– Гражданин! Прошу прощения, сержант Грищенко…
– Да?
– Отойдемте в сторонку!
Немолодой уже мужчина в серой, немодной шляпе и промокшем осеннем плаще обречено пожал плечами и, вынырнув из вечно спешащего людского потока, покорно побрел вслед за милиционером к свободному пяточку у стены перехода со станции «Чистые пруды» на станцию «Тургеневская».
– А в чем, собственно, дело?
– Предъявите ваши документы!
– А, пожалуйста, пожалуйста…
Порывшись в карманах поношенного пиджака гражданин, спустя какое-то время, извлек на свет божий видавший виды паспорт и протянул его стражу порядка. Тот, в свою очередь, пролистал его, закрыл и посмотрел мужчине в глаза, улыбаясь при этом какой-то вымученной, страдальческой улыбкой.
– И что же это мы, Сидоров Петр Иванович, ходим по общественным местам с такой кислой физиономией?
Гражданин опешил. Уж чего-чего, а такого от родной милиции он не ожидал.
– А какое, собственно, вам до этого дело? – спросил он угрюмо.
Глаза сержанта судорожно моргнули, на лице его отразились следы тяжелой душевной борьбы, и все это в купе с мучительно удерживаемой на толстых, лоснящихся губах улыбкой придало бравому милиционеру вид законченного идиота. Наконец, справившись с собой, последний судорожно сглотнул и вопросительно глянул на Петра Ивановича:
– Вы что, гражданин, газет не читаете, телевизор не смотрите?
– Почему же, смотрю иногда… – удивление гражданина Сидорова достигло последнего предела. – Да что вы в конце концов мне голову морочите! Я на работу опаздываю, а тут вы со своими идиотскими вопросами! Да что случилось, черт подери, в чем дело-то?