8.7.1. Καὶ τὰ λοιπὰ δὲ τῶν κατὰ τὸ βιβλίον λόγων διὰ κεφαλαίων ῥηθήσεται συνόψεως ἕνεκεν, ἐν οἷς τε ὁµολογοῦσιν οἱ ἄνδρες ἀλλήλοις ἐν οἷς τε διαφέρονται, διὰ µακροτέρων τε κατὰ τὴν ἐσοµένην ἡµῖν ἐξήγησιν αὖθις εἰρήσεται.
8.7.2. Λέγοντος οὖν ῾Ιπποκράτους ἀεὶ τὸ σύµφυτον θερµὸν αἰτιώτατον εἶναι πάντων τῶν φυσικῶν ἔργων, ὁ Πλάτων οὐ θερµόν, ἀλλὰ πῦρ ὀνοµάζει.
8.7.3. ἴδωµεν δ’ ὅπως ὑπ’ αὐτοῦ διοικεῖσθαι λέγει τὰ τῶν ζῴων σώµατα· “πᾶν ζῷον πάντως περὶ τὸ αἷµα καὶ τὰς φλέβας αὑτοῦ θερµότατα ἔχει, οἷον ἐν ἑαυτῷ πηγήν τινα ἐνοῦσαν πυρός.”
8.7.4. πηγὴν µὲν οὖν πάνυ καλῶς εἶπεν· οὐ γὰρ ἐκ παρατρίψεως τοῦ κατὰ τὰς ἀρτηρίας πνεύµατος ἡ θερµασία γεννᾶται κατὰ τὰ τῶν ζῴων σώµατα, καθάπερ ἐκτὸς ἐπὶ λίθων τε καὶ ξύλων, ἀλλ’ ἔµπαλιν ὑπὸ τῆς συµφύτου θερµασίας αἱ κινήσεις αὐτῶν γίνονται.
8.7.5. ὅταν οὖν ψυχθῇ τὸ σῶµα διὰ κρύος ἢ φάρµακον, [ἢ] οὐδενὸς τῶν ἄλλων ἀπολλυµένου τῶν κατ’ αὐτό, παύονται µὲν αὐτίκα καὶ αἱ τῶν ἀρτηριῶν κινήσεις <καὶ> αἱ κατὰ τὰ νεῦρα καὶ <τοὺς> µῦς.
8.7.6. οὐ µὴν πυρός γε πηγήν, ἀλλὰ µᾶλλον ἐµφύτου θερµοῦ βέλτιον ἦν εἰρῆσθαι κατὰ τὰ σώµατα ἡµῶν, ὡς ῾Ιπποκράτης ὀνοµάζει διὰ παντός· εἴπερ γὰρ ὑπὸ πυρὸς ἡ πέψις γίγνεται τῶν σιτίων ἥ τ’ ἀνάδοσις ἥ θ’ αἱµάτωσις ἥ τε θρέψις, ἄµεινον ἂν ἐπὶ τῶν πυρεττόντων ὀξέως ἐφαίνετο ταῦτα ἐπιτελούµενα.
8.7.7. τὸ δ’ ἔµφυτον θερµὸν εὔκρατόν ἐστι κατὰ µὲν οὐσίαν ἐν αἵµατι καὶ πνεύµατι τὴν ὕπαρξιν ἔχον µάλιστα, κατὰ δὲ ποιότητα µικτὸν ὂν εὐκράτως ἐκ θερµότητός τε καὶ ψυχρότητος.
8.7.8. ἀσφαλέστερον οὖν ὁ ῾Ιπποκράτης ἔφη “τὰ αὐξανόµενα πλεῖστον ἔχει τὸ ἔµφυτον θερµόν· πλείστης οὖν δεῖται τροφῆς, εἰ δὲ µή, τὸ σῶµα ἀναλίσκεται. γέρουσι δ’ ὀλίγον τὸ θερµόν· διὰ τοῦτ’ ἄρα ὀλίγων ὑπεκκαυµάτων δέονται, ὑπὸ πολλῶν µὲν γὰρ ἀποσβέννυνται. διὰ τοῦτο καὶ οἱ πυρετοὶ τοῖσι γέρουσιν οὐχ ὁµοίως ὀξέες, ψυχρὸν γὰρ τὸ σῶµα.”
8.7.9. κατὰ τοῦτον οὖν τὸν λόγον κἀν τῷ Περὶ φύσεως ἀνθρώπου τῇ πρώτῃ τῶν ἡλικιῶν τὸν ἄνθρωπον ἔφη θερµότατον ὑπάρχειν ἑαυτοῦ, καθάπερ ψυχρότατον ἐν τῇ τοῦ γήρως ἐσχάτῃ· οὐχ ἁπλῶς θερµότατον, ὥσπερ ἐν τοῖς καύσοις πυρε-τοῖς, ἀλλὰ τῷ ἐµφύτῳ θερµῷ θερµότατον εἶπεν εἶναι τὸ γεγεννηµένον ἄρτι παιδίον τῇ οὐσίᾳ.
8.7.10. διὰ τοῦτ’ οὖν ἐν ἀφορισµοῖς πρῶτον µὲν ἔφη “τὰ αὐξανόµενα πλεῖστον ἔχει τὸ ἔµφυτον θερµόν”
8.7.11. (ἀλλὰ τοῦτον µὲν ἤδη προὔγραψα τὸν ἀφορισµόν)· ἄλλον δ’ ὁµολογοῦντα αὐτῷ γράφει κατὰ λέξιν οὕτως· “αἱ κοιλίαι χειµῶνος καὶ ἦρος θερµόταται φύσει καὶ ὕπνοι µακρότατοι. ἐν ταύτῃσιν οὖν τῇσιν ὥρῃσι καὶ τὰ προσάρµατα πλείω δοτέον· καὶ γὰρ τὸ ἔµφυτον θερµὸν πολύ. τροφῆς οὖν πλείονος δεῖται· σηµεῖον αἱ ἡλικίαι καὶ οἱ ἀθληταί.”
8.7.12. τὸ ἔµφυτον θερµὸν ἔφη πλεῖστον εἶναι χειµῶνος, οὐ τὸ ἐπίκτητον ὃ τοῦ θέρους πλεονάζει.
8.7.13. µηκύνειν δ’ οὐ χρὴ περὶ τῆς γνώµης αὐτοῦ κατὰ τόνδε τὸν λόγον, τοὺς µὲν ἀφορισµοὺς ἐξηγησαµένου µου δι’ ὑποµνηµάτων ἑπτά, βιβλίον δ’ ἄλλο γεγραφότος πρὸς τοῦ Κοΐντου µαθητὴν Λύκον, ὃς οὐ νοήσας ὁποῖόν τι τὸ ἔµφυτον θερµὸν ὁ ῾Ιπποκράτης βούλεται, ἀντεῖπε πρὸς τοὺς εἰρηµένους ἀρτίως ἀφορισµούς.
8.7.14. Nῦν οὖν ἀρκέσει τὰς τοῦ Πλάτωνος παραγράψαι ῥήσεις ἃς ἐν τῷ περὶ τροφῆς ἀναδόσεως λόγῳ κατὰ τὸν Τίµαιον ἔγραψεν· ἄρχεται δ’ αὐτῶν ὧδε·
8.7.15. “τὸ ἐντεῦθεν ἤδη τὴν ὑδραγωγίαν παρεσκεύασαν τρόπῳ τινὶ τοιῷδε, ὃν κατοψόµεθα ῥᾷον προδιοµολογησάµενοι τὸ τοιόνδε, ὅτι πάντα ὅσα ἐξ ἐλαττόνων συνίσταται στέγει τὰ µείζω, τὰ δ’ ἐκ µειζόνων τὰ σµικρότερα οὐ δύναται, πῦρ δὲ πάντων µερῶν µικροµερέστερον, ὅθεν δι’ ὕδατος καὶ γῆς, ἀέρος καὶ ὅσα ἐκ τούτων συνίσταται διαχωρεῖ[ν] καὶ στέγειν οὐδὲν αὐτὸ δύναται.
8.7.16. ταὐτὸν δὴ καὶ περὶ τῆς παρ’ ἡµῖν κοιλίας διανοητέον, ὅτι σιτία µὲν καὶ ποτὰ ὅταν εἰς αὐτὴν ἐµπέσῃ, στέγει, πνεῦµα δὲ καὶ πῦρ σµικροµερέστερα ὄντα τῆς αὑτῆς ξυστάσεως οὐ δύναται.
8.7.17. τούτοις οὖν κατεχρήσατο θεὸς εἰς τὴν ἐκ τῆς κοιλίας ἐπὶ τὰς φλέβας ὑδρείαν, πλέγµα ἐξ ἀέρος καὶ πυρὸς [ὧν] οἷον οἱ κύρτοι ξυνυφηνάµενος.”
8.7.18. τὸ µὲν οὖν ἀέρι καὶ πυρὶ χρῆσθαι τὴν φύσιν πρὸς πέψιν τροφῆς αἱµάτωσίν τε καὶ ἀνάδοσιν ὀρθῶς εἴρηται· τὸ δ’ ἐξ αὐτῶν πλέγµα γεγονέναι καὶ µὴ δι’ ὅλων κρᾶσιν οὐκέτ’ ἐπαινῶ, καθάπερ οὐδὲ τὸ πῦρ ὀνοµάζειν αὐτόν, ἐνόν, ὡς ῾Ιπποκράτης, ἔµφυτον θερµόν.
8.7.19. ἀλλ’ ἔοικεν οὕτω καλεῖν ἀναµιµνήσκειν ἡµᾶς βουλόµενος ὅτι διὰ τὴν τοῦ πυρὸς µίξιν ἐν τοῖς ἄλλοις στοιχείοις ἡ πρὸς τὰ ἐκτὸς ἐκ τοῦ βάθους φορὰ γίγνεται τῆς κατὰ τὸ σῶµα θερµασίας.
8.7.20. φαίνεται γοῦν ποτε καὶ µεταλαµβάνων αὐτὸς εἰς τὴν τοῦ θερµοῦ προσηγορίαν τὸ τοῦ πυρὸς ὄνοµα, καθάπερ καὶ κατὰ τήνδε τὴν ῥῆσιν· “τὸ θερµὸν δὴ κατὰ φύσιν εἰς τὴν ἑαυτοῦ χώραν ἔξω πρὸς τὸ συγγενὲς ὁµολογητέον ἰέναι.”
8.7.21. τούτοις δ’ ὁµολογεῖ καὶ τάδε· “καὶ διὰ ταῦτα δὴ καθ’ ὅλον τὸ σῶµα ἅπασι τοῖς ζῴοις τὰ τῆς τροφῆς νάµατα οὕτως ἐπίρρυτα γεγονέναι.
8.7.22. νεότµητα δὲ καὶ ἀπὸ ξυγγενῶν ὄντα τὰ µὲν καρπῶν, τὰ δὲ χλόης, ἃ ὁ θεὸς ἐπ’ αὐτὸ τοῦτο ἡµῖν ἐφύτευσεν εἶναι τροφήν, παντοδαπὰ µὲν χρώµατα ἴσχει διὰ τὴν σύµµιξιν· ἡ δ’ ἐρυθρὰ πλείστη περὶ αὐτὰ χρόα διαθεῖ τῆς τοῦ πυρὸς τοµῆς τε καὶ ἐξοµόρξεως ἐν ὑγρῷ δεδηµιουργηµένης φύσεως. ὅθεν τὸ κατὰ τὸ σῶµα ῥέον τὸ χρῶµα ἔσχεν οἵαν ὄψιν διεληλύθαµεν, ὃ καὶ καλοῦµεν αἷµα.”
8.7.23. τὴν ἐρυθρὰν χρόαν γεννᾶσθαί φησιν ἐν τῷ αἵµατι διὰ τὴν τοῦ πυρὸς ἐξόµορξιν, ὅπερ ἐστὶν οἷον ἐναπόθεσις τῆς αὐτοῦ ποιότητός τε καὶ δυνάµεως· ὥστ’ ἐκ κράσεως τοῦ τε πυρώδους στοιχείου καὶ τῆς δεξαµένης ὑγρότητος αὐτὸ γεννᾶσθαί φησι τὸ αἷµα.
8.7.24. τῆς δ’ ὑγρότητος οὐκ ἀκριβοῦς ὕδατος οὔσης, ἀλλά τι καὶ γεῶδες ἐχούσης, ὡς δηλοῖ τὸ πάχος αὐτῆς, ἐξ ἁπάντων ἐγεννήθη τὸ αἷµα προσλαµβάνον ἐξ ἀνάγκης τι καὶ τῆς ἀερώδους οὐσίας, ὡς ἐν ἑτέροις δέδεικται.
8.7.25. Φαίνεται τοιγαροῦν κἀν τούτοις ὁ Πλάτων ἑπόµενος τῷ ῾Ιπποκράτει. τὸ γὰρ ἔµφυτον θερµὸν αἴτιον εἶναί φησι τῆς τε κατὰ τὴν γαστέρα πέψεως τῶν σιτίων καὶ τῆς ἐντεῦθεν εἰς ἧπάρ τε καὶ φλέβας ἀναδόσεως καὶ προσέτι τῆς αἱµατώσεως καὶ τῆς εἰς ὅλον τὸ σῶµα φορᾶς τε καὶ πέψεως.
8.8.1. ᾿Εν µέντοι τῇ περὶ ἀναπνοῆς δόξῃ διηνέχθη πρὸς αὐτὸν οὐ σµικρά, πρῶτον µὲν τῷ διαπνοῆς µᾶλλον αἰτίαν εἰπεῖν οὐκ ἀναπνοῆς, εἶτ’ οὐδὲ ταύτης ἀµέµπτως.
8.8.2. ἀναιρεῖ γὰρ ὁλκὴν ᾗ πρὸς πολλὰ τῶν φυσικῶν ἔργων ὁ ῾Ιπποκράτης χρῆται. διὰ τοῦτ’ ἠναγκάσθη τῶν ἐνεργειῶν ἐνίας οὐκ ἄνευ τῆς ὁλκῆς γιγνοµένας εἰς περίωσιν ἀναφέρειν.
8.8.3. ὁποῖον µὲν οὖν τι <τὸ> τῆς ὁλκῆς ἐστιν, ἔνεστί σοι µαθεῖν αὐλίσκου τὸ µὲν ἕτερον στόµιον εἰς ὕδωρ καθέντι, τὸ δὲ ἕτερον περιλαβόντι τοῖς χείλεσιν. ἕλκοντι γὰρ καὶ µυζῶντι διὰ τῶν χειλέων τὸν ἐκ τοῦ αὐλίσκου ἀέρα συνακολουθήσει τὸ ὕδωρ.
8.8.4. οὕτως δὲ καὶ τὰ παιδία τῇ περιθέσει τῶν χειλέων ἔκ τε τῶν τιτθῶν ἕλκει τὸ γάλα κἀκ τῶν βοµβυλιῶν τὸ περιεχόµενον ἐν αὐτοῖς ὑγρόν.
8.8.5. ἀλλὰ καὶ αἱ τῶν χαλκέων φῦσαι διαστελλόµεναι τὸν ἔξωθεν ἀέρα διὰ τῶν προσκειµένων αὐταῖς αὐλίσκων ἕλκουσιν ἐκπληρώσοντα τὴν διαστολήν.
8.8.6. ὁµοίως δὲ καὶ τοῖς ζῴοις ὁ θώραξ διαστελλόµενος ἕλκει διὰ τῆς τραχείας ἀρτηρίας ἀναγκαίως εἰς τὸ στόµα τὸν ἔξωθεν ἀέρα, µικρὸν δ’ ὕστερον ἐκθλίβει συστελλόµενος ἐν ταῖς ἐκπνοαῖς.
8.8.7. τουτὶ µὲν τὸ ἔργον ἐν τῷ δευτέρῳ Περὶ µυῶν κινήσεως ἐδείχθη προαιρετικόν· τὸ δὲ ἕτερον, ὃ καλεῖται σφυγµός, ὑπό τε τῆς καρδίας καὶ τῶν ἀρτηριῶν γίγνεται, τῇ µὲν διαστολῇ διὰ τῶν εἰς τὸ δέρµα καθηκόντων στοµάτων ἑλκουσῶν τῶν ἀρτηριῶν εἰς τὸ σῶµα τὸν ἔξωθεν ἀέρα τριῶν ἕνεκα χρειῶν, ἐµψύξεως, ῥιπίσεως, γενέσεως πνεύµατος ψυχικοῦ, τῇ συστολῇ δ’ ἐκθλιβουσῶν ὅσον αἰθαλῶδες ἢ καπνῶδες ἐγενήθη κατ’ αὐτὰς τῶν χυµῶν.
8.8.8. ἀποδέδεικται δὲ περὶ µὲν ἀναπνοῆς ἐν τῷ Περὶ χρείας ἀναπνοῆς ὑποµνήµατι, περὶ δὲ σφυγµῶν ἐν τῷ Περὶ χρείας σφυγµῶ<ν>.
8.8.9. ὅτι δ’ ὁ θώραξ διαστελλόµενος ἕλκει τὸν ἔξωθεν ἀέρα, κατὰ τὰ περὶ θώρακος καὶ πνεύµονος κινήσεως ὑποµνήµατα δέδεικται.
8.8.10. τίνες δ’ εἰσὶν οἱ διαστέλλοντες αὐτὰ µῦς ἢ τίνες οἱ <συσ>τέλλοντες, ἐν τοῖς Περὶ τῶν τῆς ἀναπνοῆς αἰτίων ἐδείχθη.
8.8.11. τὰ δ’ ἕκαστον τούτων τῶν µυῶν νεῦρα κινοῦντα πάντ’ ἐκ τοῦ νωτιαίου πέφυκεν οὐ κατ’ ἐµὲ µόνον, ἀλλὰ καὶ κατὰ πάντας τοὺς ἀνατοµικούς, αὐτὸς δὲ ὁ νωτιαῖος ἐξ ἐγκεφάλου, ὥστ’ <ἐξ> ἐκείνου διὰ µέσου τοῦ νωτιαίου τὰ νεῦρα τὴν καθ’ ὁρµὴν κίνησιν ἐπιφέρει τοῖς τοῦ θώρακος µυσίν, ὑφ’ ὧν διαστελλόµενος ἕλκει τὸν ἔξωθεν ἀέρα διὰ τοῦ λάρυγγός τε καὶ τῆς τραχείας ἀρτηρίας εἰς τὸν πνεύµονα, συστελλόµενος δ’ ἐκθλίβει διὰ τῶν αὐτῶν.
8.8.12. ῞Hµαρτεν οὖν ὁ Πλάτων µὴ βουληθεὶς ἀκολουθῆσαι τῷ ῾Ιπποκράτει λέγοντι κατὰ τὸ περὶ φύσεως ἀνθρώπου βιβλίον “καὶ ταῦτα ποιήσει σοι πάντα πάσην ἡµέρην καὶ νύκτα καὶ χειµῶνος καὶ θέρεος µέχρις ἂν δυνατὸς ᾖ τὸ πνεῦµα ἕλκειν εἰς ἑαυτὸν καὶ πάλιν µεθιέναι.”
8.8.13. ἕλκει µὲν οὖν εἰς ἑαυτὸν ὁ ἄνθρωπος τὸν ἔξωθεν ἀέρα διὰ τοῦ στόµατος εἰς τὸν πνεύµονα, διὰ δὲ τοῦ δέρµατος εἰς τὰς ἀρτηρίας, ἀντεκπέµπει δὲ δι’ ὧν ἔλαβεν αὖθις.
8.8.14. ἡ µὲν οὖν ἑτέρα τῶν ἐνεργειῶν ἀναπνοὴ καλεῖται, διαπνοὴ δ’ ἡ διὰ τοῦ δέρµατος, ἃς ἀµφοτέρας εἰς ἓν συναγαγὼν ὁ Πλάτων οὔτε συνηµµένας ἀλλήλαις οὔθ’ ὑπὸ µιᾶς δυνάµεως γιγνοµένας, ὡς ἐπιδέδεικται δι’ ὧν εἶπον ἀρτίως ὑποµνηµά των, τὸν περὶ τῆς ἀναπνοῆς λόγον ἐν Τιµαίῳ συνέθηκεν ἔχοντα κατὰ λέξιν ὧδε·
8.8.15. “πάλιν δὲ τὸ τῆς ἀναπνοῆς ἴδωµεν πάθος, αἷς χρώµενον αἰτίαις τοιοῦτον γέγονεν οἷον τὰ νῦν ἐστιν.
8.8.16. ὧδ’ οὖν· ἐπειδὴ κενὸν οὐδέν ἐστιν εἰς ὃ τῶν φεροµένων δύναιτ’ ἂν εἰσελθεῖν τι, τὸ δὲ πνεῦµα φέρεται παρ’ ἡµῶν ἔξω, τὸ µετὰ τοῦτο ἤδη παντὶ δῆλον ὡς οὐκ εἰς κενὸν ἀλλὰ τὸ πλησίον ἐκ τῆς ἕδρας ὠθεῖ· τὸ δὲ ὠθούµενον ἐξελαύνει τὸ πλησίον ἀεί, καὶ κατὰ ταύτην τὴν ἀνάγκην πᾶν περιελαυνόµενον εἰς τὴν ἕδραν ὅθεν ἐξῆλθε τὸ πνεῦµα εἰσιὸν ἐκεῖσε καὶ ἀναπληροῦν αὐτὴν συνέπεται τῷ πνεύµατι, καὶ τοῦτο ἅµα πᾶν οἷον τροχοῦ περιαγοµένου γίγνεται διὰ τὸ κενὸν µηδὲν εἶναι.
8.8.17. διὸ δὴ τὸ τῶν στηθῶν καὶ τοῦ πνεύµονος ἔξω µεθιὲν τὸ πνεῦµα πάλιν ὑπὸ τοῦ περὶ τὸ σῶµα ἀέρος εἴσω διὰ µανῶν τῶν σαρκῶν δυοµένου καὶ περιελαυνοµένου γίγνεται πλῆρες· αὖθις δ’ ἀποτρεπό µενος ὁ ἀὴρ καὶ διὰ τοῦ σώµατος ἔξω ἰὼν ἔσω τὴν ἀναπνοὴν περιωθεῖ κατὰ τὴν τοῦ στόµατος καὶ τὴν τῶν µυκτήρων δίοδον.”
8.8.18. Tὴν τοῦ τροχοῦ περιαγωγὴν οὐχ ἁπλῆν δεῖ νοεῖν, ἀλλ’ ἐξ ἐναντίων κινήσεων συγκειµένην, ὅταν µὲν ἐπὶ τὸ δέρµα τὸ ἔµφυτον ὁρµήσῃ θερµόν, ὠθουµένου τε καὶ περιελαυνοµένου τοῦ ἐκτὸς ἀέρος εἰς τὸ σῶµα διὰ τοῦ στόµατος, ὅταν δ’ αὖ πάλιν ὁρµήσῃ διὰ τοῦ στόµατος ἔξω φέρεσθαι, περιωθουµένου τοῦ περιέ χοντος ἡµᾶς ἀέρος εἰς τὸ σῶµα διὰ τοῦ δέρµατος, ὡς ἐνέργειαν µὲν εἶναι [διὰ] τῆς φύσεως ἡµῶν τὴν ἐκπνοὴν καὶ διαπνοήν, πάθος δὲ τὴν εἰσπνοήν, οὐ µόνον τὴν διὰ τοῦ στόµατος, ἀλλὰ καὶ τὴν διὰ τοῦ δέρµατος.
8.8.19. ἐν οὐδετέρᾳ δ’ αὐτῶν ὁ Πλάτων προσχρῆται τῇ προαιρέσει καίτοι φανερῶς ἐν ἡµῖν ὄντος καὶ τοῦ θᾶττον καὶ βραδύτερον ἔλαττόν τε καὶ πλέον καὶ πυκνότερον εἰσπνεῦσαί τε καὶ ἐκπνεῦσαι.
8.8.20. ἔτι γοῦν ὁ λόγος τοῦ Πλάτωνος ἐλέγχεται καὶ ὅτι µετὰ τὴν συστολὴν τῶν ἀρτηριῶν ἐχρῆν εὐθέως εἰσπνοὴν γίγνεσθαι, µετὰ δὲ τὴν ἐκπνοὴν εὐθέως διαστολὴν τῶν ἀρτηριῶν.
8.8.21. φαίνεται δ’ οὐχ οὕτω συµβαῖνον, ἀλλ’ ἐὰν θελήσωµεν ἐπισχεῖν πλέονι χρόνῳ τὴν ἀναπνοήν, εὐθέως αἱ ἀρτηρίαι µετὰ τῆς καρδίας κινοῦνται.
8.8.22. καὶ µέντοι καὶ διαστέλλονται µὲν εἰσπνεόντων ἐνίοτε, συστέλλονται δ’ ἐκπνεόντων καὶ κατὰ µιᾶς ἀναπνοῆς χρόνον ἑπτάκις ἢ ὀκτάκις ἢ καὶ δεκάκις ἡ καρδία µετὰ τῶν ἀρτηριῶν φαίνεται διαστελλοµένη τε καὶ συστελλοµένη. ἀλλὰ καὶ αὐτὸς ὁ τῆς περιώσεως λόγος ἄτοπος· ὑπὸ γὰρ τῆς ἐκπνοῆς περιελαυνόµενον τὸν ἀέρα φέρεσθαι πάλιν ἔσω διὰ τοῦ δέρµατος οὐκ ἀναγ καῖον. ἑποµένης γὰρ τῆς ἐκπνοῆς τῇ συστολῇ τῶν ἀναπνευστικῶν ἐκείνῃ τῇ συστολῇ ἀκολουθῶν ὁ περικεχυµένος ἡµῖν ἀὴρ χώραν παρέχει τῷ ἐκπνεοµένῳ. ὅτι δὲ καὶ τἆλλα ὅσα τὴν ὁλκὴν ἀναιρῶν εἶπεν ὁ Πλάτων ἀτόπως ἐπικεχείρηται, κατὰ τὴν ἐξήγησιν αὐτῶν εἰρήσεται.
8.9.1. Νυνὶ γὰρ ἀρκεῖ µόνον δεδηλῶσθαι περὶ ὧν ὁµολογεῖ τε καὶ διαφέρεται τῷ ῾Ιπποκράτει.
8.9.2. προσθῶµεν οὖν αὐτῷ καὶ τἆλλα. φαίνεται γὰρ ἐν τῷ περὶ χρείας ἀναπνοῆς λόγῳ συνακολουθῶν ὁ Πλάτων τῷ ῾Ιπποκράτει βουλοµένῳ τὴν µὲν εἰσπνοὴν ἐµψύξεως ἕνεκα γίγνεσθαι τῆς ἐµφύτου θερµασίας, τὴν δὲ ἐκπνοὴν ἀποχύσεως καὶ διαπνοῆς τῶν λιγνυωδῶν περιττωµάτων.
8.9.3. ἐν ᾗ δὲ ταῦτα λέγει ῥήσει καὶ περὶ τοῦ φέρεσθαι τὸ ποτὸν εἰς τὸν πνεύµονα διῆλθεν ἐχούσῃ κατὰ λέξιν οὕτως·
8.9.4. “τῇ δὲ δὴ πηδήσει τῆς καρδίας ἐν τῇ τῶν δεινῶν προσδοκίᾳ καὶ τῇ τοῦ θυµοῦ ἐγέρσει προ[σ]γιγνώσκοντες ὅτι διὰ πυρὸς ἡ τοιαύτη πᾶσα ἔµελλεν οἴδησις γενέσθαι τῶν θυµουµένων, ἐπικουρίαν αὐτῇ µηχανώµενοι τὴν τοῦ πνεύµονος ἰδέαν ἐνεφύτευσαν, πρῶτον µὲν µαλακὴν καὶ ἄναιµον, εἶτα σήραγγας ἐντὸς ἔχουσαν οἷον σπόγγου κατατετρηµένας, ἵνα τὸ πνεῦµα καὶ τὸ πόµα δεχοµένη ψύχουσα ἀναπνοὴν καὶ ῥᾳστώνην ἐν τῷ καύµατι παρέχοι.”
8.9.5. εἰ µὲν οὖν ἡγεῖται Πλάτων ἅπαν τὸ πόµα καταπίνειν ἡµᾶς εἰ<ς> τὸν πνεύµονα, δίκαιός ἐστι καταγιγνώσκεσθαι προ-φανέστατον πρᾶγµα µὴ γιγνώσκων· εἰ δὲ µέρος τι τοῦ πόµατος ἡγεῖτο διὰ τῆς τραχείας ἀρτηρίας παρηθούµενον εἰς τὸν πνεύµονα καταφέρεσθαι, τῶν ἐνδεχοµένων τι λέγει παραπλησίως τοῖς ἄλλοις δογµατικοῖς, περὶ ὧν διαφέρονται πρὸς ἀλλήλους ἰατροί τε καὶ φιλόσοφοι.
8.9.6. οὐ ταὐτὸν δ’ ἐστὶν ἢ ψεῦδός τι λέγειν ἢ καταγέλαστον, ἐπεί τοι καὶ αὐτὸν ᾿Ερασίστρατον ἐδείξαµεν ἔν τε τῷ Περὶ χρείας ἀναπνοῆς καὶ σφυγµῶν χρείας τε ἅµα καὶ γενέσεως, ἔτι δὲ καταπόσεώς τε καὶ πέψεως ἐσφαλµένον· ἀλλ’ οὐ κατεγελάσαµεν αὐτοῦ διότι µὴ πᾶν τὸ ψεῦδος εὐθύς ἐστι καὶ καταγέλαστον, ἐπεί τοι καὶ περὶ φλεγµονῆς γενέσεως καὶ πυρετοῦ διαγνώσεως ἔν τε τοῖς περὶ φλεβοτοµίας λόγοις καὶ ἄλλοις τισὶ θεραπευτικοῖς λογισµοῖς ἐδείχθη ἐσφαλµένος.
8.9.7. καὶ µέντοι καὶ τῶν ἀπ’ αὐτοῦ τις ἀντιστρέψας τὸν λόγον ἡµᾶς φησι περὶ τούτων, οὐκ ᾿Ερασίστρατον, ἐσφάλθαι, οὐ µὴν οὔτε ἡµεῖς ἐκείνου καταγελάσοµεν οὔτ’ ἐκεῖνος ἡµῶν· ἀδήλων γὰρ ὄντων τῶν δογµάτων καὶ τῇ διὰ τοῦ λόγου πίστει τοῖς µὲν πιθανῶν, τοῖς δ’ ἀπιθάνων φαινοµένων ὥσπερ τὸ τοῖς δόξασιν ἀληθέσιν εἶναι συναγορεύειν ἀνεµέσητόν ἐστιν, οὕτω καὶ τὸ συγχωρεῖν ἑτέροις ἀντιλέγειν αὐτοῖς.
8.9.8. τὸ δὲ σκώπτειν καὶ καταγελᾶν ὡς ἠλίθιον ὃ δογµατικῶς ἀµφισβητεῖται, προπετές· οἷόν [ἂν] ἐστι καὶ τὸ παραρρεῖν τι τοῦ πόµατος εἰς τὸν πνεύµονα διά τε τοῦ λάρυγγος καὶ τῆς τραχείας ἀρτηρίας, οὐκ ἀθρόον οὐδὲ διὰ µέσης τῆς εὐρυχωρίας τοῦ ὀργάνου φερόµενον, ἀλλὰ περὶ τὸν χιτῶνα αὐτὸν δροσοειδὲς καταρρέον.
8.9.9. Tοῦτο µὲν οὖν εἴτ’ ἀληθὲς εἴτε ψεῦδός ἐστιν, ὀλίγον ὕστερον ἐπισκεψόµεθα. τὸν δὲ καταγέλαστον ὄντως λόγον, ὡς οὐκ εἰς τὴν γαστέρα φέροιτο διὰ τοῦ στοµάχου τὸ ποτὸν ἀλλ’ εἰς τὸν πνεύµονα διὰ τῆς ἀρτηρίας ἅπαν, οὐδαµόθι Πλάτων εἶπεν.
8.9.10. ἐν γοῦν αὐτῷ τούτῳ τῷ βιβλίῳ καθ’ ὃ τὴν προειρηµένην περὶ τοῦ πόµατος ῥῆσιν ἔγραψεν, εἰς τὴν κοιλίαν ἔφη τὸ πινόµενον ὥσπερ τὰ σιτία φέρεσθαι.
8.9.11. καὶ οὐχ ἅπαξ τοῦτ’ εἶπεν ἀλλὰ πάνυ πολλάκις, ὡς ἔνεστί σοι µαθεῖν ἐκ τῶν ῥήσεων αὐτοῦ, πρώτης µὲν τῆσδε µετὰ τέτταρας πρώτους στίχους τῆς προειρηµένης ὑπ’ αὐτοῦ ῥήσεως γεγραµµένης·
8.9.12. “τὸ δὲ δὴ σίτων τε καὶ ποτῶν ἐπιθυµητικὸν τῆς ψυχῆς καὶ ὅσων ἔνδειαν διὰ τὴν τοῦ σώµατος ἴσχει φύσιν, τοῦτο εἰς τὸ µεταξὺ τῶν φρενῶν καὶ τοῦ πρὸς τὸν ὀµφαλὸν ὅρου κατῴκισαν.”
8.9.13. οὐκ ἐν τῇ καρδίᾳ καὶ τῷ πνεύµονί φησι τὸ τῶν σιτίων καὶ ποτῶν ἐπιθυµητικόν, ἀλλὰ κατωτέρω τοῦ διαφράγµατος εἶναι. φρένας γὰρ οὐχ οὗτος µόνος ἀλλὰ καὶ οἱ ἄλλοι παλαιοὶ τὸ διάφραγµα προσηγόρευον.
8.9.14. κατωτέρω δὲ τῶν φρενῶν τούτων ἥ τε γαστὴρ κεῖται καὶ τὰ ἔντερα καὶ τὸ ἧπαρ αὐτό, περὶ οὗ νῦν ποιεῖται τὸν λόγον.
8.9.15. καὶ µέντοι καὶ µετ’ ὀλίγα πάλιν φησί· “τὴν ἐσοµένην ἡµῖν ποτῶν καὶ ἐδεσµάτων ἀκολασίαν ᾔδεσαν οἱ ξυντιθέντες ἡµῶν τὸ γένος, καὶ ὅτι τοῦ µετρίου καὶ ἀναγκαίου διὰ µαργότητα πολλῷ χρησοίµεθα πλέονι.
8.9.16. ἵν’ οὖν µὴ φθορὰ διὰ νόσους ὀξείας γίγνοιτο καὶ ἀτελὲς εὐθὺς τὸ γένος τὸ θνητὸν τελευτῴη, ταῦτα προορώµενοι τῇ <τοῦ περι>γενησοµένου πόµατος ἐδέσµατός τε ἕξει τὴν ὀνοµαζοµένην κάτω κοιλίαν ὑποδοχὴν ἔθεσαν.”
8.9.17. καὶ κατωτέρω δὲ πάλιν ἐν ταὐτῷ συγγράµµατι τάδε γράφει· “ταὐτὸν δὴ καὶ περὶ τῆς παρ’ ἡµῖν κοιλίας διανοητέον ὅτι σιτία µὲν καὶ ποτὰ ὅταν εἰς αὐτὴν ἐµπέσῃ στέγει, πνεῦµα δὲ καὶ πῦρ µικροµερέστερα ὄντα τῆς αὑτῆς συστάσεως οὐ δύναται.”
8.9.18. πάλιν οὖν κἀνταῦθα σαφῶς εἶπεν εἰς τὴν κοιλίαν ἡµῶν ἀφικνεῖσθαι τά τε σιτία καὶ τὰ πόµατα, καὶ τοῦ γ’ ἐν αὐτῇ κατὰ τὴν τούτων µίξιν γενοµένου χυµοῦ τὴν εἰς τὰς φλέβας ἀνάδοσιν ὑδρείαν ὠνόµασε διὰ τὴν ὑγρότητα λέγων ἐφεξῆς τοῖς προγεγραµµένοις οὕτως· “τούτοις οὖν κατεχρήσατο ὁ θεὸς εἰς τὴν ἐκ τῆς κοιλίας ἐπὶ τὰς φλέβας ὑδρείαν.”
8.9.19. κἀν τοῖς ἑξῆς δὲ πάλιν οὐ µετὰ πολλὰ τῶν εἰρηµένων ὧδέ πώς φησι· “ὅταν γὰρ εἴσω καὶ ἔξω τῆς ἀναπνοῆς ἰούσης τὸ πῦρ ἐντὸς συνηµµένον ἕπηται, διαιωρούµενον δ’ ἀεὶ διὰ τῆς κοιλίας εἰσελθὸν τὰ σιτία καὶ ποτὰ λάβῃ, τήκει δὴ καὶ κατὰ [τὰ] σµικρὰ διαιροῦν διὰ τῶν ἐξόδων ᾗπερ πορεύεται διάγον οἷον ἐκ κρήνης ἐπ’ ὀχετοὺς ἐπὶ τὰς φλέβας ἀντλοῦν ταῦτα ῥεῖν [ἢ] ὥσπερ αὐλῶνος διὰ τοῦ σώµατος τὰ τῶν φλεβῶν ποιεῖ ῥεύµατα.”
8.9.20. καὶ διὰ τῶν ἑξῆς δὲ φυλάττειν φαίνεται τὴν αὐτὴν γνώµην ἔν τε τοῖς περὶ τῆς ἀναπνοῆς καὶ πέψεως λόγοις ἅπασιν· ὥστε τῆς µὲν ἠλιθίου δόξης ἀπήλλακται καὶ χρὴ τοὺς οἰηθέντας αὐτὸν οὕτως ἀνόητον ὑπάρχειν ὡς ὑπολαβεῖν εἰς πνεύµονα φέρεσθαι τὸ ποτὸν ἅπαν, αὐτοὺς ἐγκαλεῖσθαι µᾶλλον ἐφ’ οἷς καταψεύδονται.
8.9.21. Περὶ δὲ τοῦ φέρεσθαί τι τοῦ πόµατος εἰς τὸν πνεύµονα περὶ τὸν ἔνδοθεν χιτῶνα τοῦ τε λάρυγγος καὶ τῆς τραχείας ἀρτηρίας βουλόµενός τις αὐτὸς ἀφ’ ἑαυτοῦ πειραθῆναι δύναται λαβὼν µὲν ἑστὼς τοῦ ὕδατος εἰς τὸ στόµα δαψιλές, εἶτα κατακλιθεὶς ὕπτιος ὑπανοίγων τε βραχὺ τὸ στόµιον τοῦ λάρυγγος· ἐφ’ ἡµῖν γάρ ἐστιν ἀνοιγνύναι τε καὶ κλείειν αὐτό.
8.9.22. παραρρέοντος γάρ τινος εἰς αὐτὸν ἐκ τοῦ στόµατος αἰσθήσεται βραχέος, ὃ δὴ καὶ γαργαλίζει καὶ παροξύνει πλέον γενόµενον.
8.9.23. ἀλλὰ καὶ αὐτὴν τὴν ἐρεθιζοµένην βῆχα καρτερήσας τις δύναται κατασχεῖν ὡς αὐτίκα παύσασθαι, βραχέος τοῦ γαργαλίζοντος ὄντος.
8.9.24. ἐνίοτε δὲ καὶ βηχίον µικρὸν γενόµενον ἐσκέδασε τὸ γαργαλίζον οὐδεµιᾶς ἀναπτύσεως γενοµένης· ᾧ καὶ δῆλόν ἐστι τὸ ἀθρόον πόµα καὶ πολὺ καὶ τοσοῦτον ὡς καταλαµβάνειν τὰς ὁδοὺς τοῦ πνεύµατος ἐρεθίζον τὸ ζῷον εἰς βῆχα, τὸ δ’ οὕτως ὀλίγον ὡς περὶ τὸν ἔνδον χιτῶνα τοῦ λάρυγγός τε καὶ τῆς τραχείας ἀρτηρίας ἐκχεῖσθαι δροσοειδῶς οὔτε ἐρεθίζον οὔθ’ ὅλως αἴσθησιν ἐργαζόµενον ἑαυτοῦ κααφεροµένου διὰ τῆς ἀρτηρίας.
8.9.25. ἀλλ’ εἰ καὶ ζῷον ὅ τι ἂν ἐθελήσῃς διψῆσαι ποιήσεις ὡς κεχρωσµένον ὕδωρ ὑποµεῖναι πιεῖν, εἰ δοίης εἴτε κυανῷ χρώµατι χρώσας εἴτε µίλτῳ, εἶτ’ εὐθέως σφάξας ἀνατέµοις, εὑρήσεις κεχρωσµένον τὸν πνεύµονα. δῆλον οὖν ἐστιν ὅτι φέρεταί τι τοῦ πόµατος εἰς αὐτόν.
Книга восьмая
8.1.1. Решив рассмотреть учения Гиппократа и Платона, мы первым делом объяснили, что для врачебного искусства и для философии важнее всего установить, управляет человеком множество сил или одна. Затем, обратившись к исследованию их в соответствии с аподиктическим методом, мы сказали о том, что источник восприятия и самопроизвольного движения находится в руководящем начале души; в данном случае нет никакой разницы, сказать «самопроизвольно» или «по собственному побуждению».
8.1.2. Совершенно очевидно, что одни движения производятся, когда вытягиваются и сжимаются члены при ходьбе, беге, в положении стоя и при других подобных действиях. Движения сердца и артерий, происходящие непроизвольно, – иного рода, как и распределение пищи, которое является еще одним видом движения.
8.1.3. Однако, начав с движений произвольных, при которых действует та часть души, которая, собственно, и называется руководящей, мы показали, что лишь один довод, если брать предпосылки из сущности самого предмета исследования, заслуживает внимания с научной точки зрения, а именно довод, согласно которому руководящее начало души находится там, где начинаются нервы.
8.1.4. Вот важнейшая предпосылка нашего рассуждения, признанная всеми врачами и философами, связанное же с ней допущение, согласно которому «начало нервов находится в головном мозге», является истинным, а допущение «начало нервов находится в сердце» – ложным. Всякий может использовать это последнее положение и даже приводить его в беседе с несведущими в анатомии людьми, однако доказать его невозможно.
8.1.5. Ведь все части тела живых существ снабжены нервами: одни нервы достигают соответствующих частей тела непосредственно из головного мозга, другие – через спинной.
8.1.6. Стало быть, в нашем многословии повинны в первую очередь те, кто неверно истолковал очевидные явления, а не Гиппократ, или Эрасистрат, или Эвдем, или Герофил, или Марин, который вслед за древними восстановил изучение анатомии, одно время пребывавшей в забвении. А если бы они описывали явления, опираясь на результаты анатомических исследований, нам незачем было бы долго рассуждать, поскольку вопрос можно было бы разрешить при помощи одного-единственного доказательства.
8.1.7. Вот мы поневоле и пустились в долгие рассуждения с самого начала первой книги по вине людей, которые брались описывать то, чего они никогда не видели, как будто все видели в точности, и из-за них мы были вынуждены изложить в общих чертах анатомию нервов и артерий.
8.1.8. А во второй книге мы показали, что наиболее убедительные рассуждения о руководящем начале души они выстроили, не согласуясь с аподиктическим методом, однако одни из этих рассуждений ближе к научным (те, которые Аристотель обычно называет диалектическими), а другие – дальше (те, которые мы разделяем на риторические и софистические).
8.1.9. Это я сделал как из-за самой сути предмета, так и ради моих последователей, которые хотят, чтобы разные виды аргументов были сопоставлены в отношении одной проблемы, ведь такая практика будет полезной для множества других случаев.
8.1.10. А когда Хрисипп привел рассуждение такого рода: «Где страсти души, там и руководящее начало, а страсти души в сердце – именно в нем, стало быть, и руководящее начало», я указал, что в первоначальной посылке он охватывает самую суть предмета изыскания.
8.1.11. Ведь если, согласно Платону, разумное начало находится в голове, яростное – в сердце, а вожделеющее – в печени, Хрисиппу следовало бы прежде всего опровергнуть то, что говорил, подкрепляя свое учение, Платон, а не просто привести свое мнение, полагая, что оно более достойно доверия, чем доводы Платона.
8.1.12. И я показал, что Хрисипп даже не пытается в своих сочинениях опровергнуть рассуждение Платона.
8.1.13. Итак, все, кто еще не причастен к философии, – и геометры, и арифметики, и математики, и астрономы, и архитекторы, а также музыканты, знатоки солнечных часов, риторы и грамматики и вообще любой, преуспевший в разумных науках, – все они имеют твердое убеждение, что опровергнуты доводы всех прочих, кто бы ни писал о руководящем начале души, а доводы Гиппократа и Платона являются истинными.
8.1.14. Так как последователи Хрисиппа все еще хвалят его книги «О страстях», в которых он будто бы показал, что к разумному началу души относятся страсти – гнев, страх, печаль и прочие в этом роде, – то из-за них я вынужден был показать, что Хрисипп в книге «О страстях» не только утверждает много ошибочного, но при этом еще и противоречит самому себе. Поэтому я добавил к первым двум следующие три книги, сразу же показав в них, что даже Посидоний, наиболее ученый среди стоиков благодаря занятиям геометрией, отмежевался от Хрисиппа и в своем трактате «О страстях» утверждает, что нами управляют три силы: вожделеющая, яростная и разумная. Согласно Посидонию, этого мнения придерживался и Клеанф.
8.1.15. Причем он утверждает, что аргумент о добродетелях приводит к правильному заключению, если опираться на эти основания, и именно это он показывает в большом сочинении, составленном им особо.
8.1.16. Поэтому в том, что речи эти длинны, виноват не я, а те, кто поспешно хвалит писания Хрисиппа о руководящем начале души и о страстях.
8.1.17. Я заранее решил все это пропустить и оставить без опровержения: призываю всех богов в свидетели, что сам я стыжусь опровергать эти бесстыдные доводы, полагая, что большинству лучше остаться в неведении, дабы их не оскорбляло зрелище философов, пишущих о вещах, которых они никогда не видели, так, будто бы видели их. Ведь самим им придется меньше стыдиться, если их не станут уличать во лжи.
8.1.18. Также стыдно мужам, состарившимся в занятиях философией, не знать, что на научных основаниях сформулирован один-единственный довод о руководящем начале души: тот, по которому истинной посылкой считается, что начало нервов – в головном мозге, а ложной – что оно в сердце.
8.1.19. Так что не только в пяти книгах не было необходимости распространяться о руководящем начале души, но и в одной не было нужды, по крайней мере для тех, кто понимает, что такое научное доказательство[134], что подобает, как я утверждаю, скорее философам, чем геометрам, арифметикам, математикам, астрономам и архитекторам, однако не практикуется ими, в отличие от упомянутых ученых.
8.1.20. По этой причине Эвклид в одной-единственной теореме – первой в книге «Явлений» – показал в чрезвычайно кратких словах, что Земля находится в середине космоса и имеет для него значение центра и отправной точки, и его ученики также верят логике этого доказательства, как тому, что дважды два – четыре. А иные философы такое болтают о размерах и положении Земли, что кому угодно станет стыдно за философию.
8.1.21. Ведь, когда те, кто вечно призывает ничего не творить и не говорить поспешно, сами на деле оказываются таковыми, а ни один из названных выше специалистов не считает себя мудрецом, как это делают они, доказательства же применяют надлежащим образом, совершенно не враждуя, не вступая друг с другом в разногласия и не выставляя себя на посмешище в том, чего не ведают, – как тут не устыдиться за философию?
8.1.22. Итак, истинное высказывание является кратким, как я сейчас покажу тебе. Для того чтобы достигнуть цели, понадобятся лишь несколько слогов, и вот они: «Где начало нервов, там и руководящая часть души, а начало нервов находится в головном мозге. Там, стало быть, и руководящая часть души».
8.1.23. Это рассуждение состоит из тридцати девяти слогов, что соответствует двум с половиной стихам гекзаметра, а вот другое, длиною в пять стихов: «Где страсти души наиболее явно приводят в движение части тела, там и находится страстное начало; но очевидно, что при гневе и страхе сердце существенно изменяет движение, – выходит, что в нем-то и находится страстное начало души».
8.1.24. Если же ты соединишь эти два высказывания, то общее число гекзаметрических стихов в них будет не более восьми.
8.1.25. Выходит, кто в ответе за то, что нам пришлось написать пять книг о положении, которое можно научно доказать в восьми гекзаметрах? Разумеется, не мы, а философы, не желающие применять простые доказательства; за этих философов, как я сказал, бывает стыдно.
8.1.26. А кто в ответе за то, что и шестая книга, в дополнение к предыдущим, посвящена третьему началу, на котором, несомненно, следует остановиться подробно, но не настолько, чтобы писать целую книгу? Те, кто не умеют понять простые доказательства, между тем как доказательство этого тезиса укладывается в несколько основных положений.
8.1.27. Ведь очевидно, что даже у растений наиболее толстые части растут от основания, что же касается двух ранее обсуждавшихся начал – начал нервов и артерий, – то подобное стволу находится при основании, а то, которое можно уподобить ветвям, появляется по мере роста ствола.
8.1.28. Одна эта посылка доказана посредством очевидных фактов, вторая же, в дополнение к ней, состоит в том, что вены – это орудия присущей нам растительной функции, которая роднит нас с растениями, между тем как небольшие сосуды достигают желудка и кишечника, точь-в-точь как корни деревьев – земли, и все они происходят от одного сосуда при воротах печени, а непосредственно из печени начинается самая большая вена, которую называют полой, и от нее наподобие ветвей расходятся по всему телу другие вены.
8.1.29. Исходя из этого можно заключить, что вены берут свое начало в печени, а отсюда, в свою очередь, следует, что этот внутренний орган является источником функции, объединяющей нас с растениями; Платон называет эту функцию «вожделеющей».
8.1.30. Вот одно доказательство того, что печень является источником вожделеющей функции и вен, второе же выводится из того, что у живого существа нет другого органа, с которым были бы связаны все вены.
8.1.31. Ведь о полой вене, исходящей из выпуклой поверхности печени, иные говорят, что она растет из правого желудочка сердца.
8.1.32. Так вот, если действительно из нее, наподобие ветвей, по всему телу распространяются вены, их общим источником приходится считать сердце.
8.1.33. Но те вены, которые идут из неровной поверхности печени, наподобие корней, к желудку, тощей, тонкой, слепой и к толстой кишке, и к той, что называют прямой, к селезенке и к сальнику, растут не из полой вены: источником всех этих вен является другая вена, расположенная при воротах печени.
8.1.34. Как же тогда источником вен окажется правый желудочек сердца, если ни названные вены, ни вены на неровностях печени с сердцем не связаны?
8.1.35. А печень соприкасается и со всеми этими венами, и с теми, что распространяются по всему телу, через вену, растущую из выпуклых ее частей, которую большинство врачей называют полой из-за ее размера, а Гиппократ и его последователи называют также печеночной – по названию внутреннего органа, из которого она растет.
8.1.36. И это, к твоему сведению, уже второе доказательство того, что печень есть начало всех вен, а потому является также и источником питающей функции.
8.1.37. А вот еще одно, третье, дополнительное доказательство: если мы допустим, что полая вена берет начало из правого желудочка сердца, это пойдет вразрез с тем, что явно наблюдается при вскрытии рыб.
8.1.38. В самом деле, ни у одной из них сердце не имеет правого желудочка, поскольку эти животные также обходятся и без легких.
8.1.39. А почему правый желудочек сердца имеется или отсутствует заодно с легкими, показано мной в сочинении «О назначении частей тела».
8.1.40. Только что приведенный довод придает учению, как я уже сказал, большую убедительность, примыкает к нему и другой довод такого же рода, основанный на прямизне полой вены.
8.1.41. Ведь видно, как от бугристой поверхности печени до самого горла справа она идет совершенно прямо, без малейшего изгиба, а слева от нее отходит отросток к правому желудочку сердца; этот сосуд, как считают некоторые, можно сказать, является стволом сосудов всего тела.
8.1.42. Однако если бы это было так, то и сама она непременно расщеплялась бы, произрастая из сердца подобно большой артерии, которая, по общему мнению, является источником для всех артерий живого организма: можно видеть, как она расщепляется надвое, едва только выходит из сердца, чтобы одна из ее частей уходила вверх по телу, а другая – вниз.
8.1.43. Выходит, если бы и полая вена вырастала из сердца, то и она, разделившись надвое, подобно этой артерии, частью поднималась бы вверх до глотки, а другою уходила к печени; а коль скоро этого не наблюдается, ясно, что она берет начало не из сердца.