, начавшееся на жарком южном курорте, на песчаном пляже и под холодный мартини, не следовало заводить дальше. Совершенно не следовало: он убедился в этом, она убедилась, а в итоге… в итоге он вынужден сделать то, что, вероятнее всего, произойдёт где-нибудь через час-полтора. Если, разумеется, она не поумнела.

Он покачал головой.

«Что весьма сомнительно», – вздохнул про себя.

Палец надавил кнопку звонка. Долго никто не открывал, минуту или две, и он успел подумать, что её нет дома. И, тем не менее, замок всё-таки щёлкнул, отвлекая от созерцания молодых пышных зелёных деревьев за окном, бредущих по тротуару людей, рядком стоящих машин.

Она выглянула в приоткрытую дверь, неприятно удивив и даже поразив: растрёпанные, подкрашенные светлой краской волосы – наверное, рано начала седеть; синяки под глазами; отёкшее лицо. Он взглянул в эти круглые глаза на круглом лице, ещё два года назад казавшиеся во время секса глубокими озёрами, где можно утонуть. А теперь? Грязные лужи.

Захотелось развернуться и уйти, и оставить вещи на своих местах, поскольку его вмешательство не требовалось. Но – он же человек слова, так? Иногда время неважно, иногда создаётся впечатление, что его нет вовсе. Ну, и соседи подначивали: да она с каждым встречным-поперечным путается… да она тебя материт везде… да она пытается тебя очернить… да она… да она… Это его слегка утомило, потому и пришлось принимать решение.

Он смотрел на неё, в прошлом – дочку обеспеченных родителей, не знавшую забот, не осведомлённую об ответственности, ни черта не смыслившую в жизни, науке, творчестве… да где угодно. Предпочитавшую просто вертеть юбкой.

«И во что ты превратилась?» – подмывало спросить.

Он сдержался и вместо этого протянул руку.

– Привет, Лика. Не ожидала?

– А… Андрюш? – слегка заикаясь от волнения, сказала она. – Да… то есть не ожидала… Входи-входи!

– Я не надолго.

– Ну что ты!.. Вернее, как хочешь.

Она поскорее отскочила в сторону, и он проскользнул в квартиру.

Лика закрыла дверь на замок и, стараясь унять дрожь, сложила руки на груди.

– Что тебя привело? Очень рада видеть, но… ты понимаешь…

– Понимаю.

И, без лишних слов, он извлёк из нагрудного кармана подарок. Коробочку. А в коробочке…

Она трясущимися руками, не веря в происходящее, приняла даримое – от него, красивого, ухоженного, дурманяще пахнущего. Не то что она… Неуверенные пальцы открыли бархатную тёмно-красную крышечку и вытащили кольцо. Большое, со внушительным бриллиантом.

– Пришлось поискать, – заметил Андрей. – Ты не представляешь сколько.

И почти же не соврал…

Рука Лики сама, точно бы машинально, поднесла кольцо к безымянному пальцу.

– Погоди. – Андрей осторожно остановил её, взяв за пальцы, – и едва не поморщился: куда делась былая гладкость? Да, вот так мы сами, в погоне за лучшим или за иным, или за собственным «я», выбираем не свою стезю. Видимся себе не теми, кто мы есть на самом деле, и бесповоротно замарываемся с ног до головы. Окружающие могут этого не видеть, они способны верить практически во всё и считать тебя богиней, хотя по правде ты – лишь кусок дерьма. Правда когда-нибудь выплывет наружу…

– Что? – испуганно-удивлённо переспросила Лика.

Андрей промолчал. Он помнил, где находилась спальня, и отвёл бывшую возлюбленную туда…

…Ужаснее сегодняшнего секса у Андрея ещё не случалось. И дело не в запахе спиртного, которым пропиталась комната, и не в вызывавшем ничего, кроме отвращения, дыхания Лики, её телодвижений, поползновений. Причина крылась в атмосфере: Андрей здесь – чужак.

И потому, едва всё закончилось, он, не пролежав в кровати пяти минут, собрался и молча ушёл. Он ничего не сохранил после себя, если не считать бархатной коробочки на галошнице в коридоре… и, пожалуй, если он хорошо знал Лику, странной надежды этой женщины. А за минувшие годы он изучил её совсем неплохо.

Лика вертелась на постели, не в силах выбросить из головы образов, что заполняли изнутри естество, разум, ощущения. Их движения, их слова, их эмоции, казалось, продолжаются до сих пор, хоть Андрей полчаса как ушёл. Надо было что-то предпринимать: пытку нежностью вынести невозможно. Нужно сгладить испытанное. Да, они занимались любовью, по-настоящему, страстно и искренне, и то никогда не испарится из её жизни, не исчезнет из неё самой, но сейчас – сейчас – следовало расслабиться.

Она вскочила с кровати, прибежала в коридор, схватила тёмно-красную коробочку и, тем же галопом вернувшись в спальню, вновь завалилась на смятые простыни. Подрагивающие пальцы во второй раз распахнули крышку; она взяла кольцо и повертела его в лучах утреннего солнца. Свет заиграл мириадами оттенков, до умопомрачения красиво, и она чуть не ослепла от восторга. Потрясающе! Эти ювелиры – подлинные кудесники!

Не в силах сдержаться и не желая замедлять события, она вдела безымянный палец в круглое золото. Проба? Она поднесла к глазам, подслеповато прищурилась, рассмотрела: высшая!

«Ох, Андрей… искуситель, соблазнитель…» – полушутливо думала Лика.

И потом, серьёзно: «Лучший, лучший!..»

В этот-то миг мир и исчез.

Мир исчез, а на его месте очутился иной, абсолютно незнакомый. Толстые, покрытые зеленью деревья – и лиственные, и хвойные; в огромном количестве. Похоже, она очутилась в лесу.

Слева, на колючем кусте, висела крупная спелая малина. Она сорвала несколько штучек, съела. Вкуснятина! Рука потянулась ещё.

Затем Лика огляделась и увидела пёстрых ярких птичек, перепархивающих с ветки на ветку. Слышалось ласкающее слух, удивительно мелодичное чириканье-пение.

На глаза попалась дорога. Идя сквозь листья и ветки, между деревьями и кустарниками, она приблизилась к тракту. А проложенный путь в самом деле не походил на обыкновенную проезжую часть: начать с того, что отсутствовал асфальт, а закончить крытым экипажем, затормозившим напротив Лики.

Женщина непроизвольно сделала шаг назад – и упёрлась в дерево.

Из экипажа повыпрыгивало пять-шесть человек, все – в масках.

Лика присмотрелась: или они… не люди? Один обладал чрезвычайно толстыми зелёными руками, другой – ростом под метр и длинной пушистой бородой, третий – длинными клыками, четвёртый – густой шерстью…

Сердце забилось, точно птичка в клетке. Она двинулась вдоль дерева, медленно, боясь показать испуг и тем самым навредить себе.

– Эфо она? – на ломаном русском, шепеляво осведомился волосатый.

– Похожа, – ответил лохматый. – Описанию соответствует. Только больно уж… потасканная…

Окончательно сообразив, куда попала, Лика тотчас догадалась о том, как сбежать отсюда. В любой книжке, где изображаются этакие места, даются инструкции. Ну и чудесно!

Нагло и смело ухмыльнувшись типам в масках, да ещё прокричав что-то обидное, Лика схватила кольцо и с силой дёрнула…

Нет, ну что вы, металлический кругляшок она сняла, и тот остался у женщины в ладони. А вот больше ничего не изменилось: ни лес, ни тракт, ни экипаж, ни пришлые в масках.

Она снова надела кольцо, снова сняла и надела… Много-много раз, пока они подходили, Лика повторяла эту операцию, прежде чем осознала: книжки тоже ошибаются.

И утро встречало прохладой…

…А месть… месть была жестокой, продуманной и бесповоротной. И простой, удивительно простой. Всё же гениальное, как известно…

(Ноябрь 2014 года)