Рассказы неопытности

Больной

Пробираясь между сутулыми спинами бабок в Первой Городской больнице Николай Нурланович Шебутилов спешил к своему новому лечащему врачу. С потным лицом, в шубе, которую он не успел скинуть в гардеробе, по причине того, что пришлось бы слишком долго ожидать престарелую гардеробщицу, которая, по его словам «не понимает всей серьезности ситуации», он бежал по коридору, наступая на ноги и попутно извиняясь. Он не хотел задерживаться, так как анализы, которые он получил три дня назад, уже могли измениться, причем в худшую сторону. В самом конце коридора он уже видел тот самый кабинет 317, в котором его появления совсем еще не ждали. В момент, когда высокая женщина в черной кофте с капюшоном и короткими белыми волосами, с гордым и красивым, но худым лицом, выходила из кабинета, он забежал внутрь, оттолкнув медсестру, пытающуюся зайти в свой кабинет, и женщину средних лет в белой куртке и желтой, как одуванчик, шляпу, ошарашено смотревшую на него с начала коридора. Сбив с нее шляпу, а из рук медсестры выбив несколько медицинских карт, он вбежал внутрь, кивнул, что-то коротко пробормотал, потом вытер рукавом пот со лба, расстегнул пальто, кинул его на кушетку, на которую спустя мгновение упал и сам, и, наконец, поздоровался:

– Здравствуйте. – Отдышавшись секунд за десять, он продолжил – Я на четырнадцать тридцать записан… Фух! – Подытожил он.

– Здравствуйте… – Вера Павловна была ошеломлена.

Когда ее перевели из ее родной девятой больницы, в которой она отработала десять с лишним лет, она была рада – работа была ближе к дома. Теперь ей не приходилось скандалить с людьми в автобусах,тратя свои нервы в дороге.

Вера Павловна посмотрела на часы и, подтвердив свои опасения, тут же ответила:

– Молодой человек, но ведь сейчас лишь одиннадцать…

– Молодой человек… Молодой-то он я и есть, мне ведь всего-то тридцать пять стукнуло! И на человека похож. Но вот не ощущаю я себя на этот возраст… – Шебутилов вспрыгнул с кушетки и сел на стул рядом с Верой Павловной.

– Как же это не похож? Вы очень даже…

– Да вы подождите! Вы послушайте меня сначала, а потом скажите – похож, не похож. А сначала извольте, вот… – Николай Нурланович достал из черной офисной сумки кипу бумаг весом в килограмм-другой, и с грохотом положил на стол.

– У меня желудок…

В кабинет заглянула женщина в черном, вышедшая недавно из кабинета:

– Вы не записали меня наверное…

– Нет, Лилия Адамовна, я вас записала, приходите в пятницу, в четырнадцать часов, только не опаздывайте, это последние мои часы приема. Потом – на заслуженный отдых.

– Отдых это всегда хорошо! Спасибо, Вера Павловна.

– Милочка, выйдите, пожалуйста, вы мешаете!

Но дама в черном быстро покинула кабинет, так и не обратив внимания на Шебутилова.

– Так вот, мне тридцать пять, но болит как во все сорок!

– А что болит-то? – недоумевая посмотрела Вера Павловна на Николая Нурлановича.

– Так в том-то и дело, что болит, а непонятно что, и самое главное – где!

– Это как?

-Да очень просто – то тут кольнет, то там заноет, то там зарежет, и вот хожу больной уже полгода и ни один врач не может довести меня до конца, если возьмется за меня, обязательно что-то случится, и опять нового нужно искать.

В кабинет зашла женщина в белом со шляпой в руке. Она по-доброму посмотрела на Веру Павловну, и тихим голосом, но почему-то хорошо слышно, спросила:

– Вы позовете? А то я же вроде десять минут назад должна была зайти.

– Женщина, извините, конечно, но я вообще-то здесь умираю! Вы вон, я смотрю, здоровее любого! А цвет лица какой здоровый! Божественно! А вот у меня – Шебутилов повернулся к своему терапевту и показал ладошку – ладонь бледновата, я сравнивал с ладонью жены и брата. На много оттенков, я думаю! Надо что-то делать, моя дорогая, надо делать!

– Вера Павловна… – попыталась еще раз женщина, но Вера Павловна лишь ответила:

– Я вас позову, подождите немного.

Женщина вышла, а Шебутилов продолжил:

– Ну, так вот, я и говорю, у меня же все врачи всегда пропадают. Первый самый уехал в другой город учиться, передал меня своему преемнику. Потом этот преемник отказался от меня, сказал, что мне нужно, видите ли, в психиатрию, а не к терапевту! Какие глупости! Потом я встретил на улице случайно того самого первого доктора, но он куда-то спешил, поэтому я не знаю, вернулся ли он, и если да, где он работает. Третий мой доктор, царствие ему небесное, нашелся мной через месяц…

– Простите, позвольте мне вас перебить.

– Да, конечно, только если ненадолго.

– Как вас зовут? Я запишу хотя бы.

– Николай Нурланович Шебутилов.

– Давайте мы перейдем к делу – что и где болит?

– Так если бы я знал, я бы та не волновался! Ну, ладно, давайте по порядку. Я никогда не пил и не курил.

– Зря… – пробубнила под нос Вера Павловна, начинающая понимать, что здесь происходит.

– При росте в сто семьдесят сантиметров вес мой равнялся сто девятнадцати. Сейчас похудел до сто трех. За половину недели даже до сто одного сбросил! – с гордостью объявил Шебутилов.

– А теперь к грустному: после очередной боли я пошел на УЗИ и там у меня обнаружили – Николай Нурланович всхлипнул, вытер слезы, и сказал – диффузные изменения печени и поджелудочной железы, а самое главное – он завыл, и через пять секунд крика договорил – спленомегалию!

Вера Павловна была в недоумении, как будто бы прослушала непонятный и несмешной анекдот. Она осторожно ответила:

– Николай, вы, может быть, не знаете…  Да вы и не должны знать… диффузные изменения это не диагноз или заболевание, это просто заключение УЗИ. У этих параметров может быть разная степень изменений. Это значит, что нет очаговых процессов в организме, а спленомантал… спремон…

– Спленоменталгия.  – помог Шебутилов.

– Вот она, да. Это тоже не значит, что вы больны. Возможно, у вас многочисленные заболевания, но…

Вера Павловна не договорила.

– Как?! И вы так спокойно говорите?! – он встал и начал ходить по комнате – его руки покраснели, потеряв прежний бледный цвет, лицо зацвело красным. – Что же с этим делать?

– Подождите, Николай, присядьте…

Николай присел, будто бы ему было невтерпеж сидеть на стуле. Он ерзал на нем, и будто бы порывался куда-то бежать.

– Вам нужно будет…

Он не мог молчать более.

– У меня нашли гепатит «Б»! У меня был такой стресс! Я начал принимать таблетки, вот тут они все написаны – он дал листок, и затараторил еще быстрее – На шестой день оказалась горечь во рту и боли в правом боку. Мой терапевт отругал меня за передозировку и отправил на ДНК анализ и уровень гепатита «Б». Но я переживаю за свою жизнь! Выпил на пузырек больше – так я только здоровее буду! А у меня жена! У меня две дочери! У меня мама с отцом! Кому я их оставлю? А такие анализы просто так не назначаются! Я ему говорю: «Александр Фомич, вы поймите! У меня жена! У меня…»

– Так что там с анализами? – уже нервно перебила Вера Павловна.

– А? Кто? Анализы… там оказалось, что анализы перепутали…. Мои анализы на гепатит оказались отрицательными, за что я благодарен Богу!

– А я нет…

– Что вы сказали?

– Это вы «что вы сказали»! Вы зачем мне это говорите, если в итоге анализы ложные?

– Ну так это не все, я же делал повторные! Ведь проблемы с желудком остались: то тут резанет, то там кольнет… Проходил флюрографию и ЭДС…

– Что они показали?

– Все хорошо.

– Вы можете говорить только про то, где не все хорошо?

– Так я же к этому и иду! Оказалось, что у меня увеличена селезенка! И сразу понял – у меня же она и болела! А я не знал, что она увеличена, вот боли и не замечал!

– Если не замечали, значит все было хорошо.

– Это еще что! Вот! – Шебутилов начал снимать пиджак, потом рубашку – На руке и ниже печени, видите?

– Нет.

– Ну как же, вот, родинка! Раз… и два! Вот вторая!

– И причем здесь родинки…

– Это я вас хочу спросить – причем? Может быть это рак?

– Аааа… Какие еще у вас симптомы рака?

– Фурункулы.

– Фурункулы – не симптомы рака, Николай Нурланович.

– Все-таки цирроз, да? – со страхом в глазах спросил Шебутилов, подпрыгнув все-таки со стула.

На несколько секунд шум и гам в кабинете прекратились. Николай с надеждой смотрел на терапевта, Вера Павловна же, схватившись двумя руками за голову, смотрела в пол под собой.

– У меня в листке анализа АСТ показатель 41, а норма – 42.

– Это верхняя граница нормы… Все, что вы перечислили, не говорит о раке и циррозе. Хорошо, давайте сделаем так: я вам напишу на листочке диету, анализы, в общем все подробно распишу, а вы через неделю приходите, в пятницу, я вас на три часа запишу, так и быть.

– А можно не от руки, а напечатать? А то я не пойму…

– Хорошо. Подождите только.

Через пять минут Шебутилов довольный вышел из кабинета. Но потом вспомнил, что к врачу он записан только через неделю, и в боку его сразу закололо, заныло и зарезало. Он побежал обратно по коридору, вновь извиняясь, и вбежал в 317 кабинет, где уже сидела заждавшаяся дама в белой куртке и желтой шляпе. Заглянув в дверь, но не переступив порог, он запричитал:

– Как это через неделю? Давайте пораньше, а то так у меня еще фурункулы вскачут, а там и печень отвалится!

Вера Павловна тяжело вздохнула, и хотела уже сказать, но дама тихо встала и пошла в сторону двери.

– Куда вы, Ева Андреевна?

– Я вижу, опять он к вам пришел. Вы сначала с ним закончите. А я пойду, в таком случае, кого-то другого найду. Благо у меня, действительно, не так все плохо, как у находящихся в этой комнате.

– Ева Андреевна, вы подождите, я вам помогу! Что же вы будете маяться? Уже и очередь отсидели!

– Вы себе помогите, Вера Павловна, прежде чем другим помогать…

И дама вышла из кабинета, медленно и аккуратно зашагав по коридору. Николай Нурланович зашел наконец в кабинет, но далеко не прошел. Вера Павловна отрезала:

– Не могу, Николай Нурланович – вы не успеете все сделать за более короткий срок. Я делаю для вас лучший вариант. До пятницы.

Шебутилов вышел из кабинета грустный, в жаркой шубе, пошел вновь по ногам людей, но теперь уже молча. Он не улыбался, только пытался понять – где же заболит сейчас? Он трогал себя везде, где могло резать, мял там, где могло ныть.

Дойдя до остановки в автобусе в таком состоянии, и постояв спокойно с минуту, он успокоился, и даже перестал трогать себя на людях. Он дернул телом, пытаясь вытряхнуть из себя все неблагоприятные мысли, и по нему прошла приятная дрожь. Но Николай Нурланович не принял эту дрожь за приятную. «Что это?» – спросил он сам у себя. Его ноги вздрогнули, и после очень долго дрожали, лоб мгновенно вспотел, неприятно наливая влагой кожу на лице. Он покраснел, и вновь бледные руки его стали кровавыми. «Что со мной? Это органы отказывают?».

Шебутилов рванул в больницу. Он оказался там через пять минут. Очередь почти не продвинулась – Вера Павловна успела принять от силы четырех человек. Шебутилов оттолкнул лысенького мужчину, пытающегося зайти к ней, и забежал сам:

– У меня селезенка отказывает!

– Да как же вы тогда так ходите? – с издевкой спросила Вера Павловна.

Шебутилов скинул шубу на пол и поспешно лег на кушетку.

– Зовите санитаров! Скорее! – он не двигался совсем, чтобы не навредить внутренним органам.

Вера Павловна встала и направилась к двери, но проходя мимо кушетки резко тыкнула рукой в селезенку Николая Нурлановича. Он со страхом посмотрел на нее.

– Я буду жаловаться! Зачем вы меня истязаете?

– Это пальпация. Ничего у вас не болит. Селезенка вот здесь, – она показала ему рукой – потрогайте сами.

Он выполнил ее действие и неожиданно улыбнулся, как бездомный, получивший неожиданно тысячу.

– Действительно… – он сел на кушетке. Вера Павловна подала ему его пальто, предварительно отряхнув.

– Извините… Спасибо вам.

– Видите? Не мешайте работать, пожалуйста. Увидимся с вами в пятницу.

Шебутилов вышел, и вновь молча прошел по коридору. Он опять оказался на остановке, но теперь дрожи в теле не было. Он обратил внимание на свое ощущение тела: «Нет, не болит» – подытожил он для себя». Зайдя в автобус, он сел у окна, как он и любил. Но рядом с ним села невероятных размеров женщина. Этого он не любил. Спустя пару остановок автобус забился людьми так, что даже на их с женщиной сиденье смогла поместиться маленькая девочка. Прижавшись к окну, отчасти из-за неизбежности, он стал смотреть сквозь драную тонировку на тающую черными оттенками зиму. На подтаявшей российской дороге, на кочках, его растрясло. Появилась слабость, на организм вдруг напала… тяжесть. «Селезенка распухла!» – подумал он, резко встал, неизвестно как сдвинув неподъемную женщину, и пропихиваясь к кондуктору сквозь классические тела и запахи тел маршрутки, крикнул водителю:

– Остановите здесь! Мне плохо!

Он отдал сторублевую купюру, смятую от нервов в руке, и выпрыгнул, чуть не уронив портфель. Когда он перебегал через дорогу, он не позаботился о своей безопасности. Шебутилова сбила машина. Похороны были в пятницу.