Мивар кажется понял, что при девочке судья не намерен вести более откровенную беседу, а потому тоже ничего не говорил, ожидая прихода молодого бриода.

В залу вошел Манкруд и коротко кивнул своему господину.

Через некоторое время входная дверь снова открылась и Элен, обернувшись на звук, увидела молодого, темноволосого человека. За ним в помещение вошла девушка в изящном, облегающим ее стройную фигуру костюме для верховой езды.

– Подойди сюда, – сделав жест рукой, позвал Хишен.

Сойвин и Тайвира приблизились. Молодой мужчина уже успел снять свои доспехи, поддоспешную куртку и вязанную шапочку, оставшись, в облегающих брюках, высоких сапогах и темном, длинном, приталенном камзол. Однако все его оружие, два кинжала и два меча по-прежнему были с ним. Выглядел он внушительно, но переливы его ауры вызвали у девочки облегчение, ничего похожего на ужасные жгуты и образования главаря разбойников она не увидела.

– Сойвин, у нас как видишь весьма высокие гости, – насмешливо сказал Хишен, – и вот тебе выпала честь на некоторое время составить компанию племяннице судьи. Ее зовут Элен. Элен это Сойвин, один из лучших моих людей. – И затем он обратился к Мастону Лургу: – Вы удовлетворены, инрэ?

Судья оглядел молодого бриода и ответил:

– Вполне.

Хишен посмотрел на Сойвина.

– Вопросы?

– Я не очень понял, что от меня требуется?

Мивар усмехнулся.

– Ничего сложного от тебя не требуется. Заберешь ребенка на час-два, отведешь в свой дом, напоишь, накормишь, уложишь спать, почитаешь сказку, в общем сделаешь все чтобы малая отдохнула. Кроме этого ты не будешь спускать с нее глаз. Ты должен вернуть ее любимому дядюшке в целости и сохранности. Думаю, твоя новая подружка окажет тебе посильную помощь. Еще вопросы?

Сойвин отрицательно покачал головой.

– Тогда ступай.

Они втроем вышли из Цитадели. Сойвин усмехнулся. Несколько часов назад он был совершенно один, а теперь вот справа от него симпатичная девушка, а слева ребенок. Прямо отец семейства.

Они пересекли площадь и дальше пошли по неровным улицам между бревенчатыми домами. Все трое молчали.

Впереди, возле ограды из двух параллельных земле брусьев стояла длинная лавка, на которой расположилась компания ребятишек, полдюжины мальчиков и пара девочек. Средний возраст компании был лет девять-десять. Все они с праздным интересом наблюдали за приближающейся троицей. Особенное внимание дети, конечно, уделили синеглазой девочке с короткой стрижкой и в странной одежде. Когда Сойвин и его спутницы приблизились, самый высокий и самый старший мальчик с длинными светлыми волосами, одетый в красивую темную тунику, расшитую серебром, насмешливо крикнул:

– Эй, морковь, где такие ботинки отхватила? Их что топором делали?

Элен остановилась и повернулась лицом к компании. Ее большие синие глаза спокойно встретились с зелеными глазами насмешника.

Сойвин и Тайвира по инерции прошли чуть вперед, затем тоже остановились и повернулись.

– За эти ботинки мой папа отдал восемь золотых монет, – сказала девочка. – Если у тебя когда-нибудь будут такие деньги, приходи, я скажу тебе где ты можешь купить такие же.

Мальчишка почувствовал себя задетым. Улыбка сползла с его губ. Он сделал шаг вперед и с явной угрозой в голосе произнес:

– Ты чего, мелкая, выпендриваешься?!

Сойвин решил, что нужно осадить пацана и уже подался вперед, но Элен, заметив его движение краем глаза, не поворачивая головы, сделала почти царственный жест левой рукой однозначно говоривший: «Не вмешивайся».

Молодой бриод улыбнулся про себя, но послушно замер, не сказав ни слова.

– Да по-моему это ты выпендриваешься перед своими друзьями и двумя этими девочками, – с вызовом произнесла Элен.

Она была раздражена. И понимала это, и в глубине души даже осознавала причину: ее очень сильно напугал главарь разбойников. И этот неуправляемый страх нервировал ее, досаждал ей. Но, впрочем, она конечно не предавалась столь тщательному анализу своего состояния. Просто она была немного не в духе. Кроме всего прочего она жутко хотела есть.

Мальчуган усмехнулся.

– Значит ты еще и тявкаешь. Тебя за что обстригли-то? Ты вообще пацан или девчонка?

– А ты? – Насмешливо ответила Элен.

Улыбка в очередной раз покинула лицо вожака компании и он решительно шагнул к нахальной мелюзге, протягивая вперед руку.

Элен точным ударом правой ладошки отбила руку нападающего в сторону.

– Мой учитель говорит, что не стоит вступать в битву, в которой у тебя нет шанса победить, – с расстановкой сказала она.

Мальчишка замер. Что-то в словах странной девочки или в ее интонации заставило его задуматься.

– О чем это ты? – Спросил он с фальшивым презрением в голосе.

– Если ты побьешь меня, маленькую девчонку, которая младше тебя года на три, ничего кроме позора ты не получишь. Я не думаю, что в Гроанбурге считается честью побить того, кто намного слабее и младше тебя. Ну а если вдруг случится так, что я сумею повалить тебя на землю, ты будешь вдвойне опозорен. С тобой справилась малявка. Так стоит ли тебе вступать в сражение, в котором ты в любом случае проиграешь? – Большие, красивые, ярко-синие глаза девочки смотрели прямо в зеленые глаза мальчишки.

Он стоял и не знал, как ему поступить. Он признал правоту незнакомки, но и отступать ему казалось непозволительным. Его друзья и подруги следили за ним.

– Оставь ее в покое, парень, – с усмешкой проговорил Сойвин. – Эта девчонка тебе не по зубам.

Мальчишка взглянул как бы с неудовольствием на бриода, но на самом деле он был рад, что у него появился повод отступить, сохранив свое достоинство. Он отвернулся и направился к своим товарищам.

Однако Элен не двигалась с места и пристально смотрела на мальчика. Сойвин понял, что она намерена продолжить разговор. Он подошел к ребенку и, попытавшись взять его за руку, сказал:

– Идем.

Девочка отдернула свою ладошку, посмотрела на бриода взглядом, которого тот не понял, засунула руки в карманы своей синей куртки и пошла в направлении, в котором они шли прежде, чем им помешали.

Сойвин последовал за ней, догнал ее и пошел рядом. Он, конечно же проконтролировал, что Тайвира идет за ними.

– Ты смелая девочка, – сказал Сойвин.

– Нет, я не смелая. Если бы я была по настоящему смелой, я бы сказала вашему главарю все что думаю о нем.

Молодой бриод покосился на нее и ничего не ответил. Оставшийся путь до его дома они прошли молча.

В жилище Сойвина было светло и тихо. Все ставни и двери распахнуты, так что слабый теплый ветер вольготно прохаживался по помещениям комнаты, прихожей и крыльца. Приятно пахло нагретым деревом и свежей выпечкой. Обстановка в доме была весьма простой и практичной. Длинный стол у окна, два табурета и лавка, с другой стороны кирпичная печь, за столом, у стены, противоположной входу, высокие широкие нары.

– Проходи, садись, – сказал бриод, указывая на табурет у дальнего конца стола.

Девочка заняла указное место. Мужчина сел напротив нее и расположил по удобней свой пояс и оба меча. Тайвира опустилась на корточки возле печки.

В центре стола стояло широкое блюдо с пышными свежими лепешками, испускающими такой дивный аромат, что у девочки почти закружилась голова.

Сойвин некоторое время разглядывал свою юную гостью.

– Угощайся, – сказал он, наклонился вперед и пододвинул блюдо в сторону ребенка. – Что ты будешь пить? У меня только дрянное вино и вода.

– Спасибо, я ничего не буду, – сухо ответила девочка, буквально задавив острое чувство голода внутри себя.

– Почему? – Удивился разбойник. – Разве ты не хочешь есть? Я думал вы с дороги.

Элен молчала. Она не была уверена, что правильно себя ведет, но после некоторого размышления все же решила не отступать.

– Я хочу есть, но не буду, – сказала она.

Брови Сойвина поднялись вверх. Уперев локти в стол и сцепив ладони, он спросил:

– И как это понимать?

Элен отвернулась от него и посмотрела в окно. Там был маленький дворик с чуркой, в которую был воткнут топор, пустынная улица и напротив такой же неказистый бревенчатый дом и такой же унылый двор. Она снова посмотрела мужчине в глаза.

– Я не хочу есть в доме разбойника, – сказала она. – В доме человека, который грабит и возможно убивает других людей.

У девочки снова возникли сомнения, правильно ли она поступает, оскорбляя хозяина дома, в который ее пригласили. Но нет, не пригласили, привели. И это не оскорбление, это правда. И папа, несомненно, не стал бы якшаться с таким как этот Сойвин.

– Ты не любишь разбойников? – Насмешливо спросил молодой человек, делая вид, что слова ребенка нисколько его не задели.

– Не люблю. Они как паразиты. Сами ни на что не способны и кормятся тем что смогут забрать у нормальных людей.

– Вот как. – На губах Сойвина все еще играла насмешка, но внутри он уже начал напрягаться. – А может они просто гораздо храбрей и бесстрашней тех кого ты называешь нормальными и потому и живут такой вольной и свободной жизнью, а не корпят в каких-нибудь мастерских и не горбатятся на полях?

– Нет, дело не в этом, – спокойно возразила девочка. – В разбойниках нет никакого бесстрашия и уж тем более они и понятия не имеют о настоящей свободе.

– Неужели? – Сойвин больше не улыбался и даже сам того не заметив, он уже воспринимал странного ребенка как равного. – Ты хочешь сказать что мы трусливые?

Элен пожала плечами.

– Ваша смелость это отчаяние людей, которым некуда отступать и наверно нечего терять. Вы знаете что если не пойдете грабить, то вымрите, ибо больше вы не на что не способны. Да и в чем ваша храбрость? Нападать многолюдной шайкой на путников и купцов, на мирных крестьян и горожан.

– Ты ошибаешься, купеческие караваны неплохо охраняются.

– Неужели?! – Элен почувствовала что ее охватывает негодование. – Ну и что. Вы устраиваете какие-нибудь засады и ловушки, расстреливаете караван из луков или что-нибудь еще. А вот если бы сюда прибыли регулярные армейские части, настоящие тренированные солдаты, вы бы поджали хвосты и скорее всего удрали бы в лес. И жили бы там в землянках и шалашах.

Глаза девочки пылали, щеки порозовели.

– Любой из тех, кто работает в мастерских или на полях достойнее, смелее и свободнее вас. Вы просто хищные животные. Поедаете, грабите, убиваете тех, кто слабее вас, затравленно убегаете от сильных и называть это свободой просто смешно. Вы служите своим кровожадным главарям, приносите им свою добычу. Вы думаете, что если вы до поры до времени берете что хотите, делаете что хотите, причиняя боль и страдания другим, вы свободны? Да вы самые жалкие из рабов. Как это можно, я не понимаю. Получается что вот вы сильные, здоровые, решительные люди на самом деле полные ничтожества, не способные прокормить себя не каким честным трудом, ни умственным, ни физическим. Как самые настоящие паразиты. Присасываетесь к нормальным людям и сосете их кровь и силы, пока они не раздавят вас.

Элен замолчала. Ей надо было отдышаться. В комнате царило полное молчание. Сойвин и Тайвира удивленно глядели на нее и казалось ждали продолжения. Но девочка чувствовала себя опустошенной, голодной и усталой, и вообще подумала, что она зря начала этот разговор. Она просто выплеснула свое раздражение и гнев, к которым конечно примешивалась досада от того что последнее время у нее ничего не получается как ей хочется.

Она снова отвернулась в окно и на это раз надолго.

Когда она опять посмотрела на хозяина дома, тот по-прежнему пристально глядел на нее. Элен почувствовала себя неуютно. Не то чтобы до этого она была совсем расслабленной, но теперь ей стало как-то совсем не по себе.

– А почему ваша супруга сидит там в уголке? – Спросила она, чтобы нарушить молчание, в котором как ей казалось потихоньку скапливается напряжение.

– Это не супруга. Это моя рабыня. Ей не положено сидеть со мной за одним столом. – Совершенно спокойно ответил Сойвин. Однако его спокойствие было внешним. Слова ребенка все-таки задели его.

Элен посмотрела на девушку, затем снова на Сойвина. В глазах девочки читалось недоумение.

В этот момент Тайвира поднялась с корточек, подошла к столу и села на лавку. Девушка пододвинула блюдо еще ближе к Элен.

– Поешь, пожалуйста, – чуть улыбнувшись попросила дочь купца. – Это никак не уронит твою честь. Эти лепешки из каравана, в котором я ехала. Их испек сегодня рано утром наш повар. Мой отец владел этим караваном, так что в некоторой степени я хозяйка этих лепешек. Я угощаю тебя. Ешь, пожалуйста.

Элен некоторое время сидела не шевелясь, но ее рот наполнялся слюной, а впавший живо и слышать больше не хотел об отказе.

– Как вас зовут? – Спросила девочка.

– Тайвира, – ответила девушка.

– Спасибо вам большое, Тайвира. Я действительно очень хочу есть.

Элен взяла лепешку обеими руками и с невыразимым удовольствием впилась в нее зубами.

Сойвин молча сидел и его кажется вполне устраивало что о нем забыли, отодвинули на второй план. Легкая улыбка осветила его лицо, когда он наблюдал как маленькая девочка утоляет первый голод. Он понимал что неожиданно может кто-нибудь зайти или увидеть через окно, что недавно обретенная им рабыня вольготно сидит с ним за одним столом. И конечно об этом тут же узнает Хишен. Но он продолжал сидеть, молчать и глядеть на синеглазую девочку с короткими черными волосами.

Он конечно мог бы спросить у ней почему ее дядя, насколько он понял по знакам на его камзоле он не рядовой служащий Палаты, а главный судья целого города, так запросто является в гости к Хишену как будто они давние приятели. Что может связывать жестокого кровожадного до безумия бандита и высокопоставленного чиновника могущественной организации, чьей основной задачей было искоренение преступности в королевстве? А еще он мог бы рассказать о несправедливости жизни и превратностях судьбы. Как в Сейвории он узнал, что командир его заставы продает варварам рабов и оружие. Сойвин, молодой, неопытный, мечтавший о кораблях с парусами из дальних южных морей, о походах и подвигах, конечно не мог закрыть на это глаза. В результате интриги, коварство, смерть одного из пограничников. Сойвина обвинили в убийстве, его собрались схватить и казнить. И он не то что рассказывать, но даже вспоминать не хотел, как он сражался со своими товарищами, как он бежал через леса, горы и долины. Он почти не спал, не ел, не мылся, он не расставался с мечами, второй меч принадлежал тому в чьем убийстве его обвинили, так получилось, что он оказался у него. Сойвин боялся каждого шороха и тени. Его преследовали, его загоняли, ему расставляли ловушки. Пограничники прекрасные воины и опытные следопыты. Их пыл отомстить оборотню, который предал их и убил их товарища, не угасал. Они травили его как зверя. Но в каждой стычке Сойвину удавалось выжить и, в конце концов, он сумел скрыться от них. Да, он мог бы рассказать об этом. Но зачем? Этот наивный ребенок пока еще живет в мире где зло и добро разделяет четкая, очевидная граница, и для девочки есть только те кто по ту или по эту сторону этой границы, злодеи и нормальные люди. И это наверно правильно, жаль только что вот когда-нибудь ее наивность будет непременно разрушена реальностью этого мира. Но может быть он не прав? Когда пограничники потеряли его след, за Сойвина взялись охотники за головами из Судебной Палаты. Это было невыносимо. Его портреты, расклеенные по всему королевству, огромная награда за его поимку. Он боялся каждого человека, он нигде не мог найти убежище. И в конце концов оказался в Гроанбурге, где он впервые за долгое время почувствовал себя в относительной безопасности. Но может следовало идти дальше, бежать в Сайтону? Однако за стенами Гроанбурга за его головой по-прежнему охотились. Хотя, конечно, сейчас уже не с тем пылом, а просто по инерции, потому что его дело так и не закрыли и где-то еще пылятся его портреты, чудовищная, прекрасно отлаженная машина Палаты исправно работала. И любой патруль, любой гвардеец, любой житель страны может узнать его и захотеть разжиться легкими деньгами.

Не важно. Сойвин вернулся к действительности. Его юная гостья доедала уже третью лепешку. Пожалуй ей нужно попить.

Молодой человек, бряцая своими многочисленными клинками, поднялся на ноги. Элен и Тайвира тут же замерли и с опаской воззрились на него.

– Пойду, принесу воды, – сказал Сойвин и вышел из комнаты.

Девочка немного подождала, прислушиваясь к шагам, затем спрыгнула со стула, схватила девушку за руку, и вплотную приблизившись к дочери купца, зашептала ей на ухо.

– Тайвира, если вы однажды встретитесь с большим металлическим псом, пожалуйста скажите ему, что Элен Акари, это я, передаю ему, что меня везут в Акануран к верховному претору королевства. В целом мне ничего не грозит, они хотят использовать мои способности, но я очень жду его.

Девочка отпрянула от светловолосой головы Тайвиры и посмотрела ей в глаза. Как Элен и ожидала, она увидела в них недоумение и замешательство.

– Металлический пес? – Тихо спросила девушка.

– Да, – также тихо ответила девочка. – Он полностью из металла, но он живой, разговаривает и умеет улыбаться. Его зовут Кит. Если ты его увидишь, сразу узнаешь. Ни в коем случае не бойся его. Он очень добрый, он мой друг. Прошу тебя, передай ему мои слова, если сможешь.

– Ты рассказываешь невероятные вещи, – улыбнулась девушка. – Я ведь дочь купца и видела многие удивительные вещи, но вот живых собак из металла не встречала.

Элен внимательно посмотрела на нее, о чем-то задумавшись.

– Тайвира, я правильно понимаю, вы пленница? – Спросила девочка.

Девушка утвердительно кивнула.

– Наш караван захватили сегодня утром. Охранников почти всех убили, остальные, насколько я поняла, где-то здесь в подвалах. Хишен хочет отпустить моего отца, чтобы он принес выкуп за меня и …, – девушка споткнулась, честно говоря, она не знала как поступит ее отец, – и за остальных, – закончила она.

– Если встретишь Кита, – сказала девочка, – я хочу чтобы вы передали ему, что я прошу его помочь тебе и остальным пленникам. Хорошо?

– Хорошо, – не очень уверенно проговорила девушка.

– И еще, скажите ему, пожалуйста «Айнлима Монли», – Элен чуть улыбнулась. – Просто скажи ему это, он поймет. «Айнлима Монли».

Так назывался один удивительный остров. Элен вместе с папой, дедушкой и Китом несколько раз бывали там. Он находился на планете Энна, в странном мире, где пространство и время постоянно проделывали разные фокусы, которые до сих пор ученые так и не смоги объяснить. И именно там Элен и Кит подолгу беседовали под невероятным ночным небом, усыпанным большими сказочными звездами. И однажды, воодушевленная дивными красками заката, пылающими на бескрайней гладью темного фиолетового моря, девочка предложила своей собаке, чтобы имя этого острова было их личным паролем, известным только им двоим и обозначающим что-то очень важное для них обоих.

Сойвин сидел на низенькой скамейке рядом с кадкой возле задней стороны дома. Он держал в руке большую деревянную кружку и задумчиво смотрел как по водной поверхности плавает крохотный белый лепесток. Он не спешил назад, почему-то ему казалось что девочка и дочь Каншуви хотели бы поговорить наедине. Ему в общем-то было все равно.

Когда он вернулся, Элен заканчивала уже четвертую лепешку. Тайвира снова сидела возле печки. Сойвин снял с полки маленькую металлическую кружку, дунул в нее, затем налил воды и поставил рядом с ребенком.

– Попей, не стоит есть всухомятку, – сказал он и сел обратно на свое место, снова лязгая и бряцая своими клинками.

– Спасибо, – ответила Элен и выпила сразу же половину кружки. У нее мелькнула мысль о возможной нечистоте воды, но она не стала придавать этому значения. Она решила, что у нее все равно нет другого выбора. Да и лепешки неизвестно из чего сделаны, все-таки совершенно другая планета, возможны самые невероятные изменения в структуре даже обычных продуктов с непредсказуемыми последствиями на организм человека из другого мира. Это они еще в школе проходили. Но делать было нечего, никаких анализаторов у нее не было, а пить и есть хотелось. И она просто махнула на все рукой. Если ты все-таки рискнул жить, говорил дедушка, то тебе придется и дальше рисковать.

– А зачем вам столько оружия? – Спросила девочка.

Молодой человек поставил локти на стол, сплел пальцы и посмотрел поверх них на маленькую гостью.

– Я люблю оружие. Оно вернее людей.