Read the book: «Одержимость. Любовь Зверя»

Пролог

– Ты сгниешь в тюрьме, – цедил он, даже не стараясь смягчить боль. Полосовал словами, что были острее лезвия. В глазах сверкали одержимость, идея, потребность. Он всеми силами пытался заполучить меня, из кожи вон лез, не гнушаясь самыми жалкими и подлыми методами. И это пугало. Он без тормозов, без стоп-крана, за который можно дёрнуть и остановить эту долбаную карусель! Он будто бессмертный… Безжалостный.

– Я всё равно не буду твоей, Пётр. Не буду… – по щекам катились слёзы. Мне уже не было страшно. Холодное, мрачное здание вдруг стало родным, понятным. Меня не пугали ни камера, запах которой въелся во все рецепторы, ни сокамерницы, чьи голоса стали роднее ветра. Меня страшил только он… Пётр Ястреб, что с убийственной регулярностью приезжал, чтобы подразнить морозным ароматом свежевыпавшего снега, сладостью дорогого парфюма, холёным и выспавшимся лицом.

Глаза Петра были черными, как ночь. Въедливыми, острыми, почти стеклянными. Глубоко посаженные, придающие взгляду резкость и звериную опасность. Кажется, он видит меня насквозь. Может распознать фальшь, ложь, игру. Он знал, что я вру…

Разве девочка, выросшая на пуховой перине с золотой ложкой во рту, может быть счастлива в тюрьме? Разве она может предпочесть казённую клетушку его шикарному дворцу? Вот только понимание, что именно ОН стал причиной падения моей семьи, не позволяло принять приглашение в золотую клетку. Он… Пётр Ястреб, превратил мою жизнь в ад.

– Арина, тебе достаточно сказать одно слово, и всё это закончится, – мужчина чуть наклонился и потянул носом. Упивался вонью, затхлостью. Наслаждался. Понимал, что в его руках моя жизнь, как крошечная мушка, и ему достаточно сжать ладонь, чтобы превратить меня в мокрое пятно. – Ты, наверное, думаешь, что это шутки? Нет. Эта тюрьма станет твоим домом на долгие десять лет. А я предлагаю тебе выход.

– Ты предлагаешь сменить один ад на другой. Так чем тюремный ад хуже твоего? Чем? Ты хочешь, чтобы я превратилась в игрушку? Чтобы стала твоей забавой? А я? Каково будет мне ложиться в постель с нелюбимым? С человеком, которого я ненавижу всей душой!

Не знаю, что именно так оцарапало его, то ли «нелюбимый», то ли «ненавижу». Но Ястреб дёрнулся, как от пощечины. Встал, навис надо мной хищником. Видела, что он сдерживается. Чего-чего, а терпения в этом стальном человеке предостаточно.

– Ты сдашься. Я тебе это обещаю, – прошипел он и стукнул в металлическую дверь, за которой стояла охрана.

Судорожно вдыхала шлейф его парфюма, так сильно напоминающего о жизни, которой меня лишили. Её попросту украли. И украл тот, кто сейчас шагает на свободу.

Глава 1

– Поосторожнее, – грубый и резкий, как звон бьющейся вазы, голос взорвал вакуум тишины. Я стояла, не в силах шелохнуться, и смотрела в большие, глубоко посаженные карие глаза мужчины, возвышающегося надо мной. Незнакомец с каким-то звериным остервенением сжимал меня за талию всего в паре сантиметров от пола и совсем не торопился возвращать вертикальное положение.

– Простите, – в голосе не было силы, я просто выдохнула это скупое извинение, с ужасом наблюдая, как он потянул носом в мимике хищника. И вдруг стало так жутко. Под тонким шёлком по спине пробежал разряд тока, я даже дёрнулась. – Вы меня отпустите?

– А вы обещаете держать себя в руках?

Мужчина, всё это время нависающий надо мной, стал выпрямляться, увлекая за собой, пока я не ощутила мягкость коврового покрытия. Вокруг нас сновали гости, наигранно делая вид, что не замечают странную парочку, застывшую в весьма неоднозначной позе в холле ресторана «Калипсо».

– Если уж вы выросли до того, чтобы пить алкоголь, то потрудитесь не обливать гостей! – он слишком медленно убрал руки с моей талии, только когда я твёрдо встала на ноги.

– Я же извинилась, – по черному матовому шелку его рубашки расплывалось мокрое пятно размером с Байкал! Мне вдруг стало так стыдно, что слёзы капельками ртути застыли в уголках глаз. Сквозь эту муть силуэт того, в кого я так стремительно влетела, казался просто гигантской холодной скалой. Хотелось рассмотреть его, но я не могла ни вдохнуть, ни моргнуть. Стояла как истукан и слушала его унизительные намёки.

– Петь, ну ты где? – знакомый мужской голос заставил вздрогнуть, и веки сомкнулись, изгоняя слёзы. А когда я распахнула глаза, то рядом со мной уже никого не было. Лишь густой аромат горелого кофе, застывший в воздухе туманом, напоминал мне о произошедшем.

– Ариш! Вот ты где!

Моя старшая сестра Лариса схватила меня за руку и потащила в торжественно украшенный зал. Чувствовала приторный запах пионов, которыми было завалено всё, что можно, он смешивался с купажом парфюма от доброй сотни приглашенных гостей, вызывая головокружение.

– Папочка, я её нашла, – Лара буквально толкнула меня за стол.

– Ну, можно как-то помягче? Я что тебе – игрушка? – фыркнула, стряхивая её руку.

– Ну, вы вечно как неродные! – зашипел отец и закатил глаза, пытаясь успокоиться. – Не позорьте меня. Тут собрался весь цвет города.

– Это же Ариша, – шикнула Лара и прижалась к плечу папы. – Не сердись на неё, папулька. Я лично прослежу за тем, чтобы твоя младшенькая не угодила в неприятности. Позора нам только не хватало сегодня! А она может.

Я отвернулась, чтобы не видеть этот спектакль притворства и лжи.

Так уж вышло, что свадьбы, юбилеи и даже скромные даты в нашем окружении принято отмечать помпезно. Списки приглашённых как под копирку кочевали с одного мероприятия на другое. Тут невозможно встретить ни одного чужого или хотя бы мало-мальски незнакомого человека. Все выверено, продумано и сделано для пользы всеобщего дела. А дело одно – власть и деньги.

И сегодняшняя свадьба младшей дочери мэра не стала исключением. Хоть гостей было и не очень много, зато какие! Семья губернатора сидела за столом гордых родителей, справа от них – клан банкиров, слева – нефтяники и повелители металлов, и только затем шли настоящие родственники. Вот так… Суровые правила жизни. Партнёры в наше время намного важнее бабушек и дядек.

– А это кто? – прошептала Лара и затрясла руку отца так, что хрусталь на столе зазвенел. Сестра кивала в сторону, где сидели родители молодых, а мне вдруг холодно стало. Что-то подсказывало, что не стоит поворачиваться. Кожа покрылась мурашками, я скинула руки под стол, пытаясь прогнать это навязчивое ощущение чужого взгляда.

– Пётр Ястреб? Ему здесь что нужно? И как вовремя! – отец засуетился и, сорвав со спинки стула пиджак, встал из-за стола и выскочил быстрее пули.

– Это что, кличка? – Лара тут же сдвинулась на его стул и зашептала. – Что за имя такое странное? Ладно, хоть не стервятник.

– Тебе-то что? – руки не слушались, а я не понимала причину. Ну подумаешь, меня спас от падения какой-то бугай. Что, впервые, что ли? Да нет. Я ещё утром умудрилась выпасть из собственной машины, зацепившись каблуком о коврик. Лара права, со мной постоянно что-то происходит. Я словно магнит для неприятностей!

– А ты и дальше хочешь сидеть под опекой папочки? Не надоело соблюдать строгий режим? Подъем в шесть, завтрак, универ и обязательные семейные ужины, а в выходные ещё и званые обеды в кругу его занудных пузатых друзей. Там же искать некого!

– Лара, – сестра всегда, когда нервничала, хваталась, как осьминог. Её цепкие пальцы впились в моё запястье, путались в браслетах. – Если бы папа хотел пристроить тебя в надёжные руки, то давно бы так и сделал.

– Ну, во-первых, папеньке выгодно, что я батрачу на него, а во-вторых – тут же выбирать некого! Все более-менее нормальные варианты уже распределены, – Лара разжала руку и толкнула меня в бок, указывая на соседний столик. – Смирновой ещё шестнадцать, а её отец уже договорился с Дягелевым. Когда детки подрастут, то встретятся в ЗАГСе, чтобы заверить сделку семей по слиянию капитала. Беловы вообще с пелёнок обручены, гуляют оба, как не в себя, потому что знают, что в двадцать лет их свободная и счастливая жизнь закончится.

– Всё, мне надоело твоё шипение, – я устала сидеть вполоборота и откинулась на спинку кресла. – Так что же ты медлишь? Иди, давай! Ищи свою судьбу сама! Лара, твоё стремление пристроить свою задницу порой просто обескураживает. Ну, нельзя же настолько не ценить ни свою жизни, ни свободу?

– Ой, это ты у нас выросла на пушистых радужных облачках, – сестра закатила глаза точь-в-точь, как отец. – Сбрось ты уже эту наивность и пойми, что рано или поздно папенька приведёт в дом того, кому ты будешь говорить «доброе утро» до конца твоих дней. И дай Бог, чтобы твои дни продлились намного дольше, чем его. Не знаю, как ты, а мне бы очень хотелось выбирать, будет ли это пузан с тремя неудачными попытками обрести семью, или поджарый жеребец.

– Только помни, сестра, что жеребец, которого ты так ищешь, идёт в комплекте со стойлом, из которого тебе непременно придётся выгребать навоз, – я чисто машинально подняла голову и тут же застыла. – Готова сбрую нацепить? Золотую, в брюликах, сверкающую. Но сбрую!

– Готова! – Лара так подло ущипнула под столом меня за ногу, что я взвыла и инстинктивно обернулась, царапаясь о холодный пристальный взгляд.

Это был он. Эти два наточенных копья впивались в меня, желая вспороть, как набитую ватой куклу. Он опирался локтями на стол, пряча губы в плотно сомкнутых пальцах. Несмотря на приличное расстояние, я всем телом чувствовала его напряжение. Он не шевелился, лишь машинально кивал собеседникам, среди которых был и мой отец. Казалось, что вся его вселенная сомкнулась на мне!

И вместо того, чтобы отвернуться, я зачем-то приняла эти правила игры.

Мужчина был из тех, кого смело можно было назвать красавцем. Его сложно назвать жеребчиком, скорее самец. Нет… Вожак… Эта резкая линия челюсти, прямой нос, большие, но вновь прищуренные глаза, черноту которых только подчеркивали густые ресницы. Его движения были плавными, медленными, он будто и моргал не до конца, боясь потерять видение.

– Смотри, как он на меня уставился, – взвизгнула Лара мне на ухо. – Арин, ну скажи, жеребчик? Ну? Берём?

– Бери кого хочешь, только отстань от меня, – я отвернулась к залу, делая вид, что плохо отрепетированный танец молодых меня интересует намного больше, чем что-либо.

Стук каблуков моей сестры заиграл в сумбурном такте. Лариска на ходу поправляла длинные каштановые волосы, скрученные в тугие спирали локонов. И чем ближе она подходила к столику, за которым сидел незнакомец, тем отвязнее становился мах её бёдер. Бархат винного цвета скользил по её идеальным формам, подчеркивая все достоинства, которыми так щедро одарила её природа. Тонкая талия, крошечная попка и аккуратные плечики. Лара была как куколка… Хрупкая, тонкая и горячая, как уголёк в камине.

Мы с ней были полными противоположностями. Отец всегда говорил, что природа сыграла в покер на рождении его дочерей, отдав старшей самые лучшие черты отца. Лара могла трескать мороженое по ночам, а наутро весы всё равно показывали жалкие пятьдесят килограмм. А вот на мне природа решила отдохнуть и наградила упрямством, неуклюжестью, несносным характером, нетерпимостью к чужим правилам и пышными формами.

Мне оставалось только наблюдать за разворачивающимся спектаклем. Не открыто, нет… Вполоборота, как преступнику.

Лариска кошкой присела рядом с отцом и сходу втянулась в разговор. Что-что, а говорить с мужчинами она умела. Отец после третьего курса устроил сестру к себе в офис, откуда выйти было уже не суждено. Но Лора быстро освоилась, стала его правой рукой, надеясь, что именно так сможет выпорхнуть из-под родительской опеки. Но через три года все её мечты рассыпались… Папе так хорошо было работать со своей старшей дочерью, что все намёки на удачное замужество стали его раздражать.

И вот теперь Лара отчаянно пыталась всё исправить. Она знала, что как только порог нашего дома переступит достойный и могущественный мужчина, то отцу придется согласиться.

И это было занятно. Сестра извивалась, демонстрируя себя со всех сторон. Но мужчина словно завис. Не изменил позы, смотрел в мою сторону, будто застыл от холода. И это чувство передалось и мне… По рукам заскользил мороз, мураши поднимали волоски по всему телу, а по позвоночнику скатилась капля пота. Несмотря на зябкость, кожа покрылась испариной. Мне было жутко! Он будто и не моргал, пытаясь пробить дыру во мне.

Ястреб… Это фамилия? Или кличка? Но она ему так идет. Хищный звериный взгляд, способный убить даже на расстоянии.

Пётр будто мысли мои прочитал, усмехнулся и медленно отвёл взгляд в сторону сестры. Лариса просто возликовала! Тонкие пальчики стали путаться в волосах, откидывая через плечо, чтобы открыть его глазам тонкую шею.

И я даже выдохнула. С меня будто тяжелую плиту сняли. Я смогла свободно дышать, думать, двигаться.

Вскоре я и думать забыла о нём и о сестре. Подруги утянули меня на танцпол, где в самом разгаре проходили конкурсы. Вновь очутилась в привычной обстановке среди знакомых людей.

Больше Ястреб не попадался на глаза. И это было ожидаемо, ведь после официальной части все мужчины привычно удалялись в другой зал.

Я запыхалась, подбежала к столику, припадая к бокалу шипучего. Залпом осушила и покачнулась. Но не от градуса, растекающегося по крови. А от того, что в нашу сторону стремительно и целенаправленно шел ОН.

– Лара, кажется, это к тебе, – отец довольно цыкнул и перекинул руку через спинку кресла, на котором сидела его старшая дочь. В его лице было столько гордости, вызова всему обществу. Впервые видела его таким. – Добилась? Ведь не зря хвостом виляла? Только помни, что ты сама сделал этот выбор.

– Попался, жеребчик, – зашипела сестра, поправляя грудь, что так аппетитно вываливалась из кружева декольте.

– Добрый вечер, Арина, разрешите пригласить на танец?

Его «Арина» прозвучало как выстрел. В упор. Навылет. Голос зыбучим песком утягивал на дно. Вся его аура кричала о власти, о силе. Да мне даже знакомиться с ним не нужно было, чтобы сказать, что этот мужчина не терпит отказов.

Неожиданно обмякла, колени подогнулись, и я бы упала, если б не его сильная рука, так вовремя легшая на талию.

– Дамир Ренатович? – Ястреб будто и не заметил моей неловкости. Обернулся к отцу, но тот был настолько шокирован, что лишь головой кивнул.

– Вы, наверное, ошиблись? Вам нужна Лариса? Она моя старшая сестра… Лариса, – я до сих пор была прижата к этому высокому и холодному даже на ощупь мужчине. Его сильные руки с таким остервенением сжали меня, когда он понял смысл моих слов. Отказов он не любит. – Моя сестра… Её зовут Лариса.

– Да, наверное, – он усмехнулся, усадил меня в кресло и протянул руку сестре.

Лариса захлопнула открытый от шока рот, но быстро собралась и вскочила с места, решив, что второй раз не позовут.

Все происходило за моей спиной. Не слышала слов. Не слышала звуков музыки. Я просто дышала, потому что рядом с ним эта возможность была роскошью.

Эта парочка стала центром внимания. По столикам прокатился шепот, девушки оживились, стали смотреть на моего довольного отца, развалившегося королем по креслу.

– Пап? Кто он? Министр? Президент? Почему все так трепещут?

– Он – все вместе, Ариш, – отец закурил и довольно улыбнулся. – Это джекпот, от которого нельзя отказываться.

– И почему?

– Потому что жизнь дороже.

– Он что, зверь какой-то? – втянула воздух, мечтая просто исчезнуть отсюда. Хотелось оказаться в своей уютной комнате на чердаке в компании книжки и старого кота Мурзика.

– Нет, просто хозяин жизни.

Скорее бы этот вечер закончился…

Глава 2

Снег валил крупными хлопьями. Это стало редкостью, хотя все мои детские воспоминания состоят из подобных волшебных дней. Каникулы, слепяще солнце, сверкающие обложки книг на высоченных стеллажах. Помню, как пряталась от семьи в библиотеке и играла в тишине. С возрастом интересы сменились, и моей компанией стали не игрушки и куклы, а книги. Читала запоем. До тех пор, пока нянечка не найдет меня в убежище.

– Ариша! – крик отца вырвал меня из мыслей. Вздрогнула, накинула кардиган на плечи и вышла из своей комнаты.

После смерти мамы мы всей семьей перебрались в наш загородный особняк. Отец не мог жить в нашей квартире, где он потерял любовь всей своей жизни. Лариса была против, ей нужны были тусовки, общение, ужины с друзьями в модных ресторанах, но отца это совсем не волновало. А мне даже нравилось. Бесконечные поля, тишина, птицы. Здесь чувствуешь себя счастливым, свободным.

– Да, пап, – я в привычной манере пролетела по лакированным дубовым перилам, слетая с третьего этажа вниз.

Отец смахивал снег с пальто, топал ногами и не поднимал глаз.

Так… Ясно. Тяжелый день. Обычно он не работал по выходным, но последний месяц все чаще стал задерживаться в офисе допоздна.

– Я думал, ты ещё в университете.

– Пап, сегодня же воскресенье, – приняла из его рук холодное пальто, убрала в шкаф и бросила на ковёр его тапочки. – Тесто поднялось, уже можно готовить? Кто сегодня придет? – сложила руки на груди, не понимая, почему отец так сер и хмур. – На сколько персон накрывать?

– Четверо.

– Ну, хорошо, – я проглотила дальнейшие вопросы, видя, что отец явно не в настроении. Странно… Обычно по выходным его не заткнуть. Он заваливает вопросами, интересуется даже преподами в универе, а сейчас?

Папа быстрым шагом удалился в свой кабинет, а мне только и оставалось, что отправиться на кухню.

Лариска на вчерашней свадьбе сильно перебрала и с шампанским, и с танцами, чтобы окончательно добить намеченного в избранники, поэтому до сих пор дрыхла. На часах был уже полдень, а дом был до сих пор подозрительно тих и спокоен.

А я любила одиночество. Мне не нужна была компания, чтобы ощущать себя счастливой. Включила музыку и стала возиться с тестом. Монотонная работа успокаивала. Я даже затянула себе под нос песенку, раскладывая начинку. И так увлеклась, что даже не заметила, как одна приготовила и салат, и второе.

Выставила таймер в духовом шкафу и пошла к себе. Моя комната была на мансардном этаже. Небольшая, с невысоким покатым потолком, но такая уютная… Солнце уже касалось горизонта, грозя вечерними сумерками, а по периметру вспыхнули гирлянды подсветок.

Быстро приняла душ, высушила волосы и заплела в тугую косу. Широкий свитер, леггинсы и плюшевые тапочки в виде медведя. Уютно, тепло и довольно вызывающе на взгляд отца. Такой прикид не приветствовался за воскресным ужином. Нам с сестрой постоянно твердили, что женщина должна быть соблазнительна, мягка и элегантна в любой момент.

– Ариш! – Лара пулей ворвалась в мою комнату и повисла на шее. Прижалась, поцеловала и закружилась. – Спасибо, сестренка! Духовку я выключила, пироги достала. Ты – чудо.

– Должна будешь!

– Фу, какая ты меркантильная, – она залилась смехом, а после плюхнулась на мою кровать. – Смотри, что я нашла. Ястреб Пётр Иванович. Тридцать девять, женат не был…

– Лара! Мне это неинтересно, – от упоминания его фамилии дыхание перехватило.

Села в кресло за туалетный столик и стала машинально наносить макияж. Смотрела в окно, но ничего не видела… Ни волшебство падающего снега, ни вспыхивающее новогоднее убранство посёлка не радовало. Я вновь ощутила страх и беспокойство. Вся радость внутри вспыхнула и осыпалась пеплом тревоги.

А вот Лара же наоборот, ей было все равно. Она с упорством собирала справки, сыпала подробностями его биографии, козыряла знаменитыми фамилиями его родни. Сестра была взволнована, не могла найти себе места и все время улыбалась.

– Короче, это не просто знатный тип, Ариш, это вожак нашей стаи. Ты видела, как мэр лебезил перед ним? Видела? – выдохнула она и звездой плюхнулась обратно на кровать. – А знаешь, как он танцует? Шаги четкие, а движения мягкие, пластичные, как у гепарда перед атакой. Держит дистанцию, не позволяет себе пошлости.

– Он – зверь. Лариса, ты что, совсем ничего не видишь? Он же смотрит как на добычу, на мясо! Вожак, говоришь? Да, это правда. А ты будешь одной из шавок, что всегда плетутся следом и ждут милости, – взвыла я и бросилась вон из комнаты. – Ты так сильно хочешь замуж, что с катушек слетела!

– Да, я хочу! – сестра поймала меня в пролете между этажами, схватила за руку и прижала к стене. – Я очень хочу замуж. Мне осточертел этот дом, осточертел тотальный контроль. Хочу любви, секса, свободы! Мне двадцать пять, а я ещё мужика не нюхала. Да, я хочу, чтобы он был зверем, монстром, мерзавцем! Чтобы схватил меня и потащил в наш новый и шикарный дом, как с обложки элитного журнала!

– Ты умом тронулась? – смотрела в абсолютно обезумевшие глаза сестры и не узнавала её. Шальной взгляд, безумие, всполохи бешенства. Она с такой силой сжимала мою руку, что было даже больно. – Отпусти!

– Ты должна меня понять!

– Не пойму! Ни за что! По мне, так лучше жить одной, чем с тем, кто просто тебе подходит по пунктам, – я все же вырвалась и снова бросилась вниз по лестнице. – В природе заложено беспорядочное спаривание, но у животных, Лара! У животных! И то у них есть цель: продолжить род, не дать вымереть виду, не остаться последней особью. У тебя, я так понимаю, подобной проблемы нет. Тогда какого черта ты вбила себе в голову идею выйти замуж?

– Я задыхаюсь, – она спиной закрыла дверь в кухню и скатилась по глянцевой стеклянной поверхности. – Задыхаюсь, дурею в этом доме. Мне душно, тесно, кажется, что вся жизнь пробегает мимо. Установленный отцом график: подъем, завтрак, обед и ужин. Расписание на работе, приёмные дни, отдых на море по сезонам, поездки в Милан за тряпьем. Мы же с тобой как роботы. Все по дням…

– Угомонись! – я перекладывала пирог с противня на сервировочное блюдо, поправляя красивую косичку обода. – Все так живут. Все! Море? Так нас толпой вывозят. Милан? Заказывают чартер. Все дочери определенной прослойки этого города живут по одним и тем же правилам, – отдернула занавеску, тыча пальцами в горящие окна соседних домов. – Ключниковы, Измайловы, Коневы… Все! Так было заложено еще до нас, Лара. Но это не повод искать себе новое стойло, потому что правила останутся теми же. О, забыла… Только в твоём расписании ещё один пункт появится: ты начнешь рожать с завидной регулярностью и до тех пор, пока тебе не скажут – стоп. А потом? Рассказать?

Лара отвернулась и замотала головой. Моя взрослая сестренка и без меня это все знала, но желание отрезвить зашкаливало.

– А потом тебя спишут в домохозяйки, нянечки и хранительницы очага домашнего. И выводить будут только на официальные рауты, но опять же… По расписанию. Чтобы с любовницами не столкнулась. И все будут смотреть тебе вслед и шептаться… Красавица, умница Лариса Куликова стала заложницей своих неаккуратных желаний. Бойся их, дура. Бойся!

– Нет! – Лара вскочила, взяла со стола стакан и наполнила ледяной водой из холодильника. – Ты чокнутая.

– То есть все-таки я?

Мы долго смотрели друг на друга, а после рассмеялись. От души, но не с целью повеселиться, а чтобы вытолкнуть тяжесть мыслей. В отличие от Лары, я боялась того дня, когда отец примет приемлемые для него условия сделки, на кону которой буду я.

– Девочки! – папа вошёл в кухню и улыбнулся, протягивая носом. – С рыбой…

– Да, папуль, – Ларка встряхнула волосы и бросилась ему на шею. – Аришка такая молодец, да?

– Это точно. Ты почему не собрана? – отец напрягся, осматривая мой домашний прикид. – Что это за пожёванный верблюдом свитер?

– Пап, я не буду ужинать, – треснула себя по заднице. – Худеть пора, а то скоро лето. Можно я пойду к себе? Поужинаете без меня, ты не обидишься?

– Ну да… Ну да… Наверное, так даже лучше. Накрывайте на стол, уже пора. На троих…

Он обнял нас по очереди, а затем вышел, забыв закрыть за собой дверь. Мы обе слышали его сумбурные частые шаги по столовой. Он ходил от одного окна к другому, словно места себе не находил.

– Давай не будем его злить? – Лара взяла стопку приготовленных приборов и метнулась к длинному дубовому столу.

Я носила блюда, перелила любимый грибной суп в супницу, и когда поставила её в центре стола, ожил домофон…

Отец рванул в прихожую и без промедления распахнул дверь, будто всю жизнь ждал этого звонка.

И вместе с облаком снежной взвеси и студеным воздухом в дом вошёл Он.

Пётр Ястреб…