Read the book: «Мистер Эй Зи. Хроника двенадцати дней. Книга первая»
Издание второе, исправленное и дополненное
Дизайнер обложки Александр Грохотов
© Фарра Мурр, 2024
© Александр Грохотов, дизайн обложки, 2024
ISBN 978-5-0055-3850-5 (т. 1)
ISBN 978-5-0062-7918-6
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
День первый.
Череда случайностей
Последнее время меня окружает смерть. Словно волка на охоте. Думаю – это возрастное. Шестьдесят семь – это возраст. Не то чтобы старуха пугала – за жизнь всякое приходилось повидать. Взять, хотя бы, ту панику полгода назад по поводу астероида… У меня внутри даже не екнуло, хотя все СМИ собачьим хором завывали о конце света. Жила уверенность какая-то. И ведь обошлось!
Орбитальную станцию, правда, жалко. Столько лет строили, столько денег вбухали! Вот что значит оказаться в ненужном месте в неположенное время. И чего ученые ее с дороги не убрали? Могли бы и просчитать, даром что ли штаны протирают…
Но смерть… Смерть – другое дело. Теперь она все чаще напоминает о себе, задевая мой круг. То одного выцарапает, до другого… Ощущения – как от изжоги. Вроде ничего страшного, но во рту горечь. Одно дело на работе – приходишь на место преступления, а там труп. И воспринимаешь соответственно – как данность, как часть окружающего пространства, как одно из вещественных доказательств. Хотя, бывало, жалость пробирала. Особенно, когда молоденькую…
Но его легко сбросить, это переживание, ведь тебя лично с трупом ничего не связывало, нет предыстории. А когда друзья или родственники – тут другое. Пусть даже не виделся с ними годами, все одно – в голове есть цепочка воспоминаний, целый сериал подчас, и тут его вдруг насильно останавливают. А главное – без видимых причин, будто по прихоти продюсера, взяли и обрубили концы. От этого – некая оскомина, досадное ощущение недосказанного. И еще, нутром чувствуешь – с каждой смертью твой круг сжимается, уже красные флажки намеками по всему периметру. И все четче становится перспектива – твой черед не за горами.
Нет, у меня серьезных проблем со здоровьем, вроде, нет! Ну, суставы напоминают о своем существовании. Или, вот, бляшки в сосудах. Так ведь у нас, мужиков, эти бляшки, как серьги для женщин – в моем возрасте без них как-то неприлично даже. В наши годы-то растет что? – живот, волосы, ногти и аденома. Интересно – у гомиков тоже есть проблемы с простатой? Тьфу ты! Какой ерунды в голову не взбредет…
С чего вообще начал писать? Профессиональная привычка. За жизнь столько бумаги извел – на пару рощиц бы хватило. Хорошо хоть, на компьютеры перевели. Так и там – одних только кийбордов штук пять за жизнь отбарабанил. Хоть и печатаю всего двумя пальцами! Вот уже на пенсии второй год, а все тянет. Изложение помогает упорядочить мысли. Сейчас это крайне необходимо…
Мда-а-а! Судя по вышеизложенному сумбуру – с порядком-то порядочные проблемы. Воистину: «мои мысли – мои скакуны». Хотя, в моем случае, скорей – лебедь, рак да щука. Перечеркнуть? Начать с начала? Бумаги жалко…
Второе, что обнаруживаешь, когда выходишь на пенсию – все вокруг ужасно дорого. Хорошо хоть, за жизнь успел кое-что приобрести. Сейчас, в основном, трачусь на продукты, да на лекарства. Или, вот, на бумагу. Может, компьютер купить? Если ремень потуже затянуть, пожалуй, за полгода наберу.
Так, начну с начала. Записывать происходящее решил вскоре после похорон своего друга, бывшего напарника. Хороший был парень, царство ему небесное, если оно есть. На кладбище, у могилы, вдруг будто щелкнуло в голове – если уже и он отбыл в мир иной, что обо мне говорить? Пашка-то на пятнадцать лет младше меня. Был. А Настя его еще моложе… Черное ей к лицу. Надо бы поддержать как-то. С работы, конечно, помогут, только знаю я эту помощь… Он ведь еще работал. И не жаловался особо.
Хотя, с Пашкой не здоровье виновато. Несчастный случай. Чего его на крышу потянуло? Матери хотел помочь? Или из-за футбола?.. Хоть и поздняя весна, но после стольких дождей – скользко. Кому нужна, теперь, эта дурацкая антенна? Обиднее всего – футбол наши все одно проиграли…
Хорошо, я на пенсии – не пришлось самому освидетельствовать… Вот так вот – был человек и сгинул. Будто и не было. Его, хотя бы, мать да вдова помнить какое-то время будут, а меня кто? Нет, не жалуюсь, свою жизнь прожил честно, сколько смог, столько дряни за решетку упрятал. Мы ведь, по сути дела, – ассенизаторы общества. Гниль да мусор убираем. Может, потому нас мусорами прозвали? Только вот, получается всю жизнь в этом дерьме и провел.
«Может, оно и лучше, раз и нету». – брякнул вслух своим мыслям на похоронах, да невпопад. Наткнулся на колючий, непонимающий взгляд Насти. Хотел было объясниться, что, мол, не так поняла. Да тут речи начались, она лишь отмахнулась. Вечно у меня так – ляпну что-нибудь, потом расхлебывай. Потому и по служебной лестнице не слишком далеко взобрался. Ну да, бог с ней, с лестницей. Не это главное.
Главное – это то, что понимаешь в первую очередь после выхода на пенсию – оказывается тебе абсолютно нечего делать в этой жизни…
* * *
Началось все с необычного визита, через неделю после Пашкиных похорон. Задребезжал дверной звонок. За ней стоял подросток. Лет четырнадцати-пятнадцати. Рост примерно метр семьдесят. Видел несколько раз у подъезда. Волосы светло-русые, спутанные, давно немытые, из особых примет – приросшие мочки ушей, глаза бледно-голубые, мешки под глазами. Взгляд бегающий, на мне почти не останавливается. Боится чего-то? Одежда простая – мятая майка, с английской аббревиатурой, давно не стиранная, ворот оттянулся. Джинсы, спущенные на бедра, модный нынче, дурацкий манер. Типичный представитель современной молодежи.
Чего ему надо? Он оказывается Олег, Алик по-домашнему. Сосед снизу. Ни и что? А-а, мать послала. Поминки у них. Брат старший умер. Я-то тут причем? Его и не знал вовсе. У него собственных друзей, что ли, нет? Ах, только в сети… Понятное дело. Обещал, что зайду. Придется. Неудобно. Соседи все же.
Стучусь, звонить не хочется. Никто не отвечает. Ага. Дверь не заперта. Есть кто живой? В прихожей обуви мало, несколько стоптанных туфель разных цветов, сапоги женские, черные, с молнией, на невысоком каблуке, две пары кроссовок, грязных, изношенных. Одна пара размером поменьше, видимо, Олега. На вешалке пальто, несуразная шляпка, спортивная куртка одна. Зеркало занавешено полотенцем.
Планировка у них, как и у меня. Естественно, они ведь прямо подо мной живут. Две комнаты. В спальне две кровати, в гостиной одна, тщательно заправленная. Обстановка у них – не бог весть. Пара облупленных шифоньеров, круглый стол покрыт свежей скатертью, еще следы укладки не разгладились, четыре стула из того же комплекта. Зато телевизор новенький, плоский, метр с лишним по диагонали.
Наконец, меня заметили. Алик подскочил и протянул руку. Заплаканная женщина уткнулась мне в плечо, рыдает. Обнять? С чего вдруг? Неудобно вроде. Но стоять с повисшими руками тоже не того. Еле усадил на стул. На пиджаке теперь мокрое пятно. Хорошо хоть туши нет. Застирывать не придется.
Как звали покойного? Новый взрыв плача… Костя. Как случилось? Несчастный случай. Током убило. Компьютер. Олег показал его. Тот так и стоял в спальне на письменном столе – почерневший, прикрытый фланелевым одеялом. Костя, по всей видимости, хотел что-то записать на диск и тут его закоротило. Очаг возгорания был в дисководе. Что поделаешь. Случается.
Я бы так и ушел, но заметил на столе повестку к следователю. К Пашке. Костя должен был явиться к нему пять дней назад. Видимо, не сходил, на тот день Пашки уже не было в живых. И о смерти следователя говорили по телику. Небось, обрадовался, что не надо идти.
– Чем твой брат занимался? – спросил я у Алика.
– Ничем.
– А сколько ему лет-то было?
– Восемнадцать.
– Он работал где?
– Нигде.
– Ясно. На маминой шее, значит.
– Не-а. Он сам зарабатывал. Нам всем хватало.
– Чем зарабатывал, спрашиваю?
– Так по мелочи… Точно не знаю. – ответил сквозь зубы Олег. Знает, гаденыш, но скрывает. Черт с ним, мне какое дело.
– Не хочешь говорить, как хочешь. Я пошел.
– Может, помянете? – раздался плаксивый голос из-за спины. Наконец увидел ее лицо. Чего слезы с бабами делают. Лучше б не видел.
– Конечно, помянем. Сейчас схожу…
– У нас все есть. Садитесь сюда… пожалуйста. Олежка, давай, там из холодильника… Извините, никак в себя не приду. Сейчас организую.
Женщина стала суетно метаться вокруг стола. На нем появилась нераспечатанная бутылка водки, зеленый салатик, соленые огурцы и помидоры. И волнами нарезанный черный хлеб. Нож, видать, давно не точен. Она собиралась еще что-то делать, но я усадил:
– Спасибо, не надо больше ничего. Я на минутку. Время, сами понимаете. И, потом, я не пью. Завязал, знаете ли.
– Да-да, конечно, понимаю. Даже за компанию? Все равно открывайте. Я буду. Мне совсем чуточку. Вот так. Достаточно. А вам?
– Просто газировки… Ну что ж. За Константина… прах его миру… то есть, я хотел сказать мир его праху.
– Костенька мой! – заголосила женщина и упала головой на стол.
– Алик, у вас платок или салфетка есть? Давай, помоги матери.
Чего там положено говорить в таких случаях? Тут ведь, как на работе, на своих помощников не оставишь, самому надо. Не люблю я эти слезы, слюни, мокрень. Блин, ну какой из меня успокоитель?
– Вы, того… крепитесь. У Вас ведь еще сын есть. Его тоже поднимать надо.
– Не надо меня никуда поднимать. – взъерепенился вдруг подросток.
– Не бушуй, это так к слову… Вас как зовут?
– Надя. Надежда Ивановна.
– Надежда Ивановна, успокойтесь. Держитесь. Все наладится… со временем… Пойду я… Если что надо, не стесняйтесь.
– Вы по правде или просто так сказали? – спросил вдруг Олег.
– В смысле?
– В смысле – если что надо?
– Да, я серьезно. Чем смогу – помогу.
– Тогда идемте сюда, – сказал Олежка и отвел меня в их комнату. Усадил на кровать, а сам встал передо мной и замолчал, собираясь с духом.
– В чем дело?
– Я видел вас в форме… вы ведь из полиции?
– Я пенсионер в настоящее время. Раньше работал следователем. Старшим. В убойном отделе. А что?
– Вас-то мне и надо! Извините, вас как зовут?
– Официально Дмитрий Александрович, для тебя просто – дядя Дима.
– Моего брата убили!
– Как… убили?
– Не знаю как. Подстроили как-то. Вы следак, вы знать должны, как это делается.
– Я-то, положим, знаю, но здесь нет никаких оснований для твоих подозрений. Несчастный случай. Такое случается, сынок.
– Я вам не сынок.
– Извини… сосед. Олег, если ты чего знаешь – скажи. Иначе нет смысла разговаривать.
– Костя… он… хакером был.
– Вот оно как! Значит, он этим и зарабатывал!
– Ну да…
– Поэтому его к следователю вызывали?
– А вы откуда знаете? А, бумажка… нет, его как свидетеля вызывали… по поводу смерти его друга.
– Погоди… какого друга?
– Шурика из соседней школы. Только Костя не пошел, потому что следователь тоже умер…
– Я знаю… это был мой друг. И он погиб случайно… как и твой брат, Олег.
– Нет! Нет! Смотрите! – он полез под кровать и достал оттуда лэптоп. Через пару секунд загорелся экран. Его пальцы быстро забегали по клавишам. «Мне бы такую скорость, я может уже генералом был». – мелькнуло в голове. Экран мигнул и там появился знак – пятиконечная звезда вверх ногами:
– Это их сайт.
– Он, что у тебя еще и сатанистом был? – спросил я, слегка оторопев.
– Нет! С чего вы взяли?
– Так обычно поклонники сатану обозначают. Верхние концы – рога, нижний – борода.
– Нет! Нет! Нет! Он вообще ни в кого не верил! Глупости! Это они сами себе придумали. Знак такой. Их пятеро было. Хакеров супер-класса. Группа – КРРАШ!
– ???
– По первым буквам! Видите, у каждой вершины своя буква. К-Ки, Р-Ральф, Р – Рина, А – Арканзас, Ш – 25.
– Это у них клички такие?
– Аватары… так называют персонажей, выполняющих твою волю там… в виртуальном мире, созданным компьютером… Ух, как трудно с чайниками разговаривать…
– Еще одно слово…
– Извините. Костя лично только с Шуриком был знаком. Я имею в виду с Ш-25. С остальными – через сеть.
– Ладно, пусть так. Но при чем тут несчастный случай?
– Троих из этой пятерки уже нет в живых. Про остальных не знаю, они в сети больше не появляются, а вот насчет Ральфа и Шурика мне известно.
– А когда они погибли?
– Самым первым был Ральф. Его настоящее имя было Родион. Чуть больше двух месяцев назад… тоже несчастный случай. Шурик рассказал Косте о том, что тот попал под троллейбус. Шурик к нему на похороны ходил… а потом и сам Шурик… умер месяц назад. От собственного самолета.
– Как это?
– Шурик еще и авиамоделированием занимался. Костя сказал, что Шурика собственный самолет в голову ударил, а тот на обрыве стоял… ну и рухнул вниз… Кстати, радиоуправляемый самолет имел тот же номер – Ш-25…
– М-да-а.
– Костик тоже что-то заподозрил. Особенно после того, как Арканзас внезапно исчез из сети. На полуслове… Три недели назад.
– А что с Риной?
– Не знаю. Костя получил ее последнее послание десять дней назад.
– Какое?
– «Случайности – не случайны! Берегись!» Костя собирался сообщить все следователю, тем более что тот вызвал его сам, а тут по телику передали о гибели… Вы возьметесь за это дело?
– М-м-м. Я вообще-то на пенсии.
– Этот следователь ведь был вашим другом, а у меня брат умер. Я вам помогать буду.
– Ты мне в напарники напрашиваешься, что ли?
– Да.
– Ты знаешь, что главное от напарника требуется?
– Мозги?
– Дисциплина! А у тебя с ней явно не лады…
– Слово даю. – ответил Алик, подтягивая вверх джинсы.
– А чем ты мне, собственно, можешь помочь?
– Ну… вам же ликбез нужен… компьютерный.
– Твоя правда… Компьютер-то только как пишущую машинку использую. Или в качестве склада временно ненужных знаний… Не обещаю… посмотрю, что могу сделать. Потом сообщу. Проводи меня. Да! И матери ни полслова. Пока.
День второй. Настя
Этот визит был намечен мною давно, но все откладывал его на потом. Не то, чтобы мне не хотелось видеть Анастасию, совсем наоборот. Но именно из-за этого «наоборот» и считал посещение Пашкиной квартиры преждевременным. Однако, в связи с изменившимися обстоятельствами, теперь это необходимо.
Подошел к знакомой двери с тяжелым сердцем. Знал эту семью уже лет десять, нет, двенадцать, ведь Павел был напарником целых двенадцать лет… Пусть не всегда наше общение проходило гладко, мы расплевывались и сходились вновь много раз, но Настя в том не повинна.
Анастасия… Кудрявые, светло-русые волосы с непокорными завитками на висках, зеленые, озорные глаза, в которых всегда таилась некая недосказанность. Узкие брови в виде запятых, прямой, изящный нос, пухлые губы, всегда готовые распахнуться в улыбке – будь я художником, мог бы нарисовать ее портрет по памяти, такой, какой увидел тогда, двенадцать лет назад – тонкой, стройной, живой и веселой. Каково ей сейчас? А, главное, надо говорить что-то положенное в таких случаях, а нужных и правильных слов не находилось.
Настя встретила приветливо. Подставила по привычке щеку. Пахнет сладкими духами. Ей идут.
– Проходи, располагайся, я сейчас.
– Не беспокойся, я на минуту.
– Нет уж! Минуткой ты не отделаешься.
В квартире вроде все на своих местах. Из траурных элементов только фото в рамке с черной ленточкой. Но чего-то не хватает…
– Дима, садись, сейчас чай пить будем.
– Мне…
– Знаю, знаю, покрепче и без сахара.
– Ты хорошо выглядишь.
– Спасибо, Дима. Ты – тоже. Пенсия тебе к лицу.
– Шутишь?
– Серьезно… спокойней, что ли стал.
– Это ты верно заметила. Покоя на пенсии хватает. Печенье вкусное. Рецепт дашь?
– Ты что, уже и печь стал?
– От нечего делать.
– Прогресс!
– Ладно тебе… как ты сама?
– Нормально, спасибо.
– Если что надо…
– Спасибо, спасибо. Ты – настоящий друг.
– Настя… я к тебе еще и по делу пришел.
– По делу? Ко мне? Интересно, давай выкладывай.
– Слушай, Насть, Паша, последнее время, вел себя как обычно? Ничего странного в поведении?
– Откуда мне знать!
– В смысле?
– Ты что, не в курсе? Да мы же с ним уже больше года, как вместе не жили.
– То-то, я смотрю, полное отсутствие мужских вещей в квартире.
– Ну да… Почти сразу после того, как ты на пенсию вышел, мы и разъехались. Он к матери перебрался.
– Извини, не знал.
– Конечно, откуда. Ты ведь как с работы ушел – будто растворился. Ни звонка, ни весточки. Ладно ты с Пашкой повздорил, но со мной-то – мог бы пообщаться.
– Прости… Чего-то закрутился.
– Ладно, проехали… А чего ты Пашкой вдруг заинтересовался?
– Понимаешь, он перед самой гибелью одно дело вел. Там есть ряд странностей.
– Слушай! У меня ведь его лэптоп есть! У матери-то, за городом, интернет не ахти, вот он у меня и держал, пользовался, когда надо было что сделать после работы. Мы же с ним в дружеских отношениях оставались… Он его в шкафчик прятал… Так и есть! Вот. Пожалуйста.
– Отлично. Сейчас посмотрим… Черт! Батарея разряжена. Надо к току. Переходник есть? Замечательно. Сейчас включим. Так, интернет работает. Здесь масса папок. А тут вот что-то заблокировано… Настя, ты пароль не знаешь, случайно?
– Не-а.
– Ну да ладно, разберемся. Ты позволишь его забрать?
– Конечно, бери… Слушай, Дим, ты меня не забывай. Я ведь теперь совсем одна.
– Настя, Насть… ты звони, если что. Да и забегать буду. Часто-часто. Обещаю.
– Идем, я тебя до остановки провожу. Мне все одно в магазин надо.
На остановке она чмокнула в щеку и ушла. А тут и троллейбус подошел…
Черт! Чуть свою остановку не проехал. Задумался о чем-то… Вечно с этими женщинами так. Отвлекают.
* * *
К сожалению, ничего интересного у Пашки в компьютере не было. По крайней мере, в открытом доступе. Разве что фотки. Пашка фотографировать любил. Эти, как их черта зовут, селфи. Да, судя по датам на фото, Настя не лжет. За последний год ни одной совместной. Смотри-ка, а вот и я здесь. Ну и рожа… Может волосы сбрить? А то совсем седой стал.
Где этого «напарника» носит? Уже и сообщение ему оставил. Тоже мне, помощничек. Телефон зазвонил. Объявился-таки. Сейчас я ему. Но звонил не он.
– Да? Кто? Когда?! А ты сама в порядке?! Сейчас буду, жди. Жди, говорю!
Этого еще не хватало. Недаром говорят – беда не приходит одна. Хорошо хоть, троллейбуса ждать не пришлось…
Возле Пашкиного подъезда толпа. Две пожарных машины, скорая, милиция. Все, как полагается. Где же?.. А вот и Настя.
– Как это произошло?
– Не знаю.
– Ты дома была?
– Нет, конечно. Я же с тобой вместе вышла! В торговом центре задержалась, вернулась полчаса назад, а тут уже пожарные…
– Может ты утюг включенный оставила? Или чайник?
– Я не первый год замужем. Это вы, мужики, на такое способны.
– Ладно, ладно, успокойся. О, знакомого увидел. Сейчас постараюсь все выяснить. Стой здесь и никуда, понятно? – Настя послушно кивнула головой, завернувшись в желтое, старенькое пальтецо. Нахохлившийся цыпленок, да и только.
– Степа, привет.
– А… Дмитрий Александрович! Рад вас видеть. Вы же вроде…
– Да, да, на пенсии. Успокойся. Это же Пашкина квартира. Павла Степановича Плужина.
– Да вы что? Не знал… Я у него никогда не был. Я ведь в другом отделе.
– Знаю, знаю. Что здесь? Как все произошло?
– Пожарники выясняют. По всей видимости, ковер загорелся. На нем зарядка лежала.
– Они же, вроде, должны быть надежными.
– Вообще-то, такое редко случается. Но у них во всем доме короткое. Видать, скачок напряжения был.
– В квартире что-нибудь осталось?
– Ничего целого. Что огонь не сожрал, пожарники водой уничтожили. Ремонту теперь… Страховка-то была?
– Не знаю. Спасибо за информацию. Если что – звоните.
«Цыпленок» смотрит на меня с надеждой. Что сказать? Лучше правду:
– Говорят, короткое замыкание было. Во всей многоэтажке. А у тебя пробило. Сгорело все. Ничего не осталось.
– Вот ведь беда какая. Что за напасть на меня. То Пашка, то пожар…
– Не кисни. Что-нибудь придумаем. Страховка есть?
– Не-а.
– А остановиться где?
– У меня в этом городе никого…
– Ко мне поедем. И не возражай! Не волнуйся, места хватит. Я все равно один в двух комнатах околачиваюсь. Пока поживешь, а там… придумаем.
– Спасибо, тебе, Дим.
– Нечего тут, нюни распускать! Тряпки – дело наживное. Поехали.
В троллейбусе были свободные места, и мы ехали, сидя. Настя то и дело вздыхала и всхлипывала потихоньку. Мне было не по себе.
– Чего вы с Пашкой-то разошлись?
– Накопилось… А, когда ты на пенсию ушел, он совсем с катушек сорвался. Пил, по ночам где-то шастал… Ты ведь знал, что у него на стороне…
– Знал.
– Чего тогда спрашиваешь.
– Ну, знаешь… Многие с этим мирятся.
– Я – не многие.
– Твоя правда! Ну, в смысле ты… молодец.
Телефонный звонок спас от неловкой паузы.
– Вы меня искали?
– Да, Олег, где ты пропадаешь?
– Я маму провожал. Она на полмесяца в деревню к тете уехала. К своей сестренке.
– Как придешь домой – поднимайся ко мне. Мы сейчас будем.
– Соседский парнишка. – ответил я на вопрошающий взгляд.
