Хроники Чеггорра – 3. Изгибы нового мира

7

Облака, подсвеченные восходящим солнцем, отливали красно- оранжевые цветом. Казалось, огненное море колышется над городом. Елочки далекого, почти на самом горизонте, леса острыми черными шпилями вонзались в рассветное небо, создавая впечатляющую картину мрачной сказки.

Но молодому человеку некогда было рассматривать строгие красоты природы. Его ждала процедура госпитализации. Предстоящее страшило его вероятностью потери пальцев, а может, и всей ноги.

Прощай тогда вся работа по очищению общества… В голове мелькали разрозненные мысли. Этой ночью пришлось отменить очередной выход в город, хотя всю ночь он так и не мог нормально отдохнуть: боль в ноге не давала ни минутки. Стоило только прилечь, или даже просто опуститься на стул, как резкая боль заставляла снова подниматься и мерить шагами комнату. Волной накатывала усталость. Очень хотелось выспаться, но никак не получалось. Приходилось постоянно «расхаживать» ногу, чтобы несколько успокоить боль. В таком состоянии его присутствие в отряде могло вызвать лишь ненужные осложнения.

Алексей со смятенным чувством вышел из дома. Не было ни малейшего желания идти в больницу на верную ампутацию. Ступившая на твердый асфальт, нога отозвалась ставшей уже привычной болью. Алексей поморщился и, прихрамывая, тяжело потащился дальше.

Включающиеся в предутренней мгле окна провожали его сочувствующими взглядами. Уличные фонари ободряюще подмигивали: «Все образуется… Не переживай…» Покрывающиеся ранней желтизной в предчувствии приближающейся осени, листья приветливо покачивались от легкого утреннего ветерка. Вся природа словно просыпалась от сна. Засвистели редкие птахи. Неожиданно послышали заливистые трели соловья. Алексей даже приостановился, прислушиваясь.

«Странно, откуда соловьи в это время года, – машинально подумал молодой человек, на какое-то время отвлекаясь от пульсирующей боли, – Не иначе, меня поддержать стараются…»

Вот и здание больницы. Пристально и строго: «запустил ты себя, уважаемый» посмотрел на Алексея памятник основателя данного лечебного учреждения.

Тяжелая дверь нехотя поддалась усилиям молодого человека.

Алексей вступил в полутемный вестибюль. Возле кабинета приемного отделения скопилась уже основательная очередь. С тяжелым сердцем он прислонился к обшарпанной стене.

Один за другим люди из очереди скрывались за дверью кабинета. Кто-то из них выходил и сразу направлялся наверх, в больничный палаты, а кто-то – возвращался обратно домой.

Вот и Алексей переступил порог кабинета. Проплыл мимо стол с разложенными бумагами и сидящей за ним медсестрой.

– Показывайте, – устало проговорил врач, – что у вас…

Молодой человек опустился на кушетку и медленно принялся разматывать бинты.

– Так, так, – наклонился над ногой врач, тщетно стараясь скрыть гримасу отвращения.

– Что… так плохо?

– Ну, что вам сказать? Явная гангрена…

– И?

– Надо резать…

– Прямо… сейчас?

– А чего тянуть? Поднимайтесь на третий этаж. Палата… триста восьмая.

Алексей побрел к лестнице, с трудом поднимая, ставшие вдруг невыносимо тяжелыми, ноги.

Коридор хирургического отделения, словно обухом, ударил в нос запахом гниения.

Молодой человек поспешно юркнул в палату и, отгородившись от вони коридора, прикрыл за собой дверь.

Только после этого он смог оглядеться и рассмотреть предстоящих соседей. Прямо напротив двери сидел на кровати невероятно худой старик, пустыми глазами глядевший перед собой. Бинты, перевязывавшие обрубок ноги, пропитались желтыми и красными пятнами.

– Не обращай на него внимания, – проговорил небритый мужик с соседней кровати, – Николай совсем интерес к жизни потерял… А ты располагайся. Меня зовут Юрий.

Алексей прошел к свободному месту. С наслаждением сел: боль временно отпустила.

– Проходим на перевязку! – пронесся по отделению громкий голос.

– Мне тоже? – недоуменно обернулся Алексей к Юрию.

– Иди, – Юрий сел на кровати, подхватил костыли и запрыгал в сторону перевязочной. Одной ноги у него тоже не было.

В душе Алексея все сжалось. Он живо представил себя с ампутированной ногой и с такими же костылями.

В дверь заглянула медсестра.

– Для тебя, что особое приглашение нужно? Живо на перевязку!

Молодой человек обреченно двинулся к стеклянной двери перевязочной.

– Садись, – медсестра Наташа одним движением разрезала и сорвала прилипшие бинты.

На глаза Алексея навернулись слезы. Он невольно вскрикнул.

– Чего кричишь? – Наташа сурово посмотрела на него, – тут люди без ног и то помалкивают…

– Что тут у нас? – вошедший тучный бородатый хирург слегка склонился над почерневшими пальцами, – Хм-м-м… Да… На стол!

– К-как – на стол? На какой стол?

– Ложись… Резать будем…

– Но я…

– Потом поговоришь, – отмахнулся бородач-доктор, – Быстро полезай!

Алексей тяжело вскарабкался на операционный стол. Яркий свет бестеневой лампы заставил зажмуриться. Ощутил боль от укола новокаина. Скосив глаза, увидел в руках хирурга ужасающего вида кусачки. Сердце ушло в пятки. Щелкающий звук раздался в ушах подобно грому. Резкая боль раскаленной иглой пронзила ногу.

– Вот и все… Щас зашьем, и свободен…

Бородатый хирург что-то еще немного поковырял в ноге.

– Бинтуй, – бросил Наташе и быстро вышел.

***

Прошло несколько дней.

– Улучшения нет, – проговорил все тот же бородатый хирург. Алексей уже знал, что его зовут Борис Аркадьевич.– Ложись снова!

– Как снова? Может в другой раз? Я не готов к операции сегодня…

– Ложись, я сказал!

Пришлось подчиниться.

На этот раз такой боли не было.

«Привык я что ли?» – недоуменно думал Алексей, ковыляя обратно в палату.

Кровавые следы пятнали кафельный пол коридора…

8

В палате было все по-прежнему. Николай все так же неподвижно сидел на своей кровати, равнодушно смотря в одну точку.

– Выпьем? – позвал со своего места Юрий.

– Да ты что? – Алексей недоуменно посмотрел на него, – мы, вроде как, в больнице…

– Ну и что, – Юрий обреченно махнул рукой.– Аркадьич сам сказал, что теперь уже можно… Для лучшего кровообращения…

– Ну, давай, – Алексей вытащил из тумбочки свои припасы и присел на край Юриной кровати.

Юрий каждому набулькал по стакану водки.

– Поехали! – прозрачная жидкость исчезла в его глотке, как в форточке.

Худой рукой он подцепил кусок сала и отправил в рот.

– Понимаешь, Алеша, – проговорил Юрий дребезжащим голосом, – мне же ногу по кускам строгали, – он поморщился, наливая очередной стакан, – четыре операции – одну за другой… одну за другой…

– Не может быть? – Алексей опустил, поднесенную было ко рту, руку с малосольным огурчиком.

– Может, может… Сначала один палец отпластнули, затем – полступни, далее всю ступню. А уж потом и… полноги.– Юрий опрокинул стакан в себя.– При последней операции чуть в ящик не сыграл. Хорошо еще – Аркадьич откачал. А то бы… я тут бы не сидел…

Неясный шум раздался со стороны кровати Николая. Алексей быстро обернулся.

Николай шумно упал на подушки. Резкий запах пронесся по палате.

– Под себя ходит, – поморщившись проговорил Юрий, снова прикладываясь к стакану.

– Он, похоже, не дышит, – неуверенно пробормотал Алексей…

– Никак отмаялся, – Юрий подхватил костыли и приподнялся над кроватью.

Прибежал, неизвестно откуда взявшийся медперсонал. Засуетились все вокруг усопшего.

Николая повезли на каталке в крематорий.

– Надо бы родственников вызвать… – раздался робкий неуверенный голос Наташи.– Хоть бы в последний путь проводили…

– У него разве были родственники, – Алексей обернулся к Юрию, который поспешно прятал бутылку в тумбочку.

– Я их и сам ни разу не видел за все время, как он тут…

Через некоторое время в палате появился молодой человек закавказской наружности. Оказалось – муж дочери Николая. Деловито собрал оставшиеся вещи, сунул в руки женщине, видимо как раз – дочери, и, не обращая ни на кого внимания, демонстративно вышел…

– Ничего себе, – Юрий укоризненно покачал головой, – Ни здрасте, ни насрать…

В голове внезапно зашевелилось чувство узнавания.

– Где-то я его…

– Что? – вопросительно вскинул глаза Юрий.

– Да уж, – потер подбородок Алексей, – мало их моч… – он спохватился и прикусил язык.

– Ладно тебе, – отмахнулся Юрий, – держи, – в руках у него снова появился наполненный стакан.

Они выпили «за родственников, которые не забывают…», потом «за друзей, которые помнят…».

Резкий стук в дверь палаты прервал возлияния. Юрий ловко спрятал улики.

Дверь открылась, и оба облегченно перевели дух. К Алексею пришли в гости бойцы отряда, непривычно для посещения больницы одетые в мундиры

– Почему вы в таком виде?

– Как ты тут? – вместо ответа огляделся по сторонам Роман. Брезгливо поморщился, заметив еще не прибранную постель Николая.– Это, что еще за срачь?

– Мужик один только что преставился, – хмуро проговорил Алексей. В глазах его сверкнули опасные искры.

Он заговорщически оглядел друзей.

– Вот что, ребята, родственничек этого мужика – закавказец, – Алексей осторожно оглядел палату.

Однако, никто не обращал на него внимания.

– Все равно, – он решительно поднялся, охнул, задев ногу о колесо каталки, подхватил костыли, – пойдем в коридор…

Стас недоуменно пожал плечами, переглянулся с Романом и вышел вслед за ним. Аляповато нарисованные настенные газеты, пережиток еще советских времен, удивленно провожали прыгающую на двух палках фигуру и двигающихся следом крепких парней покосившимися буквами и кривыми рисунками. Мелькнула надпись, косо пришпиленная на двери курилки, «НЕ ТЕРЯЙ ГОЛОВУ – ПОТЕРЯЕШЬ НОГИ!!!» Рисунок под ней изображал Уму Турман с катаной, занесенной для удара.

– Хм, однако, – Роман задумчиво покрутил головой.

Алексей осторожно уселся на единственный ободранный, колченогий стул, приставил в сторонку костыли, протянул руку к Стасу.

Стас вытащил из пачки сигарету, медленно помял в руках, нерешительно подал другу.

– А как же?.. – движением головы он указал на оставшуюся с другой стороны двери вывеску.

– Ничего особенного, – отмахнулся Алексей, затягиваясь дымом, – Мало ли чего еще понапишут…

– Не скажи, – Роман задумчиво разглядывал незажженную сигарету, – я, пожалуй, прислушаюсь к совету, – и он решительно убрал мягкий цилиндрик обратно в пачку, повертел яркую картонку в руках, протянул Стасу, – Возьми себе. Я бросаю…

Стас пожал плечами, но пачку принял и небрежно сунул в карман.

– Чего ты хотел нам сказать? – обратился он к Алексею.

– Мне очень нужно выяснить, кем является этот самый родственничек – закавказец.

– Чей родственничек? Какой закавказец? – Стас покрутил пальцем у виска, – Ты не заговариваешься?

– Да не мой же родственник, а умершего старика. Что-то он показался мне знакомым.

– Наверно, это тот, кого мы встретили при подходе, – понимающе произнес Роман, тоскливо глядя на скрывшуюся в кармане Стаса пачку сигарет.

– Вполне может быть. Он вышел прямо перед вами.

– Как скажешь, – Стас одернул китель. Коротко звякнули значки.

– Кстати, вы мне так и не ответили, – Алексей осторожно коснулся шевронов, – Почему вы в форме?

– Указ новый вышел, – произнес Роман вполголоса и процитировал, – «В связи со чрезвычайным положением и участившимися нападениями на лиц закавказской национальности ношение формы учащимися и студентами всех учебных заведений является обязательным.»

– Там, наверху, что уже считают, что всеми нападениями стоят студенты?

– Видимо, так… Ладно, мы пошли, – Стас рванул ручку двери. Жалобно звякнуло рифленое стекло.– Надо же твое задание выполнить…

***

К вечеру в палате появился новый пациент. На освободившуюся койку привезли новичка.

Юрий удивленно крякнул и удивленно переглянулся с Алексеем.

На кровати, до самого носа закрытый простыней, лежал недавний посетитель усопшего – тот самый закавказец – какой-то родственник Николая.

Алексей сдавленно охнул и, подхватив костыли, выскочил в коридор. В лицо уже привычно ударила волна запаха гниения. Дрожащие пальцы торопливо набрали номер Стаса на панели браслета.

– Да, Леха, – голос соратника выражал крайнее недоумение, – что-то случилось? Мы же вроде только что расстались…

– Ваша работа?

– Ты о чем?

– Только что того человека привезли…

– Какого – того?

– Ну, о котором мы с вами обоими говорили.

– Закавказца?

– Ну да…

– Мы узнали, что он подрабатывает в ментуре каким-то подсобником. Во всяком случае – его на ментовском «Ford»е увезли…

– Может, арестовали? – Алексей внезапно вспомнил свое приключение в милиции.– И там…

– Это ты о чем?

– Я же говорю, что его только что к нам в палату привезли… Я и подумал, что…

– Что ему кто-то навалял?

– Ну да…

– Может быть и такое… Но мы с Ромкой его даже пальцем не тронули…

– А менты могли?

– Да нет, что ты. Они довольно дружески общались. К тому же и сами они той же нерусской нации…

– Ладно, – Алексей отключил браслет и вернулся в палату.

За время его отсутствия к жалобно стонавшему закавказцу пришла посетительница – его жена, дочь Николая.

– Как ты, Арсен? – раз за разом ласково вопрошала она.

– К отцу бы так приходила, – вполголоса проговорил Юрий, обращаясь к Алексею, – а то ведь ни разу до его смерти не появилась…

Арсен тем временем что-то еле слышно прошелестел супруге. Она бережно приподняла мужа с койки, подставила плечо мужчине. Он тяжело оперся на женскую спину и, волоча ноги, потащился, буквально повесившись на нее. Жалкое зрелище. Женщина, нагруженная тяжелым телом мужчины медленно двинулась из палаты.

Алексей увалился на кровать и брезгливо отвернулся к стене.

9

– Мужикы, – Арсен покачиваясь подошел к Алексею и Юрию, – закурыт нэ найдется?

Алексей удивленно поднял голову.

– Что, сейчас тебе помощь не требуется?

– Э-э… кака така помош, – Арсен поднял указательный палец вверх.

– Еще вчера ты на шею бабы своей вешался…

– Бабы? – Асрсен удивленно перевел взгляд с Алексея на Юрия, – Какой бабы?

– Ну, жены, – пояснил Юрий.

– Э-э… Светка, – закавказец пренебрежительно махнул рукой, – жэншина. Это ее обязанность…

– Обязанность, – руки Алексея непроизвольно сжались в кулаки. Он качнулся навстречу Арсену.

Арсен неспеша вышел из палаты, еле заметно хмыкнув.

Рука Юрия опустилась на его плечо.

– Оставь его…

– Да я…

Он не успел окончательно выразить свою мысль, В палату заглянул Борис Аркадьевич.

– Леша, – он обратился к молодому человеку по-просту, – пошли…

– Куда это?

– Пора тебе делать следующую операцию…

– К-какую еще следующую?

Борис Аркадьевич проскользнул в палату. Рука его сильно коснулась красно-желтых бинтов. Резкая боль стрельнула в ноге. Алексей с трудом удержался от вопля. Врач удовлетворенно посмотрел в побледневшее лицо молодого человека.

– Вот видишь, – он потер руки, – улучшения нет. Надо резать. Давай-ка, пошли…

Алексей обреченно двинулся за Борисом Аркадьевичем. Обшарпанные стены больничного коридора, кое-как обклеенные всевозможными плакатами и лозунгами в духе старых – еще советских – времен, провожали его равнодушными глазами тусклых светильников. Волна мерзкого запаха гниющего мяса колыхнулась вослед проходящим…

…В конце длинного коридора медленно приближалась дверь из матового стекла, кое-где пересекающаяся глубокими трещинами, небрежно заклеенными скотчем. Над ней едва виднелась полускрытая старыми потеками краски расколотая табличка с надписью «ОПЕРАЦИОННАЯ» Молодой человек осторожно, чтобы ненароком не сломать, толкнул створку. Перед глазами предстала тусклая комната предоперационная прихожая, продуваемая довольно ощутимым сквозняком. По телу пробежала легкая дрожь, кожа привычно отозвалась пупырышками. Алексей непроизвольно поежился.

– Раздевайся… – деловито и строго проговорила Наташа, неожиданно появившаяся возле молодого человека.

– Раздеваться? Зачем?

– Привет… А для чего же ты сюда явился?

– Вообще-то Аркадьич приказал идти на операцию…

В глазах медсестры блеснула лукавинка.

– Ну, вот… А ты что же думаешь, что тебя через одежду резать будут?

– Так ведь… – он растерянно взглянул на перебинтованную ногу.

– А ну-ка живо раздевайся, – в голосе Наташи послышались непривычно гневные нотки, – или тебе помочь?

Алексей прислонил к стене трость, медленно стащил рубаху и штаны, зябко обхватил плечи руками и шагнул было в соседнее помещение.

– Ккуда-а?! – Наташа решительно преградила ему дорогу.

– А что опять не так?

– Дальше раздевайся…

– Зачем?

– Давай, давай…

Молодой человек растерянно снял плавки и вопросительно посмотрел на медсестру.

– Вот теперь можешь проходить, – Наташа критически осмотрела его.– Проходи и ложись на стол…

Алексей прохромал к столу, с трудом взобрался на громоздкую конструкцию, сооружение еле слышно скрипнуло, принимая его тело. Внезапно захотелось сжаться, чтобы сохранить тепло.

В комнату широкими шагом вошел Борис Аркадьевич, уже полностью облаченный в операционный костюм.

– Распрямись, – строго приказал он.

– Холодно…

– Распрямись, – повторил хирург и обернулся к Наташе, – привяжи его.

Широкие резиновые ленты опутали ноги руки молодого человека, лишив его даже малейшей возможности двигаться.

– Начнем, – Борис Аркадьевич склонился над ногой.

Вспыхнул свет бестеневых ламп.

Кто-то резким движением сорвал с ноги бинты. Алексей сдержал готовый сорваться стон. В стопу вонзилась игла шприца. Новая волна боли прокатилась по ноге.

«Новокаин» – почему-то подумал Алексей.

Тут же на его лицо опустилась невесомая ткань.

– Все, – раздался в ушах голос Наташи, по глазам ударил свет, – перебирайся на каталку.

Алексей осторожно, стараясь не потревожить вновь прооперированную ногу, переполз на каталку. Наташа небрежно бросила рядом одежду, трость, чуть не ударив по бинтам, и повезла каталку в палату.

– Вах! Я тыбя узнал, – подняв голову от подушки произнес Арсен, когда Алексей так же медленно и осторожно перебрался на кровать.

– Ну, и… – насторожился молодой человек.

– Нычево, – Арсен сел было на постели.– Нэ трэпыхайся…

Дверь палаты легко приоткрылась. В образовавшуюся щель просунулась голова Светы – жены Арсена. С тяжелым вздохом смертельно больного Арсен повалился на подушку.

– Помогы мнэ, – еле слышно проговорил он, обращаясь к ней, – я хотэл бы прогуляться.

Женщина покорно подставила плечо под его грузное тело. Они вышли.

– Тьфу, чтоб тебя, – выговорил Алексей, спуская ноги с кровати, – пойти перекурить что ли?

– Возьми мои костыли, – Юрий вытянул руку с палками.

Алексей тяжело опершись на деревянные сооружения выкарабкался в коридор.

С трудом удержался, чтобы не выпустить костыли, неприязнь к Арсену куда-то улетучилась, даже больничный запах перестал ощущаться: перед ним стояла Алена.

В горле запершило. Язык словно прилип к небу.

– Ты… – наконец выговорил он.– Откуда?..

– Скажи Ромке спасибо, – участливо проговорила она и ласково пожала его руку. Я теперь буду с тобой… Я так долго прятала свою любовь даже от себя, что…

– Это из-за того, что я теперь калека? – горько произнес Алексей.

– Нет, ну что ты…

Они молча стояли и смотрели друг на друга, не в силах оторваться. Так много хотелось сказать, но слова ну никак не приходили. Боль от только что проведенной операции затихла. Глаза сияли.

В голове Алексей зазвучали строки:

Человеку свойственно летать!

Не смотрите на меня с усмешкой.

Стоит только очень пожелать —

Распахнутся крылья с мягким треском.

Крылья придает ему любовь.

Очень хочется подняться над толпою.

Расцветают все таланты вновь,

Оставаться как самим собою?

Я для любви своей готов на все,

Только бы поднять себя в твоих глазах.

Сердце рвется из груди мое,

Очень много я готов тебе сказать…

Много, очень много говорю,

Слов пустых сплетается узор.

А нужно лишь сказать: Тебя люблю!

И свой в ответ услышать приговор.

Ответа я боюсь, но с нетерпеньем жду.

Я жду с тобой личной встречи,

Чтоб в глаза тебе сказать, что я люблю,

И пусть луч прорежет темень ночи…

10

Громадные здания новостроек явственно выделялись на темнеющем хмуром небе. Внезапный золотой солнечный луч пробился сквозь плотную завесу нависающих туч, застекленные фасады радостно ответили сиянием стеклянных стен, наполняя вечер причудливым заревом.

Неизвестные Алексею пташки наполнили воздух мелодичными трелями, на душе неожиданно стало радостно.

Алексей вышел на крыльцо, сигарета замедленно поднялась в его пальцах, сизый сигаретный дым лениво поплыл в небо.

– Ну, ты, Леша, совсем обнаглел, – ворвался в мысли визгливый голос соседки по даче – Антонины, – нашел место, где курить…

Алексей недоуменно оглянулся. Крыльцо выходило совсем в другую сторону, и сигаретный дым никак не мог мешать Антонине. Алексей пожал плечами, приняв как обычно решение не обращать на нее внимания. Эта женщина всеми силами старалась ему понравиться, а он никак не обращал на нее внимания. Вот тогда-то она и приступила к другому способу привлечения внимания – принялась всячески досаждать молодому человеку придирками. То кусты мешают, то забор падает и так далее. Алексей воспринял эти попытки равнодушно: не ругаться же с женщиной.

В голове тем временем рождались стихотворные строки, посвященные Алене:

Ты поверь, как тяжко на душе.

Я забываю про еду и сон.

Словно что-то сдвинулось в судьбе.

Талисманом стал мне телефон.

Лишь твой голос в трубке прозвучит,

И больше мне не нужно ничего.

Моя душа уже к тебе спешит

И радостно стучится о стекло.

Про тебя мне птицы напевают,

Про тебя шуршит листва в саду.

Встретиться с тобою я желаю,

Нашей встречи с нетерпеньем жду.

Лишь с тобой мое возможно счастье.

Только ты дарована судьбой.

Беды и житейские ненастья

Пусть тебя обходят стороной.

Я никогда не дам тебя в обиду

И невзгодам выстрою заслон.

Только позови, и я прибуду,

Близко буду или далеко.

Вместе нам с тобой не будет страшно.

Мы любую отразим беду.

Ты не говори, что все напрасно.

Ты поверь, что я тебя люблю!

Алексей напряженно ждал назначенного времени. Скоро должна была прийти Алена. Снова в голове закружились воспоминания:

***

Алексей со щемящим сердцем подходил к старому знакомому дому. «Как меня встретит Аленка, – тревожно думал молодой человек, – Правда, она писала мне, но…» Тут его мысли немного сбились.

Он огляделся вокруг. Нежная новая листва легкой дымкой окружала все растения. Яркими желтыми глазками сверкали в невысокой траве звездочки ранних одуванчиков и мать-и-мачехи. Молодой человек остановился в нерешительности. Рука машинально достала сигарету. Щелчок зажигалки, но синий огонек ни на миллиметр не приблизился к кончику сигареты. Веселый птичий голосок вдруг привлек внимание Алексея. Невидимая птаха, казалось, подбадривала его.

– Смелее, – словно говорила она откуда-то из поднебесья.

Алексей поднял голову, в надежде отыскать маленького певца. Вопреки его ожиданиям, в чистом, без единого облачка, небе не мелькало ни единого птичьего силуэта.

– Хотя бы какой-то знак, – пробормотал молодой человек вполголоса, тоскливо всматриваясь в безмятежную глубокую синеву, – чтобы вселить в меня хоть малейшую уверенность.

Неожиданно легкий ветерок колыхнул ветви деревьев, еле заметно задел зеленую фуражку, звякнул многочисленными значками на кителе мундира. Он словно подталкивал молодого человека к входу в подъезд. «Двигайся, – прошелестело в ушах, – все в твоих силах. Будь мужчиной».

Алексей решительно смял так и не прикуренную сигарету, отбросил ее в сторону и шагнул в темный провал двери, словно, бросаясь с головой в омут. Подъезд повеял прохладой на горящее лицо юноши. Дверь за его спиной глухо хлопнула, отрезая молодого человека от солнечного спокойствия. Сердце принялось бешено колотиться в груди, словно стремясь прорвать медлительную плоть и вырваться вперед навстречу Алене.

– Ощущение, как будто перед решающим экзаменом, – сквозь сжатые губы проговорил Алексей, стараясь унять бешено колотящееся сердце.– Еще немного, и я не выдержу и поверну назад.

Он с трудом передвигал вдруг ставшие непомерно тяжелыми, словно налитыми свинцом, ноги, огромным усилием воли заставляя их делать шаг за шагом.

…Ступенька…

…Еще одна…

…Еще…

…Площадка лифта…

Темная кнопка медленно опустилась под его пальцем. Вспыхнул огонек в знак принятого вызова. Где-то далеко зашумел, двигаясь, лифт.

Алексей нервно сглотнул. Снова нестерпимо захотелось повернуть назад. На плечи надавило с ужасающей силой. Погоны стали невыносимо тяжелыми.

«Да, что это со мной? – недоуменно подумал он, встряхиваясь, – Как будто я иду не к любимой девушке, а, по крайней мере, на плаху…»

Дверь лифта с непривычным скрежетом отворилась перед ним. Алексей обернулся в спасительную темноту оставляемого подъезда и, собрав в кулак всю волю, шагнул в освященный прямоугольник, нажал кнопку нужного этажа…

«А ведь и вправду все это похоже на решающий экзамен, – с неожиданной ясностью промелькнуло в его голове, – Я же… собрался, вернее, почти собрался… сделать Ей предложение…»

– Да, собрался, – проговорил он яростно, – и к черту всю недоговоренность…

Лифт медленно двинулся вверх.

Алексей обессилено привалился к стенке. Колени предательски задрожали. Лифт, словно чувствуя состояние молодого человека, мелко дребезжал где-то в недосягаемой глубине шахты, чем-то негромко позванивал. Но, несмотря на весь свой скрежет, все-таки достаточно уверенно продвигался вперед. Перед глазами Алексея проплывали огоньки этажей…

…2…

…3…

…4…

Лифт конвульсивно содрогнулся, останавливаясь, и двери с жутким звуком, словно железом по стеклу, двинулись в разные стороны.

Алексей ступил на площадку, неуверенно оглянулся назад. «Еще не поздно вернуться, – мелькнула ошалелая мысль, – пока кабинка еще здесь…»

– Вот напасть, – одними губами выговорил он, – я же хочу увидеть Ее. Зачем отступать от своих намерений?

Молодой человек решительно переступил вперед, направляясь к заветной двери. Дверца лифта, словно ощутив изменение его настроения, с легким жужжанием затворилась.

Алексей деревянными шагами подошел к нужной двери, нажал кнопку звонка.

– Алешенька, ты? – в дверях стояла Наталья Андреевна – мама Алены, – Вырос-то как. Возмужал… Проходи.

– Алена дома? – с трудом выдавили непослушные губы.– Хотелось бы увидеть ее…

– Да ты проходи, проходи, – засуетилась женщина, – она скоро придет. А мы с тобой пока чайку попьем.

– Да, что вы, тетя Наташа, – вяло отбрыкивался Алексей, проходя вслед за женщиной в небольшую кухню.– Я вроде как и не хочу.

– Давай, давай, не стесняйся, – улыбнулась она, – не чужие ведь. Присаживайся.

Алексей опустился на табурет, неуверенно стащил с головы фуражку, потеребил ее в руках, не зная, куда положить.

– Ну, ты впрямь, как будто в первый раз, – рассмеялась Наталья Андреевна и решительно отобрала головной убор.

Женщина поставила перед ним чашки, сахар, вытащила из холодильника масло.

– Давай, не стесняйся, – снова повторила она.– Намазывай масло. Сейчас вскипит чайник.

Неожиданно Алексей почувствовал себя значительно свободнее. Повеяло чем-то родным, домашним. Появилась смутная надежда, что все будет замечательно, все получится. На губах заиграла радостная улыбка.

На плите весело запыхтел чайник. Наталья Андреевна разлила кипяток по чашкам и села напротив Алексея.

– Рассказывай…

– Что рассказывать-то? – молодой человек закинул в свою чашку ложку сахара и принялся старательно шевелить ложкой.

– Как дела? Как служба? Когда вернулся? – женщина с нескрываемым интересом смотрела на него.

Алексей шумно отхлебнул горячий напиток.

– Вчера ночью только прилетел…

– И сразу к нам? Молодец.

– А почему бы и нет, – молодой человек решительно тряхнул головой. И тут же внимательно прислушался.

Где-то далеко, за дверью квартиры, продребезжал лифт. Сердце бешено заколотилось, казалось, вот-вот выскочит из груди.

«Ф-ф-у, – выдохнул Алексей, стараясь сделать это как можно более незаметно, – мимо прошел».

Разговор явно не клеился. Молодой человек сидел как на иголках, ожидая, когда же Она придет. Женщина понимающе смотрела на него.

– Алена скоро уже придет, – прервала Наталья Андреевна затянувшееся молчание, – Да, ты кушай, кушай, – она пододвинула к нему блюдце с маслом.– Намазывай на хлеб…

– Что вы, тетя Наташа, – позволил себе усмехнуться Алексей, – у вас же оно по талонам. Как я могу объедать вас…

Женщина весело рассмеялась.

Звонок в дверь прозвучал неожиданно.

– Сиди, сиди, – встрепенулась Наталья Андреевна, – я открою.

Она вышла.

Алексей стремительно вскочил на ноги.

– Кто у нас? – услышанный из прихожей голос прозвучал для него сладчайшей музыкой.

Молодой человек рванулся из кухни на эти божественные звуки.

– Лешка, ты, – Алена распахнула навстречу ему огромные лучистые глаза.

Наталья Андреевна медленно удалилась, оставив молодых людей наедине.

– Аленка, – восхищенно пробормотал Алексей, бережно обнимая девушку за плечи.– Аленка! Как я рад снова видеть тебя!

Девушка мягко отстранилась от его объятий.

– Лешка, ты вернулся… – в голосе ее почему-то послышались слезы.

Алексей удивленно посмотрел на нее.

– Что случилось? – обеспокоено спросил он и ласково взял ее за руку.

Алена осторожно высвободила руку и запустила пальцы в свои прекрасные волосы, поправляя слегка сбившуюся прическу.

– Понимаешь, Алеша, – в уголках глаз появились сверкающие капельки слез, – мы… – по щекам покатились мокрые дорожки.– Я…

– Перестань, милая, – Алексей нежно коснулся губами соленых капелек, – я по-прежнему лю…

Она прижала палец к его губам.

– Не говори ничего, – еле слышно проговорила Алена, – я… изменилась за это время. Мы… – по щекам снова потекли слезы, – не сможем быть… вместе. Прости… – она закрыла лицо руками.

– Почему? – Алексей растерянно опустил руки, – ты нужна мне…

– Не надо, Алеша. Не мучь меня, – Алена отняла от глаз руки и посмотрела на него ясными, словно омытыми слезами, серо-зелеными глазами, – Нам нужно расстаться… Прости меня…

Ее слова стегнули по его душе, словно хлыстом.

– Как же так? – растерянно проговорил он.

– Не нужно, – она заговорила более решительно, – Прости меня еще раз. И… прощай…

Алексей обреченно шел по улице. В голове зазвучали строки:

Ты одна для меня существуешь,

Лишь тебя я встречаю во сне.

Ты ж меня, наконец, забудешь

И никогда не напишешь мне.

Я желаю безбрежного счастья

И большой бесконечной любви,

Чтобы не было в жизни ненастья

Чтоб собой оставалась ты.

Я же тихо уйду в неизвестность

И уйду с твоего пути.

Лишь любовь не потухнет в сердце,

Лишь останется тяжесть в груди.

Не скажу тебе больше ни слова,

Не смущу я твоей души.

А себе повторяю снова:

Должен я навсегда уйти.

Ты прости мне души порывы.

Никого я ни в чем не виню.

Все проходит как вешние воды,

Но тебя все равно я люблю.

Я исчезну с твоей дороги,

Постарайся забыть меня.

А счастливые наши встречи

Сохраню в своей памяти я!

***

Алексей тряхнул головой, отгоняя неприятные воспоминания.

Рука потянулась к мобильнику.

– Алена, – молодой человек с трудом обуздал волнение, – я не мешаю?

– Говори, – голос в трубке прозвучал ровно.