Морфология истории. Сравнительный метод и историческое развитие

Наблюдаемая нами объективная реальность построена при помощи нашего мышления; реальность является синтезом мирового процесса и процесса мышления. Часто утверждается, что «истинной объективности» человек достигает, очищая наблюдаемое от результатов своего познавательного процесса. Утверждается, что «правильное», научное восприятие состоит в анализе реальности на предмет выявления «элементарных кирпичиков бытия». Такие попытки проникнуть «под» наблюдаемую реальность с помощью редукции ее мыслительного компонента, – реальность разрушают.

Для того, чтобы лучше понять «функционирование» субъективного времени, можно рассмотреть ситуацию, когда на протяжении некоторого периода в абсолютном времени с рассматриваемой системой форм ничего не происходило (никакого значимого изменения закона композиции системы, или ничего значимого с точки зрения задач, поставленных наблюдателем). Эта ситуация в собственном времени системы описывается не как длительная пауза – собственное время системы в этом промежутке не двигалось, т. е. система «не заметила», что время шло, для нее время остановилось. С точки зрения исследуемой системы между двумя изменениями не было никакой длительности, и утверждать, что эти два изменения разделены большим периодом времени можно только извне, с некоторой внешней точки зрения. Поскольку эта точка зрения внешняя по отношению к развивающейся системе, она по определению будет искусственной, субъективной, имеющей отношение не к реальности как таковой, а к нашим задачам, которые мы формулируем относительно данной реальности.

Именно такова ситуация с «живыми ископаемыми» (персистирующими таксонами) – для них времени нет. Когда делается высказывание, что, например, гаттерия не изменилась за миллионы лет (допустим, что это действительно так), самой формой этого высказывания подразумевается, что это не характеристика самой реальности – гаттерии – а субъективное отношение исследователя к этой реальности. Для гаттерии (как типа определенного таксона), поскольку она не изменилась, между моментом последнего изменения и настоящим временем ничего не происходило и никакой длительности не было. Утверждение о миллионах лет, протекших между этими моментами, делается из другой системы отсчета, и потому только искусственно может быть отнесено к той реальности, которой является гаттерия. Такую ситуацию можно сопоставить с тем, как если бы некий человек вдруг потерял сознание, а потом резко, сразу пришел в себя. У него не было бы никаких оснований утверждать, что между моментом потери сознания и его обретением прошло сколько-то времени (если мы отвлечемся от физиологических механизмов, например, ощущения голода и т. д.). Он вынужден был бы узнавать о прошедшем времени из внешнего источника – например, он мог бы взглянуть на часы, и после этого сказать: «Я был без сознания два часа». Если мы отождествим Я и сознание, это высказывание сразу окажется бессмысленным. Кто был без сознания? Только внешние по отношению к сознанию источники информации могут сообщить, что в них, в этих иных источниках, происходили некоторые изменения между двумя моментами, для сознания ничем не разделенными. Значит, такое высказывание («Я был без сознания два часа») утверждает не тот факт, что между двумя мгновениями моего сознания прошло два часа, а то, что вне меня нечто изменилось. Время идет для тех, кто изменяется, для неизменных систем понятие времени бессмысленно.

Время есть мера изменчивости, оно отражает изменчивость системы. В неизменной системе время не движется вовсе, его не существует. Когда мы говорим, что нечто долгое время не изменялось, мы всегда указываем на то, что другие системы (по которым мы в данном случае и измеряем время) изменялись, а наблюдаемая система осталась неизменной. Все изменения, произошедшие с другими системами, пока в данной системе изменений не было, являются с ее точки зрения одновременными, одномоментными, произошедшими между ее значимыми изменениями. Если предположить, что гаттерия с сегодняшнего утра начнет эволюционировать, то все события, произошедшие в мире с момента, отстоящего на 200 млн. лет, и сегодняшним утром, для нее будут являться одновременными событиями. Понятие одновременности (синхронности) вводится именно таким образом. С точки зрения наблюдателя одновременно то, что случилось между значимыми для него изменениями. Поскольку можно утверждать, что выделенных, каким-то особенным образом истинных систем отсчета времени не существует (все мыслимые времена являются чьими-то, это собственные времена каких-то развивающихся систем), то первичной данностью является именно время данной развивающейся системы, в нашем примере – вдруг начавшей изменяться гаттерии, для которой 200 млн. лет представляют собой один неразрывный и недлительный момент времени. Любые другие оценки происходящего являются вторичными, интерпретирующими истинное событие с точки зрения другой системы, в собственных целях этой другой системы и с этой точки зрения – субъективными.

И наоборот, если в какой-либо относительно небольшой (с точки зрения стороннего наблюдателя) промежуток времени, за который раньше с этой системой ничего значимого не случалось, система вдруг претерпела большое количество изменений, это означает, что собственное время системы относительно шкалы абсолютного времени (или времени, принятого за абсолютное) ускорилось. Так, критические периоды в онтогенезе, когда зародыш особенно чувствителен к воздействиям, когда происходит большинство дифференцировок тканей и органов, представляют собой именно такие участки ускоренного времени. Ускорения и замедления времени легко видеть на хронологических шкалах исторических событий. Даже не ранжируя события по значимости, из самого поверхностного рассмотрения очевидно, что в XIII–XIV вв. в России время текло медленно, а при Петре – очень быстро.

Время в Средние века двигалось в Европе медленнее, чем в Возрождение или позже, в XIX–XX вв. Достаточно бессмысленным является, скажем, сравнение числа великих людей, появившихся в единицу абсолютного времени за эти два периода (социологическая методика Питирима Сорокина). То, что за сто лет в один период появляется меньше «значимых» (с точки зрения современной культуры) личностей, чем за сто лет в другой период времени, может указывать как на действительный факт «оскудения талантами», так и на иную скорость течения времени. Только выяснив относительную скорость двух периодов времени, можно высказать суждение о богатстве (или бедности) данного периода какими-либо событиями, в частности – рождениями великих людей.

Процесс, в котором преемственность ограничена, в меру этого ограничения выпадает из времени. Пример – циклические процессы. Непосредственно наблюдая циклический процесс, мы можем приписать каждой его стадии числовой индекс, датировать стадии процесса. Однако, поскольку этот процесс циклический, система по окончании цикла «забывает» все происшедшее. Собственное время такой системы замкнуто. Даты, относящиеся к различным циклам, не осмыслены для данной системы; такие даты ничего в ней не характеризуют и могут использоваться только для внешних и в этом смысле субъективных целей (например, для подсчета исследователем числа циклов), не характеризуя ни один из существенных процессов в системе. Так, в Китае конца XIX – начала XX вв. осуществлялись преобразования, которые в России происходили как во времена Петра Великого, так и во времена Ульянова-Ленина. И дело не только в том, что неким метафорическим образом в Китае Петр и Ленин действовали одновременно, а еще и в том, что реальные Петр Великий и Ленин с точки зрения Китая действовали одновременно: события, ознаменованные действиями этих личностей и происходящие в России, по «китайскому календарю» происходили одновременно. Датирование обретает смысл только для направленных процессов, а также псевдоциклических, в которых цикл не замкнут и на больших промежутках времени можно наблюдать существенное изменение системы.

В собственном времени системы существуют и «кольца времени». Таковы физиологические функции, обычно протекающие циклично. Время в этих процессах течет очень бурно, но в результате высокой степени повторяемости структуры процесса система «забывает» все, что происходило до начала ныне продолжающегося цикла. Разумеется, «забывает» только в аспекте рассматриваемой физиологической функции. Ведь одновременно в организме идут и другие процессы с другими характерными временами, для которых периоды «забвения» могут быть существенно иными. Сходные процессы происходят и в филогенезе (эволюционном развитии организмов). Примеры такого рода довольно редки, но все же имеются: такова, например, картина эволюции акул. Неродственные между собой и очень схожие формы несколько раз возникали в филогенезе акуловых рыб. В эволюционном развитии такие примеры редки, поскольку в филогенезе нет организационного субстрата, подобного генотипу, обращение к которому обеспечивает повторение онтогенезов. Точно так же и в истории наблюдаются только псевдоциклы, точного повторения всех состояний всех происходящих в обществе процессов не бывает. Однако если существенные переменные общественной жизни не испытывают длительного направленного развития, такое развитие приобретает многие черты циклических процессов, что видно на примере истории Китая или Египта.

Чтобы убедиться в наличии аспекта цикличности исторического времени, достаточно вспомнить развитие революционного движения в XIX веке (Достоевский в зрелые годы с ужасом наблюдал, как воскресают обступавшие его в юности бесы). В конце XX века Россия в существенных чертах повторила самое его начало – большинство политических вопросов обсуждалось таким образом, будто периода советской власти не было, историческое развитие в 90-е годы шагнуло в 1910-е. Новое время как целое в значительной мере повторяет развитие древнеегипетской цивилизации. Разумеется, отличий не счесть, но образ жизни после городской революции обладал множеством сходств с обществом нового времени: многоэтажные дома, в которых комнаты сдавались внаем, и виллы богачей; записные книжки деловых людей, канализация, солнечные очки, современные моды и женская косметика, отношение к гигиене тела; строительство гигантских сооружений, развитие астрономии и космологии, математики… Интерес к астрономии, математике и естественным наукам характерен для египетского времени – и для Нового времени, античность же обладает противоположными чертами. «…Античность в соответствии с ее установкой вообще как бы не «видела» техническую часть космоса цивилизации, не проявляла к ней никакого интереса (как известно, кроме данных о сводах нет ни одного достойного внимания упоминания о технических открытиях античности); интерес античности был направлен исключительно на интеллектуальную и теоретическую область…» (А. Вебер, 1999). Важно обратить внимание на такую стилистическую черту культуры, как отношение к личной гигиене. Как древнеегипетское, так и Новое время уделяли большое внимание чистоте тела; в промежуточный между этими эпохами период люди предпочитали оставлять этот аспект жизни без внимания. Этот показатель имеет различные глубокие корреляции с устройством душевной жизни людей. В целом по этому показателю новое время гомологично древнеегипетскому и существенно отличается от лежащей между ними эпохи греколатинской цивилизации.

Я упомянул несколько циклов культуры разной длительности – от нескольких десятилетий до тысячелетий. Подобные циклы разной длины можно наблюдать в государственном строительстве (периоды раздробленности сменяются временами усиленной интеграции), в экономике. За последние десятилетия экономисты открыли более десятка «экономических волн» разной длительности: 10–12 лет, 25, 50–60, 150 и более. Одни циклы начинаются с промышленной революции в Англии (конец XVIII в.), другие прослеживаются еще со времен средневекового Китая. Можно заключить, что определенная степень повторяемости, определенная цикличность широко распространена в истории. Исторические циклы накладываются на общий поступательный ход истории, на общую эволюцию человечества, и в результате эволюция эта выглядит как поэтапное развитие; можно сказать, что за период несколько больший двух столетий сменяется «стиль времени», и число этих стилей фиксировано, так что каждый большой цикл истории (он включает чуть более двух тысячелетий; таким циклом является греко-латинская эпоха; Новое время есть новый цикл, самое его начало) состоит из набора «повторяющихся времен». Достаточно ознакомиться с литературой по истории стилей в искусстве, циклах в экономике и проч., чтобы встретить множество параллельных явлений. Во многом такие параллели в соответствующих областях знания уже отмечены, хотя и не сведены к единым формам.

Итак, выявление ряда событий, ориентирование его и установление тем самым собственного времени развивающейся системы, является, по сути, классификационной задачей и решается типологическими методами. В существенных своих чертах методика определения хронологизации развивающейся системы является развернутым вариантом сравнительно-исторического метода. Другая задача – хронометрическая, привязка этого относительного времени к абсолютной шкале – обычно осуществляется соотнесением не с самой абсолютной шкалой (точнее, как говорилось выше, со шкалой, принимаемой за абсолютную), а с другой относительной шкалой, которая полагается в данном приближении близкой к абсолютной. В результате эта задача также решается сравнительным методом.

Понятно, что привязка палеонтологических образцов к истории земной коры посредством стратиграфии представляет собой привязку к относительной шкале собственного времени Земли. Тем самым задача всегда сводится к гомологизации шкал, к сравнению самих шкал. Совершенно очевидным в этом отношении является именно пример стратиграфии. Стратоны (слои земной коры) представляют собой зримые мероны (классифицированные части организма) и к тому же в последовательности их залегания непосредственно «материализуется» время (принцип Стенона). Значит, задачи хронологии (установление собственной последовательности событий) и хронометрии (привязки ряда событий к другому ряду) решаются с помощью типологических процедур. Основным методом исторических наук оказывается типологический метод, основанный на сравнительном методе.

Можно попытаться опровергнуть это утверждение, сославшись на то, что в отличие от природы у истории есть сознательные летописцы, внешние наблюдатели, которые без всякого гомологизирования шкал указывают в своих свидетельствах даты происходящих событий: «В лето от рождества Христова 2000…». Это возражение опровергается посредством указания на методы обращения с исходными датами на документах. Это только кажется, что историку даты даны непосредственно. Однако чуть более углубленное исследование вопроса показывает, что с этими «очевидными» датами дело обстоит также, как и с прочими историческими реалиями – они выясняются путем гомологизации, соотнесения с другими событиями, установления сходств и различий. Красивый пример относительной ценности аутентичных свидетельств дает греческая археология. В городе Приене на стене древнего здания нашли надпись, озаглавленную: «Имена эфоров», – и список из 15 имен, знаменитых спартанских имен… На весь список – только один эфор (Брасид). Здание это было гимнасией, надпись – древней шпаргалкой, составленной к тому же «двоечником». Аутентичное свидетельство оказалось неверным. Так же поступает историк с датированными документами – проверяет, истинны ли указанные на них даты. А проверка эта возможна только одним способом, который сводится к гомологизации событий, о которых говорится в документе, с событиями, известными из других источников. Никакое, даже самое подлинное историческое свидетельство не может быть включено в хронологическую шкалу помимо морфологического исследования, сопоставляющего этот факт с другими. Если какие-либо датировки вызывают сомнения (а в пределе это – все датировки), то истинный ход событий устанавливается сопоставлением различных систем датировок и сравнением событий.

Ярким (хотя и отрицательным) доказательством тому является «новая хронология» А.Т. Фоменко. Фоменко (вслед за Морозовым) демонстрируют попытку пересмотра «писаной истории» человечества методом гомологизации событий и отождествления сходных событий. Другое дело, что гомологизация эта производится достаточно бессистемно и по недостаточному синдрому признаков, недостаточно проверяется на взаимное соответствие и т. д. Для нас сейчас важно отметить, что в гуманитарных областях хронометрическая работа с данными ведется по тому же принципу, что и в области естественных наук: производятся гомологизации событий, проверка на соответствие с окружающими группами событий (соотнесение с локальными шкалами) и окончательное присвоение места на временной шкале («даты»). Проще говоря, Фоменко – очень плохой историк, и то, что профессионал делает виртуозно, автоматически, так что и рук не видно, у Фоменко явственно проступает в неуклюжих познавательных актах.

На языке биологии метод хронологизации событий, то есть установление их последовательности в рамках единой шкалы времени, состоит в анализе мерономического строения исследуемых архетипов, установлении высшего уровня мерона, отличающего данное событие от сходных, соотнесение уровней меронов и рангов таксонов. На языке истории эта методология формулируется в иных терминах: анализируются признаки сопоставляемых событий (например, феодальных договоров в России и Франции), устанавливаются различия и сходства, что позволяет сделать вывод либо о разной природе этих явлений (скажем, об отсутствии на Руси феодализма), либо о принципиальном сходстве их и возможности их объединения в рамках общего понятия (феодализма, со своими, но не слишком существенными вариациями во Франции и в России). Точно так же в биологии сопоставляются признаки, например, кита и собаки, устанавливаются различия и сходства, и делается вывод либо о разной природе этих организмов (о том, что они принадлежат к разным таксонам, отрядам китообразных и хищных соответственно), либо о принципиальном сходстве их и тем самым об объединении в один крупный таксон (класс млекопитающих), в рамках которого их планы строения предстают как вариации одного архетипа. Тем самым сравнение свойств приводит не просто к суждению о сходстве или различии, но указывает на уровень отмеченных сходств. На самом деле метод значительно более тонок, он позволяет устанавливать еще и значимость явлений и тем самым их место в системе сравнения (чему в биологии аналогичен ранг таксона).

Итак, основополагающим методом истории, как и естественных наук, является типологический метод, начинающийся со сравнения объектов. Благодаря сравнению событий выстраиваются представления о группах сходных явлений, обозначаемых одним именем; выявляются границы, объемы этих групп, а также их содержание, устройство. В результате у исследователя появляется картина мира, которая позволяет выдвигать осмысленные гипотезы о новых свойствах явлений и проверять эти гипотезы, уточняя состав и строение групп сходства. Все эти познавательные операции начинаются со сравнения (гомологизации) явлений по их частям (аспектам, признакам), организации рядов сравниваемых явлений. Значит, для того, чтобы ознакомиться, хотя бы поверхностным образом, с результатами работы сравнительного метода, нам придется сначала выстроить некоторое количество рядов сходных явлений в разных исторических целостностях. Только после этого можно будет представить, к чему подводит нас изучение истории сравнительным (типологическим) методом.

Глава II
Морфология общества

Гармония сфер. – Триединая формула общественного устройства. – Государство. – Экономика. – Культура. – Свободная культурная жизнь: преемственность и образование. – Университет. – Экология культуры. – Разнообразие культуры.

Три части общественного целого

Прежде чем мы перейдем к рассмотрению рядов гомологических (сходных) форм, наблюдаемых в истории, нам потребуется хотя бы предварительное представление о наиболее общем членении общественного целого. Общественным целым является любое человеческое общество и любые его подразделения или объединения, состоящие из обществ: народ, более высокие объединения людей («сверх-народы»), человечество в целом. При рассмотрении жизни таких целостных общественных организмов естественно выделить три крупные сферы, три больших объединения органов общественного организма: хозяйственную жизнь, сферу государства и права, а также культурную жизнь.

Такое деление на три сферы сложилось очень давно, оно существовало уже в Средние века. Средневековые мыслители выделяли в обществе три сословия: «те, кто молится», «те, кто воюет» и «те, кто трудится». Это деление можно проследить и в еще более древние времена, не только до-античные, но и до-египетские. Такое деление связано с рассмотрением общества как организма, в котором есть «голова», «руки» и «живот», система обмена веществ. Организмическая концепция общества существовала повсеместно во всем Древнем мире. Например, помимо Европы, она четко прослеживается в китайской историософии. Сегодня этот взгляд считается наивным, однако на практике он продолжает существовать. Это можно видеть на примере судьбы науки экологии. То, что сегодня называют экологией, все в большей степени становится не наукой биологического цикла, а подразделом наук социальных, ответвлением глобальной экономики. Общество рассматривается как организм, и его отношения с окружающей средой – добывание материальных ресурсов, выделение отходов – и есть предмет экономической экологии, или, по современному словоупотреблению, просто «экологии». Восприятие общества как организма и подразделение общественного организма на части является очень древней и существующей по сей день традицией.

Это старинное понятие о делении общества в XX веке было обновлено и наполнено новым смыслом Р. Штейнером. Не касаясь детального рассмотрения идей этого мыслителя, проследим только мысль о трехчастном строении социального организма. Штейнер высказал идею, что в связи с развитием общества трехчленность приобрела в современном обществе новый смысл. А именно, прежде полагалось, что общество – и древнее, и в значительной степени современное – отчетливо членилось на классы. Люди в обществе могут быть расклассифицированы таким образом, что одни занимаются одной группой социальных работ, а другие – другой группой. В отношении этой мысли философы древнего Китая, средневековые европейские схоласты и марксисты окажутся единодушны. Штейнер показал, что общество на современном этапе – его интегрированность, степень осознанности включения людей в это общество – стало таким, что прежнее деление необходимо заменить новым, когда три части общественного целого продолжают существовать, но это именно части социального организма, а не группы людей. Имеется в виду очень простая мысль: прежде было осмысленным выделять в обществе группу «тех, кто кормит», кого бы здесь не подразумевали – от крепостных крестьян до бизнесменов. Современное общество самоорганизуется в ином направлении – область хозяйственной жизни сохраняется и развивается, но к ней должен иметь отношение каждый человек, и каждый человек вовлечен в иные общественные сферы, связанные с производством духовных ценностей либо с правом. Здоровое общество должно быть устроено теперь таким образом, что не должно быть «тех, кто кормит» и «тех, кто правит», хотя сферы хозяйственной и правовой жизни сохраняют и даже увеличивают свое значение. В современном мире можно наблюдать определенное, хотя и весьма противоречивое, движение именно к это ситуации. Например, укрепление идеала демократического государства создает основу именно для такого положения дел, когда к государственно-правовой сфере имеет то или иное отношение любой человек (хотя бы как избиратель); также и современная экономика, всемирная по характеру и отличающаяся глубочайшим разделением труда, вовлекает каждого человека в определенную связь с обменом товаров и услуг. Нормальным следовало бы признать и то, чтобы каждый человек мог в той или иной степени участвовать в культурной жизни общества. Эта интегрированность общественных сфер в их приложении к человеку и является тем связующим звеном, которое не позволяет изолирующимся и специализирующимся общественным сферам распасться. Если прежде гарантом целостности общества выступала правовая сфера, государство, которое цементировало все проявления жизни общества в нечто монолитное, то теперь такого уровня интеграции уже не хватает. Общество развивается, и специализированность его частей требует нового уровня интеграции их в единое целое. Таким новым уровнем интеграции может выступать только человек; общественные сферы, замыкающиеся на каждом гражданине, способны взаимодействовать с особой силой, оставаясь каждая в качестве общественной сферы совершенно самостоятельной. В общем смысле такое положение связано с различным уровнем целостности этих образований – человека и общества. Человек является значительно более связной, более целостной системой, чем общество, и потому намного устойчивее поддерживает любые структуры, чем чисто-общественные механизмы. Так обстоит дело и в биологии: многие популяционные механизмы поддерживаются приспособлениями отдельных биологических особей, а вовсе не свойствами популяций как таковых.

Итак, мы выделяем в обществе три крупных части: экономику, государство и культуру. В культуре люди проявляются в соответствии с их индивидуальными способностями, талантами, достижениями. По этой причине к культурной жизни общества относится то, что создают люди в качестве произведений искусства, философии, науки, то, что появляется как религиозная жизнь, а также и проявления индивидуального таланта в предпринимательстве, в бизнесе, – это тоже относится к культуре. В сфере государства и права люди выступают как равные, равные перед законом, и к этой сфере может относиться только тот аспект общества, в котором люди равны друг другу. Сфера экономической, или хозяйственной жизни общества – это та, что включает в себя все, связанное с обменом товаров, с производством материальных благ, с общением людей между собой для удовлетворения своих потребностей. Соотношение развития этих трех систем органов определяет собой жизнь общественного целого, в частности, определяет исторические судьбы людей. Если какой-то из этих органов переразвит, или напротив – развит слишком слабо, это сказывается на здоровье всего общественного целого.

Рассмотрим теперь эти части общественной жизни по отдельности. Сфера культурной жизни (понимаемой как орган общественного целого, а не в каком-нибудь более специальном смысле) значительно шире, чем это обычно представляют. Даже в университетских программах, не говоря уж о газетных статьях, сейчас можно встретить названия типа «Культура и наука». Сферу культуры сейчас отождествляют с искусством; культуру рассматривают наравне с такими понятиями, как наука или религия. В действительности культурная сфера включает в себя не только искусство и философию, но и науку, а еще такие явления, как язык, религиозную жизнь, жизнь тех образований, которые естественно называть «народными душами», но принято именовать «национальными характерами». Культурная сфера включает также то, что можно обозначить как проявление этих национальных характеров в конкретных исторических условиях – то, что называется «культурой быта», «стилем поведения», что выступает в более обобщенном виде как мораль и рационализируется в качестве этики.

Экономическая сфера сосредоточена на процессах обеспечения самой жизни людей и их объединений. Не следует полагать, что экономика «материальна» по сравнению с духовной культурой. На деле она столь же духовна (или бездуховна), какой может быть культура; культура и экономика различаются не степенью духовности, а разным положением по отношению к ней. В экономическую жизнь входит не только «бизнес», предпринимательская активность, и не только заботы о ресурсах экономики, связанные с добыванием первичных продуктов из природы. Экономическая жизнь включает также многочисленные, свойственные только ей контролирующие системы (финансы, кредитные системы и проч.), а также некоторые аспекты человеческого труда и такие акты, как дарения и пожертвования.

Еще один аспект духовной жизни общества, наиболее абстрагированный и обобщенный, заключается в сфере государственно-правовой жизни. Он включает особенную сферу правовой жизни, а также различные аспекты, связанные с законодательством, международными отношениями, поддержанием правопорядка, жизнью государства.

Если сфера культуры представляется массовому сознанию значительно уже чем она есть на самом деле, то государственная сфера, напротив, в действительности уже, чем сейчас принимается. По сути, она включает только то, что относится к сфере права – законы и временные постановления, надзор за их исполнением, а также искусство управления государством – политику. В реальных условиях исторический жизни государственно-правовая сфера отвечает за контроль насилия внутри общества и защиту общества от насильственного вторжения другого общества – от посягательств государственно-правовых сфер иных общественных целых. Институты государства – суд и полиция, армия и флот; его заботы – законы и дипломатия. Управление хозяйственной сферой общественной жизни и культурной сферой не входят в его задачи. При этом сфера правовой жизни все же несколько шире, чем это сегодня принимается. Например, взаимоотношения, складывающиеся в процессе труда и, в частности, размер заработной платы, – эти явления входят в состав правовой, а не хозяйственной жизни.

Самым кратким образом описав состав и функции частей общественного целого, можно задаться вопросом: как мыслится взаимодействие этих сфер? Общество является развивающейся системой, и как любая развивающаяся система, не может остановиться. Если «остановить мгновенье», общество погибнет как организм, которому не дают дышать. Пока организм живет, он не неподвижен. Синхронный срез общества является не реальным фактом, имеющим место в жизни, а абстракцией, схемой, удобной для некоторых исследовательских целей, но не отражающей всех аспектов реальности. Реальное общество диахронно, оно живет в истории. Поэтому взаимоотношения сфер (органов) общественной жизни следует рассматривать в динамике, в развитии.