Вечерний силуэт

– Не бойся, я буду всегда с тобой и не дам этому негодяю победить в этой битве. – Смущение охватило его раньше, чем он понял, что выпалил так поспешно. Зардевшись, Диана слегка наклонила голову к нему, улыбнулась.

– Забудем о нем, – предложила она. – Сегодня нужно многое сделать.

С наступлением вечера жара слабела, улица наполнялась гуляющими. Кто-то ложился у озера, под сенью душистых вытянутых, как увеличенные корнишоны, листьев эвкалипта. На лужайке учебного корпуса играли во фрисби, волейбол и маткот. «Синие чулки» заняли скамейки во внутреннем дворе, в однообразных серо-коричневых пуловерах, схожих круглых очках, и погрузились в раскрытые на острых коленях книги. Пары фланировали вдоль клумбы, ведя праздные беседы. Первокурсники обступали клумбу, разглядывая цветы. Некоторые собирали семена с калифорнийских маков, а особенно любопытные жевали их, наверное, памятуя о рассказах про индейцев, использующих семена в пищу. Все это наблюдал Макс из фойе общежития, возвратившись из спортивного клуба, где он, Диана, Эдди и Кристина провели полвечера за изучением спортивных секций и определились с выбором. Смотрел, как солнце медленно всачивается, как вода в землю, в горизонт, распуская на прощание горячее сияние, вместе с чем полный знойного лиризма вечер становится все тише. В холле шла борьба младшекурсников, назойливо крутившихся у телевизора, и отгонявших их старшекурсников, не намеренных уступать. За другими столами играли в настольные игры, пили чай, взятый из кафетерия в подвальном этаже, или просто сибаритничали, утопленные в мягкие кресла, с полузакрытыми глазами. Макс оторвался от вида за окном, посмотрел на Диану. С утреннего происшествия она заметно поникла, почти не говорила. И сейчас, казалось, не участвовала в разговоре, флегматично водя взглядом по присутствующим.

– Они состоят в банде? – Макс не знал, с какого вопроса из целого роя начать.

– Пока нет, но у них сбитая команда, они главные на своей улице и, как видно по их набегам, готовятся стать бандой.

– Рив-стрит – их улица?

– Восток-Рив-стрит. Улица, где живут Кранцы и кузены Винс Уоррен и Уэйн Тунис. Они-то и суются к нам.

– Объясните мне кто-нибудь, как типы из бандитских мест учатся в Стенсфилде? – недоумевала Кристина.

– Известно как, – фыркнул Эдди. – Как вы с Максом поступили? Бесплатно?

– Конечно, нет! Но родители платят за нас обоих двадцать тысяч в год. Есть у них такие деньги?

– У отца Кранцев, значит, есть. Этот бестолочь надеется, что Стенсфилд исправит таких же как он, безмозглых сынков.

Макс и Кристина замолчали. Эдди все отводил от них взгляд, явно не желая поднимать занавес своей жизни. Диана поглядывала на Манукянов с немой просьбой не продолжать расспросы.

– Расскажите лучше о своих новых друзьях, – сменил Эдди тему, глянул на сестру и слегка коснулся подушечками пальцев ее подбородка. – Хватит киснуть, тебе не идет вялость. Что скажешь про Мари и Эмму? Вижу, вы подружились.

– Думаю, они отличные подруги, и мы здорово сладим. Мари нужна поддержка, здесь у нее никого нет. Эмма, мне кажется, будет лучшей студенткой курса. Советую тебе, Макс, дружить с ней, хотя бы для того, чтобы списывать уроки.

Манукян тускло ухмыльнулся.

– Как Джефф Челентано? – продолжал Эдди, стараясь подбодрить сидящих.

– Очень жизнерадостный, настоящий итальянец.

– И очень развязный, – добавила Диана. – Вот кого нужно привести на улицу – Сеск и Доминик быстро отучили бы его задевать девочек.

– Он не хотел задеть Мари, – вступился за друга Макс. – Это всего лишь его способ общения. Жаль, если ты думаешь о нем плохо, – он будет надежным другом.

Диана махнула рукой. Жест этот означал, что надежность Джеффа не подвергается сомнению, если ты, Макс, так настойчив в этом вопросе, и что вообще это не так важно ей, как тревога за то, что противный Кармак и здесь не даст ей покоя. Примерно так же махнул рукой генерал Ли, когда во время сражения у Питерсберга узнал о планах Конгресса урезать полномочия президента Дэвиса и присвоить ему звание верховного главнокомандующего. О каком звании идет речь, когда у него на кону жизнь Конфедерации? Разве ему это важно?

– Вот что, – решительно прервал молчание Эдди. – Позовите-ка их прямо сейчас к озеру, на дальний от нас берег. Если вы уже отстаиваете честь друзей, значит, какая-то химическая реакция в вас уже произошла. А мы с Кристиной найдем Роберта и неспешно пойдем туда. Так, быстрее, малыши, мы не собираемся вас ждать до полуночи! Марш за остальными цыплятами, и бегом к озеру!

 
                                     * * *
 

Потребовалось добрых полчаса, чтобы убедить недоумевавших друзей покинуть уютные комнаты, отогнать сонливость и пойти в назначенное Эдди место. Максу и Диане значительно облегчило бы задачу по склонению друзей к этому маленькому походу знание, зачем это делается. Но Эдди со свойственной ему скупой точностью дал лишь указание, не утрудившись ничего объяснить. Все же в конце десятого часа, когда быстро упавшая ночь внесла в Стенсфилд покой и еле проглядываемую тьму, пятерка первокурсников шаркающими шажками побрела к озеру.

– Дальний берег, прямо сейчас, – ворчал Джефф. – Почему мы должны выполнять его приказы, как верные собачки?

– Мой брат ничего зря не делает, – урезонивала Диана. – Через пару минут все узнаем.

С приближением к озеру отчетливее становилась черная гладь, отражающая стальную полосу лунного света. Три призрачные фигуры двигались в дальнем краю берега, сливаясь со стволом нависшего над озером дерева и оставляя вместо себя почти невидимые силуэты. Не знай Макс, что это Эдди, Кристина и Роберт, решил бы, что ветер так играет листьями, образуя эти крупные тени.

– Войско прибыло, – окликнул Роберт Назаряна. Тот стоял спиной к подошедшим, запуская плоские камни в воду так, что они несколько раз отскакивали от поверхности, долетая чуть ли не до середины. Обернувшись, он выронил камни, довольная улыбка озарила лицо.

– Все пришли, – сам себе сказал Эдди не без удовольствия. – Пока вас не было, я научился метать камни по воде.

Джефф вспылил.

– Нет, мне нравится! – гаркнул он с ожесточенными рукоплесканиями. – Он позвал нас сюда для того, чтобы сказать, как он научился метать камни по воде!

– Терпение, друг мой Челентано.

– Кастелано!

Кристина приблизилась к брату, ласково потрепала по волосам и подмигнула Джеффу:

– Слушайте внимательно.

– Итак, друзья. Вы уже знакомы с некоторыми положениями Стенсфилда. Одно из них – это сообщества, в которые вступают почти все. Так вот, предлагаю создать нашу собственную команду. Не просто группу по интересам, а команду друзей, где наши взаимоотношения будут выходить далеко за пределы общих интересов. И это не львиный прайд, где львы готовы убить своего за добычу и не раздумывая бросят раненого члена прайда, если тот не может идти с ними. Это волчья стая, где каждый готов отдать жизнь за своего, поделиться добычей и защищать раненого всей стаей, хотя бы ценой жизни. Предлагаю вам сейчас же, не медля ни минуты, – сложим нашу энергию в один тигель. Пусть вас не смущает, что вы знакомы только один день. Мне известно, что ты, Джефф, готов был вместе с Максом защитить мою сестру от нападок этого слизняка. Мне известно, что к тебе, Мари, моя сестра испытывает особенное чувство. И как только она заметила тебя в толпе студентов? Она хочет сделать все, чтобы ты не чувствовала себя здесь одиноко. И я готов ей помочь. И наконец, какая семья без мозгового центра? Эмма, только обещай, что будешь иногда позволять своим друзьям списывать уроки, когда они об этом попросят?

– И это вся моя роль в семье? – быстро нашлась с ответом Даррен. – Не согласна – заниматься нужно самим, с этим помогу. Но списывать не думая – простите, друзья.

Эдди хохотнул, довольный пониманием.

– Исключить! – шутливо выкрикнул он, выбросив руку в прогоняющем жесте.

– Но мы ведь пока не создали семью, чтобы меня исключить. Разве не будет никакого ритуала?

– Да, требуем ритуал! – вставил Джефф. – Потому что иначе ты мог не выщипывать нас из постели, а сказал бы за завтраком.

– Спокойно, дети мои, ритуал есть, и сейчас мы его исполним. Подходите ближе, образуйте круг.

Эдди экзальтированно вытянул руки, все двинулись к нему. Он явно не ожидал столь бархатного отклика на свой призыв. Восемь учеников сформировали узкий круг, держа друг друга за руки. Макс стоял между Эдди и Дианой.

– Повторяйте за мной: с этой минуты и на всю жизнь…

– С этой минуты и на всю жизнь! – вторил хор.

– Мы связываем друг друга стальными канатами дружбы.

– Мы связываем друг друга стальными канатами дружбы, – восторженно разливалось вокруг.

– Пусть вся школа, весь мир берет пример с нашей сплоченности. Скажите это громко!

Слившийся в один, мощный голос окутал Макса благоговейным чувством близости ко всем находящимся здесь. Вдруг показалось, что ладонь Дианы стала теплее, а обхват Назаряном его руки крепче.

 
                                     * * *
 

Этот маленький неприметный обряд сделал свое дело: знакомое всего один день, новоиспеченное сообщество стало живо проникаться знакомством друг с другом. Чем сильнее различались члены компании, тем интереснее они были друг другу. Грозный Эдди Назарян, несомненный лидер с непререкаемым авторитетом. Его сестра Диана Назарян, перенявшая от брата неуемный источник жизненных сил и прямоту, а в остальном – полная его противоположность. Мягкая, покладистая, само олицетворение доброты и сердечности. Одним своим взглядом – теплым, прямым и открытым – она пробуждала в друзьях спокойствие и уверенность, что на нее можно положиться. Кристина Манукян казалась идеальной парой для Эдди. Не лишенная высокомерия и жеманства, она гордилась тем, что Эдди избрал именно ее, и старалась соответствовать статусу подруги парня, которого сторонятся иные старшекурсники. Будучи весьма хороша собой, с черной гривой густых волос, овальным лицом с резкими линиями бровей и кошачьим проницательным взглядом, Кристина прекрасно понимала, что Эдди нужна рядом такая девушка, чтобы вызывать в других зависть и не стесняться быть с ней. У лидера и подруга должна быть соответствующей: привлекательной, гордой, умеющей наполнить жизнь лидера всем, что ему понадобится. И однако, Кристина ничуть не была кривлякой и ветреницей.

Словоохотливый позер Джефф Кастелано никогда не даст заскучать. Немного тщеславный, он испытывал аффектированный восторг от нахождения в центре внимания. Его неотесанная, дубовая манера высказывать свое мнение сперва насторожила друзей, но по прошествии некоторого времени стало ясно, что манера эта, в сущности, безобидна и вызвана лишь неуменьем Джеффа угнаться за собственным языком.

Роберт Уилсон, наиболее степенный и рассудительный в новообразованной компании, слыл среди однокурсников голосом Стенсфилда. Дружелюбный, неторопливый, благожелательный, он обрел множество знакомых и благодаря им знал все, что происходит в школе. Эдди Назарян был его кумиром, и Роберт всегда готов следовать за своим лидером.

Эмма Даррен станет, несомненно, самой прилежной ученицей. В первые дни она призналась, что мечтает окончить школу с отличием и в будущем занять место декана своего института. Помочь сделать домашнюю работу, объяснять уроки – Эмма взяла на себя роль живой библиотеки, в которой не нужно часами рыскать в поисках нужных сведений. Марисела Гонсалес, самая робкая и тихая, всем своим видом будто бы просила защиты. Неудивительно, что друзья, видя ее боязнь всего вокруг, относились к ней с должной обходительностью.

Традиционно студенты объединялись в сообщества, формировавшиеся по интересам членов и именовавшиеся соответствующе: «Любители покера», «Сообщество сторонников утопического социализма» или «Клуб фанатов LA Lakers». Сообщества создавались и распадались, набирали новых членов и расставались с ними, организовывали конкурсы, игры и тематические вечера.

До третьего курса Эдди, Кристина и Роберт не состояли ни в каком сообществе. Эдди хотел создать собственное, нечто вроде того, что он видел в Комптоне. Его завораживала сама идея, а еще больше ее воплощение, что он может собрать в банду несколько близких ему людей и сплотить их. Часто после возвращения из начальной школы имени Роберта Кеннеди, где прошли их с Дианой первые школьные годы, он смотрел передачи про дикую природу и как-то наткнулся на выпуск про макензийских волков. Он был охвачен неописуемым восторгом от их социального поведения и тогда стал мечтать когда-нибудь иметь собственную команду, столь же крепкую и преданную своим членам. Вдобавок ему не терпелось доказать этим прохвостам Кранцам, входившим в сообщество подобных им выходцев из восточного Комптона, что и тут он не намерен уступать. За пределами Стенсфилда Эдди с наслаждением всыпал бы обоим гадам, но в школе они были в неприкосновенности. Проведенный им обряд был призван вселить в малышах бдительность друг к другу, и кажется, к великой его радости, задумка удалась. Ведь даже место и время он выбрал подобающее волчьей стае – ночью под луной. Еще более отрадно ему было от того, что Макс выглядит тем, кто способен ответить любому негодяю. Такой-то и нужен его бедняжке-сестре, кто нажила беду лишь по вине своей красоты и кажущейся хрупкости. В свои тринадцать Эдди прекрасно знал про объединяющую силу трудностей; пусть общий враг сблизит их, а Макс попутно подтвердит веру в способность постоять за сестру. «Этому юнцу предстоят тяжелые испытания, чтобы я успокоился», – размышлял каждый раз Назарян, глядя на него.

 
                                     * * *
 

Со следующего дня Стенсфилдская жизнь заискрилась во всей пестроте – увлекательные уроки, выполнение объемных домашних заданий в библиотеке и комнатах, футбольные тренировки, где Макс и Джефф присоединились к Эдди и Роберту. На счастье, младшим курсам каждого института приставлены гувернеры, помогающие в бытовых вопросах. Иногда вечерами устраивались танцы на лужайке за учебным корпусом, изредка друзья посещали представления, проходящие раз в неделю в зале развлечений. Безмятежность Стенсфилдской жизни казалась незыблемой. Эмма Даррен охотно помогала друзьям справляться с уроками, которые, надо отметить, были весьма трудны.

Хорошие успехи показывал Макс на тренировках. Однажды, после очередной игры, его окликнул Вэл Барский, вдруг появившийся на кромке поля.

– Мистер Барский, я не знал, что вы бываете на стадионе, – прерывистым от одышки и волнения голосом сказал Макс.

– Мне нравится смотреть на детей, – сказал Барский полнокровным, сочным голосом. – В вас столько чистого и естественного. Ты поймешь, о чем я, лет через двадцать. – Декан мягко улыбнулся. – Я впечатлен твоей игрой. Вероятно, ты уже слышал про ежегодную межшкольную олимпиаду?

– Да, сэр.

– Так вот, у тебя есть все шансы стать героем школы и помочь выиграть кубок по футболу.

– Спасибо, сэр.

– Не останавливайся. Играй так, будто желаешь с каждой игрой открыть в себе новую сторону, какой прежде не знал. Но об этом лучше скажет тренер. Я же просто хотел отметить твой талант и попросить продолжать в том же духе.

Так стартовала учеба Макса Манукяна – многообещающе, радужно и безоблачно. Единственный неприглядный валун, портящий идиллию бескрайней океанской глади, Кармак Кранц, после стычки в первый день, и тот перестал волочиться за Дианой. Кроме редких встреч в столовой или на улице, парень с прической Cornrows и змееподобным шрамом на шее никак себя не обнаруживал.

С первого дня Макс и Диана садились за соседние парты, совместно делали домашнее задание и часто проводили время в прогулках по территории школы. Владения Стенсфилда были поистине внушительными: стройные эвкалипты с размашистой кроной, зеркально чистое озеро, подернутое чапаралем, раздолье для прогулок, привлекающая близость океана, а вокруг зеленеют и шепчут окутавшие школу сочно-зеленые рощи кустов со стреловидными листьями. Прогуливаясь по вечерам, друзья наслаждались великолепием природы, дивились множеству посаженных по всей территории земляничников и кустарников литокарпуса, запоминали их названия и учились различать одни деревья от других. С каждой прогулкой крепло влечение Макса к Диане. Эта девочка поражала его день ото дня. Исполненная задора и детской пылкости, она будто никогда не уставала. Будь то после долгой прогулки, занятий или фигурного катания, Диана неизменно была полна сил, весела и разговорчива. Вместе с тем, когда они с Максом разговаривали, она смотрела на него взглядом, от которого он невольно думал: «Я просто не могу что-то скрыть». Ее большие темно-карие глаза смотрели столь честно и доверчиво, что каждый раз под таким взглядом его охватывал необъяснимый страх. Казалось, что стоит лишь осечься, как Диана тут же испугается и навсегда убежит от него, улетит, как летучка одуванчика, подхваченная порывом ветра. Макс боялся стать этим ветром. Он и сам не заметил, как привязался к ней настолько, что уже не представлял себя без нее. Каждый раз, прощаясь с Дианой у двери ее спальни, ему грезилось какое-то смутное чудо, находившееся где-то поблизости, размытое и пока непонятное, и будто бы верно приближающееся. Диана всегда была мила с ним, несмотря на умение дать резкий колкий ответ; она относилась к Максу с некой бережливостью, даже скрытностью. Тем не менее, она охотно принимала все его приглашения прогуляться или посидеть в студенческом кафе, а домашнюю работу неизменно делали вместе.

Однажды ранним вечером, в выходной день позднего сентября, когда солнце начало разрывать серебристые облака, вонзая в них золотистые лучи, Макс и Диана вышли из библиотеки, утомленные домашней работой. Они последними среди друзей завершили ее и собирались остудить вскипевшие мозги. Днем приезжали родители обоих, в третий раз за месяц, и остались весьма довольны положением детей. У них была долгая беседа, затронувшая учебу, быт, спортивные секции, друзей и досуг. Щемящая тоска, присутствующая всегда при прощании, и в этот раз глодала Макса.

– Ужин только через час, – с сожалением отметил он.

– Я не голодна.

– Тогда предлагаю прогуляться, отдохнуть и наиграть аппетит.

– Где тебе хочется погулять?

Макс подумал. Все места Стенсфилда уже были посещены.

– Хочешь взглянуть на океан с высоты? – предложила Диана. – Когда мы ехали сюда, я заметила одно место. Мне показалось, что оттуда открывается прекрасный вид на океан.

Она зашагала по дорожке к выезду, не дождавшись ответа.

– Идти надо быстро, оно довольно далеко, – ускорив шаг, сказала Диана. Манукян едва поспевал за ее ровным энергичным шагом.

– Если так, мы можем побежать, – предложил он. – Ведь мы оба спортсмены.

– Побежали!

Они вышли из поста охраны и быстрой рысью побежали по дороге. Растущие по обе стороны чапарали подрагивали от бега, исчезая из вида нескончаемым потоком. По мере приближения к океану заросли становились реже, разбавляясь поначалу прогалинами, затем приличными просветами, и, наконец, остались лишь одиноко раскиданные деревца средь сухой, крошащейся земли. Дорога сдвоилась, уходя вправо и влево. Решили идти прямо. Каждый их шаг поднимал кисейную пыль, садился на обувь и одежду, но героев это не смущало. Устав, они сбавили шаг, жадно глотая воздух. Слева уже красовался океан, изумрудный у берега и темнеющий, переходящий в темно-васильковый, окропленный мелькающими повсюду барашками волн. Перед ними появился мыс.

– Мы идем туда? – догадался Макс.

– Верно.

Железная дорога пересекала их путь, та самая, что сопровождала всю дорогу в Стенсфилд, вспомнил Макс. Постепенно земля становилась сырее и темнее. Вот они уже на мысе. Волнение возросло, как только они дошли до края, и захлестнуло восхищение, только Макс поднял взор. Они стояли на самом краю, отделенные от обрыва несколькими футами.

– Потрясающе, – только и смог вымолвить он. Безбрежное покрывало сливалось с горизонтом, и то ли соединялось с небом, то ли небо укутывалось в него. Он сделал шаг, опустил взгляд. Неистово ревел прибой, вода, дико ударяясь об отвесные скалы, крошилась на белые крупинки, напоминающие частички разбитого вдребезги стекла. Впереди и левее виднелись очертания трех островов, теряющиеся в раскаленной дымке. Туда наставила палец Диана.

– Посмотри на острова. Что это за острова? Они обитаемы? А если нет, жили там когда-либо люди или эти острова – место, где можно увидеть природу в ее первозданном виде?

Голос Дианы был спокоен, но проникнут зачарованностью. Макс взглянул на нее. Она улыбнулась ему своей лукавой, немного ленивой улыбкой. Понадобилось не больше секунды, чтобы Макс понял, что в нем изменилось за эти несколько секунд. С этого вечера Диана Назарян окончательно заняла главное место в его душе.