День Гондваны. Эзотерика и Мифология

ГЛАВА 3. Храмы и слова

На следующий день Фабиус повел гостей в храм Матери Мира. Они прошли невысокий и короткий портал, а затем показалось, что потолок взмыл вверх, и невозможно было его разглядеть. Свод храма все устремлялся и устремлялся ввысь, пока не сходился в одной точке. Узкие окна в вышине светились синевой.

– А я увидел перед входом львов. Зачем они? – спросил Сатх.

– Скажем так, это память о древних верованиях нашего народа. Племена были многочисленны. Сколько племен, столько и вер, – ответил Фабиус. – Неизвестный скульптор высек эту царственную пару, когда создавался город богов. Кстати, львы есть не только у храма Матери Мира, но и у храма Солнца, и храма Матери-Земли. Считалось, львы – особенные животные. Когда они умирают, их души становятся стражниками на дорогах, ведущих в иной мир. Пара животных это как врата между двумя мирами. Звери охраняют покой живых, не давая душам умерших проникать сюда. Не знаю, что точно хотел сказать скульптор, но изваяния предупреждают нас: вы сейчас пересекли границу между этим миром и тем, вы входите в сферу общения с иным.

Хайм и Сатх осмотрелись. Их внимание привлекла статуя Матери Мира. Длаз удивился не столько высоте изваяния, – оно оказалось в четыре человеческих роста – сколько неестественной белизне. Это не мог быть мрамор. Хайм подошел ближе. Матерь Мира одета в хитон, полностью закрывающий фигуру, часть ткани подобно капюшону накинут голову. Образ получился более человеческий, чем божественный. Ничего удивительного. Чтобы изваять богиню скульптор ищет прототип среди смертных. Наконец, мастер находит девушку, тот идеал, который навеки и запечатлевается в камне, глине, дереве и ином материале.

Вот Матерь Мира. Ее тонкие и изящные пальцы придерживают край материи у подбородка. Правая рука чуть приподнята: она собирается сделать жест приветствия или прощания. Фигура и поза проста, нет величия и надменности.

– Удивительный материал, – заметил Хайм.

– Слоновая кость.

– Не может быть. Это слишком чисто для нее, да и…

– Кость для изваяния богини была привезена с северного полуострова. Здесь ее отбеливали, вымачивая в растворе, отчего кость становилась податливой, как гипс. Секреты мастерства ревностно хранят скульпторы, поэтому, как они сделали это, не знаю.

Стены храма слева и справа от входа исписаны рисунками: множество человеческих фигур, фигур богов, травы, деревья, животные, звезды, солнца и луны.

– А это, – произнес Фабиус, – мистерия времен, события, свершившиеся много лет назад. О них можно прочесть в «Книге Начал». Смотрите, вот эти самые верхние рисунки показывают величайшее событие в мистерии: рождение времени из Хаоса, а из времени – Матери Мира.

Гости увидели небрежные мазки угольной краски – изображение Хаоса, в котором пульсирует розовый бутон – возникло время. Из сердцевины цветка вышел золотой луч. По нему, как по дороге, идет женская фигурка лилового цвета – великая богиня.

– Я заметил, – произнес Хайм Длаз. – Левая стена от входа – начало мистерии, а заканчивается она здесь, справа от входа. Но справа художник разметил камень, но не завершил работы.

– Завершил. Просто пустое место – символ будущего. Оно еще не наступило и не доступно взору мудрецов. Кто победит в вечной войне Хаоса с Матерью Мира, не известно. Сражение длиться вечно, ибо вселенная так устроена: единство и борьба противоположностей.

– Но любая война заканчивается. Для нас эта борьба кажется вечностью в сравнении с мгновенностью человеческой жизни.

– Господин Длаз, вы посягнули на то, что я сам у себя боюсь спрашивать. Что будет, когда Матерь Мира победит окончательно? А вдруг Хаос вернет всё к довременью? Думаю, истории тогда не будет. Но скажу. Я бы хотел победы света, но возможно ли?

– Вы сомневаетесь?

Фабиус грустно улыбнулся, но ничего не ответил.

Он пригласил гостей к выходу, сказав:

– Присядем на ступени. И еще одно, господин Длаз, – мудрец бросил короткий взгляд на Сатха. – Неверие порождается скудностью духовного опыта.

– Не беспокойтесь за моего ученика. Не будем ничего от него скрывать.

– Опыт – это все воплощения души во множестве миров, начиная с того, как она вышла из лона Матери Мира и до возвращения домой – обратно в лоно. Вы слышали об идеи вечного возвращения? Из глубинной памяти в сознание порой пробивается странная и непонятная тоска о доме, где тебя любят и ждут. Иногда она обретает ясные очертания. Не думайте, что человек приходит в мир, будто для того, чтобы раз скользнуть по его поверхности и исчезнуть в небытие. Очень часто опыт проявляет себя, как талантливость или гениальность.

– Автор «Книги Начал», наверно, был гением.

– Он просто вдохновляем Матерью Мира, – вдруг произнес Сатх.

Фабиус обратил внимание на мальчика. Тот посмотрел в глаза мудрецу. Фабиус задал молчаливый вопрос: «Ты ли это сказал?» Но Хайм так и не понял, удивлен ли Фабиус?

Он встал и спустился по ступеням. Обернувшись, философ проговорил:

– Почему ты не предупредил, что твой ученик обладает способностями к духовному деланию?

Хайм осторожно перевел взгляд на Сатх. Стах с любопытством смотрел на Фабиуса, но ни удивления, ни смятения не было во взоре.

– Я не хотел говорить, ведь его путь лежит в другой касте. Сатх – сын торговца.

– Ты этого не говорил раньше. Жаль, если он останется в своей касте. Его место среди нас.

– Прошу извинить меня, но не слишком ли смелое утверждение?

Фабиус глубоко вдохнул и закрыл глаза. Он прислушался к стуку сердца. Оно билось ровно и спокойно. Мудрец открыл глаза и в упор посмотрел на Сатха.

– У тебя нет никаких вопросов? – были брошены слова, как будто Фабиус экзаменовал ученика.

– Почему души людей избирают служение Хаосу?

– Из-за маловерия, а значит, из-за скудности духовного опыта. Случается, но редко, осознанный выбор в пользу Хаоса, когда душа корыстно предана злу. Иногда из-за страха перед тьмой, из-за мимолетной слабости, которая ядовитым плодом вызревает внутри. В конце концов, душа теряет собственную волю, ей ничего не остается, как вновь стать глашатаем разрушения.

– Сатх, – произнес Длаз, – ты сможешь найти наш дом?

– Да.

– Иди. Я задержусь ненадолго. – И когда ученик удалился, он продолжил: – Меня насторожила смена тона.

– Это все Сатх. Когда я впервые увидел его с вами на берегу, то не поверил, что глаза ребенка могут быть такими. Взрослость и детскость жили в них. Но первое впечатление ложно до тех пор, пока Сатх не заговорил. Кто-то четвертый шепнул мне: «Вот оно».

– Может, вы преувеличиваете?

– Не буду спорить.

– Спасибо вам.

– За что?

– За то, что не молчали, зато, что сказали всё как есть.

– Не было смысла молчать.

Они попрощались. Фабиус, продолжая стоять у храма, проводил Хайма тревожным взглядом. Мудрец снова засомневался: не подвела ли его интуиция, когда он встретил нежданных гостей?

На другой день он повел Сатха и Хайма в храм Солнца.

Внутри он сверкал миллионами звезд. Стены, плавно переходящие в потолок, стремились ввысь, смыкаясь куполообразно. Камни покрыты золотой краской, или это был какой-то минерал. Лишь антрацитовый пол спорил с буйством солнечного цвета. Пол будто черное озеро. В центре этого «водоема» находился «остров» – золотой круг с множеством исходящих лучей, похожих на солнечную корону. Так Отец-Солнце побеждал мрак.

– Знакомые рисунки, – произнес Сатх.

– Ты разве это видел когда-то? – удивился Фабиус.

– Нет, но я представлял, что так и должно быть. Особенно вот это, – и Сатх указал на запечатленный сюжет из мистерии Духов Тысяч Солнц.

– Ты об Антаресе?

Сатх кивнул.

Хайм Длаз всмотрелся в рисунок. Вначале ничего нельзя было разобрать, но, приглядевшись, он прочел в желто-оранжевой абстракции повесть об отступничестве древнего духа. Вот его братья, вот сам мятежник, чем-то напоминающий человеческую фигуру, закутанную в кроваво-винный плащ.

– Господин Длаз, вы рассказывали Сатху историю об Антаресе?

– В общих чертах.

– Думаю, можно и подробнее. Так, как изложено в «Книге Начал».

– Фабиус… Можно вас так звать?

– Конечно.

– Я бы хотел поговорить с вами.

– В любое время, но лучше после заката.

И вот когда Сатх уснул рано, насыщенный новыми впечатлениями, Хайм покинул жилище. Фабиус уже ждал.

– Мы пройдем к водоему. Он в пределах города, – сказал мудрец.

Когда же пришли на место, Длаз посмотрел на догорающий запад, на неподвижную гладь небольшого озера, прислушался к шелесту высокой травы, что росла вокруг водоема, вдохнул прохладный воздух и подумал: «А здесь хорошо и по вечерам спокойно».

– Я догадываюсь о вашем выборе, – стал осторожно подбирать слова Хайм. – Сатх Ной будет вашим учеником? Верно?

– Возможно.

– Сомневаетесь? – И Хайм решил говорить начистоту: – Конечно, на словах вы колеблетесь, но сердцем уже решили. Да и пора вам.

– Вы правы, – грустно вымолвил Фабиус. – Чем больше живу, тем больше сомнений. Силы мои катятся к закату, и вот являетесь вы. Сатх способный мальчик. Чем больше я его узнаю, тем яснее понимаю: он достоин стать учеником. Но сомнения.

– А ваша вера в себя?

– Вера? Вера без знания мертва. Есть много пророчеств великих мудрецов этого острова. И о дне Гондваны, и о Сыне Богов. Не скажу, что отношусь с недоверием к этому. В любом пророчестве есть доля истины, но какова она, эта доля, и за какими словами прячется?

– Я не понимаю.

– Нужно еще кое-что, чтоб утвердиться окончательно в выборе ученика.

– Что?

– Как ни странно, не знаю.

Хайм не видел, но уловил шестым чувством: мудрец улыбнулся.

– А если это «кое-что» не произойдет? Будете просто ждать?

– Я не сидел, сложа руки. Искал всю жизнь ученика, пока позволяли силы, но надеюсь, скоро все закончится.

Хайм Длаз подошел к Фабиусу и поднял открытую ладонь для прощания:

– Я понял вас. Этот разговор останется между нами. Увидимся завтра.

– Обязательно.

ГЛАВА 4. Пророчество

Шли последние дни пребывания Сатха и Хайма на Острове Богов. Сатх чаще вспоминал сон, приснившийся в тирийской библиотеке. Свис обещал ему, что откроется тайна имени творца «Книги Начал». Пролетела пара недель, но ничто не говорило мальчику о близости разгадки.

Кто-то из мудрецов сказал, что со дня на день придет корабль. Сатх, как выдавалось свободное время, приходил на побережья. Он смотрел на спокойное море. Торговое судно все не появлялось. «Может, оно прошло мимо?», – мелькнула тревожная мысль. Этот странный, будто застывший в пространстве, мир острова, казалось, находился на краю света всеми забытый.

Сатх смотрел на море, и в переливах сияющего дня окружение виделось ему залитое розовым светом. Он уже видел где-то этот розовый свет. В том сне. Сатх встал, развернулся спиной к морю и пошел вглубь острова в заросли. Он не мог понять, почему решил идти туда. Просто захотелось.

Сатх увидел лежащий камень. Он был плоским и огромных размеров. Сатх присмотрелся. Ему показалось, что снизу камень светился розовым светом. Мальчик нагнулся и потрогал рукой край камня. Ничего. Кожа ощутила шершавую поверхность и холодок, ласкающий пальца, будто из-под камня дул ветерок.

– Камень, – произнес Сатх и выпрямился.

Он понял, что под камнем что-то лежало, что нужно срочно поделиться этой новостью с учителем.

– Какой камень? – удивился Хайм, когда ученик рассказал ему и Фабиусу, где он был. – Погоди, не части. Изложи все по порядку.

И Сатх рассказал.

– Да, знаю я этот камень, – ответил Фабиус. – Он всегда был на Острове Богов. Лежит в зарослях никому не мешает. Не понимаю, Сатх, почему это так важно?

– Нужно сдвинуть камень. Это связано с именем безвестного творца.

Фабиус насторожился. В первое мгновение показалось, что он ослышался, решился переспросить, но, остановив пристальный взгляд на мальчике, понял: «Со слухом все в порядке». Да и глаза Сатха будто сами твердили: «Вы ждали этого, мудрейший. Разве нет? Сколько лет прошло, а вы не теряли надежды. Жили ради сего мгновения. Зачем же сейчас сомневаетесь?». Фабиус мысленно отогнал призрака и произнес без тени шутливости:

– По-моему я должен, господин Длаз, изумиться. Но я не изумлен. Я будто ждал этого.

Хайм промолчал. Он бросил растерянный взгляд на Сатха, затем на мудреца, почувствовав себя участником игры, в которой ему забыли рассказать о правилах.

– Ждите здесь. Скоро вернусь, – бросил Фабиус. – Возьму пару кольев и топор.

– Сатх, – начал Хайм, – я опасаюсь за его душевное здоровье. Он сейчас так переменился в лице. Будто существо из иного мира увидел. – Мальчик неопределенно пожал плечами. – Ты подарил ему надежду: узнать имя автора «Книги Начал». Может, это единственное ради чего он жил.

Мудрец вернулся быстро.

– Пошли, – резко произнес он.

– Фабиус, не кажется ли вам…

– Хотите сказать, что зря затеяли? Возможно. Но проверить надо? Я ничего не сказал братьям. Но вас не удивляет в этой истории одна деталь?

– Сатх не знал о камне! – ошеломленный догадкой произнес Хайм Длаз.

– Именно. Я тоже не понял сначала, что меня насторожило.

Три человека, придя к камню, расчистили место, так и сдвинули камень. Под ним оказалась каменная плита – гладкая и квадратная без надписей полтора локтя в диагонали. Плиту тоже сдвинули. Обнажился черный зев колодца. Вход в подземелье? Длаз, встав на колени, попытался рассмотреть, что там, но свет лишь выхватил скудный кусок пространства. Похоже, комната. Между полом и потолком расстояние в один человеческий рост.

– Это как в легендах, – произнес задумчиво Хайм. – Кажется, боги играют с нами.

– Надо развести костер и сделать факелы, – не слушая его, ответил Фабиус.

На побережье весело заплясало пламя. Мудрец сделал факел. Длаз спустился вниз. Он оказался прав, подземелье было неглубоким. Стоя на полу, можно легко достать до прохода, а дальше, зацепившись за края, подтянуться на руках и выбраться наружу. Фабиус осторожно передал Хайму горящую головню. Каменные стены помещенья озарились желтым светом. Пусто. Никаких дверей и проходов. Только у стены располагался большой металлический ларь.

– Мне нужен топор! – крикнул Хайм.

– Что там!? – поинтересовался Фабиус.

– Потом скажу!

Внутри ларя лежал еще один такой же меньших размеров. Хайм вынул его и опустил на пол. «Тяжелый. Такой на себе не поднимешь», – подумал учитель, взламывая крышку. Внутри оказался металлический цилиндр-футляр. Время пощадило его. Металл почернел, но ни единого следа ржавчины. Предмет был легким. Значит, внутри пусто? Длаз передал футляр Фабиусу и выбрался наружу.

– Что там? – спросил Сатх.

Мудрец, легко разомкнув половинки цилиндров, извлек свиток.

Фабиус аккуратно отогнул истлевший край рукописи и, пробежав глазами первые строчки, медленно проговорил:

– «Я, Милет Атилла, житель сего острова, с благословения, что дано мне Матерью Мира, начинаю рассказ свой. Название сказа сего – „Книга Начал“. Книга, в которой поведаю о богах и людях. Иероглифы, моею рукой выведенные здесь, и ранее не было писано подобного никогда, ибо слово мое – новое слово».

– Милет Атилла? – удивился Хайм.

– Да. Это имя безвестного творца. Мы сейчас немедленно идем к братьям. Сатх, ты тоже идешь с нами.

– Но откуда у вас такая уверенность? – спросил молодой учитель.

Фабиус ничего не ответил.

Хайм Длаз знал, что всего существовало пять экземпляров «Книги Начал», по крайней мере, так было принято считать.

Первая книга написана безвестным творцом, а остальные являлись копиями. То есть вторая переписана рукою матери безвестного творца, а другие – тремя старейшинами. Они и распространили новое верование. Но вот о первой ничего не известно. Она канула в небытие. Второй экземпляр после всех мытарств оказался на Острове Богов. Три оставшиеся «Книги Начал» претерпели мало приключений, и сейчас хранятся в библиотеке властителя Гондваны.

– Фабиус, погодите, – не унимался Хайм. – Получается, вы держите в руках оригинал?

Мудрец бросил короткий взгляд, но, опять ничего не ответив, продолжил быстро шагать.

Длаз продолжил:

– Значит, Милет Атилла погребен здесь?

– А у вас сомнения? – Фабиус остановился. – Не будем задерживаться. Идемте. Все братья сейчас собрались в одном доме, потому как скоро трапеза. Я расскажу им все, да и вам с Сатхом будет полезно кое-что услышать.

– То есть?

– Остались считанные мгновения. Потерпите.

Они успели до начала трапезы. Мудрец с волнением в голосе поведал о произошедшем, закончив фразой:

– А теперь я обязан сказать присутствующим несколько слов о моем учителе. О Вирне Койе. Он произнес однажды: «Ты встретишь Сына Богов. Ты узнаешь его сразу. Как только он откроет тебе имя безвестного творца, знай, се твой ученик. Но не делись моим секретом сразу. Пусть пройдет время, пусть исполнится пророчество. Только тогда сними печать молчания».

Среди мудрецов прошел ропот.

– Сатх Ной будет твоим учеником? – спросил один из братьев и, не дожидаясь ответа, заключил: – Будь по-твоему. Никто, я думаю, не выступит против такого выбора. Опыта в понимании человеческих душ тебе не занимать. Но не ошибаешься ли ты в остальном? Сын богов? Каждый гондванец слышал об этой легенде. Думаешь, настал срок исполниться пророчеству? И вот он и есть избранный? – Мудрец указал на Сатха.

– Сомнений нет. Где спрятан еще один экземпляр «Книги Начал» могли знать только безвестный творец и боги. Неужели вы думаете, что это простое совпадение? Сколько лет нам известен тот камень, и никто не проявил интереса. Скажу больше, даже мать Атиллы не ведала, где покоится первая рукопись. Сын боялся, что сожгут книгу, вот и молчал, надеясь на добрые руки, которые извлекут ее на свет и сохранят. Так говорил мой учитель.

– Мы преклоняемся перед мудростью Вирна Койя, но раскрыл ли он тебе источник знания?

– Да. Учитель все объяснил. Было четыре сна.

Сон первый

В один из дней приснился Вирну сон: в его доме появилась женщина. Она, окутанная в лиловые одеяния, нянчила на руках грудного ребенка. Ни страха, ни удивления Вирн не почувствовал, хотя молодая мать была ему незнакома. Кто она? Кто этот прекрасный ребенок на ее руках? Да и что они делают в его доме? Он смутился, и не знал, как подойти к незнакомке, с чего начать разговор. Но женщина первая сделала шаг.

– Тебе нравится дитя? – спросила она.

Вирн посмотрел в золотистые глаза новорожденного и невольно залюбовался. Слова застряли в горле, и он с трудом выдавил:

– Да. Но чей он?

– Твой. Наш.

– Но у меня нет, и никогда не будет детей.

– Неужели ты называешь детьми тех, кто родился от семени? А как же дух твой? Посмотри, как прекрасно дитя. Оно предназначено для Земли.

– Но я здесь причем?

Ответа не последовало. Сон растаял.

Сон второй

Навязчивое видение не покинуло Вирна. Ему опять приснился дом и та женщина с ребенком.

– Что случилось? – спросил он. – Почему ты вновь у меня?

– Дом – это твое сердце. Я пытаюсь найти в нем место.

– Но я тебя не гоню, – удивился Вирн. – Ты ушла тогда по своей воле.

– А понимаешь ли ты, что происходит сейчас?

– Не говори загадками.

– Погляди внимательно на меня, и дурман развеется. Что видишь?

Вирн присмотрелся, и его осенило. Как же он раньше не заметил, будто тягучей морок окутал сознание, а сейчас пелена пала с глаз. Он ясно увидел женщину. Она одета в лиловые одежды. Матерь Мира. Догадка, как острый обломок, вонзилась в мозг, и боль прошла сквозь тело, утихнув в груди. Ему почудилось, что все его существо вывернуло наизнанку.

Вирн очнулся.

Сон третий

– Ты – Матерь Мира.

– Да, – ответила женщина.

– Тогда кто твой ребенок?

– Мой сын.

– Но ты говорила, он – земной. Боги всемогущи. Они надевают любые маски, даже маски людей, но они являются в наш мир, но не рождаются в нем.

– Отбрось все земные мысли.

– Но как тогда?

– Как все. Как ты родился из чрева матери, так и сын богов придет в ваш мир. Он ничем не будет отличаться от остальных людей, но его нить судьбы покоится в моих руках.

– Я не думал, что боги станут воплощаться среди людей.

– Хаос не дремлет. Сейчас он притаился. Господин небытия что-то темное задумал для человека.

– Что же хочешь ты?

– Теперь я слышу правильные речи. Теперь ты понимаешь. Помоги родиться сыну богов.

– Но я даже не знаю, когда он должен явиться на свет.

Матерь Мира ничего не ответила, она растаяла как дым, смазались очертания комнаты, и Вирн проснулся.

Сон четвертый

– Это последняя встреча, и у меня только одно слово: запомни, – начала говорить Великая Матерь. – Бери ученика по имени Фабиус. Имя не такое редкое, но тот единственный, кто тебе нужен, обязательно будет в твоей жизни. Ты его почувствуешь сразу. Сердце подскажет. Передай ему все знания, но главное скажи: у тебя будет ученик, но один на всю жизнь. Ты узнаешь его, как только он найдет место упокоения безвестного творца и место хранения «Книги Начал». Ученик Фабиуса также раскроет тайну имени безвестного творца, ибо ученик твоего ученика и есть сын богов.

…

– Что будете делать дальше? – спросил Хайм, не встречаясь взглядом с Фабиусом, а всматриваясь в океанский простор.

По водной глади скользило торговое судно. Оно, не спеша, приближалось к Острову Богов.

– Ждать, – ответил мудрец. – Еще есть время. Сатх, ты приедешь ко мне?

Мальчик сосредоточено посмотрел на старика, вспомнив, как обсуждали его вчера перед трапезой. Странно, но он ничего не почувствовал, словно непроницаемая стена выросла перед ним. Мудрецы говорили: «Сатх», «сын богов», «избранный», «пророчество», «предопределенность», о чем-то спорили с Фабиусом – всё это не коснулось сознания. Как утренний луч солнца, скользнув по поверхности вод, отразился, так и речи жителей острова почему-то не задели души. Скорее было смущение, но не более. Какой сын богов? Он? Всё представлялись ему забавной игрой.

– Я обязательно приеду. После праздника. Может, – ответил Сатх.

– Замечательно. Но ты не спеши с приездом, потому как мне надо приготовить к твоему появлению один вопрос. Нет, сейчас не спрашивай. – Фабиус сделал отстраняющий жест. – Вот вернешься и напомнишь мне о моем обещании.

Торговый корабль причалил. Люди сошли на берег. Сатх поднялся на судно. Учитель ненадолго задержались на берегу.

– А что будете делать с находкой? – спросил Хайм.

– Я переговорю с братьями. Надеюсь, они разрешат отвезти этот экземпляр властителю Ган-Дион-Тиру.

– Зачем? – удивился Длаз.

– Я хочу встретиться с правителем и поговорить о судьбе останков безвестного творца.

– Этой «Книге Начал» и безвестному творцу спокойнее будет здесь.

– Возможно. Но я не хочу бежать впереди времени.

– До свидания.

– До свидания. Встретимся еще.

Фабиус поднял открытую ладонь для прощания. Хайм, прикоснувшись к ней своей ладонью, посмотрел в глаза старику. Они были спокойны. Только на самом дне этих темных «озер», или показалось Длазу, сверкнула и угасла тревожная мысль.