Белые ночи чёрной вдовы. Психологический детектив

* * *

Между тем вся кавалькада прибыла к месту дислокации. Фёдоров взялся было за ручку двери, но кто-то из «телков», выскочив из автомобиля прикрытия, успел предупредительно распахнуть перед ним дверцу. Класс!

– Ну что ж, за то вас и держат! – подумал майор, украдкой разглядывая ладного «быка», облачённого при этом, в костюм размера на два больше, чем соответствующий ему по комплекции. Ну да! Надо ж кобуру прятать от посторонних глаз. В ресторан двинулись как по писаному – впереди один из телков, за ним Соломин; затем Кривцов с Фёдоровым и замыкали шествие ещё два телохранителя, причём шли они не на одном уровне, а диагонально: один чуть сбоку и впереди от замыкающего. Школа! Телохранители были ладные и почему-то имели кроме модельных тел ещё и модельные физиономии. Тот, что вышагивал впереди и вовсе был копией Дольфа Лундгрена в лучшие годы. Фёдорову вспомнилось, как в своё время в негласном списке требований районного комитета комсомола существовала неофициальная рекомендация сверху – на слёты и съезды выдвигать из первичных организаций ребят не только положительных, но и привлекательной наружности. Особенно это касалось девушек. Мдаа… Под луной ничто не ново.

Майор критически оглядел мешковатую фигуру Соломина, который на фоне «Лундгрена» выглядел пожилым еврейским учёным, последние лет пять просидевшим взаперти над глобальной проблемой. При минимальном доступе солнечного света.

– Господи! Ну, неужели им непонятно, что не стоит очень близко стоять рядом с породистыми самцами а-ля «чистокровные арийцы!?» Майору сразу вспомнился коротышка – грузин, приезжавший на той неделе за помощью. Сам по себе вылитый – Карлик Нос, он особенно карикатурно смотрелся на фоне двухметровых гигантов, охранявших его тщедушное тельце и выдающийся мозг! А может, они хотят этим сказать: «Ну и что, что я фактурой не удался, смотрите, мол, кого заставил себе служить!»

– Всё равно глупо! – думал Фёдоров, провожая взглядом Соломина и «Лундгрена».

По рифлёной базальтовой лестнице поднялись наверх; здесь, у входа в зал, стояли мягкие кресла, очевидно для ожидающих пока «баре откушать соизволят» телохранителей и водил. Навстречу уже спешил «мэтр» – встречать дорогого гостя. Шефа Департамента Безопасности банка здесь явно знавали и помнили! Сухо кивнув «мэтру» на ходу, Соломин проследовал в зал вслед за первым телохранителем. Кривцов же – чуть задержался, поздоровавшись с ресторатором за руку и, по всей видимости, сделал заказ.

Тем временем первый телок осмотрев указанный шефом гостевой отсек на предмет обнаружения посторонних предметов, вышел в зал и широким купеческим жестом пригласил начальство присутствовать; сам он остался у дверей. Двое других коллег «Лундгрена» – примостились на широком кожаном диване у входа в основной зал, сев, однако, на некотором расстоянии друг от друга с видом малознакомых людей.

Пока «высокие стороны» размещались для переговоров, Фёдоров с интересом рассматривал уютное помещение. Оно было без окон, вернее одно окно было, но и то нарисованное.

В качестве вида из «окна» художник изобразил лошадиную голову и гигантский кактус из тех, что в понимании европейских художников украшают южные прерии Соединённых Штатов и Мексики.

Собеседники расселись за массивным палисандровым столом, который, очевидно, не терпел на себе таких предрассудков, как скатерть. Стулья тоже были под стать столу. Правда, они бы больше подошли к интерьеру замка «Баскервиль-холл». Их едва ли можно было назвать удобными, хотя и вырезались они – явно искусными краснодеревщиками вручную и стоили уйму денег.

Игорь по старой оперативной привычке уселся лицом к единственной двери; другая «высокая договаривающаяся сторона» села вдвоём напротив него, хотя пространство и конфигурация стола скорее располагала их сесть – один напротив, а другой – сбоку. Очевидно, этим расположением они хотели подчеркнуть официальность беседы, дабы голодный майор не подумал, что они пришли сюда просто покормить его бифштексом, поточить лясы и выпить с ним.

Первым нарушил молчание Соломин:

– Игорь!… Ну, ты всё знаешь в целом. Какие есть соображения?

Фёдоров ничего не выражающим взглядом вскользь посмотрел на Соломина и задумчиво отвёл глаза.

Начальник Департамента Безопасности банка был чуть старше Игоря, выпускник училища внутренних войск, как уже упоминалось ранее, несколько обрюзгший от бесплатных банковских обедов «на чистом коровьем масле» в столовой Правления, но ещё не совсем утративший остатков офицерской выправки. Впрочем, этому способствовала высокая должность. «Высокий пост – выпрямляет осанку», – как говорят японцы.

– Ишь ты, как! – думал меж тем майор.

– Игорь я ему! «Игорь» – ему его «телок», что у дверей дожидается. А я Игорь Александрович. По крайней мере, пока не договоримся об обратном! Официально! Или не выпьем брудершафта. Я всё-таки начальник угро, и мне на твои миллионы… Класть большой и толстый!

Есть два способа поставить на место фамильярничающего собеседника, при условии, что он выше тебя по социальной лестнице, но ты, при этом, не зависишь от него напрямую. Можно просто предложить ему общаться – «на вы» и по-отчеству, а можно начать тыкать ему в ответ и тоже называть по имени. Исходя из возможных перспектив, впоследствии работать под соломинским чутким руководством, Игорь выбрал второй, более демократичный, сближающий вариант.

– Да, Алексей, мне уже Николай сообщил, что послезавтра ваш босс приезжает! – начал Фёдоров. – Мы сначала обсудим это обстоятельство или будем говорить строго по существу дела?

– Мы пока не торопимся! – ответил директор Департамента. – Можно начать и с приезда Хозяина (Игорь обратил внимание, что тот сделал ударение на слове «хозяин»; видимо он решил, что «босс», употреблённое Игорем отдаёт издёвкой)

– А он надолго ли? – поинтересовался майор.

– Он редко перед нами отчитывается! – по привычке съязвил Соломин. И тут же решил смягчить выпад: – Кто ж его знает? Но вопросов будет масса! Особенно, естественно, по инкассации.

– Он сейчас в гору попёр, судя по Форбсу. Ему нас снять – как два пальца!.. – подключился к беседе Кривцов. – Это прежде, мы чуть ли не сами крышевали весь банк! (Кривцов уловил как при этих словах Соломин жёстко посмотрел на него). – Ну а если нас «уйдут» – тогда сам понимаешь… накроется и твоя постпенсионная карьера в нашем банке – всё же на нас завязано…

– Блефуете вы, ребята, прибедняетесь! – подумал Фёдоров, напуская на лицо сочувствующий и всё понимающий вид. – Вас с этой кормушки никогда не спихнуть. Разве что с помощью киллера…

А вслух сказал:

– Это всё мне понятно. К приезду шефа я подготовлю кое-что типа доклада – отчёт о проделанной по горячим следам работе и о реальной перспективе этого дела. Естественно, с некоторой лакировкой… Утечечку небольшую, в средствах массовой информации организуем. В пользу будущего раскрытия. Есть у меня свой человечек в «Московском Коммунаре»…

– Не Хинштейн случайно? – быстро спросил Кривцов.

Фёдоров чуть не поперхнулся кофе.

– «Вы ещё скажите – главный редактор Уткин!» – с раздражением подумал он, а вслух произнёс:

– Да нет, к сожалению! В информаторах у меня один деятель из «Хроники происшествий» «МК». – Так, мелкий бес…

Типа – « … вырвав сумку с продуктами у старушки, злодеи скрылись во дворах!» – прогнусавил майор, пародируя рубрику газеты. Но – любой мелкий бес может при случае вывести и на крупного. Собеседники понимающе закивали.

– Так вот! – продолжал Фёдоров. – Организуем «утечку». Про нашу с вами плодотворную работу. Про – «уже, напали на след, но в целях тайны следствия…»

Сейчас, видимо, надо вам начальника инкассации турнуть, и дело подать, как одновременно его недогляд и просто фатальное стечение обстоятельств.

Надо будет – я сам к Хозяину подъеду – отчитаюсь за всё про всё. Бурную деятельность обозначу и вашу и свою. Для него я лицо постороннее, а значит, мне он поверит скорей. Всё это можно и в вашем присутствии, разумеется, устроить. А тем временем знакомых из ФСБ подпрягу, из Следственного Комитета кое-кого…

Соломин уважительно кивнул.

Когда блефуешь или даже «подблефовываешь» – важно не завраться: можно потерять доверие собеседников. Поэтому, чуть помолчав, майор всё же добавил: – У меня там, правда, не генералы, но кое-кто полезный имеется…

Тем временем принесли фирменные бифштексы и галлон виски. Чокнувшись за успех, троица активно принялась за еду и питьё и обсуждение своих предстоящих действий.

Точнее – говорил в основном Фёдоров, а Кривцов и Соломин одобрительно кивали, периодически вставляя вопросы и уточнения по некоторым деталям и тонкостям.

Структура Департамента Безопасности банка была темой отдельной. Снизу-доверху, она состояла из бывших военных, в основном офицеров внутренних войск когда-то пересекавшихся по службе. Причём схема их подчинённости в Департаменте выглядела довольно забавно: на самом верху этой мощной структуры расположились два старших лейтенанта запаса – Соломин и Кривцов. Вместе с вторым замом Соломина – Григорием Нефёдовым, отвечающим за тёрки с «авторитетными» собеседниками, они составляли как бы «главное управление безопасности». Эдакий – триумвират! Начальником Управления охраны – это следующий по рангу пост – был бывший капитан ВВ запаса. Тоже одна из ключевых фигур системы. Параллельно ему расположился начальник Управления Службы сопровождения и инкассации. Тоже всего лишь капитан запаса. Далее шли их заместители – среднее руководящее звено Департамента Безопасности, начальники отделов и т. д. Его представляли в основном полковники, подполковники и майоры внутренних войск, зачастую бывшие начальники Соломина и Кривцова по Н – ской Краснознамённой дивизии. И, наконец, далее по иерархии: старшие охранники отделений и филиалов банка опять же были из демобилизованных старлеев и капитанов, уволившихся, не дослужив положенного до пенсии срока, и уже под конкретные, готовые места в охране банка. Среди простых охранников и инкассаторов тоже было немало младших офицеров и прапоров, которые вовремя поняли, что служить частному бизнесу гораздо выгоднее, чем родине. И всё же, в основном охранники набирались из недоучившихся студентов и демобилизованных солдат.

Встречались в руководстве этих структур и гражданские люди, но исключительно редко и, как правило, ими были родственники или друзья офицеров из руководства Департамента Безопасности. И ещё: каждого работающего в этой системе привёл туда кто-то конкретно. Из тех, кто уже был в теме.

Оставим пока нашу троицу за трапезой, тем более, что всякому ясно, о чём шёл дальнейший разговор: о важности скорейшей поимки преступников или, по крайней мере, раскрытии преступления и возвращения денег. Хотя Фёдоров плохо себе представлял, как возможно одно без другого.

Ну и, конечно, о необходимости материальной и прочей поддержки сотрудников полиции в их нелёгкой работе и о том как хорошо когда встречаются умные, хорошие люди, во всём понимающие друг друга. Последняя тема развивалась всё более бурно, пропорционально пустеющей ёмкости с вискарём…

Обед затянулся, плавно перейдя в ужин. Из кабака, договорились разъезжаться сразу по домам, дабы хорошо отдохнуть в преддверии завтрашнего напряжённого дня.

Глава четвёртая. «Муки творчества»

Давно примечено, что маленькие собачки предпочитают испражняться на наиболее большие и величественные деревья.

(Английская поговорка.)

Аркадий Арапчик, редактор рубрики происшествий популярной газеты «Московский Коммунар», восседал на присиженном за долгие годы редакционном унитазе и сердито тужился. Перед ним на коленях лежала сводка происшествий за день. Подшефные наскребли – не густо…

Всё, чем ему удалось разжиться к завтрашнему номеру, были три коротенькие сообщения, два из которых тянули от силы на «развлекалово» для пенсионерок со стажем. А к завтрему, кровь из носу, он обязан был выдать «на гора» восемь – десять полноценных происшествий! В крайнем случае – семь. Не меньше! И два-три из них обязаны привлечь внимание любого читателя, а не только тех, кому на пенсии делать нечего.

Из полновесных материалов у него пока был лишь один – о том, как молодой педагог – балетмейстер, принимая зачёты по хореографии, пропускал отстающих студентов театрального училища через свою спальню. За что и был задержан правоохранительными органами – в момент принятия зачёта у очередного юноши. Этот материал вполне соответствовал духу газеты и был на вес золота. Но он, такой, был лишь один. Арапчик ещё раз пробежал материал и, вдруг, громко выругался! – «Сколько раз я им, баранам, объясняю, что б не писали «В НАШЕ СЛОЖНОЕ ВРЕМЯ!» Сейчас другой слоган! Творческий человек должен говорить в «НАШЕ НЕПРОСТОЕ ВРЕМЯ!» Так намного умнее и вкуснее звучит! Нет, им – хоть кол на голове теши! Вместо «непростого» пишут – «сложное».

Посопев, он глубокомысленно исправил «сложное» на «непростое» и сделал на полях пометку красным. Посопел, успокоился немного.

Два других материала касались банальной бытовухи и представляли хоть какую-то ценность лишь по одной причине: они – произошли в действительности (зачастую, редактору рубрики, события приходилось просто придумывать самому).

В первом речь шла о том, как жилец установил на глазке входной двери пишущую камеру и вычислил, кто из соседей, гадит ему на коврике под дверью, а второй касался покусанного собакой ребёнка. Для огромного мегаполиса, согласитесь, не густо!

Теперь Аркадию предстояло досочинить необходимое количество событий и, как назло, ничего не лезло в голову. Палочка – выручалочка, «комната раздумий» – туалет, где ему всегда так хорошо думалось, на этот раз сбоила…

Переминаясь с ягодицы на ягодицу, он хмурил брови и перебирал различные сюжеты, но получался или откровенный бред или как-то фальшиво, неубедительно… Вспомнив изречение великого писателя о том, что самое трудное – написать первую строчку, а потом дело, мол, само пойдёт, он вспотевшими руками поправил на коленях влажную тетрадь и решительно, размашисто набросал начало:

«В неприглядную историю оказался замешан…»

Но на этом дело наглухо застопорилось.

– Первая строчка, первая строчка! «Главное – написать первую строчку!» – Ну, написал я! Болтуны эти – Ильф и Петров! Враньё сплошное весь этот бред великих! – сердито сопел Арапчик. – Давно замечено: под громкой фамилией любая галиматья – пройдёт на ура! Первая строоочка…

Когда у журналиста совсем затёк зад, и он уже собирался решительно вставать, раздалась трель мобильника.

– Кто это ещё!? – подумал Аркадий. Ему принадлежал знаменитый среди журналистов «МК» перл: – «Есть люди, которые звонят тебе исключительно в двух случаях: если ты сидишь на толчке или если ты только приготовился «кончить»! Молодые сотрудницы очень его оценили!

С усилием достав из кармана брюк мобильник, Аркадий увидел, что ему звонит знакомый «угрошник» Игорь Фёдоров.

– Чем обязан, столь вельможному вниманию? – удивлённо подумал журналист, нажимая кнопку ответа.

– Да! Слушаю!

– Привет рыцарям пера и бумаги! Чем занимаешься? Не отвлёк?

– Да – сразу двумя делами. Теперь, вот, даже тремя! – На толчке сижу, колонки пишу, с тобой разговариваю, ха-хааа!…

– Я как раз по поводу колонок! – отвечал офицер. – Материал есть – пальчики оближешь. Но – баш на баш! Сам понимаш!

– Да я вроде согласный! – радостно сжал трубку редактор хроники происшествий. – Излагайте, Ваше благородие!

– Значит, вкратце! Имеем – что? Имеем ограбление инкассации на моей земле. Трупы. «Капуста» ушла огромная. От тебя мне понадобится очертить в прессе сумму наших действий по горячим следам. В нужном ракурсе. И обрисовать вознаграждение свидетелям. Устроит? Если – да, то жду тебя около нашего РОВД через час. Максимум – полтора.

Аркадий не любил ничего, даже отдалённо похожего на ультиматумы. Он любил свободу. Как творческая личность. Поэтому немного посопев, он ехидно поинтересовался:

– А если через два часа приеду – не дашь?

– Через два я уже буду в области! – сухо отрезал майор. Меньше всего ему сейчас хотелось шутить.

– Понял! Понял. Понял. Замётано – замазано! Через час я у тебя! – затараторил, спохватившийся Аркадий, плечом прижимая трубку к уху и торопливо застёгивая брюки.

Нужно было поторопиться и, пожалуй, надёжнее даже будет выдвинуться на метро. Пробки – вещь не шутейная, как и работа Фёдорова: сказал «уеду» – и точно уедет. Невзирая на то, что, видать, его самого там что-то припекает!

Отсиженные ноги работали не лучше протезов, и ломанувшийся резко на выход из «комнаты раздумий» журналист, едва не растянулся на пороге туалета. Шипя и брюзжа, он нетвёрдо дошагал до кабинета и, плюхнувшись в своё кресло, стал снаряжать в дорогу портфель – больше для солидности.

Метро есть метро. Несмотря на то, что ехать пришлось на окраину Москвы, менее чем через час Арапчик уже жадно внимал Фёдорову, делая торопливые пометки в блокноте (майор запрещал собеседнику пользовать диктофон в их беседах). Уяснив картину в целом и попутно поняв, что проблема завтрашнего номера этим материалом почти закрыта, журналист получил указание: в заметке упомянуть о солидном вознаграждении – «за любую информацию по означенному происшествию, сумма не разглашается, но она, де, очень приличная».

Дело в том, что в подобных случаях речь идёт, как правило, о вознаграждении тем, чьи данные – «помогут задержать преступников». Такая формулировка зачастую отбивает у свидетелей или сведущих в чём-то людей, желание идти светиться.

– « А вдруг всё равно не поймают? А тебя так и будут годами таскать по следователям» Или – А вдруг твои показания не сочтут – «помогшими раскрыть преступление»?

И наконец, бывает категория свидетелей, у которых сведений совсем немного: что-то слышал, что-то мельком видел…

Этим и вовсе не резон лезть с такими крупицами: – их то уж точно не сочтут «помогшими раскрытию». А зря! Но и платить каждой бабуле за её замешанную на богатой фантазии ахинею заявитель тоже не может, поэтому и оговаривается пункт об информации, «имеющей ключевое значение для следствия». Замкнутый круг получается. Его и решил разорвать Фёдоров при помощи самого действенного и одновременно безответственного фактора – массовой газеты.

Завтра весь район, город, область будут знать, что «За ЛЮБУЮ ИНФОРМАЦИЮ» …… Ну и так далее. Это непременно должно сработать, и останется лишь самому фильтровать её потоки. Ну, а если жалобы какие-то потом начнутся, мол, где деньги? – возникают два законных вопроса:

– «А кто вам их обещал? И о какой сумме вы говорите? И вообще – следствие ещё не закончено, товарищ!»

Майор хорошо помнил историю которая приключилась несколько лет назад с компанией «Золото России».

Среди бела дня в центре столицы было совершено покушение на одного из заместителей руководителя компании. В тот же день Пресс-Служба «Золота России» распространила заявление, что тот – чьи показания помогут раскрыть преступление, получит неслыханное вознаграждение – десять миллионов рублей. Множество людей бросились за кушем и вполне подробно описали как двоих стрелявших, так и их автомобиль. Как ни странно, вскоре стрелков и впрямь схватили. Премировать же расторопных свидетелей никто не торопился, тем более, что было кого награждать – в системе МВД.

Но народ-то нынче пошёл ушлый. Свидетели подняли шум, в «Московском Коммунаре» вышла статья – «Кинутые свидетели». Дело получило большой общественный резонанс; вмешалось даже – «Общество защиты свидетелей». Правовое управление «Золота России» резонно утверждало «… о том, что сумма в размере десять миллионов рублей и ноль ноль копеек уже выплачена одному из свидетелей преступления – гражданину Васину П. С.» А остальные девять свидетелей, не менее резонно настаивали на том, что их показания ничем не уступают васинским, а посему им причитается такой же гонорар. Знаменитая правозащитница, старушка Елисеева поспособствовала тому, чтобы дело было передано в суд. В итоге суд, ознакомившись с материалами дела, пришёл к выводу, что любое из показаний истцов можно рассматривать как «поспособствовавшее раскрытию преступления» и обязал компанию выплатить указанное вознаграждение всем остальным зарегистрированным свидетелям!

Таким образом, и без того рекордная сумма в десять миллионов, в одночасье удесятерилась. Вернувшийся из Майами Президент компании господин Саранов, сперва, был удивлён, увидев в смете расходов сто миллионов рублей на вознаграждение «для свидетелей по делу о покушении». По мере вникания в суть вопроса, он всё более закипал и, наконец, выставил солидную часть означенной суммы своей пресс – службе и финансово – правовому управлению. Не то, чтобы эта сумма была велика для такого монстра…

Просто все баре, и жадные и щедрые, едины в одном: их бесит, когда принадлежащее им состояние разбазаривает кто-то другой помимо них. Сам он вполне может, не напрягаясь спустить в двадцать раз большую сумму в казино Лас – Вегаса, но это не значит, что его сотрудникам позволительна хоть малейшая расхлябанность, бесхозяйственность.

Короче говоря, – Саранов с чистой совестью стряс половину вышеупомянутой суммы со всех своих многочисленных служб. Попали – все, кто был причастен «к этому вопиющему разгильдяйству» (они скопом выплачивали её полгода). А другую половину – по-барски списал себе в убытки.

Фёдоров, который служил тогда в центральном аппарате ГУВД, хорошо знал эту историю, а потому понимал, что Васильев с Кривцовым смогут организовать вознаграждение лишь тому, кто действительно помог следствию.

А значит – что же – многочисленные мелкие «аудио и видео» свидетели – побоку!? Да ведь сейчас – любая зацепка была на вес золота!

В редакцию Арапчик возвращался как на крыльях – эксклюзивный репортаж, да ещё из первых рук, стоил целой рубрики на неделю вперёд! Окрылённый успехом, он позвонил своей «правой руке» – Стасу и дал задание самостоятельно сочинить два происшествия, строк по семьдесят. А сам – прямо в метро взялся за гвоздь номера…

«Предрассветный час на Северо-Западе Москвы был оглашён грохотом перестрелки. Небывалый по своей дерзости налёт совершили неустановленные пока бандиты…»