Брассика попросила дать время на раздумья. Отойдя в сторонку, она пригласила остальных путешественников на разговор. Воткнув факелы в рыхлую землю, четверка путешественников села в круг.

– Должно быть, вы слышали сами: наш добрый муж Часлав предложил помощь.

– Тебе он предложил, не нам, – Маркус скривил лицом.

– Для них я дама, которую следует сопроводить в паломничество до могилы предков. Что, если они согласятся с нами пойти? – предложила Брассика.

– Зачем?

– Ты сам говорил, что мы отчаявшиеся, поскольку шансов на успех мало.

– Не потому ли в нас геройство играет, что мы ясно осознаем отчаянность своего поступка? Трусы и наемники не пойдут на отважное дело. Да и незачем оно им, какой прок для них от возрождения Выша? Никакого. Стервятники данарские позарились на наши земли.

– Вот как? Но я же даю вам плату, не быками и камнями, а золотом.

– Вот как? – паясничал Маркус. – Так и мы тебе платим.

– Ну и чем же?

– Тайны библиотеки Выша. Забыла?

– И ещё твое тщеславие, платим большим наваристым чаном, – вставила Атропа.

– Неправда.

– Ещё как правда, – злобно ответила Атропа. Её пробирало от втекающей внутрь злобы.

– Я прошу вас вернуться к делу, – попыталась урезонить её Братика.

– Ты тщеславный человек, злой и меркантильный. Ты думаешь, что раз обрела магию, волшебное знание для избранных, то тебе дозволено смотреть на нас свысока? Как бы не так. Я – свободное создание. Моя воля от труда, мозолистого и кашеварного. Человеку, обретшему в труде добро, есть что терять. Это ты бобылями да нищими можешь помыкать – у них свободы нет, они на любое рабство согласятся. Но не меня. То, что ты нам платишь, не воспрещает быть человечной.

– К чему ты клонишь? – спросила напряженная Брассика.

Маркус и Рудольф не вмешивались.

– Ты как дурной король из сказки. Ведомая своей пустышной прихотью к почету, славе и признанию. Тебя заботит только свое счастье, а до счастья чужих нет никакой заботы. И на всех ты смотришь как на своих слуг. Это не так, касатка, совсем не так. Вот я возьму и уйду…

– Маркус, Рудольф?.. – девушка искала поддержки у остальных.

– Атропа, не горячись! – по-дружески потянул за руку рыжеволосый мечник. Атропа села обратно.

– Конечно, мы можем здесь погибнуть, оставить жизнь на этом пепелище, – заметил священник. – Каждый уплатил свою цену. Наверное, сердце должно быть более чутким к братьям и сестрам.

– Ничего не понимаю, – голос девушки задрожал.

– Я жизнь могу оставить ради твоего дела, это хоть понимаешь? Кто останется с моими детьми?

– Что же ты так взъелась на меня? Уж не из-за того, что я денег не дала?

Атропа промолчала. Брассика в раздражении заковырялась в своей куртке, извлекла несколько монет со словами: «Держи, раз так важно!»

– Ты не поняла, – ответила Атропа, вздыхая. – Мы правда отчаянные. Даже не понимаем друг друга.

Рыцари подошли, попросили ускориться с обсуждением, однако заметив тяжелые лица, ушли обратно к лошадям. Все молчали, испытывая ту болезненность от ссоры, что душит каждого человека. Хуже всего себя чувствовала трактирщица, её всю терзало; с одной стороны, она брала на себя вину за то, что закатила ругань, с другой стороны, поступок Брассики обидел её своей мелочностью и невероятным высокомерием, низменной боязнью потратиться на добро.

– Прости меня, – внезапно заявила Брассика.

Атропа тут же ответила взаимностью. «Сейчас не место ссоре», заметила она.

– Так что же, возьмем с собой этих мужей?

– Толку с них? – спросил Маркус. – Будут шуметь на всю округу конным ходом. В бою латники не столь спешные, а ты делаешь ставку на скорость. И потом, с коней если посшибают, то на своих плечах понести придется? Нет, у меня есть идея получше.

– Что ж, говори.

– То, как ты описывала в своем плане отвлекающую ловушку для гоблинов, меня не устраивает. Одна ты столько суматохи не сделаешь. А их пятеро. Пусть совершат набег на то поселение гоблинов, на которое мы наткнулись. И рядом, далеко скакать не придется, и близко к ставке королевы. Внимание точно привлечет. Да, Атропа?

– Если они нападут, что с того? Отвлекутся гоблины, но надолго ли.

– Нужно попробовать. Это лучше, чем ловушка с пожаром в лесу.

– А если их убьют? – Атропа подумала, что будет тяжким грехом брать плату невинными душами за путешествие.

– Эти рыцари не выглядят детьми с палками, – парировал Маркус. – Справятся. Вон какой главарь у них, морда борцовская! Что скажешь, Брассика?

– Не знаю. Согласятся ли рыцари на такое. Нет. Я против. Лучше предложить им пойти с нами.

Маркус скрестил руки на груди.

Атропе одинаково не нравилось ни предложение Брассики, ни предложение Маркуса. Но последнее давало, по её мнению, маленькую толику надежды на успешный поход. «Осталось так немного, всего сутки боя. Я чувствую, как мой разум и сердце трепещут от скорой развязки», сказала себе она.

– Предлагаю проголосовать, – Атропа сделала жест в сторону Брассики. – Если ты наберешь большинство голосов, мы поступим по-твоему. Если нет, то придется уговорить этих мужей на план Маркуса.

– Голосовать? – Брассика явно смутилась.

«Ну как же, слуги хотят встать в один ряд с «госпожой», как ей неприятно, однако», невесело подумала Атропа.

– Хорошо. Давайте голосовать. Я за свой план, – девушка сделала выбор.

– Я за Маркуса, – ответила Атропа.

– За себя, – сухо ответил Маркус.

Священник смотрел на девушку, облизнул губы и сглотнул:

– Мне нужно, чтобы наше дело приобрело успех. Хочу, чтобы Выш, а затем королевство возродились. Ты не выказывала талантов в магии огня, Брассика. А эти мужи заинтересованы в том, чтобы такая леди вернулась. У Часлава куртуазный интерес, а у Добромира шкурный. Я голосую за Маркуса.

Атропа захлопала в ладоши: «Как в старые-добрые времена! Ах, как соскучилась я по временам моего народа!»

– Ну хорошо, – лениво поднявшись, Брассика направилась к всадникам.

Часлав, по словам девушки, некоторое время сопротивлялся просьбе, находя её безумной. Пришлось убедить в том, что таким храбрым мужам, полным чести и достоинства, негоже отказывать леди в её просьбе. Впрочем, Часлав не сопротивлялся так жестко, как Добромир, которому не льстило умереть за девушку, в чьей искренности он сомневался с самого начала.

Уговор был таков: к рассвету рыцари пройдутся по поселению гоблинов, тем самым отвлекая на себя всё гоблинское племя. Они отойдут к тракту, а после отправятся к башне мистического пути. Слуги Брассики, когда закончится паломничество, сопроводят её до башни, где леди и Часлав встретятся.

«Цветок осенней розы будет ждать вас, леди», – с наигранной пылкостью девушка шутливо повторила последнюю фразу Часлава. Атропа трогательно улыбнулась, вспомнив игру ухаживаний её погибшего мужа.

Предрассветные сумерки. Все лежали наготове, с закрытыми глазами пытаясь хоть немного поспать. Атропа уснуть не могла от волнения – слишком много поставлено на кон. Звезды тихо угасали перед необъятной силой солнца, постепенно распалявшего горизонт.

Шум появился со стороны поселения гоблинов. Звучал горн, доносились дикие вопли, предвещавшие болезненную смерть от меча и копья. Из леса, куда вела вела дорога к королеве гоблинов, слышался топот и рев бегущих отрядов.

Маркус, встав на ноги, сказал:

– Момент настал. Или сгинем, или победим. Мы герои, и славой будет покрыт наш путь. Пошли!

Глава 6

Маркус считал, что геройские, полные пылкой речи годятся как чудодейственное средство от безысходности. Они его спасали не раз.

Когда горожане держали оборону Выша, многие падали духом от вида сотен ночных костров вокруг. И, казалось, такую тьму гоблинов никогда и ничем не остановить.

В те дни Маркус боролся за каждого человека. Разговор за едой. Разговор на крепостной стене. Разговор в оружейной. Разговор везде, где можно и даже где было нельзя. Людей он сплачивал и скреплял общим делом.

«Пробьемся. Переживем. И не таких били. Победим», – говорил он горожанам, но прежде всего самому себе. Страх одолевал его, и в такие моменты он брал крепость безнадежности своим нередким безрассудством.

Город простоял год, и только зима порушила все оставшиеся шансы на успех. Гоблины запрудили реку, внутренний водоем Выша быстро иссяк, остатки сковало льдом. Крепостные стены, дома и улочки города беспрестанно бомбили, что вызвало немалое удивление: «Откуда у таких неразвитых варваров оружие для крушения наших замков?»

Сначала сбежал наместник короля, забрав с собой казну. После исчезли те, кому позволил это сделать собственный кошель… Ремесленники, поняв, что их имуществу конец, что им не сохранить всё добытое честным и кропотливым трудом, попытались спасти хоть что-нибудь, забрав самое драгоценное из своих лавок.

Вскоре на разбитых стенах не оказалось стражи. Некому было защищать город. Воины Выша покинули его безмолвно, тонким строем исхудавших, замученных, бесконечно уставших солдат.

Тем временем гоблины продолжили пускать из своих орудий небесный камнепад… Город рассыпался на части, треск дерева, железа и булыжника звучал как некролог по всем надеждам. Многим приходила в голову мысль, что этим варварским существам ненавистно само существование цивилизации.

Маркус после этих событий задумался, стоило ли бороться против такого бесконечно сильного зла? Может, стоило прислушаться к другим доводам? Открыть ворота, впустить гоблинов, либо покинуть эти земли и построить заново город… Ведь Данар и Эйна пришли выручать слишком поздно: их помощь оказалась припаркой для мертвого, а если бы подошли пораньше, хотя бы на месяц-два…

«Не виноват ли я? – думал Маркус. – Нет ли моей вины в том, что побуждал своих сородичей на борьбу, на бой, оказавшийся смертным и проигранным? А сейчас? Вдруг я во второй раз допускаю ошибку, убеждая и самоубеждаясь в успехе путешествия? Тогда все вчетвером сгинем, оставшись без почета. И даже могилы своей не будет. Отчаявшиеся мы, утратившие остатки разума, или герои, готовые ради всеобщего блага на риск и жертвы? Или безумцы, потерявшие страх от расстройства ума?»

Да, Маркус прекрасно понимал: то, что их шансы размером с ноготок, не дают никакой ощутимой надежды на возвращение. Уверенность Брассики он воспринимал как проявление то ли девичьей наивности, то ли глупости по незнанию простейших оснований жизни. Если переживет это путешествие, то наберется житейского опыта. Однако и жизнь в последние годы для Маркуса оказалась совсем тягостной. Куда идти, к кому подастся? Не с протянутой же рукой стоять у ратуши… Маркус мечтал о мире, о порядке, где всем воздастся по заслугам, где не нужно будет жить без надежды на скорую лучшую долю, где можно жить, а не выживать.

Его лишь удивило, как воспринял это путешествие его близкий друг Рудольф. Ещё в тот день, когда они согласились помочь Брассике, мечник обратил внимание на то, как его священник планировал будущее.

«Порядок – это не сахарок во рту и сытый ужин в тёплом доме, дитя ты малоопытное. Порядком можно назвать только те времена, в которые жил я в молодости, например. То, что происходит в наши дни – это хаос, нарушение, беспорядочность и бесполезность излишних метаний. Меня тянет к такой размеренности, где наш труд оценят и будет выдана награда по достоинству, где преступников наказывают, где боль души за утерянные золотые годы наконец утихнет, рассосется. Пока мое сердце мятежно, пока за будущие поколения я волнуюсь очень серьезно…», – сказал отец Рудольф во время пути Бриллиантовому лесу.

Маркус тогда не придал значения этим словам. Но тут разверзлась земля, раскрылся ящик Пандоры, судьба велит готовиться либо к смерти, либо к чрезвычайному успеху; от этого рассудок принялся быть острее, яснее, отчетливее понимать, что его, а что – чужое.

И ранним утром, когда ещё светало, а неподалеку полыхало поселение гоблинов, подожженное руками Часлава и его спутниками, он вновь задумался: «А нужно ли? А следовало ли пойти по такой дороге геройства?». Мечник мотнул головой, стараясь отбросить ненужное терзание ума. Не сейчас. Не время для раздумий. Придется вершить историю, хотим мы того или нет.

Он надел шлем. Поверх тела была кольчуга, ноги защитили поножи. Его немного беспокоило, что у гоблинов появилось рубящее оружие из дорогой стали, чего никогда не было раньше. Но спокойствию придавало убеждение, сколь бесполезно знание для варвара, получившего во владении огонь и придающегося чудовищным утехам с ним: варвар не пользуется знанием во благо, он поднимает обжигающие языки пламени в лесах, домах и городах, принося боль и страдание.

– Все готовы? – поднявшись на холм, Маркус ещё раз посмотрел на своих спутников.

Брассика, вся взволнованная, щелкала своими тонкими пальчиками. Рудольф, снявший с себя рясу, переоделся в крепко сшитую кожаную тунику. Его друг держал валашку, которая приглянулась ему ещё на берегу. Атропа накинула на себя чешуйчатый плащ, весь покрытый живой листвой.

«Это что-то колдовское, от её народа», подумал Маркус.

– С ним будет больше удачи в лесу, – улыбнулась она.

За людьми раскрывался вид на природу, омертвелую и порезанную. Земли Выша и раньше не славились буйством цвета, а теперь отсюда словно всю жизнь выгнали.

– Гоблины приносят смерть всему, что мне дорого, – сказал Маркус. – Мне, Рудольфу, и вам тоже, осмелюсь подумать. Не будем верить в безнадежность нашего предприятия. У нас и так на сердце изрядный груз. Будем сражаться бок о бок. Давайте положим этому ужасу конец. Брассика, – мечник посмотрел в большие глаза девушки, – приступай к делу. Теперь твой ход.

Уста девушки произнесли заклинание, Маркус извлек спрятанный бумажный сверток, пытаясь вглядеться в написанные на нем слова.

Бег в сандалиях ангела был очень скорым. Маркус никогда не спешил так быстро, как сейчас: не страшны ни крутые валуны, ни колючие кустарники, ни поваленные стволы деревьев.

Четверка бежала так, словно их гнал сам Верховный лорд тьмы. Маленький ручей по правую руку от них превратился в неизменного спутника, изгибавшегося и играющего мелодию стуженной осенней воды. Несколько раз им приходилось остановиться – как только Маркус слышал топот множества ног, все четверо замирали и падали на землю.

– Как хорошо они повелись на выходку Часлава! – шепотом говорила Братика. В её голосе слышалось восхищение. – Нам не придётся сражаться с ордой. Сохраним силы против королевы.

– Не торопись, – ответил ей Маркус.

– Их так много, – озабоченно заметил Рудольф. Он повернулся к мечнику, и спросил: «Если не найдем королеву, что будем делать?»

– Найдем. Нутром чую, что она где-то здесь. Как осиное гнездо разворошили, всюду гоблинские отряды. Кажется, ушли. Вперед!

Через час с лишним Брассика умоляла остановиться. Её дыхание говорило само за себя. Пришлось сделать пятиминутный привал.

– Сколько будет действовать заклинание? – спросил Маркус у неё.

– Три часа.

– Хотелось бы больше.

– Это самые сильные магические грамоты из всех, что я нашла.

– Откуда, кстати, тебе удалось достать такие мощные грамоты? – спросил Маркус.

Брассика, чего не ожидал мечник, проигнорировала вопрос, заговорив про погоду и необходимость подкрепиться. Маркус резко оборвал монолог девушки:

– Нам пора. Держите хороший темп!

– Легко сказать, дружочек! – усмехнулась по-доброму Атропа, надевая тяжелый рюкзак.

Маркус и Брассика смотрели на карту, пытаясь понять, где они сейчас.

– Думаю, вот тут, осталось час идти, – неуверенно сказала девушка.

Маркус посмотрел на неё сурово.

– Даже если ты права, чары от твоей грамоты скоро развеются, и весь оставшийся путь придется двигаться обычным ходом. Это плохо.

– Почему же? До сих пор на нас никто не напал. Где-то пробегают их отряды, но судьба пока милостива.

– Это пока. Я думал, мы успеем ударить молнией по гоблинскому отродью.

Брассика оторвала взгляд с карты. Её большие глаза, как всегда очень умные, проницательные и серьезные, глядели в Маркуса. Взгляд словно говорил: «Так и сделай»

Он заволновался и отвернулся.

Маркус потребовал остановиться. Никто не понял причины – всюду тишина и ни единого намека на гоблинское присутствие.

Мечник вернулся примерно на двадцать шагов назад. Затем попрыгал на земле.

– Что такое? – встревоженно спросила Брассика.

– Нам нужно спешить, – не менее встревоженный Рудольф поторапливал остальных. – Бог благоволит путникам. Пока дорога открыта, давайте не гневать своей нерасторопностью…

Но Маркус продолжал прыгать. Он пытался прочувствовать нечто под землей сквозь сапоги, листву и землю.

– Только не говори, что заклинание перестало работать, – Брассика подошла к нему. Внезапно её осенило. Она тоже стала прыгать.

– Вы сошли с ума? – спросил Рудольф.

– Ты тоже почувствовала? – Маркус, обращаясь к девушке, принялся расчищать носком сапога землю под собой.

– Что это?

Перед ними предстала деревянная труба, шириной примерно в локоть. Внутри неё что-то шумело, не то жидкостью, не то чем-то ещё.

Остальные тоже подошли взглянуть.

– Это водовод, – сказала Брассика.

– Ничего подобного, – отверг тут же Маркус. – Ничего такого в Выше не было. Мы никогда не рыли здесь.

– И что? Не при тебе же Выш построили! Глядишь, архиколлегия Выша прорыла катакомбы рядом с городом.

– Не может быть. Мы бы точно знали.

– Всё знать невозможно, – вставил Рудольф. – Должно быть, отцы Выша секрета ради построили форпост для обороны.

Атропа встала на колени, сняла перчатки с рук и потянулась к трубе. Сначала она молча чего-то ожидала, после прикоснулась ладонями к поверхности водовода. Лицо её стало мрачнее тучи.

– Я не знаю, что это такое, но чувствую очень-очень плохое. Тёмная природа. И какая глубокая энергия течет в этом механизме. Сотни и тысячи кричащих душ.

– Не ваш ли народ построил? – спросила Брассика у Атропы.

– Никогда мы не строили механизмы, высасывающие жизнь, – трактирщица поднялась на ноги. – Пожалуйста, давайте поскорее уйдем отсюда?

Гоблинская стража наткнулась на путников, когда те шли по деревянному мостику.

– Ложись! – крикнул Маркус. Свистели костяные копья, два гоблина-разведчика с кличем «Оурх!» ринулись в атаку.

Брассика немедленно наложила костяную броню на всех. Делала заклинание она в спешке, но точным и ясным языком, без лишней заминки, поэтому у каждого вокруг тела появилась перевязь летающих черепов. Маркус бросился навстречу гоблинам, проткнув первого насквозь. Плачущий гоблин забарахтался, отпустил валашку и заколотил ладошками по лицу и шлему медника.

– Ух, гад! Какой живучий! – кричал Маркус, сбросив врага на землю. Второй удар по гоблину пришелся в грудь, противник стих в слезах и грязи.

– Этот убегает, догоняй! – Брассика попробовала прочесть какое-то заклинание, но в этот миг в неё влетел горячий огненный шар.

Выбежавший гоблин-шаман, в накидке из медвежьей шкуры, ударил в бубен. Пять шаров полетели в разные стороны.

– Брассика, ты жива? – Маркус поднял девушку. – Смотрю, голова у тебя на месте.

– Ты дурной? Что за глупая шутка. Где он? – спросила она. На ней не было следов крови.

Трактирщица со своей сковородой взялась за шамана. Похоже, что из-за Атропова плаща он не мог хорошо различить её среди окружения. Шаман бесился, бил в бубен и стрелял невпопад огненными шарами. Один из таких трактирщица отбила сквородой. Шокированный шаман воскликнул:

– Оурх. Наглый хрюк ты. Смерть!

– Ты кого свиньей обозвал, лошадиное рыло? – Атропа с разбегу толкнула гоблина-шамана. По его голове ритмично забила сковорода.

Брассика, возможно чрезмерно возбудившись от боя, необдуманно направила дубовый жезл в сторону гоблина, зачитав заклинание. Из жезла вышел горящий череп, большой и стучащий челюстью, с агрессивными намерениями полетевший на гоблина-шамана.

Или на Атропу.

Девушка приказала трактирщице бежать, что та и принялась немедля исполнять. К ужасу обеих, череп полетел не за шаманом.

– Ой-ой-ой, убери его от меня! – кричала Атропа.

Череп, хорошенько разогнавшись, влетел в спину трактирщицы, вдобавок взорвавшись на части. Повсюду трещали костяные осколки. Шаман, потирая лоб от боли, крепко матерился и посмеивался над женщиной.

Брассика запустила ещё два горящих черепа. На этот раз они достигли нужной цели: контуженный, с подпаленной шкурой и осколками костей в теле, он полз на коленях к людям, потеряв при этом бубен. Маркус с разбегу отрубил голову шаману.

– Мне никто не хочет помочь? – лежавшая лицом вниз Атропа пыталась приподняться самостоятельно.

– Дайте её осмотреть, – Брассика заставила трактирщицу залпом выпить витальное зелье. – Ты везучая. Череп попал в твой рюкзак, даже плащ не испачкался.

– Ах ты ж штыкля гыкатая, вы только посмотрите на нее! «Ты везучая»! Кто же тебя учил магии в твоей «окодемии»? – Атропа саркастически ругалась над девушкой. Брассика, вероятно, понимала, что её ошибка в магической практике хромает на обе ноги, и робко выслушала всё, что о ней думают.

– Мы должны идти, – священник опасливо оглядывался в чащу, – пока нас не схватили.

– Ты готова? – Маркус спросил у Атропы. Женщина, разминая спину, ответила положительно.

Следующий бой случился по вине Маркуса. Взобравшись на дерево, чтобы обозреть пространство впереди, он случайно показал себя вивернам. Злые змеи, только завидев голову мечника, немедленно ответили ему противным визгом и несколькими огненными шарами.

– Бежим! – спустившийся с дерева Маркус схватился за меч.

Виверны не отличались умом. Их любимым делом было греться на каменных уступах и на коньках домов, часто их одолевала лень и тяга к легкой пище – поэтому гоблинам следовало остерегаться излишней муштры над ними. Крылатые существа, по поверью, в древности были народом огнепоклонников, своей скверной разозливших богов из Абсолютного мира. Поэтому виверны прислуживали гоблинам, но обитали преимущественно в руинах, горах и местах, где исчезла человеческая жизнь.

Четверо бежали вперёд и без оглядки, а им со всех сторон летели огненные шары, поджигавшие приземный слой рыжей хвои.

– Я их не вижу. Дайте на них посмотреть, – сказала Брассика.

– Потом будешь препарировать гадов! – на бегу ответил ей отец Рудольф. Маркус согласился: «Нельзя, чтобы нас окружили»

– Да я пущу в них череп! – запротестовала Брассика.

Громкий смех Атропы заразил остальных. Засмеялись все, и даже смутившаяся на секунду Брассика позволила посмеяться сквозь град огненных шаров. Они бежали, а за ними вели преследование виверны и гоблины-разведчики, пускавшие со свистом свои костяные копья.

В низине, меж трех холмов, в скоплении земляных провалов и расселин, откуда исторгался белый пар, стоял угловатый каменный дворец. Каменные глыбы его были грубо оттесаны, но крепко сложены, выглядели по-настоящему грозно. Оконных проемов не виделось, из-за чего вся конструкция напоминала больше пирамидальную гробницу для усопших, а не богатый дом.

– С каких пор гоблины строят дома из камня? – удивилась Брассика. Ей никто не смог ответить.

Дворец стерегли слабо. Маркус думал, что гоблины бросили все силы на то, чтобы поймать напавших на них рыцарей, а до них дела никакого нет.

«Мы для них как сорные крысы, бегаем под ногами, а потому совсем не страшны», сказал он остальным. Атропа и Рудольф были довольны этим обстоятельством – меньше всего им хотелось, по-видимому, провалиться в цепкие когти смерти, не успев повидаться с самой королевой гоблинов. Но Брассика стояла, поджав в раздумьях губы.

– Конечно, я тоже рада тому, что нам не противостоит целая орда отвратительных уродов. Но посудите, с чего вдруг нам так вольготно открыли дорогу к самому дворцу?

– Перестань, не спугни удачу, – наставляла Атропа.

– Бог милостив к героям. В этом знаке я вижу его благостное отношение к нашей миссии. Уверен, мы идем к успеху, – добавил священник.

Но Брассика не унималась: «Даже если Часлав со своими воинами устроили переполох, то почему так мало на нашем пути попадалось врагов?»

– Тебе этих мало? – Маркус кивком головы указал на охраняющих дворец.

Виверны обитали на крыше, гоблины-воины в рогатых шлемах делали круговой обход, а шаманы стояли, крепко держась за свой бубен. Разведчики бегали по тропам вдоль развалин и проломов в земле, некоторые повизгивали от боли, когда в них попадала струя шипящего пара.

– Будет тяжелый бой, – подытожил мечник. – Есть идеи, как войти в дворец и не погибнуть?

– Может, кто-то отвлечет их, побудет приманкой? – предложила Атропа.

– Отлично, вот вы и отвлекайте, – ответил тут же Рудольф.

Трактирщице не льстило стать одной-единственной жертвой в походе.

– Может, атакуем с разных сторон? В прошлый раз, когда на нас напали ночью у берега, такая тактика оказалась удачной, – спросила Брассика.

– Рискованно. Взгляните на землю вокруг дворца, – Маркус махнул рукой на множественные разломы. – Черти и демоны осквернили её так, что на каждом шагу можно ногу сломать, и не одну. Если бы имелась карта с пометкой всех расселин, я бы согласился на такой.

Помолчали с минуту.

– А если напролом? – спросил священник.

– Я не смогу защитить вас от всех шаманов. Их слишком много, – заметила Брассика. – Хотя… Есть, конечно, один способ. Но действовать нужно очень быстро, счет будет идти на секунды.

– А что делать? – спросил Маркус.

Девушка полезла в подсумок с зельями. На свет вышла стекляшка с ярко-молочной жидкостью.

– Что делать? Бежать! – засмеялась Брассика. Выпив до конца, она встала во весь рост.

– Она не шутит? – со страхом в глазах посмотрел Рудольф.

– Видимо, нет. Ну что, готовы?

– Я не готов, но пусть всё это закончится поскорее, а смерть наша будет легкой. Аминь! – с криком побежал священник в сторону дворца. Следом за ним прыгнул Маркус, а трактирщица подождала, пока Брассика дочитает заклинание.

Гоблины заметили, как люди спускаются со склона, пыля серой грязью и сбрасывая мелкие камни по пути. Часть двинулась навстречу, но между ними и людьми появился смерч. Он разрастался и бросал повсюду кости разной величины. Первые гоблины, получившие сильные ушибы от столкновения с предметами, попытались отступить, но ветер втягивал их в центр, их ноги не слушались, и кто-то падал с воплем в провалы, заживо свариваясь. Смерч понесло к центральным воротам дворца, заметно напугал шаманов, которые не знали, что делать; гоблины-воины ринулись в атаку, невзирая на страх, но все они пробовали вкус камня, песка и кости, принесенного смертоносным ветром.

Четверка бежала змейкой почти наугад. Впереди бежал Маркус, и он молился, как бы не улететь вниз головой: «Только бы нога не подвернулась! Только бы не поскользнуться!»

Один из гоблинов-разведчиков метнул в него валашку, но промахнулся. Маркус тут же ответил тяжелым колющим ударом в шею – кровь захлестала и облила ему нагрудный доспех.

– Металл-хрюк! Смерть! – крикнул шаман и треснул бубном в шлем. Маркус опешил от такой наглости. Шаман развел руки, произнес что-то на крепком языке, и в разные стороны полетели огненные шары.

– Берегись! – Маркус аккуратно отрубил правую руку шаману, а после пнул его в грудь.

Гоблин не удержался, соскользнул вниз и упал в бездну.

– Бегите, бегите! Сандали ангеловы ещё с нами! – кричал священник, стрелой мчавший к воротам.

Атропа всячески защищала Брассику, пока девушка на ходу бросала в своих врагов огненные черепы. Трактирщица колотила сковородой по мордам гоблинов, требуя от демонского отродья немедленно сгинуть во тьме.

– Мне не хватает чувств! – крикнула она, чуть не плача. – Силы, мои силы иссякают!

– Брасс, твои слуги сражаются лучше тебя. Это позор! – ради задора бросил реплику Маркус, ударив эфесом меча в лоб гоблину.

Чувства у юной девушки вернулись немедля: над головой мечника вновь без отбоя полетели горящие черепа.

Осталось пятьдесят шагов. Маркус решил догнать священника и вместе пробиться тараном. Его друг бил и рубил так проворно, что казалось, будто этот добрый человек скинул со старческих плеч десять-двадцать лет.

– Брасс, виверны! Отгони их от нас!

– Поняла, – девушка отправила в трех летающих змей по черепу. Глуповатые виверны в попытке увернуться сталкивались друг с другом, противно кричали и обрушивались на землю, где по ним проходилась Атропа.

Вдруг у ворот дворца появилась группа гоблинов-разведчиков. Выглядевшие сплоченными, эти гоблины точно не намеревались впускать кого-либо. Маркус хотел затормозить и ретироваться, но увидев, как с бесстрашием побежал в эту толпу отец Рудольф, он решил не сбрасывать темп.

Гоблины пустили град костяных копий. Свистящие и быстрые, они летели навстречу людям, обезумевшим от чувства кипящей крови. Костяная броня принялась сшибать каждое копье: свист прекращался, стоило маленькому черепку встать между хозяином и летящим оружием.

Маркус и Рудольф врезались в толпу, рубя ошеломленных врагов с неистовой беспощадностью.

– Брасс, ворота!

Девушка пустила шесть или семь черепов. Тяжелые дубовые ворота со скрипом приоткрылись. Четверка вошла внутрь, в глухую темноту коридора, используя момент ошеломления. В то время как дезорганизованные гоблины пытались сориентироваться и вновь напасть на людей, Брассика ударила несколько раз заклинанием по сводам; звук трещащего камня и осыпающихся плит отпугнул гоблинов. Валуны быстро завалили вход. В пыли, во тьме и без факелов люди, громко и от перенапряжения прерывисто дышащие, наощупь двигались в утробу, в долгожданные хоромы королевы.

– Давайте сделаем перекличку, – сказал Маркус.

– Я тут, – живо отозвалась Атропа.

– И я, – сказала Брассика.

Отец Рудольф не подал голос.