Вовка и водка (или дети подземелья)

Часть 1

– Ты посмотри на себя, ты же в конченого алкаша превратился-, уже привычно выговаривала Владимиру жена. Впрочем, Владимиром он был раньше, в другой жизни, которая ему самому сейчас казалась давним полузабытым сном.

На церемониях награждения он был Владимиром Николаевичем Рухловым, в роте которой командовал, к нему обращались: товарищ капитан или товарищ командир, друзья звали Володя или Вова.

Но это было давно, и потихоньку стиралось из памяти. Сейчас у него были другие "друзья", которые звали его просто Вовка, а когда у него появлялись деньги или удавалось раздобыть бутылку, он был Вовчиком и друганом. За глаза звали Вовка-солдат.

– Когда же это закончится, сил моих больше нет продолжала жена. – Тебя уже дочь ненавидит, устала на твою пьяную морду каждый вечер смотреть. Ей перед подругами стыдно, все смеются что у неё папаша алкаш. А мне людям как в глаза глядеть?

Не работаешь, каждый день пьяный, все уже, наверное, забыли каким ты раньше был. Только и слышу: твой алкаш опять "на пятаке" гуляет, что ни день то побьёт кого-нибудь, а то и челюсть другому алкашу сломает.

Надя заплакала. Владимир стоял, опустив голову и молчал. А что он мог ей сказать? Права была жена, кругом права. Пора завязывать, тоже уже привычно подумал он. Вот сегодня достану опохмелится и завяжу, действительно допился до ручки, недавно чуть ордена на водку не сменял.

Хорошо Георгий Архипович, учитель старый, увидел, забрал. Сказал иди проспись и звание офицерское не позорь, сам фронтовик, понимает. Отечественную с первого дня до Дня Победы. Нет надо завязывать.

Но Вовка понимал, что обманывает сам себя, ни черта он не завяжет, сейчас Надя уйдёт на работу, дочь в школу, а он снова отправится на "пятак", место, где каждое утро собираются поселковые алкаши.

Пятаком называли двор бывшего детсада номер 5. Жители посёлка проходя мимо, сейчас только вздыхают, хороший был садик, уютный и тихий, только маленький, на всех детишек стало не хватать.

Это сейчас в семье обычно один ребёнок, второго чаще заводят чтобы получить материнский капитал, не все конечно, но и таких много. Раньше рожать не боялись, хотя никаких капиталов не давали, было другое: бесплатные школьные обеды, пионерские лагеря летом, много разных кружков и секций, выбирай к чему душа лежит. А главное отношение к старикам и детям было другое.

Решили строить садик побольше. Обнесли забором участок возле леса, большой участок, красивый. Завезли материалы, начали строить. Ну а затем страны с красивой и гордой аббревиатурой СССР не стало, и получилось, как всегда, хотя хотели как лучше, как сказал один политик.

Деньги, выделенные на строительство, куда-то запропастились, рабочим перестали платить зарплату, и они разбежались, человек ищет, где лучше, семьи всем кормить надо. Стройка заглохла. Потом закрыли и старый садик, воспитатели тоже кушать хотят, а зарплату по полгода не платят.

У кого была возможность нанимали няню, других детей разобрали бабушки и дедушки, а некоторым мамам и с работы пришлось уйти, всё равно денег нет. Лучше что-то на огороде вырастить да на рынке продать, опять же ребёнок под присмотром.

Участок, выделенный под строительство, купил какой-то городской богач, и построил шикарную дачу с трехметровым забором и охраной, а старый детсад окончательно забросили. Что можно было украсть украли, остальное сломали и загадили.

А тихий двор сразу облюбовали алкаши, и уютно, и из-за разросшихся кустов никто не видит. Даже поддерживали в нём относительный порядок: поставили лавочку, изредка подметали окурки и прочий мусор, который сами же и разбрасывали.

Вовке было жалко жену. Надя раньше была красавицей, но не ветреной, а какой-то домашней, покладистой. Когда Владимир впервые увидел молодую учительницу, только что приехавшую в посёлок, то сразу понял, что влюбился сразу и навсегда.

Та тоже не раздумывая бросилась в омут голубых глаз красавца офицера. Высокого, мужественного и весёлого. Тянуть долго не стали, сыграли свадьбу. Жили хорошо, не очень богато, но и не бедно. Да дело ведь даже не в этом, когда по-настоящему любишь, с любимым и чёрный хлеб-пряник.

Владимир служил в бригаде спецназа ГРУ, дислоцированной в области. Служил честно и хорошо, командование его ценило. Выезжал в командировки в горячие точки, геройски воевал, участвовал в спецоперациях, имел боевые награды.

Надя всегда очень переживала за мужа, когда ждала его из опасных командировок. Старалась не думать о плохом, но тревожные мысли назойливо штурмовали мозг. А Вовка только отшучивался:

– Ничего теперь со мной не случится, меня дома Надежда ждёт, а скоро и Вера появится (Надя тогда забеременела, хотели девочку), ну а ЛЮБОВЬ всегда со мной.

Но человек как известно только предполагает. В своей последней командировке получил тяжёлое ранение, практически несовместимое с жизнью. Никто не верил, что он выкарабкается, обычно после такого не выживают. Если и не сразу путёвку на тот свет выдают, то почти всем в первый год. Две недели в коме пролежал, но выжил вопреки всем прогнозам.

Верила в Вовку только жена да он сам. Всё верно, как Надежде без Веры жить? Да и никто без Веры и Надежды не выживет. В общем выкарабкался Вовка, но службу в бригаде пришлось оставить, ни одна медкомиссия не пропустит.

А вскоре и бригаду расформировали. Была бригада элитного спецподразделения, и в одночасье её не стало. Знать бы имя той сволочи которая такое решение приняла, да что толку. В смутное и тяжёлое для страны время всё дерьмо на поверхность всплывает, оно как известно не тонет.

Множество молодых крепких и здоровых мужчин, которым хоть и не пришлось как Вовке пережить кому и клиническую смерть, так же, как и он оказались не у дел. Естественно, возник вопрос как жить дальше.

То-то возрадовался криминал. Одно дело взамен посаженных или поселившихся на погосте шестёрок пополнять свои ряды шпаной с улицы, и совсем другое усилить хорошо обученными подготовленными бойцами. Криминальные группировки что называется отрывали бывших спецназовцев с руками.

Другие рассосались по коммерческим фирмам и фирмочкам, пробовали создавать свои, по сути, тот же криминал. Ибо в то время, не нарушая законов и не поддерживая с ним связь, никакая коммерческая структура выжить не могла.

Вовке можно сказать повезло. Один генерал, знавший Рухлова ещё по Афгану, используя свои генеральские связи, устроил офицера работать в районный военкомат. Работа спокойная и непыльная, сиди бумажки перебирай с восьми до пяти, и денежка какая-никакая капает. Немного, но существовать можно.

Только не по нутру это было боевому офицеру. Это всё равно что волка на цепь посадить и заставить дом охранять. Охранять он, конечно, будет, и получше любого пса, только скоро от тоски подохнет. Ему воля нужна, борьба, риск, свежий ветер, а тут цепь.

Стал Вовка тоску водочкой глушить. То есть выпивал конечно и раньше, но аккуратно и только по поводу. Успешную операцию с сослуживцами обмыть, награду, в праздники пригубить, дни рождения, дело святое. А теперь каждый день стал прикладываться, вернее каждый вечер, на службе себе такого всё же не позволял, дорожил работой, хоть какой заработок.

Приходил вечером домой крепко "под мухой", съедал приготовленный женой ужин, смотрел по телеку новости, матерился про себя и ложился спать. Буйным он не был, на все упрёки жены обычно отмалчивался, да и вообще стал мало разговаривать, больше молчал.

Когда родилась Верочка, с выпивкой подзавязал, терпел. Снова "причащаться" стал только в дни рождения да праздники. По выходным фуры на "бакалейке" разгружал, вагоны на станции, денег постоянно не хватало.

Наденька тоже кроме основной работы за любые подработки хваталась, не гнушалась ничем: и полы в местной администрации мыла, и дворника подменяла. Тяжело было, но жизнь вроде начала налаживаться. Муж почти не пьёт, снова шутить начал, с ребёнком помогает. Так продолжалось почти десять лет. И в стране потихоньку стало что-то меняться, как говорится живи да радуйся.

Но оказалось, что радоваться рано. Районный военкомат тоже закрыли, решили, что хватит одного областного, всё равно призывников в разы меньше стало. Кого родители от Армии откупали, кто-то сам всеми правдами и неправдами "косил". Служить стало не почётно как раньше, а тяжело и плохо.

Так Вовка снова оказался на улице и снова запил. На этот раз глухо и страшно, по-чёрному.

Часть2

Надя плакала, закрыв ладонями лицо. Худенькие плечи вздрагивали в такт рвущимся из самой глубины души рыданий. Вся она сейчас напоминала маленького обиженного ребёнка, с которым взрослые незаслуженно обошлись зло и жестоко.

Владимир смотрел на жену, сгорал от жгучего стыда, и не знал куда деваться от сдавившей сердце жалости. Он ведь любит её, очень любит, когда и как он позволил водке одержать верх? Как он пропустил этот момент?

Как он, боевой офицер, позволил этой заразе распоряжаться его жизнью? Как случилось что она подчинила его себе, диктует ему свои законы и правила? Вернее, правило у неё одно, и он уже почти два года ему подчиняется. Каждый день напивается до глухого безразличия ко всему, не думая, что будет дальше.

Раньше, когда сам не пил, он удивлялся тому, как эти алкаши, которые теперь стали его друзьями, умудряются каждый день напиваться. Не работают, денег взять негде, в долг уже никто не даёт, это всё равно что выбросить, не вернут никогда. Тем не менее напиваются каждый вечер.

Теперь он сам с утра до вечера проводил на "пятаке" и сам каждый вечер напивался. Странное дело, но выпивка находилась всегда, как говорится "свинья грязи найдёт".

Те, кто моложе и сильнее нанимались вскопать какой-нибудь бабушке огород, напилить дров, другие тащили из дома всё что можно продать или сменять на водку. Третьи просто попрошайничали. Односельчане костерили пьяниц на чём свет стоит, но некоторые давали.

Когда кому-то удавалось раздобыть выпивку, он шёл на "пятак" и делился с другими, взаимовыручка в действии так сказать. Те, кто выпивал втихаря от других и делиться не хотел, из общества изгонялись как только их на этом ловили.

*******

– Ну что ты Надь, перестань. – каждое утро раскаивался Владимир. – Завяжу я, вот увидишь, правда завяжу, самому надоело. У тебя на пиво нет?

– Какое пиво Володя? прорвало жену. – Я не знаю, чем вас завтра кормить, везде зарплату задерживают. На трёх работах горбачусь, а толку. Дадут немного, и всё завтраками кормят, устала я Вова, не могу больше так.

– Уйдём мы с Верочкой от тебя, ты тоже каждый день бросить обещаешь, только и слышу: завтра, завтра. Жизнь проходит Вова. То из командировок твоих ждала, даже обрадовалась сначала, когда перестал воевать, думала заживём, всегда вместе, рядом теперь.

– Ну закрыли военкомат, можно же что-то другое найти. Тебе Олег Андреевич предлагал в военном училище преподавать, почему отказался, чем не работа?

– Ну не моё это Надь, у доски стоять, учить кого-то. Не смогу я, не получится у меня, лучше грузчиком куда-нибудь устроюсь, завяжу я, точно завяжу.

– Бросай пить Вова, Христом Богом тебя прошу бросай! Ты сможешь, ты сильный, ну нельзя больше так. То и дело в драку какую ввяжешься, а если не дай бог не рассчитаешь? Ведь дождёшься, или посадят или убьют. Ткнут сзади ножом, как один твой собутыльник хотел, и всё.

– Сломал ты ему руку, так он скоро из больницы выйдет, мстить начнёт. Люди говорят при всех орал что тебя зарежет. В следующий раз может и получиться у него, будешь пьяный и не успеешь среагировать.

– Я Надя успею, учили меня успевать, это уже на автомате всё. Пойду в военкомат областной, контракт подпишу. Точек всяких на планете много. Сейчас на медкомиссии не так придираются, как раньше, всем до лампочки стало, хочешь воевать – иди воюй. Контрактникам говорят сейчас хорошо платят.

– Какой военкомат? Какой контракт? Ты по ночам от боли орёшь, стонешь. Не навоевался ещё? Ты главное пить бросай, а работу найдёшь, – Надя немного успокоилась. – Ладно, иди в душ, завтрак разогрею, мне сегодня не с утра.

Вовка тоже успокаивался. Уф, вроде опять пронесло, Надя она отходчивая. Взгляд упал на гири и гантели, стоявшие в закутке за шкафом. Когда-то он каждое утро начинал с зарядки, таскал железо, потом пробежка, старался держать себя в форме. Теперь гири и гантели за ненадобностью пылились в углу.

Владимир ещё раз тоскливо вздохнул и отправился в ванную. Мыться и бриться он всё же пока не прекратил. Пока брился в голове крутился каждодневный утренний вопрос: – Где достать опохмелиться? на "пятаке" конечно найдёшь, но идти туда не хотелось, действительно сколько можно?

*******

Пока ел, Надя задумчиво смотрела на него и о чём-то думала.

– Вот что Володя, поезжай-ка ты к Николаю, поговори.

Вовка было вскинул голову в негодующем жесте, но Надя остановила его движением руки. – Подожди не перебивай. А то опять поссоримся. Я знаю всё что ты скажешь. Знаю так же то, что ты сам прекрасно понимаешь, что все твои домыслы ерунда.

– Ничего у нас с ним не было и быть не могло. Он тебе помочь хотел, вы ведь лучшие друзья были. Ну откуда в твоей пьяной голове всякие нелепые фантазии берутся?

– Коля ведь тоже раньше пил, сильно пил, ты сам тогда к нему ездил и ребята ездили, разговаривали, помочь хотели. Даже квартиру свою городскую пропил. Но ведь как-то сумел бросить, без всяких кодировок против которых ты так настроен.

– Дом родительский говорят восстановил, даже кур и кроликов завёл. Вот только так и не женился. Съезди к нему, поговори, может подскажет что. Как ему бросить удалось, что подтолкнуло.

– А то ты не знаешь почему он не женился. По тебе с первого дня сохнет, как только я вас познакомил, вот и не женился. Съезди говоришь. До него только на поезде четыре часа, а потом ещё два на автобусе, где деньги на билет?

– Я бы может и съездил, права ты, виноват я перед ним, обидел. Пьяный тогда был, почудилось что вы с ним переглядываетесь очень уж многозначительно, как будто только и ждёте, когда усну. Ну я и психанул, выгнал его.

– Тем более раньше, когда я его спрашивал. Ты чего не женишься? Он всегда отвечал, что такую как твоя жена пока не встретил. Сам понимаю, что виноват перед ним, извиниться должен, даже звонил ему как-то, трубку не взял.

– А ведь Колька мне жизнь спас в Афгане, а в Чечне я его прикрыл, а потом вот так глупо получилось. Денег заработаю, съезжу к нему обязательно, права ты.

– Есть у меня немного денег Володя, по копеечке на чёрный день откладывала, на дорогу хватит. Поезжай, завтра и поезжай, нечего тянуть, поезд утром, сегодня не успеешь. Только я очень тебя прошу, не ходи сегодня никуда, не пей, а то опять всё испортишь.

*******

Теперь он стоял на вокзале и ждал поезда. До него было ещё больше часа., и Владимир отправился в привокзальный скверик. Вчера он всё же никуда не пошёл. Весь день слонялся по квартире как неприкаянный. Включал телевизор, слушал очередное враньё «слуг народа», раздражался, снова выключал.

Опохмелиться хотелось жутко, но терпел. Тело ломило, голова налилась свинцом, язык был сухим и шершавым и не помещался во рту. Пил литрами воду из-под крана, выходил на балкон, опять в комнату. Казалось, день никогда не кончится. Но вытерпел, выпивку искать так и не пошёл.

Утром вымылся, побрился, надел одну из двух оставшихся приличных рубашек и отутюженные Надей брюки, погладил жену по плечу, и отбыл мириться с другом. Вдруг Колька и впрямь что посоветует, поможет, если у самого не получается.

Выпить по-прежнему хотелось. Если не покупать в дорогу пирожков и курицу-гриль как наказала Надя, (дома никакой еды кроме макарон и картошки не было, в дорогу ничего не собрать), то на бутылку хватит. Нет нельзя, обещал.

А с другой стороны, как трезвому Кольке в глаза смотреть, и разговаривать с ним на сухую как? Стыдно, да и слов не найти, нет надо взять. Выпью, когда в автобус пересяду.

*******

Перрон, вместе со зданием вокзала и станционными постройками, медленно уплывал назад. Вовка стоял в заплёванном тамбуре, прижавшись лицом к немытому стеклу, и смотрел как поезд, всё ускоряя ход, выбирается из душного города на простор.

Четыре часа пилить, в вагоне духота, сушняк не проходит, – проносились в голове провокационные мысли, ладно, с одной бутылки не развезёт, а в поезде всё равно больше взять негде.

Владимир достал из-за пазухи бутылку, с хрустом свинтил пробку, и запрокинул голову. Водка, обжигая гортань, полилась из горлышка в измученный воздержанием пищевод. Пил пока не высосал всё до капли.

Часть 3

Вовка наклонился и аккуратно поставил пустую бутылку на пол, где уже стояли ещё две, видимо страждущих в поезде хватало. Наступил самый блаженный момент, знакомый каждому пьянице. По всему телу разлилось тепло, желудок перестал бунтовать, а боль из головы быстро уходила.

Все пьющие знают, что это ненадолго, что, если продолжать, завтра будет ещё хуже. Но завтра будет завтра, а сейчас организм воскрес, мышцы налились силой, появился кураж и уверенность что всё будет хорошо.

Именно в этот момент алкоголик чаще всего и обещает себе и близким что он непременно завяжет, устроится на работу, и множество других вещей, каждый своё. Общее в этих обещаниях одно: ни черта он не завяжет, "под мухой" благие порывы суждены всем без исключения.

Чтобы завязать, должно произойти что-то из ряда вон: или болезнь, когда больше нельзя ни капли, или неординарное событие, или горе. Но главное конечно не это. Пока человек искренне и твёрдо не скажет сам себе: -Всё, больше нельзя! Дальше пропасть или смерть-! Но решить и дойти до этого он должен сам, никакие кодировки и увещевания тут не помогут.

Владимир расправил плечи, поднял голову и отправился в вагон на своё место. Ехать четыре часа, даже чуть больше, жаль книжку не взял или газету чтобы время скоротать. Ну ничего, у попутчиков спросить можно.

В плацкартном отсеке кроме него ехали трое: молодой, уверенный в себе мужик примерно его возраста, другой постарше, хмурый и чем-то недовольный, третий ещё старше, с мягким интеллигентным лицом в дорогих очках. На боковых полках устроились мать со взрослой дочерью.

Троица мужиков резалась в карты. Играли в "дурачка". Хмурый раз за разом проигрывал и мрачнел ещё больше. Молодой играл спокойно, не выражая бурного восторга при выигрыше, и не сокрушаясь, когда проигрывал.

Интеллигент сыпал шутками и прибаутками вроде того, что "не везёт в карты-повезёт в любви" и другими, которых видимо знал множество. Он постоянно улыбался и всем видом демонстрировал доброе расположение к миру и всем окружающим.

Владимир поздоровался, присел на полку, и минут двадцать наблюдал за игрой.

– Присоединяйтесь товарищ -, любезно пригласил интеллигент, – всё время быстрее пройдёт, хоть скуку убить. Правда надоело уже в дурачка резаться, вы в какие игры умеете?

Володя в общем неплохо играл. Больше предпочитал шахматы, но они нынче были не в моде. Больше картишки и домино. В командировках, когда выпадало свободное время, баловались с ребятами частенько. Тогда больше выигрывал, память и логика помогали. Играли честно, да и мухлевать никто не умел.

– Я в разные умею -, с долей самодовольства ответил Владимир: – в "буру", в "трыну", в "двадцать одно". Во что хотите? Только ведь в эти игры без интереса не играют -, сам полез в петлю Володя.

– На деньги предлагаете? – с сомнением протянул интеллигент, – ну я не знаю, если только по маленькой. Обыграете ещё до нитки, а я в отпуск еду, придётся возвращаться. А отдохнуть хочется, три года ждал. А вам долго ехать?

– Часа четыре, успеем наиграться, – всё больше влезал в умело расставленные сети Володя. Алкоголь бушевал в крови и провоцировал "на подвиги" – Только ведь вдвоём неинтересно, вы как ребята? – обратился он к двум другим.

– Ну а что, можно, – ответил спокойный, – давайте хоть познакомимся, Кирилл, – представился он первым.

– Владимир, Сергей Иванович, Вячеслав, – пожали друг другу руки остальные.

– Ничего, – думал Володя, денег немного. – Если даже и проиграю, до Кольки доберусь, на обратную дорогу даст. А вдруг? Когда-то неплохо играл, всегда в карты везло. Надю обрадую, дочке подарок куплю.

Игра началась. Играли в двадцать одно, попросту в "очко", но так эту игру теперь почти не называют. Играют в неё часто в местах лишения свободы, на катранах, на пляжах и в поездах. Игроки в основном имеют отношение к криминалу, поэтому первоначальное название игры не употребляется, для них оно имеет позорный смысл.

Ставки поначалу были мизерными, игра проходила с переменным успехом. Володя выигрывал, потом проигрывал, но всё равно был в небольшом выигрыше. Азарт будоражил кровь всё сильнее и сильнее. Наконец он не выдержал:

– Может ставки повысим мужики? Что мы как дети по мелочи? Играть так играть!

Потом Владимир сам удивлялся тому, что добровольно влез в эту аферу. Никто ведь не тянул, не заставлял. Сам напросился, и ставки повысить предложил тоже сам. Самому значит и расхлёбывать.

Повысили ставки. Карта Володе пошла как бешеная: десятки и тузы приходили почти каждый кон, как будто вся колода для него из них одних и состоит. Другим играющим шли картинки и карточная мелочь. Взял один довольно крупный банк, затем второй.

Когда придвинул к себе рукой по вагонному столику третий, и стал расправлять мятые бумажки складывая их в аккуратную стопку, в хмельной голове пронеслось:

– Вот она удача! Поймал-таки я эту капризную птичку за хвост! Главное теперь удержать, так только раз в жизни везёт! Вернусь с деньгами, посмотрим, как тогда Надя заговорит, а то уж совсем пропащим меня считает!

Душа наполнилась ликованием и гордостью. Вот вам, а вы говорите алкаш! Да в любой момент могу бросить! Мозги ведь не пропил! Хоть и говорят, что везёт только дуракам, но так неудачники говорят, которым никогда по-настоящему не фартило.

Владимир поглядывал теперь на невезучих попутчиков свысока: ну не умеют играть, так лучше бы не садились, даже жалко мужиков, но ведь никто не заставлял. Вот и интеллигент занервничал, хоть и улыбается, как и раньше, но улыбка какая-то уже не та, вымученная, искусственная.

Когда всё проиграет надо дать ему немного денег на обратную дорогу, да на бутылку, чтобы не отчаялся совсем. Так, он сдаёт. Говорит, что ещё пару конов сыграет и всё. Расстроился мужик, ну ничего в следующий раз трижды подумает, прежде чем садиться.

Так, что тут у нас? Восьмёрочка, неплохо. Как обычно на весь банк. Ещё карточку, дама. Одиннадцать, отлично. Ну теперь десятку или девятку и конец интеллигенту. Тьфу ты чёрт, туз! Да, не очко меня сгубило… Ну ничего, ехать ещё долго, наверстаем.

Одурманенный водкой и нежданно свалившейся удачей, Володя не замечал, что остальные игроки перемигиваются между собой, кивают, маячат друг другу непонятными знаками и жестами. Ему сейчас было не до этого, восторг переполнял всё его существо.

За следующие пару кругов проиграл весь выигрыш и все свои. Что за чёрт! Ну не может такого быть, не может! Считай только масть пошла! Отыграю всё обратно, чувствую отыграю! Может в долг поверят? Паспорт отдам, скажу, что дома деньги есть…

– Мужики, в долг поверите? Есть деньги, дома есть. Вот паспорт мой, адрес, прописка, отдам если что, не сомневайтесь. Я завтра уже обратно. Или подвезу куда скажете, ну мужики как?

– Ну а что поверим? – обратился интеллигент к остальным. – Мужик вроде серьёзный, надо дать человеку шанс, сдавай Вова, сколько на кон ставишь?

С губ слетела цифра, которая самому показалась нереальной. Но… Слово сказано, назад не возьмёшь. Ещё за полчаса проиграл столько, сколько даже в лучшие времена не то, что в руках не держал, не видел даже.

Интеллигент наконец бросил карты.

– Ну что Вова, хватит наверное. Ты не сын Рокфеллера в конце концов, отдай сначала что проиграл.

– Да вы что мужики! Я отдам! Давайте ещё! Мне ещё больше часа ехать, дайте отыграться, будьте людьми!

С лица интеллигента слетела вся мягкость и доброжелательность. Он снял очки с простыми стёклами, прищурил хищные глаза и жёстко сказал:

– Тебе что фраерок, детский сад здесь? Играть тебя никто не заставлял, за язык не тянул. Карточный долг святое. Отдай что должен, и живи дальше. Лохов учат! Не найдёшь денег, квартиру заберём, всё заберём! Паспорт твой у нас остаётся. Срок неделя! Собирайся, тебе скоро выходить. И не думай в бега податься, адрес знаем, семья ответит.

Часть 4

Вот попал так попал дурак пьяный, – терзали голову мысли. И что теперь? Что делать? Конечно, квартиру я им не отдам, где Надя с Верочкой жить будут. Но где взять деньги? Банк ограбить? Сиди уж, Клайд нашёлся, ещё Надю в Бонни возьми, дурак.

Прав интеллигент – лохов учат. Только он такой же интеллигент как я балерина. Очки, доброжелательность, всё маска. Волчара он, хитрый и опасный. Да Вова, развели тебя, красиво и грамотно развели, так дураку и надо. На халяву повёлся, а то, что сыр бесплатный только в мышеловке, забыл.

Но что же делать? А может?.. Хоть и не тренировался давно, но думаю много времени не потребуется чтобы всех троих на небеса отправить, или не знаю куда они там попадут. Тогда и проблема решена, никаких денег искать не надо.

Выманить в тамбур, там всех и… Дверь проводница не закрыла, всех на полном ходу, потом сам спрыгну. Найдут конечно, быстро найдут. Билет по паспорту брал, свидетели. Тогда пожизненное. Кисло, лучше бы вышка. А может и себя?

От семьи точно отстанут. Но как Надя с дочерью потом? Ведь любят они меня, знаю, что всё равно любят, даже несмотря на то, кем я стал. Да, любовь зла, верно говорят, что любят не за что-то, а вопреки. Да и самому пожить ещё охота.

В общем так Вова. Если удастся из этой передряги как-то выбраться, ты сука ни капли больше в жизни не выпьешь. Устроился сволочь. Жена на трёх работах горбатится, а ты козёл себя жалеешь, судьбу свою клянёшь, горе заливаешь.

Какое горе? Ты один такой? Предлагал Андреич в военном училище преподавать, так у тебя скотина амбиции. Как же, боевой офицер, у доски стоять. Ноль ты, а не боевой офицер. Сколько всего было, не сломался, выжил. А сейчас в кого превратился? Колька ведь тоже пил, бросил, живёт нормально.

Стоп! Колька! Я ведь к нему и еду, если примет конечно. Да, обидел друга ни за что, а теперь за помощью и советом к нему бежишь. А больше и посоветоваться не с кем. Может вместе придумаем что. Ну а не придумаем, грохну этих, когда придут, он потом о семье хоть позаботится, не бросит. Он Надю давно любит, сам говорил. Пора, через пять минут выходить.

– Ну что Вова Рухлов, – заглянул в паспорт фальшивый интеллигент, – ты всё понял? Через неделю в гости жди и деньги приготовь, никакие отговорки не проканают.

– Я понял, буду ждать. Лохов говоришь учат? Хитрожопых тоже учат. Ты думаешь судьбу за хвост ухватил? Крутой по самые не горюй? Ну-ну, приходите, встречу, – глаза Володи недобро блеснули. Сейчас с поездным каталой говорил не лох, которого тому удалось развести, и не опустившийся алкоголик. Сейчас с ним говорил капитан спецназа Владимир Рухлов, участник трёх войн, кавалер четырёх боевых орденов и десятка медалей.

*******

Володя подошёл к небольшому деревенскому дому, крепкому и видимо недавно подновлённому. Возле него росли цветы, а на прилегающем к дому огороде, видны были ухоженные грядки и теплица.

Недалеко от крыльца расположился колодец из новых брёвен, с аккуратным козырьком крыши. В тёплой пыли копошились куры, во главе с гордым разноцветным петухом. Вокруг разлилась знойная предвечерняя тишина.

Крыльцо дома выходило на заросший сочной травой луг, за которым толпились лесные деревья, покрытые изумрудными листьями. С другой стороны блестела серебром извилистая лента реки.

– Господи, хорошо-то как, от красоты с тишиной опьянеешь, никакой водки не надо. Здорово Николай устроился, а вот и он, лёгок на помине.

Из небольшого сарайчика вышел друг и сослуживец, держа в обеих руках несколько куриных яиц. На его открытом обветренном лице появилась радостная улыбка:

– Привет Володя, выбрался наконец, думал не соберёшься никогда, заждался. Проходи в дом, на стол соберу, ужинать будем.

– Здорово Коля, ничего что я как снег на голову? Незваный гость так сказать.

– О чём ты? Ты для меня незваным и нежданным никогда не был. А вообще, я почему-то знал, что ты на днях приедешь, предчувствие какое-то что ли. Ты друг мне, другом всегда и останешься, думаешь я забыл, как ты меня в Чечне прикрыл?

– Но сначала ты меня в Афгане, я тоже помню.

– Ну и хватит реверансов, проходи друг.

*******

Николай хлопотал у стола:

– Деликатесов не обещаю, еда у меня простая, но здоровая и сытная. Картошки отварю, мясо есть, рыба, яйца. Огурцы и помидоры с грядки, зелень, ягоды. Вот спиртного не держу, извини Володя. Как завязал полностью отказался, квас пью, соки, чай.

– Да я сам завязал Коля, на этот раз железно.

– Ну и молодец, рад за тебя, и давно?

– Недавно, утром сегодня в последний раз выпил и на этом всё.

Николай внимательно посмотрел на друга. – Что случилась Вова? Рассказывай. Семья в порядке?

– Пока в порядке, что дальше не знаю. Ехал к тебе просто поговорить, узнать, как ты завязать сумел, посоветоваться. Думал не получится у меня, но произошло кое-что. Больше ни капли, лучше пулю в лоб.

– Подожди друг, подожди. Что значит пока в порядке? Что завязал это хорошо, как говорил наш последний генсек: одобряю и поддерживаю. Почему пока и что значит дальше не знаю?

– Попал я Коля, круто попал, что делать и как выбираться пока не знаю. Я тебе сейчас расскажу всё, может что посоветуешь.

Владимир рассказал другу всё. И о беспробудном пьянстве в последние два года, и о разладе в семье, и о сегодняшнем дне. Рассказывал, ничего не приукрашивая и не утаивая, всё как есть, как на исповеди.

Николай слушал, не перебивал и не вставлял по ходу исповеди никаких реплик. Ничего не переспрашивал, не ахал, просто слушал, внимательно и серьёзно.

– Ну вот и всё Коля, что теперь делать не знаю. Скорее всего грохну их, когда за деньгами придут, думаю от семьи отстанут, как считаешь? Позаботишься о них? Не бросишь?

– Ты Володя не пори горячку, грохнуть их мы всегда успеем. Надо другой выход искать. Помнишь, как в Афгане Андреич говорил: из самой безвыходной ситуации есть выход. Часто он даже на поверхности лежит, просто мы его не сразу видим. Надо подумать, и найти этот выход.

– Сломать жизнь себе и близким легко, а построить и заново всё склеить гораздо труднее. Ломать всегда легче чем строить. Главное, что ты твёрдо завязать решил. Сколько ты им должен?

Владимир назвал цифру.

– Ни хера себе, – даже присвистнул Николай. – Эко тебя угораздило. Даже если дом продам и всё что есть, даже половины не наберётся.