Read the book: «Инопланетянка его мечты»

Часть первая

Глава 1

Машину повело от соприкосновения с поверхностью скалы. Пилот с трудом стабилизировал двигатели. В тишине звуконепроницаемой кабины пронзительный писк Мака резал уши. Заряд батарей иссяк, энергия была на исходе. В медблоке лежали мертвые капитан и бортинженер. Я пыталась их реанимировать, на что тоже ушло ценное для гибнущего корабля питание. Пилот, благодаря которому я все еще была жива, истекал кровью. За дверью рубки лежали еще два трупа: Алексей и Ястреб. Оба из военной полиции, профессиональные опытные «охотники за головами». По крайней мере, так мне их представил командир. Внушительный послужной список и тот самый пресловутый «опыт» позволили обоим относиться к молодому криминальному эмпату, то есть ко мне, пренебрежительно. И по тем же причинам оба были теперь мертвы.

Даже те неимоверные усилия, что были предприняты ими для поимки Кобольда, не служили доказательством победы. Я полгода до рейда убила на составление подробного психологического портрета подозреваемого, спала в полицейских и военных архивах, изучала его медицинские карты, счета, пристрастия, привычки, лично общалась с его женщинами и сослуживцами, одноклассниками, воспитателями. Но когда сразу после поимки, которая, к слову, состоялась благодаря моим выстроенным моделям мышления Кобольда, отчиталась Ястребу по новому профилю, получила в ответ лишь презрение и откровенные оскорбления. Матушка Матрена всегда учила смирению и пониманию. Понимать я научилась. Я могла понять и прочувствовать причины поступков самых чудовищных убийц, но не злиться так и не научилась. Я злилась на Ястреба, злилась на Алексея, поддержавшего напарника. Злилась на капитана, нарушившего инструкцию и не изолировавшего рубку, когда заключенный на наших глазах убил обоих конвоиров. Изолировать пришлось мне, спешно. Кобольд успел ранить пилота. Все эти действия заняли несколько минут. Чтобы убить, моему подопечному психу оружие не требовалось. Он грезил спецназом внешней разведки, и, хотя туда не попал, а система подготовки группы особого назначения ВР засекречена, тренировки свои Кобольд разработал, твердо зная, какие навыки хочет приобрести. Организованный, с высоким интеллектом, сниженным эмоциональным коэффициентом, образованный – что может быть хуже.

Я родилась с талантом аналитика-эмпата, у меня были лучшие рекомендации, мне довелось участвовать в трех международных независимых исследовательских проектах, из всех поступивших предложений я отдала предпочтение Центральному управлению военной полиции, и вот, пожалуйста! Из-за чужой ошибки погибаю на краю Вселенной, в галактике без названия, на неизвестной планете, которую Мак выбрал для экстренной посадки.

Машина стрелой вонзилась в тихую гладь лесного озера. Рисунок дна появлялся на экране чудовищно медленно. Данные со сканера поступали с задержкой. Посадить военный истребитель в такой ситуации без повреждений – задача непосильная. Но пилот с ней справился.

Справился ценой собственной жизни. Спасти его, как и остальных членов команды, я не смогла.

– Мак, – позвала я, отключив медблок от питания и устало потерев лоб тыльной стороной ладони. Это был третий человек, которого за последние сутки пыталась реанимировать.

– Да?

– Погибли пять членов экипажа. Выживший: Забава Карачевская. Уровень взаимодействия первый. Работаем?

– Работаем.

– Сколько тебе осталось? В минутах. Округляй в меньшую сторону.

– Тридцать две.

– Автоматика? Системы? В каком состоянии?

– В рабочем состоянии. Повреждения незначительны. Зарядим батареи и сможем улететь.

Я грустно улыбнулась, размышляя над логикой бортинженера. Это ведь он устанавливал критерии разных уровней взаимодействия Мака с людьми. Мне по специфике профессии полагался первый уровень взаимодействия, самый простой. И у бортинженера, видимо, было свое, довольно оскорбительное представление о людях, которым этот уровень однажды понадобится.

– Прогнозы по заряду? В днях. Округляй в сторону большего числа.

– Шестьдесят. Выпускаю датчики на поверхность? Это такие…

– Мак, я знаю, что это. Выполняй. Дай на консоль информацию по местоположению корабля и дрона, данные по галактике, звездной системе и планете. Дальше переходи в спящий режим.

– Принято.

Итак, у меня есть условные шестьдесят ясных дней, чтобы накопить заряд. Есть пять трупов, которые придется вывести на поверхность, ведь заморозить я их не могу. Есть удивительная голубая планета, на первый взгляд чертовски похожая на нашу Землю и явно населенная различными формами жизни. И самое главное, есть дрон Мака, приземлившийся на этой земле. Расклад любопытный, учитывая, как сложно во Вселенной найти планеты, подобные Земле или Гее.

Заключая контракт с военной полицией, я рассчитывала на серьезную, сложную, полевую работу. Рассчитывала на быстрый старт, который могли обеспечить только военные. Что ж… После обязательных трех лет стажировки, когда каждое твое слово проверяет опытный сотрудник, я получила свои невероятные приключения. В первый же рейд потеряла всю команду и осталась одна неизвестно где, неизвестно насколько, вполне возможно в компании психопата. Зато планету открыли. Усилием воли подавила подкатившую к горлу тошноту. Слезы удерживать не стала. Организму необходимо было справиться со стрессом.

Хлюпая и заливая солеными ручьями рубашку, я погрузила капитана в капсулу медицинских носилок, надела скафандр и вынырнула на поверхность озера. Перед сном Мак проанализировал окружающую среду так подробно, как сумел. Плавать и дышать я могла без дополнительных средств защиты. Даже пить воду могла после фильтрации. Скафандр мне требовался для защиты от угроз иного рода. Под водой здесь водилась живность. Если верить сканеру, размеры живности колебались от микроскопической до метровой. К сожалению, большего система мне предоставить не могла.

Тщательно исследовав берег, я отключила экипировку. Энергию нужно было беречь. В автономном режиме, без подзарядки тоже долго не протянет.

Никогда раньше никого не хоронила лично, своими собственными руками. Без экзоскелета копать могилы было задачей сложной. В качестве инструментов приспособила универсальную емкость для медицинских отходов и мачете Ястреба. Последнему его раритетное оружие все равно уже не понадобится. Могилы копала неглубокие. Разветвленная мощная корневая система деревьев и кустарников не позволяла мне сделать больше. Закапывала без одежды. Чем меньше принесу на эту планету инородного, тем лучше. Потратила на работу больше сорока часов. В перерывах заносила в журнал данные и личные наблюдения.

Если бы не знала наверняка, что на чужой планете, сама не догадалась бы. Звезда чертовски напоминала Солнце. Закат в первый день наступил через шесть часов, во второй через десять. Ночь я провела на корабле и время рассвета не зафиксировала. Дневная температура в первый день составляла двадцать пять и две десятых градуса по Цельсию, во второй – двадцать пять и девять. Модуль, установленный мной на поверхности, показал двадцать четыре и шесть ночью. Влажность девяносто три процента.

Не отличала эту планету от Земли и живность. Насекомые, рыбы, птицы, мелкие грызуны. Мучило ощущение, будто я в национальном экологическом заповеднике. С хищником столкнулась, на лисицу был очень похож.

На третий день небо затянуло тучами, пошел дождь, что не могло меня не расстроить. В такую погоду энергии от пластин накопителей шло на порядок меньше, жить на поверхности мне было просто опасно, от системы жизнеобеспечения я отказаться не могла, а это означало, что зарядка будет идти медленнее, чем мне того хотелось бы. Я и без того энергию экономила, старалась весь световой день проводить на берегу.

На четвертые сутки села экипировка скафандра. Из применимого оружия у меня остались транквилизаторы Алексея и мачете. Все-таки осмысленный опыт у «охотников за головами» имелся. Исключительно на технику они явно полагаться не привыкли. Мне не стоило всецело сосредоточиваться лишь на Кобольде. Не прочувствовать людей, с которыми предстояло работать, – грубейшая ошибка. Если бы я эту ошибку не допустила, возможно, события последних дней разворачивались бы иначе.

На пятые сутки я встретила людей.

Осмелев в своих дилетантских исследованиях, я удалилась от озера вглубь леса почти на километр и вскоре пожалела об этом. Сначала из мелодичного шороха леса исчезли звуки его обитателей, затем раздался характерный хруст, заставивший меня замереть и насторожиться, и лишь потом навстречу мне выскочила группа из пяти мужчин. Грязные, небритые, со спутанными волосами, в рваной одежде, со свежими ранениями. Двое упали сразу, сбитые с ног крупными лохматыми животными, сильно напоминающими собак. Трое пронеслись мимо меня. Их преследовали еще пять псов. Один из них отделился от стаи, бросился на меня и отчаянно взвизгнул, наткнувшись на острое лезвие. Все произошло настолько быстро, что исчезнуть я не успела. Зато успела потратить все четыре заряда транквилизатора на тех двух зверюг, что уже поймали и удерживали свои жертвы, и на двух, что еще не успели.

Не заметила, как оказалась под прицелами трех раритетных ружей. Похожие использовали на Земле в развитых странах в начале двадцатого века. Три ружья, три хорошо одетых всадника и одна я с окровавленным мачете. Убитой и еще затихшим четырем псинам господа не обрадовались, убийце тоже.

За криками на незнакомом языке последовали выстрелы в землю возле моих ног. Затем подоспели пешие вооруженные люди. Меня окружили, мачете вырвали из рук. Сопротивляться я не пыталась. Ткань скафандра могла смягчать удары, но пуленепробиваемой не была.

Я задрала голову и осмотрела всадников. В этом социуме они явно представляли класс хозяев. Об этом можно было судить по яркой, чистой одежде, осанке, взгляду, в противовес тем, на кого они столь безжалостно охотились. Лошади тоже повышали статус. К поразительной схожести животного мира этой планеты с животным миром Земли я уже привыкла. Теперь вот люди. И охотники, и жертвы относились к одной расе. Это без труда определялось по ярко выраженным характерным чертам лица и темным волосам.

В первую очередь меня заинтересовал левый всадник. Спокойный, хладнокровный, лет тридцати, опрятный, статный, жилистый. Взгляд его, направленный на меня, был почти равнодушным, холодным. Что не могло не удивить, поскольку женщина, с головы до пят одетая в белый облегающий комбинезон с единственной прорезью для лица, должна была вызвать любопытство. Но его явно не заботила ни я, ни охота, ни обезвреженные мной твари. Человек в центре того же возраста обладал внушительной комплекцией и, в отличие от своего спутника, очень занят был моим телом. В остальном интереса не представлял. Крайнего правого я определила как хозяина собак. Он смотрел на меня с ненавистью. Он же единственный спешился и подошел. Точнее, подбежал. Что ударит, я поняла еще до того, как с лошади спрыгнул, так что попытка ему не засчиталась. Нападать я не собиралась, но и позволять себя бить тоже была не намерена. Своими необдуманными действиями разозлила собаковода сильнее и, как следствие, спровоцировала на еще большую агрессию. Последовала короткая команда, и на меня набросились четверо пеших.

Я контрактник, гражданское лицо на военной службе. Все навыки самообороны, которыми я обладала, – школьный курс приемов самозащиты. Противопоставить нападавшим мне было нечего. Что я могла в сложившейся ситуации? Бежать. Несмотря на огнестрельное оружие в их руках, несмотря на ничтожный шанс выжить. Возможно, успею нырнуть, скрыться на корабле, разбудить Мака и включить камуфляж.

Возможно…

От сильного толчка в плечо я споткнулась и упала на землю. Встать не успела. Меня окружили. Что поймала-таки пулю, поняла по пронизывающей обжигающей боли. Нанороботы в организме получили свой шанс, и с этого момента происходящее стало вязкой, тяжелой галлюцинацией. Я с трудом фокусировала взгляд, тело казалось неимоверно тяжелым, клонило в сон.

Надо мной раздавались напряженные, взволнованные голоса. Затем кто-то кричал, меня ударили несколько раз. Удары я почувствовала будто издалека. Потом все стихло и стало слышно холодный, властный мужской голос. Сквозь пелену перед глазами я различила склонившееся надо мной лицо того самого равнодушного всадника. Он поднял меня на руки и понес через лес.

Последнее, что запомнила: яркий белый свет, проникающий сквозь ветви деревьев.

Глава 2

Пронзительный женский голос что-то вещал совсем близко от меня. Я поморщилась, подняла руку и убрала с головы неприятную мокрую тряпку, чем спровоцировала наступление благословенной тишины. Тело сотрясала дрожь, в мышцах ощущалась чудовищная слабость. Я открыла глаза.

Неба над головой не было. Был крашенный в белый цвет деревянный потолок с тяжелыми темными балками. Я немного повернула голову в сторону, откуда недавно слышала визгливую женщину. Женщина никуда не делась. Худая, с черными, выгоревшими и поседевшими на висках волосами, заплетенными в простую косу, в нелепом, неудобном длинном балахоне с выцветшим цветочным рисунком, она сидела рядом со мной, поджав под себя ноги. На загорелом, тронутом морщинами лице читался откровенный испуг и любопытство. Она сжала кисть правой руки в кулак, демонстративно трижды ударила себя в грудь, сложив слова своего языка при этом в некое подобие стихотворной формы. Затем левую руку открытой ладонью приложила к животу и, глядя в небо, снова что-то пропела. Ну а потом огласила комнату завывающим воплем, заставившим меня вздрогнуть.

Осторожно, приложив немалые усилия, я села и огляделась.

Помещение, в которое меня занесла судьба, было просторным и, осмелюсь предположить, богато убранным. На стенах гобелены с растительным орнаментом, резная деревянная мебель, картины все с той же растительной тематикой. Пол тоже был деревянный, со сложным наборным рисунком. Я сидела на широкой, низкой мягкой кровати, стоявшей в центре комнаты.

Дверь с тихим шуршанием отъехала в сторону, и в комнату вошла еще одна женщина. Невысокая, лет двадцати пяти, загорелая, с черной блестящей косой, перекинутой через плечо. Балахон на ней был новее и ярче. Звучание ее голоса мне понравилось больше. Она обратилась к старшей даме с поклоном. Та в свою очередь взволнованно зажестикулировала, то и дело показывая на меня.

Следующий вопрос вошедшая задала мне и, как я отметила, уже без поклона. Я никак не отреагировала на ее слова. Она подошла ближе, опустилась рядом с кроватью на колени и, глядя мне в глаза, вновь повторила вопрос. Я не отреагировала. Слышать мой язык без особой необходимости местным обитателям не стоило.

Пожилая дама вновь взвизгнула и, указав на меня пальцем, произнесла трижды одно слово. Слово было интересным, я услышала его как «могуэй».

Юная особа прикоснулась к моему плечу, привлекая внимание. Я обернулась. Она положила руку себе на живот и по слогам несколько раз произнесла:

– Булан.

Затем приложила руку к моему животу и вопросительно на меня уставилась. Что она имя мое хочет узнать, я поняла, но с ответом замешкалась. Вдруг сообразила, что сижу обнаженная, прикрытая лишь мягким на ощупь шерстяным покрывалом. Я спешно огляделась в поисках своего скафандра или хотя бы нижнего белья. Но ни того ни другого не увидела.

– Булан, – моя собеседница терпеливо выполняла трюк с именем.

Я взглянула на нее, кивнула, положила свою ладонь себе на живот и пожала плечами. Жест ее озадачил, но вскоре она меня поняла.

– Индан, – уверенно дала девушка мне новое имя.

Я согласно кивнула и красноречиво потерла ладонями свои плечи.

Булан что-то залепетала, засуетилась, а пожилая дама снова взялась бить себя кулаком и распевать стихи. И обе сбежали из комнаты. Или я изложила просьбу так, что они ее неверно поняли. Или верно поняли, просто сама просьба вызвала такую панику.

Долго раздумывать я не стала. Завернулась в покрывало, пошатываясь, поднялась на ноги и обошла комнату по периметру, заглядывая кругом, где могло обнаружиться хоть что-то похожее на одежду. Окон здесь не было, зато был еще один выход. Одна из стен представляла собой три раздвижные панели. Я осторожно отодвинула крайнюю и тут же сощурилась от яркого дневного света. Выход вел на огромную открытую веранду.

Я отодвинула панель шире и выбралась наружу. Справа и слева от стен дома высились две двухметровые стены и срывались в пустоту. Дом стоял на скале и был спроектирован таким образом, что обрыв и стены образовывали маленький внутренний дворик. Здесь царила зелень. Буйная и не слишком ухоженная. Если бы не чистая веранда, можно было бы предположить, что сад заброшен. Я спустилась с лестницы, дошла до края скалы и оглядела окрестности. Вид открывался потрясающий. Внизу серебрилось широкое устье реки. На пологих частях склона виднелись утопающие в зелени дома, вились ленты дорог и тропинок. Я и людей увидела. По реке плавали крытые катера. Самые настоящие старые рычащие суденышки, как в учебниках по истории. По левую руку река впадала в водоем больших размеров, где величественно дымили два больших металлических монстра. Предположила, что поселение принадлежит к типу портовых и что сам порт просто не попадает в поле моего зрения. По правую руку вглубь территории уходили поросшие лесом горы.

Пошатываясь, я вернулась обратно в комнату, дошла до двери, где исчезли Булан с напарницей, отодвинула ее и оказалась в маленьком помещении. Тут на полу стояла обувь. Кожаная, черная. Точно мужская. Женщин здешних видела, сомневаюсь, что они такой размер носят. Справа и слева от меня на стенах висели кованые бра. Такие же были в предыдущей комнате. С электричеством аборигены бесспорно дружили.

За новой дверью оказался еще один внутренний двор, довольно просторный. Дом был построен в форме буквы «П». Я вышла из центрального крыла, и как раз прямо напротив меня метрах в двадцати открылись ворота. И в эти ворота въехал квадратный, пыхтящий едким дымом автомобиль наполовину деревянный, чудовищно нелепый и в то же время забавный. Снова на ум пришло сравнение с началом двадцатого века на Земле.

Тарахтящий монстр остановился. С пассажирского места выбрался знакомый холодный всадник. Если верить последним моим воспоминаниям, то ему я обязана своим избавлением от агрессивного собаковода и путешествием в незнакомые места сей чудесной планеты. Не отрывая взгляда от моего лица, он начал приближаться. Пока шел, водитель высунулся из автомобиля и что-то крикнул. Из правого крыла дома тут же выскочил пожилой мужчина и, на ходу отдавая бесконечные поклоны холодному всаднику, побежал ко мне. Старик при этом светился смирением и услужливостью, но стоило «слуге» обогнать «хозяина» и взглянуть на меня, как морщинистое лицо исказила ярость. Этот тоже наивно полагал, что я не догадаюсь о его намерении ударить.

Ошибся. Я увернулась. Возможно, жизнь меня ничему не учит, а возможно, я не могу позволить примитивному необразованному существу бить себя. К тому же, бить безоружную женщину здоровый, нормальный мужчина просто не может. Это абсурд. Я стиснула зубы и смерила «слугу» презрительным взглядом. Его моя реакция ожидаемо окончательно вывела из себя. Несмотря на подошедшего «хозяина», любопытство которого к происходящему я видела прекрасно благодаря развитому периферическому зрению, старик вновь замахнулся.

И вновь не попал. Я выпрямилась, убрала волосы с лица и замерла, ожидая нового нападения. Выслужиться перед «хозяином» он постарался усердно. Вновь, рыча нечто сквозь зубы, замахнулся. Только на этот раз был остановлен не мной.

Голос этого мужчины я тоже запомнила. Спокойный, уверенный. Голос командира. Одного четкого приказа вполне хватило, чтобы старик позабыл обо мне, склонился в низком поклоне и так, почти не разгибаясь, ретировался туда, откуда пришел. Мне стало немного жаль этих людей. Неприятный социум. Впрочем, меня это не касалось. Это их планета и их путь развития. Меня сейчас касалась лишь моя жизнь. Я на этой планете была лишним, инородным телом.

Переключила внимание на холодного всадника. Или мне все же стоит называть его «спасителем»? Пока не предаст, само собой. Не похож он на благодетеля.

Стоял мой спаситель на земле, я – на верхней ступени веранды. Его лицо было на уровне моего. Радужка глаз у местной нации была необычной, цвета охры, но у этого мужчины особенно необычной. Желтизну его глаз разбавлял коричневый ободок вокруг зрачка, из-за чего последний казался больше обычного. Крупные, заостренные черты придавали его лицу хищное выражение. Черные волосы, коротко стриженные на затылке, начиная от макушки, небрежными длинными прядями спадали на лоб. Для сравнения, у водителя и старика волосы были длинными и забраны в хвост. Одет спаситель был в темный, прямого покроя балахон, с разрезами по бокам. Из-под балахона выглядывали того же цвета простые брюки. И ботинки. В помещении, где я только что была, стояла его обувь.

Я подняла взгляд и поняла, что мои беззастенчивые разглядывания не остались незамеченными. На его лице читались удивление и насмешка. Сделала вывод, что меня он причисляет к людям ниже себя по положению – это во-первых. Во-вторых, он умен. И ему, несмотря на его внешнее равнодушие, я любопытна.

Что ж… Пришла пора небольших экспериментов.

Нисколько не смущаясь того факта, что из одежды на мне только покрывало, а обуви нет вовсе, я спокойно сделала шаг в сторону, спустилась со ступеней и направилась к воротам. Водитель, вышедший к этому моменту из машины, оторопело на меня уставился. Наглость я проявила несказанную. Когда очухался, рванул было ко мне, да замер. Даже знаю, по чьему беззвучному велению замер.

За воротами обнаружилась охрана. Со стороны внутреннего двора вооруженных молодчиков видно не было. Зато когда я приблизилась, мне тут же перекрыли путь и взяли на прицел. Я выглянула на местность за их спинами. Каменная дорога, уходящая вниз со склона, и как минимум еще десять таких же дворов. И черный дым на горизонте чуть правее. Большего увидеть мне, к сожалению, не удалось.

Я развернулась. Склонив голову набок, он стоял все на том же месте и насмешливо меня рассматривал.

«Ну и что ты будешь делать?»

Если бы я действительно пыталась уйти, а не разведывала обстановку и проверяла границы дозволенного, вопрос был бы резонным.

Я направилась в крыло дома, что возвышалось справа от меня. Поднялась на веранду и зашла в первое помещение, затем во второе внутреннее. Знакомая планировка, только веранда выходила на большой ухоженный сад. Через веранду прошла в еще одно немалых размеров помещение в этом крыле. Здесь кровати не было, тут по периметру были разложены мягкие матрасы. Одежду не нашла. Ни свою, ни чужую.

Все под тем же насмешливым, пристальным взглядом проследовала в левое крыло. Это оказалась вотчина прислуги. Они в щель между дверью и стеной за происходящим во дворе все это время наблюдали и, как только я к ним зашла, в стену вжались. Все подальше от меня. И старик в том числе. Помимо трех знакомых мне лиц здесь были еще две девочки-подростка. Спальня у них была общая, разделенная передвижными ширмами. Тут одежда нашлась, но не моя и мало. Брать ее я не стала. Внутренний двор тоже был. Хозяйственный. Дальше в левом крыле располагались кухня и прачечная.

Я вышла и задумчиво осмотрела центральное крыло. Снаружи оно выглядело больше, чем внутри. Там должны были быть еще помещения, которые я пока не нашла.

Вдалеке раздался протяжный гул, отвлекая меня от размышлений.

Следом за гудком корабля со мной заговорил господин-спаситель. Я повернула голову и равнодушно взглянула на него. Он помолчал, ожидая, видимо, ответа. Не дождавшись, вновь спросил что-то. Я развернулась к нему и изобразила на лице рассеянное любопытство. Губы его изогнулись в холодной улыбке. Он повторил вопрос, сделав его еще короче, но ответа от меня не получил. Тогда он крикнул одно-единственное слово в сторону крыла прислуги.

Оттуда через мгновение выскочила Булан и вихрем понеслась в правое крыло, а еще через минуту летела ко мне с перепуганными глазами. В руках она сжимала неплохого качества зеркало.

Она жестами дала мне понять, что я просто обязана посмотреть на свою шею. Под левой скулой у меня появилась татуировка. Завитки и вензеля. Видимо, письменность местная. Накололи не больше двадцати часов назад, рисунок был еще довольно четким. Скоро сойдет. Зачем сделали? Работы только технике внутри меня добавили, и все. Я с легким любопытством разглядывала наколку и со скрытым ужасом свое лицо, точнее, голову целиком. Из-за стресса и перенесенного ранения не справляюсь со своей непосредственной работой! Голубые волосы для Земли или Геи норма, но, скорее всего, не для этих людей! Как я могла сейчас не помнить о столь важном факте? Скафандра, целиком скрывающего меня, больше не было. Я теперь окончательно отличалась от них, и не только цветом волос, отличалась строением лица и тела, цветом кожи.

Над ухом раздался начальственный тон.

Как он приблизился и как исчезла Булан, я позорно пропустила.

Ему опять потребовалось задать мне какой-то вопрос.

Ответ мой не изменился – молчание.

Он заложил левую руку за спину, а правой изобразил любезный жест, предлагающий мне проследовать вперед в комнату, где я очнулась. Оценив выражение его лица, я приняла приглашение. В крайнем случае с обрыва прыгну. Терять все равно нечего.