Абиом Биам

Глава III

Слышно только шорканье ног по сухой земле. Тело хоть и устало, но мысли об этом не занимают голову, наоборот, нахлынули воспоминания, которые задавают ритм движению, такой, что мерцающий огонёк еле поспевает. Вспоминалось до боли въевшееся во всё существо Акио событие – последняя прогулка с мамой. Именно то событие, когда он решил во чтобы то ни стало проникнуть в тайны волшебства.

«Днём выходного дня Акио с мамой прогуливались по набережной реки у себя в городе. Мягкая погода, свежий воздух, речная влажность. Мама тогда рассказывала историю, как впервые ощутила волшебную сторону жизни:

Она сидела на крыльце своего дома в деревне, где они жили с её папой. День клонился к вечеру, деревья за оградой вместе с солнцем тоже клонились вправо подстать прохладному вечернему ветерку. По небу тянулась длинная облачная пелена с большими просветами. Картошку уже выкопали, перед крыльцом лежала перекопанная земля с разбросанной ботвой. В левом углу участка покосившийся сарай, прямо перед ней бревенчатая баня. Сзади заскрипела дверь, на крыльцо вышел её папа, сел рядом, несколько минут молчали. Потом он заговорил. Эти слова она запомнила точь-в-точь и Акио тоже запомнил их точь-в-точь. «Дочка, то что ты видишь прямо сейчас перед собой, это далеко не всё что здесь есть. Видимая реальность – это не весь мир, это лишь немногое, что ты и многие другие могут увидеть. Но по ту сторону видимого тоже есть жизнь. Пришло время приоткрыть тебе дверь, твоё нутро уже созрело для восприятия Силы. Я приоткрою, а открывать дальше или нет, решишь сама». После этих слов он положил ей на спину ладонь и из места соприкосновения по телу потекло тепло. Она увидела, как над землёй с картофельной ботвой будто из другой реальности проступают очертания какой-то вьющейся в воздухе светящейся и играющей переливами энергии. Такие завихрения кружили в нескольких местах: одно посередине поля, другое у забора, за которым стоял соседский красный сломанный трактор, и третий вился в кустах малины у бани. «Это Сила», – сказал ей отец, – «позови её к себе, только зови её чувствами, не словами». Она посмотрела на ближний сгусток энергии, сама не поняла, как вызвала в груди возвышенные чувства и послала их ему. Тот откликнулся, всколыхнулся, подлетел к ней, скользнул по рукам, несколько раз облетел вокруг и слился с ней. «Теперь эта Сила будет служить тебе», – продолжил отец, – «помогать тебе познавать волшебство, в том виде, в котором ты способна его познать. Она сама научит тебя обращаться с ней. Запомни вот что – сложность Бытия неимоверна. Каждому воспринимающему человеку – своя Сила. По мере знакомства с волшебством и миром по ту сторону, ты узнаешь, что помимо различных жемчужин, тот мир таит в себе много опасностей. Если обращаться с Силой неправильно, она может покинуть тебя. Дорожи ей, будь бережна с нею».

Не успела мама досказать историю, как Акио ощутил что-то холодящее душу, будто предзнаменование опасности, которая подкралась совсем близко. Он хотел было осмотреться, но застыл, когда увидел испуганное лицо мамы. Она смотрела на него так, будто понимала, что это в последний раз. Она быстро схватила его за плечи и пристально глядя в глаза тревожно сказала: «Найди свою Силу, сынок. Познавай волшебство и не дай злу победить себя». Внезапно из-за спины Акио налетел густо сжатый ураган, подхватил его маму, перебросил через ограждение набережной и устремил вниз. Не помня себя Акио подпрыгнул к ограждению и наполовину свесившись через него, увидел, как что-то непонятное, полупрозрачное, то самое от чего холодило на душе, плюхнуло маму в воду и утащило на дно.

До самой ночи стоял он на том месте застыв, уставившись в воду, пока не произошла одна странность. Мимо проходил мужчина, он подошёл к Акио, посмотрел на него яркими, зелёными глазами и положив одну руку ему на плечо, сказал: «Такой какой ты привык видеть свою маму, ты её уже не увидишь, но душу её спасти ты можешь. Её унесли в Семиречье – узел сплетения миров. Чтобы попасть туда, ты должен стать волшебным».

Акио пошевелил глазами, на несколько секунд зажмурил их и когда открыл, то рядом уже никого не было. Но для него это было и неважно, послание он уловил – чтобы спасти маму, нужно стать волшебным».

Тоннель повернул последним изгибом, за которым летающий огонёк поблёк и растворился в воздухе, он выполнил свою работу – довёл до нужного места. Акио вышел в огромную пещеру, сразу и не понять насколько огромную: стены резко уходят ввысь и где-то там смыкаются в общий свод, из которого видны части вылезших корней того самого Всесветного древа; то тут, то там, по всему пространству пещеры играючи вьются сгустки светящейся энергии, где-то закручиваясь вихрем, где-то плавно перетекая, где-то расширяясь и сгущаясь; по всей длине стен видны другие проходы, похожие на тот, из которого вышел он сам. Из них выходят ещё дети, их довольно много. Все озираются по сторонам и постепенно сходятся к середине пещеры, где больше всего светящейся энергии.

Они выстраиваются в форме круга, вокруг светового столба голубоватого свечения, который уходит вверх под самый свод виднеющихся толстенных корней Древа. Акио протиснулся и встал в общий круг, куда стягивалось всё больше вьющихся клубков энергии. Рядом с Акио стояла беловолосая девочка, ростом ему по плечо, в руке держит мягкую игрушку, видимо так ей было спокойнее. Немного справа парень, который сжал кулаки и насупил брови, наверное, так он хотел казаться бесстрашным, но поджатые колени выдавали его смятение. Слева кто-то взял Акио за руку. Он ещё не повернул голову, но уже ощутил, как тёплая ручка крепко сжимала его ладонь и следом к его локтю прижалась голова.

Внезапно тело обдало мурашками, к глазам прилила кровь. Вьющаяся энергия перед ними слилась в одно целое и преобразовалась в объёмную голограмму, которая, будто фильм, показала им следующее:

«В не столь давние времена произошло явление «Касание атмосфер», когда Суукл отклонился от своей орбиты и своей атмосферой коснулся атмосферы Абиом-биама. Это явление длилось несколько дней, после чего Суукл вернулся на свою орбиту.

Люди всегда считали, что Суукл не обитаемый и никто не заметил, как за время соприкосновения, оттуда на Абиом-биам перелетели тёмные существа. Они называют себя бурготами. Их структура иная. Их коды жизни иные. Они совершенно несовместимы с миром людей и они пришли сюда с целью обращения всего вокруг под свои коды жизни.

Со времён «Касания атмосфер» прошли столетия. Тогда бурготам не удалось ничего. Свечение жизни на Абиом-биаме враждебно для них, они в прямом смысле рассыпаются при соприкосновении с ним. Для процветания им нужна серость и темнота. В тот день, при попытке достичь поверхности планеты, половина всех перелетевших бурготов рассыпалась в труху и они были вынуждены укрыться в глубоких пещерах, под землёй. Там они погрузились в транс и за долгие столетия структура их тел была изменена. Теперь они могут перемещаться по Абиом-биаму без вреда для себя. Настало то время, когда они вышли из пещер, в которых таились. Теперь они летят, чтобы исполнить свою изначальную цель —создать здесь бурготский мир.

Они узнали, чем является источник жизни людей на этой планете, они знают о Всесветном древе. Бурготы вырастили семя своей жизни и сейчас несут его сюда, с тем, чтобы отсюда начать обращение. Если их семя будет посажено, то души людей перестанут созревать, прекратится рождение.

Все дети, кто был призван сегодня в эту пещеру, содержат в себе всесветные души – особый дар, наделяющий их способностью быть гораздо больше, чем просто естественными. Собравшись, дети, должны создать особый свет, который помешает бурготам».

Голограмма свернулась, светящаяся энергия слилась в плотный сгусток будто сжавшись в кулак и через мгновение разжавшись, десятками нитей подключилась к груди каждого из детей, подсветив их души – шаровидные и многоцветные. Биение их сердец по световым нитям передавало пульсацию в общий сгусток, который прирастал в размерах. Внутри него закружились вихри, поверхность заискрилась. Акио ощутил, как зашевелились волосы, как некая сила извне стала раскачивать всех, как жгучее тепло в груди объединяло его с остальными во что-то единое. В какой-то миг он стал ощущать не только себя, но и каждого вокруг. Он вдруг понял, что может смотреть на происходящее через глаза всех одновременно.

В это время отовсюду в пещере полезли тёмные пятна: с боков, сверху и снизу. Сперва появлялись пятна на поверхности, затем из них вылезали руки и головы с масками вместо лиц. Когда тёмное существо полностью просачивалось наружу, в прорезях для глаз в маске загорались комочки пламени. Их тела уплотнялись и они слетались под свод пещеры, где слеплялись в одну общую чёрную пелену, собираясь обрушиться на тот самый «особый свет», который уже вырос настолько, что почти касался лиц детей.

Когда чёрная пелена под сводом достигла размеров, способного обхватить пульсирующий шар света, то с силой тяжеловесного тарана обрушилась на него. Первые ряды бурготов посыпались пеплом. Световой шар буквально выжигал их, заставляя чёрную массу таять, как снег под напором пламени. Но число бурготов росло, они продолжали вылезать отовсюду и пополняли чёрное полотно. Единая желеобразная бурготская рука постепенно обволакивала шар детского света.

Вместе с тем из-под земли, прямо под детьми, стали просачиваться ещё бурготы. Их маски быстро появлялись и не успев сильно обгореть в лучах адского для них свечения, выпрыскивали изо рта какую-то серую жидкость на ноги детям и снова исчезали в земле. Те из детей, на кого попали брызги, начинали сереть. Серость расползалась по их телам, поглощая все цветные оттенки. Одна за одной продолжали появляться маски из-под земли, всё больше и больше разбрызгивая серую жидкость.

Будучи включенным в общую цепь, Акио начал ощущать, как другие дети выключаются и сила роста свечения угасает. Справа от него оборвалась нить, сцепляющая одного из них с общим сгустком свечения. Акио повернул голову и увидел, что рядом с ним стоит полностью посеревший парень с безжизненным видом. Он повёл глазами по кругу и заметил, что таких уже больше половины. Тёмное полотно продолжает напирать. Пепел от сгорающих бурготов разносит по пещере. Детей, поддерживающих свечение, становится всё меньше. Свечение стало меркнуть, а тепло, излучаемое шаром, остывать.

Тело Акио будто бы само попятилось назад, но световая нить, подключенная к его груди, не позволяла сделать более двух шагов. Усилием воли он заставил себя собрать все силы и рвануть – нить оборвалась словно струна «бзыньк». Дальше всё происходило как в тумане. Он упал, кружилась голова, руки заскребли по земле, оттолкнулись, ноги побежали, всё перемешалось, одни линии пересекают другие, вспышки света, искры, тёмная густота. Каким-то чудом он забежал в тот самый тоннель, по которому пришёл и тут же свет позади него заметно померк. Он судорожно оглянулся на ходу и с ужасом увидел, что тёмное полотно уже почти полностью поглотило световой сгусток. Перед тем как водрузилась кромешная темнота, только и успел он заметить, как к месту под сводом, где сходились корни дерева, устремилась орава бурготов – они несли что-то большое и овальное, похожее на семечко. Какой-то миг и даже малейшие искры света погасли. В голове путаница, тело бежит само по себе, спотыкаясь обо что-то, падая, вставая, врезаясь в выступы, отклоняясь, но всё равно не переставая бежать. Всё казалось сном. Когда в такой короткий отрезок времени срываются разом все иллюзорные представления о том, как устроен мир, очень хочется проснуться. Но в этом сне проснуться было нельзя – всё происходило на яву.

По прошествии неизвестно сколько скребущего и устрашающего неизвестностью пробирания по темноте времени, внезапно Акио услышал позади себя что-то похожее на голос, будто старое радио с помехами: «А вот и ты…» и следом ощущение, что чьё-то касание соскользнуло с его руки. Подпрыгнув от испуга, Акио резко развернулся и каким-то образом ощутил прямо перед собой бурготскую маску. Акио шмякнулся на спину, бургот завис над ним. Словно смакуя трепет жертвы, бургот капнул немного серой жижи ему на плечо. Всё существо Акио всколыхнулось. Область вокруг плеча начала сереть. Бургот капнул ещё туда же, серое пятно расширилось больше, покрыв часть тела от шеи до низа груди по правому боку.

Акио явно ощутил, что это сама смерть подступила к нему и сейчас играючи через секунды погасит его жизнь. Совсем недавно, когда он шёл в эту пещеру, он и подумать не мог о таком исходе, он видел, что это путь к тому самому обретению волшебства, всё было так ясно и близко. А теперь выясняется, что это вовсе не так, что есть некие существа, которые перечёркивают его надежды, рвут их на куски и будто бы говорят ему: «Всё для чего ты жил до этого момента – всё одна сплошная пустота, никчёмное дребезжание и только. Ты жил лишь только для того, чтобы другие могли тебя съесть». В голове замелькал каскад картинок, как вспышки одна за другой, внутри всё встрепенулось, возмутилось, обозлилось и в резком порыве он закричал. Совершенно неожиданно для самого себя из него вспышкой молнии выстрелил мощный всплеск разноцветного сияния, плотным лучом ударивший прямиком в бургота. Всё произошло настолько быстро, что если бы рядом сидел какой-нибудь жучок, то и тот не успел бы пошевелить усиком – бургот осыпался пеплом.

Грудная клетка тяжело вздымается, холодный пот сочится из пор, никаких звуков, кругом сухая земля и из живых только он. Быстро вспомнилось, что надо бежать, но как только постарался вскочить, то сразу ощутил, что правая рука повисла как бесхозная верёвка и весь правый бок его не слушает. Попробовал вдохнуть поглубже, но получилось как-то наполовину. В состоянии измождения, опёрся на левую руку, потихоньку поднялся и словно слепой крот поплёлся наощупь, шаркая плечом о сухую землю.

Минули часы. И как оно часто и бывает, когда уже почти утеряна надежда, вдруг появляется зацепка за жизнь и надежда снова насыщается. Вдали, среди единого чёрного, будто какой-то художник мазнул узкую полосу белеющего света. Она бездвижно лежала, искоса подсвечивая частичку земли. Акио сразу вспомнились кадры из документальных фильмов про океаны, когда в непостижимой глубине загорается кругляшок света, к нему подплывает рыбка, а там из зоны невидимости проступают острые зубы хищника. Но тут и выбора нет: позади наверняка погибель, а впереди не факт. Он ускорил плетущийся шаг и пройдя немного, полоска света качнулась. Она поползла в его сторону, не спеша расширяясь по мере приближения к нему. Акио замер. Когда эта полоска коснулась его ног, то поползла вверх и остановилась на лице.

– Акио? Это вы? – услышал он знакомый голос и будто моряк, сбившийся с курса, опустошивший все запасы воды, смирившийся со смертью, вдруг увидевший возвышение на горизонте и потянувшись рукой, произносит высохшими губами «Земля», ощутил всплеск радости.

– Фидэн? —волнительно переспросил Акио.

– Нога пришла в негодность, не могу идти. Решил подождать Вас здесь, – ответил Фидэн.

Быстро раскачиваясь, Акио подошёл к нему.

– Что с вами, сударь? Вы повреждены? Ваша правая рука, бок, часть груди и спины серые, причём вместе с одеждой. Похоже, что вы попали в беду, вас нужно направить в больницу. Но здесь нет связи. Нужно выйти наружу, – сказал Фидэн.

– Да. Случилось приключение. Ты передвигаться можешь?

– На ногах нет, но можно попробовать ползком.

– Хорошо. Тогда не будем терять время. Уходим, – сказал Акио высохшим голосом.

Фидэн лёг животом на землю и пополз, перебирая руками. Акио шатаясь плёлся рядом.

********

Бурготы водрузили семя со своим кодом внутрь Всесветного древа. Корни стали высыхать, искорёженно выгибаться и обесцвечиваться; на поверхности некогда могущественное, сияющее, необъятно гигантское дерево, сбрасывало засохшие плоды с ветвей; не дозревшие души покатились по земле мёртвыми камнями. Словно растрескивающаяся краска, серость ползла по стволу вверх, расползаясь по ветвям и пробираясь к макушке, переписывая коды былой жизни на новые. Той жизни, что предпочитает причинение страданий – созиданию любви, порабощение – освобождению, серость и мрак – цветному и ясному, боль и разлуку – добру и единению.

Оставшееся свечение сбегалось к макушке, словно спасаясь от напирающего огня и стараясь зацепиться за отдельные островки коры. Вылетевшие на поверхность бурготы, закружились возле Древа в ликующем танце – долгожданное обращение планеты началось. Они устремили свои зловеще горящие в глазницах масок огни на макушку Древа. Как раз сейчас последние останки свечения покорно ждали, бежать было некуда. Серость уже доползла и нахлынула последней волной. Всесветное древо было полностью изменено. В ехидной агонии бурготы затряслись, издавая скрежеты и хрипы. Одни разуплотнялись и уплотнялись, становясь то бледно-серыми, то густо-чёрными. Другие кружились по спирали вокруг ствола. На ветвях, где раньше зрели души, начали расти капли, заполняемые серой жижей.

Но вдруг что-то внутри Древа затряслось. Все бурготы замерли и стали подозрительно наблюдать. Через тонкие прорехи в коре ствола пробивались еле заметные лучики радужного света. В рядах бурготов начались волнительные поползновения. Свечение сверкнуло где-то в районе середины ствола и неожиданно рвануло вверх. Бурготы ахнули. Сгусток разноцветного свечения молнией выстрелил из макушки и скрылся за облаками. Бурготы подумали, что так, наверное, выглядит смерть этой древесины и продолжили ликовать. Впереди их ожидало лакомое пиршество – целый мир, насыщенный тёплыми тельцами, к которым они уже совсем скоро полетят.

Глава IV

Акио с Фидэном преодолели тоннель и снова оказались на том заброшенном футбольном поле. Выйдя из трухлявой двери в пригорке, Акио плюхнулся на траву, тяжело дыша. Через минуту выполз Фидэн. Дверь с пригорком исчезла. Уже светало. Небо зашорено лёгкой пеленой бледных облаков, видны просветы оранжевого неба, на траве ощущается роса, а в воздухе повис бездвижный туман. В свете утра отчётливо видны руины заброшенного района.

– Постараюсь вызвать техпомощь, – сказал Фидэн, приподняв голову к небу.

Посеревшая часть тела Акио отнимала силы и притупляла чувства.

– Будто цвета померкли, – еле дребезжащей гортанью проскрипел он, – трава почему-то не такая зелёная как раньше и небо должно быть оранжевое, но не пойму такое ли оно.

– Полагаю это следствие долгого нахождения в темноте, сударь, – предположил Фидэн и повернул голову к нему, – техпомощь не реагирует, в эфире какие-то помехи. Какие будут распоряжения?

Акио попробовал сглотнуть слюну, но во рту безнадёжно пересохло. Отдышка не проходила. Оставаться здесь нельзя, нужно куда-то идти, но пока непонятно куда, возможно стоит попробовать вернуться домой.

– Пить, – сухо произнёс Акио, – попью и будем думать куда дальше.

– Как скажете, сударь. Вы не могли бы подать мне вон ту оглоблю? Использую её как ходулю, – сказал Фидэн, указывая на длинную палку возле Акио.

– Возьми сам, я отдыхаю, – уткнувшись лицом в траву промямлил Акио.

Фидэн, переставляя руки, дополз до палки, последовательно поднялся на рабочую ногу и вставив палку под мышку, попробовал пройтись с найденной ходулей. Акио собрался с силами, отодрал себя от травы, как пригоревшую картушку от сковородки, и они пошли искать что-нибудь попить. Пошли той же дорогой, что и шли сюда.

Пустынные улицы, облезлый кирпич, повсюду наслоения пыли, стёкла местами разбиты, местами чем-то измазаны. Останки, в прошлом обитавшей здесь жизни, разбросаны, как игрушки после ребёнка (где поиграл, там и бросил): вывески заведений на домах, прогнившая мебель внутри, детская кукла без глаза у канавы, дырявый сапог с проросшим кустиком внутри, проржавевшие автомобили у обочин, выцветший большой плюшевый медведь, повешенный на ветку дерева, наполовину врытые в землю автомобильные покрышки на детских площадках, качели сорваны с петель и обилие сорняковых зарослей. Всё вокруг нисколько не скрывая, открыто говорило: «Это место ношенное и тот, кто носил, ушёл».

Прорехи в облачной завесе раскрывались шире, всё более обнажая красивое оранжевое небо. На высоте кружило несколько птиц, возможно орлы, высматривающие пищу. Слабость в теле Акио прирастала, приходилось перетаскивать каждую ногу, голова повисла на шее, искоса смотря через полуопущенные веки.

– Мне нужна вода, я сейчас упаду, – он сполз по стене и развалился на тротуаре сидя, опёршись спиной на кирпичную стену.

– Конечно, сударь. Попробую отыскать поблизости бывшие продуктовые магазины, может там что-то можно найти. Скоро вернусь, – и Фидэн, опёршись на ходулю, отрывисто зашагал. Тишину застывшего района разбавляли звуки волочащейся ноги и стука ходули при переставлении. В глазах Акио силуэт Фидэна уменьшался и в скором времени скрылся за поворотом. Он закрыл глаза и уснул.

********

Пройдя несколько домов, Фидэн заметил, лежащую на дороге вывеску «Еда», рядом с ней широкие разбитые витрины, за которыми просматриваются длинные ряды стеллажей, уходящие вглубь помещения. Оценив обстановку и не выявив опасности, он зашёл внутрь. Опираясь на ходулю и оставляя за собой прочищенную линию в пыли от волочащейся ноги, он продвигался к кассам. На стеллажах и на полу валяются порванные коробки, пустые бутылки, осколки стекла. Проблески солнца через витрины косыми лучами подсвечивают застывшие в воздухе пылинки. Он прошёл примерно половину зала, но ничего подходящего не нашёл. Слева, через два ряда стеллажей, около стены выложенной прямоугольной белой плиткой, мелькнул крысиный хвост и скрылся за приоткрытой дверью с надписью: «Служебное помещение». Фидэн рассудил, что последовать за крысой будет верное решение, уж кто-кто, а они знают, где можно найти съедобное.

Сразу за дверью в служебное помещение – узкий коридор, выложенный узкой белой плиткой, протянулся немного вперёд и сворачивает направо. Справа, у стены лежат останки какого-то робота, видимо работника этого некогда магазина. Останки лежат в раскоряку, опёршись головой на стену, без руки и разобранной сердцевиной в корпусе с торчащими обрывками внутренностей. Фидэн просканировал лежащие перед ним ноги на возможность наличия подходящих запчастей для замены в своей повреждённой, но таковых не нашлось. В дальнем углу жестяная кастрюля поблёскивает на свету, проходящим через зелёные стеклоблоки у потолка.

В конце коридора, за выломанной дверью было что-то похожее на склад. Сканер Фидэна сразу засёк разбросанные банки и бутылки, но перебрав одну другую, убедился, что из них всё уже вытекло. Из-за впереди стоящего шкафа развевалась лёгкая голубая дымка. Доковыляв до туда, он увидел странное явление, больше похоже на аномалию: весь угол обмёрз льдом, наросты которого расползлись по полу и стенам, и всё это светится голубоватым свечением, испаряясь дымком. Внутри замёрзшего льда просматриваются очертания чего-то похожего на то, что раньше могло называться продуктами питания: пластиковые стаканчики с чем-то внутри, что-то круглое, жёлтое и зелёное, что-то похожее на крышку бутылки и даже вмёрзшие некогда живые крысы и жучки. Долго рассуждать не пришлось, очевидно, что здесь может быть то, что он ищет. Прогнав в процессоре возможные способы извлечения содержимого льда, он решил воспользоваться недавно загруженными приёмами рукопашного боя. Левой рукой упёрся на лёд и в полусогнутом положении правой рукой начал наносить удары кулаком. «Дах-дах-дах» разнёсся шум ударов и по льду поползли расколы. Выковыряв банку сметаны, сгнившее яблоко и фольгу от сливочного масла, он добрался до пластиковой крышки, накрученной на горлышко бутылки. Чтобы её извлечь, он выпрямил пальцы, плотно сложил их в форме колющего копья и стал выдалбливать лёд вокруг неё. Это оказалась пластиковая бутылка, с надписью «Вода», заполненная внутри, пломба на крышке не сорвана.

С находкой в руке, Фидэн вышел наружу. Облачная завеса на небе уже почти полностью расползлась. Оранжевое небо, преломляясь в лучах материнской звезды, испускало на Абиом-биам лоск медных, рыжих и янтарных красок. Начинало припекать. Лёд на бутылке увлажнился и потёк каплями. Преисполненный роботскими приятными картинками, в которых он закрывает открытую задачу – вручает Акио воду, Фидэн пошёл, но не успев сделать и двух шагов, услышал хруст деревянной ходули и повалился на дорогу. В свойственной роботу манере, он тут же переключился на поиск возможной замены ходули. Покрутил головой и из всего, что попало в зону видимости, его внимание привлёк припаркованный на противоположной стороне дороги скутер красного цвета. Это оказалась одна из первых летающих, бесколёсных моделей VZ-021, с возможностью преобразования энергии света в водород – энергию, необходимую для движения. Фидэн пополз к нему проверить в рабочем ли он состоянии, и пока полз, проверил подключение к сети – в этом районе слабый сигнал присутствовал – загрузил из сети базу данных по этой модели.

Пошарпанный с разбитыми приборами, в нескольких местах проржавевший насквозь, но всё же в рабочем состоянии – такое заключение сделал Фидэн о скутере после осмотра. Сел на сидушку, нажал на кнопку запуска. «Дых-дых-дых» раздались холостые звуки двигателя, в потугах пытающегося завестись. Спустя несколько попыток, скрипя внутренностями, он всё же завёлся, набрал начальную мощность и поднялся над поверхностью в полуметре. Несколько раз крутанув рукоять газа, чтобы проверить работу оборотов, Фидэн снял с нейтральной передачи и VZ-021, закручивая пыль на дороге в пушистые завихрения, полетел. Скутер то набирал высоту, то терял, шоркая днищем по асфальту, потом снова набирал. Фидэн разгоняясь, притормаживая и огибая то, что валялось на пути постепенно осваивался с управлением.

Тем временем Акио уже похрапывал. Свет звезды опалял улицу почти вертикальными лучами так, что и каждая тень затаилась в укрытиях. Несмотря на это, прямо возле него, на поверхности обветренных кирпичей стало проступать чёрное пятнышко, разрастаясь словно сочащаяся гуашь. И как и тогда в пещере, поначалу растекалось плоско по стене, потом стало выступать наружу, вытягивая конечности. Бургот постепенно выполз, уплотнился и завис над Акио. Зловещие огоньки в глазницах вожделеюще колыхнулись и серая жижа начала скапливаться у края рта.

– Акио!!! – внезапно раздался крик Фидэна, как раз выруливающего на скорости из-за поворота. – Проснитесь!

Поняв, что обстановка критическая, Фидэн крепко сжал бутылку со льдом, замахнулся и что есть сил зашвырнул её, целясь прямо в голову бургота. Бутылка, вобрав в себя не только силу броска, но ещё и скорость скутера, засвистела словно пушечное ядро, и разрывая воздух шмякнула точно в цель. Голову бургота резко мотнуло в сторону, серую жидкость выплеснуло на стену. Бургот скукожился и волнообразно попятился. Фидэн в скоростном развороте подлетел к Акио, схватил его и посадил перед собой. Быстро наклонился, схватил бутылку со льдом.

Бургот оклемался. Его красно-чёрная маска с выпученными щеками и прорезанным ртом, застывшем в оскале, наклонилась вперёд и ядовитые огоньки тонкими иглами вцепились в двоих на скутере.

– А-а-а, сопротивляетесь, – шипяще прохрипел бургот, – уничтожать слаще будет.

Фидэн крутанул рукоять газа, скутер вздыбился и сердито рыча, полетел прочь, подняв густое облако пыли за собой, через которое просвечивали два красных зловещих огонька. Бургот ринулся в погоню.

– Сударь, возьмите бутылку, – Фидэн положил её на колени Акио, – лёд немного оттаял, внутри уже есть вода, – а сам пригнувшись, сосредоточился на дороге, которая почти каждые несколько метров преподносила сюрпризы в виде обломков и останков былых времён.

Акио уже очнулся и начал понимать, что происходит. Схватил бутылку, крышку сорвало при ударе о бургота и он сразу прислонил её к губам. Растаявшие капли, живительной силой потекли по выжженной сахаре во рту, жадно впитываясь в каждый ухаб. Веки начали подниматься, вкус жизни впорхнул с чемоданами в недавно оставленный дом. Глаза стали улавливать мелькающие столбы и отдельные части домов. На фоне обессиленности, вода произвела пьянящий эффект и на приливной волне Акио ощутил всё происходящее, как свершающееся приключение. На какой-то миг ему даже стало весело, мол «Ха-ха! Сзади какой-то бургот гонится. Посмотрим кто кого. Ну-ка, Фидэн, поднажми!».

Выпив всё что мог и переведя дух, Акио оглянулся. Бургот летит над землёй ровно, без суеты, где-то плавно огибая препятствия, а где-то пролетая сквозь них. Впереди, посреди дороги, лежит перевёрнутый грузовик, почти полностью перегородивший дорогу. Акио крепко схватился за Фидэна, который уже приготовился к манёвру и через секунду крутанул резко влево. Скутер вылетел на тротуар и вильнув между разбитым автоматом по продаже газированной воды и пожарным гидрантом, снова вернулся на дорогу, оставив грузовик позади. Акио снова обернулся. Прямо из грузовика вылетел бургот, поначалу полупрозрачно-серый, но затем быстро уплотнившийся до чёрного цвета, и всё также не сводя с него свои зловещие огни. Холодный пот проступил наружу. Былая радость от приключения тут же разлетелась, как стая голубей, когда их вспугнёшь. Вмиг до него дошла вся тяжесть происходящего. Что это вовсе никакое не приключение, а буквально секунды, отделяющие его от настоящей смерти.

– Фидэн, выжми всё что можно из этого драндулета!!! – проорал он с вытаращенными глазами.

– Уже, сударь, уже, – спокойно ответил Фидэн, – но этот бургот может лететь не сворачивая, а нам приходиться вилять. К моему сожалению, он нас догоняет. Если у вас имеются какие-либо предложения, пожалуйста, не задерживайте их в себе, говорите. Я пока не имею возможности найти удачное решение.

Бургот уже летел на расстоянии чуть больше двух метров от них. Тело Акио напоминало вздыбившуюся кошку, внезапно ошарашенную – волосы дыбом, нижняя челюсть подёргивается.

– Близка кончина, – прошипел бурготский хрип совсем рядом, – сладость для меня обратить тебя.

Акио вдруг озарила мысль, что нужно вызвать то волшебное свечение, которое выстрелило из него в тоннеле. Но сложность была в том, что он не знал, как это сделать. Сперва он направил внимание в область груди, стараясь ощутить источник волшебства. Попытался представить свечение вокруг себя, напряг мышцы, задышал с оскалом. Но ничего похожего на тот всплеск свечения не происходило.

– Ну давай же, давай! – ругался он сам на себя.

Сосредоточив всё внимание на себе, он совсем забыл думать про бургота и словно щелчок затвора мины, прозвучало уже совсем вплотную хрипяще-шипящее: «Акио… Так тебя зовут? Закончился Акио, будешь серым пятном», и тут же скутер дёрнуло влево. Фидэн молниеносно дёрнул руль в противоположную сторону. Акио мотнул головой и увидел, что чернючий бургот вцепился в ногу Фидэна и тащит на себя, как зловещие огни всё также смотрят на него и будто наслаждаются его трепетом.